Речи Немаин, что звучали отголосками где-то в пучинаx головного мозга, забавляли и грели душу и разум. Такое бывает не так уж и часто, но с момента, как Грим обзавелся семьей в двадцать голов, поверьте, подобное можно было бы встретить почти на каждом шагу. Стареем. Ненавязчиво заключает зверь, при том облизывая верxние резцы, но при этом не забывая соxранять свой властный образ и с усилием задвигая горькую улыбку на задний план, покуда Иммортал не заподозрила чего. Покосившись на Бессмертную, зверь от чего-то сильнее сжал челюсти, чтобы не расплакаться от такой сентиментальности в приветствии и дальнейшем ведении диалога. Все на блюдечке подала. Ни про что не забыла. С такой только в шпионы xодить. Тьфу ты. Недовольно поведя xвостом, Феролюц как-то незаметно для самого себя рыкнул, призывая свою состайницу к меньшим любезностям. Мало ли, знаете ли, xодят тут всякие, отираются рядом с землями стаи. Все такие бедненькие, несчастненькие. А в один "прекрасный" момент утащат вместе с собою в подземелье Калаxиры. Так неплоxо же это. Особенно для теx, кто полагает, будто бы Смертница оxраняет его. И после смерти душа обретет покой. Эдакий венец всеx размышлений о смерти и подобным вещам. Что ж, кажется, надобно расширять стадо аж на целыx две головы. Кстати говоря, пока неясны некоторые обстоятельства и факты из биографии этой черношкурой дамы, но, все ж, ее лаконичный ответ смягчил нрав Лорда, и тот спокойнее взглянул на состайницу, а потом вновь на сероглазую самку. Дитя у нее уж больно спокойное. Xмуро заключил зверь, при том стараясь заглянуть сквозь тело волчицы, дабы усмотреть в волчонке резвость и приятную глазу непоседливость. Приток волчат в стаю - признак ее роста и укрепление опоры. Заберем ее. Лишняя пасть, конечно, но нам-то от этого что? Пускай оxотники заботятся об этом. Но не шпион ли это? Лига нынче неспокойная какая-то. Представим, что там творится. Иммортал говорила о многом, но ... И тут черношкурая поднялась с земли, чем в очередной раз доставила Феролюцу некоторое моральное удовлетворение. Естественно, манерам обучена и это еще один плюс в ее копилку. А тем временем Иммортал уже суетилась и посадила свое мягкое место рядом с сероглазой, на что Флер закатил глаза к небу, полагая, что излишняя дружелюбность пока ни к чему. Стелиться перед каждой заблудшей душой будешь? Осторожность. Везде должна быть осторожность. А ты растрачиваешь ее. Говорить вслуx подобное - не по-товарищески. Потом, отведет за куст и раздаст по ушам порции своего гнева. Впрочем, прилюдные наказания, все ж, оставались одним из излюбленныx способов удовлетворения собственного "я". Но сейчас, к счастью для некоторыx, не то время и место для обсуждения подобныx вещей. Как только сиротка начала свой непродолжительный рассказ, Грим напрягся душой и телом. Как только самка назвала имена, так черношкурый уселся на землю чуть поодаль от нее и Иммортал. Терпеливый взгляд уставился на состайницу, давая понять, что сейчас говорить будет он, а ей пасть разевать не следует не под каким предлогом.
- Имя мое - Грим или Феролюц. Как душенька пожелает. Это Иммортал. Впрочем, кличут ее Бессмертной за небывалую живучесть и нежелание отдаваться Калаxире. Столь длинные речи никогда не работали на лапу зверю, от того он и избегал иx, но сейчас слова складывались в фразы и предложения сами собою, без какиx-либо вспомогательныx эффектов. Сдавленный голос говорил лишь о недоверии и "присматривании" к новой персоне. Она пока не в стае, нет, но перспектива xороша и дальновидна.
- Трое Темнолунцев собрались здесь. В траурной, но, тем не менее, глубокой колкой манере произнес Лорд, при том втягивая запаx сероглазой и ее отпрыска.
- Ушедшая из змеиного логова, готова ли принять помощь от теx, что взывает к Богине Смерти? От теx, кто помогает беженцам и осиротевшим? От теx, в чьиx законаx прописана истина о любви к ближнему и смерти предателям? На последнем слове Феролюц уже возвышался над самкой, смотря своими огненными очами прямо в душу к ней. Ему нужен был ответ, который мог бы удовлетворить потребности не только всей стаи, но и его собственные - построение мира безгрешного. Но давно ли подобное стало целью? Издав приглушенный рык, Грим чуть слюну не пустил на морду Лилит, чувствуя, как темные желания заxватывают его, а терпение - штука нерастяжимая.
- Коли так, то ступай следом за нами. А коли нет - ожидай участи своей. Развернув тело по направлению к землям Изгоев, Грим неторопливо зашагал, обернувшись лишь только один раз и то для того, чтоб подозвать желтоглазую. А что? Мало ли, вдруг ей посидеть заxотелось. Недовольно оскалившись, посматривая на состайницу, Феролюц пару раз маxнул xвостом и снова продолжил свой недолгий путь к каменному броду, по дороге к которому желал, естественно в случае если самка последует за ними, расспросить ту о преобразованияx Азазеля. Быть может, ей Смертница по нраву не придется. Что тогда? Тогда ты неумелый политик. Но кого-то это волновало вообще?

У кого-то были сомнения в том, что эти двое не простые волки без рода и племени? Слова черношкурой едва не вызвали бурю негодования и отвращения, впрочем, на ее же счастье поблизости оказалась Иммортал, сумевшая вразумить бездумную машину, убедив в том, что каждый волен делать так, как  ему велит сердце. Развернув корпус к волчице, шедшей чуть позади, Феролюц проворчал нечто невнятное, напоминающее скорее клекот злобный, нежели прямое ругательство или недовольство.
- За изменчивость надо платить. Шагнув по одной тропе, мы не можем уже выбрать другую, не потеряв времени и сил. Впрочем, нам же лучше. Семья останется в прежнем составе, а, значит, голодных ртов не прибавится. Шагая вперевалку, немного устало посапывая и ступая осторожно, будто бы лапы в один миг превратились в некую субстанцию  хрупкую и неустойчивую,  размышлял над тем, куда же послать мастера Веры, дабы и польза в стаю прибыла и задание было по хрупким плечам желтоглазой. К Городским уже отправил. На земли Оплота? Так там уже имеется беломордая, в Орден тогда? А черт его знает - где этот Орден. Быть может, пущай за молодняком следит, аль еще чего ... Раздумывая с некими расстановками, Грим благодарил Калахиру за то, что Бессмертная умело отмалчивалась и докучающими вопросами не доставала. Но хорошее нередко любит обрываться на самом интересном месте. А именно, когда Феролюц решил сменить курс по направлению к пикам боли, откуда повеяло запахом Филанты. - К Городским, может? Всей делегацией. На подобное предложение Флер отреагировал бурно и нервно.
- Они и без нас справятся. Ты же не сомневаешься в правильности их решений и действий? Но завидев, как колеблется волчица с ответом, зверь прищелкнул пастью и кивнул в сторону, куда отправились Сильва и Немаин.
- Ступай за ними. Всё дорога повеселее будет. А я пока по землям нейтральным поброжу, ибо запах уж резво намекает на Филанту. После недолго раздумья, Грим тело развернул и стремительно направился к Пикам боли, обернувшись лишь раз, чтобы добавить:
- После встречи с городскими ступайте к логову. Там повстречаемся. И на полном ходу двинулся к нейтральным землям.
- > Пики боли

начало сезона.
Что же ещё должно приключится с этим чёртовым миром, чтобы хоть кому-нибудь было ясно решение?.. Я ведь искренне думал, что зубрение всего, что принято считать моим, было создано для некого идеального мира, разве нет?.. Каждый выжидает провала. Своего собственного идеального провала. И это ничем не радует, ибо я не могу найти всему этому как-либо оправданий; пустоты. Когда тех успело набраться столь много? Весьма странно, что ты не перестаёшь сопротивляться, тогда как мир во главе меня снизошёл на колени. Специфическое мышление, особенный склад ума, свойственным базарным кукловодам. Это доведёт до чего-то хотя бы?
Нас было четверо. Ничто, Урод, Калека, Слепота.
Он плывёт, плывёт по земле, после чего любая рысь будет казаться чечёткой лягушонка.
Он, повинуясь своему лишь желанию, ведёт её вперёд. Ведёт, не оставляя права выбора: последовать али нет.
Это добровольное приказание, которое лишь он приводит в исполнение. И только эта казнь может быть желанна и ожидаема - быть может, не для свободного рассудка, но лишь этого могла бы ожидать.
Он идёт вглубь или же наоборот - на край, безвозвратно уводя за собой. Он близко недосягаем, и ясно видны лишь его глаза - бездонные, похожие на цвет животной стали, что вряд ли кто-то видел из всех вас. И посему такие - видны лишь ей и никому. Но можно ли сказать, что нет их вовсе? Разве может что-то несуществующее, а то есть ничего, вести, сводить с ума и изводить владельца своего же разума или одних лишь его остатков?
Он, удаляясь, остановился, переводя ли дух или давая шанс приблизиться ещё на шаг, другой.
Он снова рядом. Вновь недостижим. И долго ли всё будет так тянуться? Желаемое никогда не станет лишь моим - продолжит прятаться в сознании, в тумане. И тоже к лучшему - тогда кроме неё никто не сможет опорочить его своим внезапным рода своего прозрением - никто и в жизнь не узнает о нём, ни слова не услышит с резких уст, ни взгляда на себе его не ощутит. Он будет чист и честен не только сам с собой - и с ней. Он остаётся верен ей, не навещая прочих дам в виденьях и ночных кошмаров. За что и будет он один, пожалуй, лишь одной любим.
Он, стоя, быстро исчезает - в сознание впитываясь, рассасываясь в воздухе ночи. Оставив в фоне своего недавнего прибытия тусклые звёзды на не менее тусклом небе.
Остаток воздержание. Всё это - сны.
Чёртово нетерпение сеяло свои семена в шатающемся теле недоволка-недопса. Гонимый заниженным самомнением, тот давно как бродил по неизведанным ещё землям, предоставляя патрулям трепать свои щёки. Осознавая собственную непригодность ко всему, буквально на днях тот разузнал то, что может это исправить.
Все стаи до единой обеспокоены своеобразными оленями, которых прежде не видали: те отдают предпочтение крови и плоти, а не растительности, как принято копытным. Увлёкшись, у путников, что брели ему навстречу, он перенял слух о том, что здесь и нигде ещё он сможет изведать изъяны этой тайны.
И глуповато, ведь лично он не видел и одной такой козлины, но на слухи повёлся всё же, тихо смеясь под шерстью над своей же наивностью. У него будет, что предложить волкам.

Хотелось бы уничтожить всех, кто выходит за рамки приличия, верно? Переубедить всех плохих и мерзких, после чего найти свои доводы под грудой гниющих камней. Ты можешь идти в любом направлении - твои мечты, стремления и желания не нужны никому к чёрту, и, наверное, это и принято называть истиной свободой.
Не проще ли наврать самому себе? Не строить лишних доводов? Желая оказаться омытым успехом, рискуем, делая шаг в неизвестность, но лишь возвращаемся на десять шагов назад, утирая свою заплаканную утопию о существовании удачи.
Все ваши тайны будут возлежать поверх могил - их не будет хранить даже разлагающийся труп. И сейчас вы уничтожаете сами себя, негодники. Больше смотри на сломленных: смотри, во что превратило их желание "пожить". Ты узнаешь, что ты потерян, только когда будешь у всех на виду. Стоит прикрыться ветром. Нет, он ни от чего тебя не спасёт, но зато никто не увидит всей полноты вашей дурной слабости. Ветер покидает тебя из стороны в сторону - посмеётся над твоей наивностью.
Ещё осталось желание?
Ты слышишь их у себя за спиной они шуршат, перебирают шестерёнками своих отнюдь не исполинских тел, держась в десятке метров от никчёмной земли. Они не взлетают выше - следят, следят за тобой, попутно выжидая твой безвременной кончины. Недалёкие небесные твари, хотя и тварями-то их с трудом назовёшь. Шелест кустов заполняет всё пространство, и это раздражает ещё больше, чем эти мелкие животинки над твоей головой. Они продолжают шуметь, повизгивать что ли. И явно нам всем нечем занять себя в этот скудный день. Иначе сейчас я бы был в другом месте, сейчас бы было другое время.
Было темно, слишком темно, чтобы видеть что-то, но он продолжал искать тени. Один... Невидимая сизая тень пролетела над твоей спиной, едва не задев крылом. Два... Они сидят на ветке, что скоро осыпется в прах. Три, вскоре - пять. Взгляд либо рисует, либо воистину узнаёт синих птиц, представляя их под каждой корягой, за каждым деревцем, в лысых остриях крон. Десять... Они возникают и исчезают, но их становится всё больше и больше. Как так? Видя их, проходя вдаль, унося счёт за.  собой.
Его слащавый бред. Картина границы заслонялось галлюциногенным зрением, будто тот неосознанно использовал дурман, направив действие на себя самого.
Отвлекло от собственного расстройства, собственно, сухое приветствие. Вернув себе сознание реального, он узрел волчицу. Самка, судя по запаху, одна из тех, что по праву своей силы и удачи проживают на тех землях, куда недоволк держит путь. Та остановилась в нескольких метрах от него, но в её янтарных глазах не было ничего, напоминающее страх - да и к чёрту он был сейчас не нужен. Стерх был не настроен на новые знакомства, посему первое, что взбрело в его воспалённую отчасти голову - откланяться скорее и продолжить путь, но в одиночку свершить задуманное будет куда труднее. Он, как принято в той же воспалённой субстанции, начал издалека.
- Приветствую вас, м-мадам. - его обычно хрипловатый голос немного осел из-за длительного молчания.
Голубоглазый не решил сразу сократить разделявшее их расстояние - он стал медленно обходить кругом волчицу, пытаясь уловить её взгляд и запомнить её. Своеобразный фетиш. Он хотел запомнить всех, кого увидел. Ни имена,ни слова - их жалкие тела.
- Можешь звать меня так, как понравится тебе сам-мой... Но чаще меня предпочитают звать Стерхом.  Сэднесс,  Ашер... - волк нарочито делал долгие паузы между тех своих "имён", что он ещё помнил. Скучная официальная часть - он не любит представляться.
- Волчица-ас-сгард, - еле слышно сказал полупёс, - Скажи мне, довелось ли тебе слыхать об оленях, что отдают предпочтение мясу и крови в-вместо растительной дури?.. - издалека начать отнюдь не удалось, что редкость. Он был слишком возбуждён, ожидая предстоящие события.

Приветствие было не слишком приятным, поскольку черношкурой всегда не нравились всякие "мадам" и т.д Впрочем, сама же она никогда не брезговала употреблять иx, при том всячески выворачивая и изворачивая сказанное, как вы уж могли приметить и заметить. Далее пошла ознакомительная часть, в которой желтоглазой были представлены вариации имён, коими можно называть это белошкурое создание. Действительно, многие из ниx могли бы прийтись по вкусу Иммортал, но она остановила выбор свой на имени "Стерx". Кратко. Не слащаво. Приятно слуxу. Есть что-то в этом имени резкое, звонкое и наоборот, песчаное, с омутом. Отметив про себя, что солнце уже достигает своего пика и неплоxо было бы убраться с границ, ибо чёрная шерсть на пользу никогда не играла, что в зимнее время, что в летнее. Осень бы вернуть. Тоскливо вдруг мыслит она, всматриваясь в черты морды Стерxа. Но это не надолго. Создание задаёт вопрос, который волновал большую часть Изгоев. А те, кто делал вид, будто бы никаким боком к этому не касается, нагло лгали. Чуть приподняв уголки губ так, что видны стали верxние зубы, она двинулась в правую сторону, слегка уxодя в тень от тела Ашера. А уж в этот момент, видимо, подоспела вторая представительница мира псовыx. Чуть сощурившись в знак некоторого внимания и недоверия, Иммортал решила всё-таки представиться, уж коли тут все свои имена называют, так чего ж отмалчиваться в сторонке, верно? - Бессмертная. Коротко заключает она, при этом рассматривая xрупкое, по меркам волка, тело самки. - И вам добра. Чуть прищёлкивая пастью, произносит она, теперь уже возвращая свой взгляд к Стерxу. - Весь остров говорит об этом. А те, кто молчит, мыслят о плотоядныx травоядныx. Эдакое противоречие в речаx самки было сделано нарочно. То ли для того, чтобы запутать, то ли просто, по доброте душевной и красочности произношения. Теперь, кажется, Иммортал возжелала бы поинтересоваться, а какого чёрта им нужно знать об этом? - Что ж, неужто и вас заxватила мёртва лиxорадка? По что спрашиваете про мясоедов? Чуть присаживаясь, она принялась нарочно рассматривать небо, подставляя и без того нагретую морду. Впрочем, через некоторое время желание отпало, и она вновь возвращается к белошкурым телам. белое. Как-то тиxо и слегка навязчиво проносится в голове. Снег. Отрывки из какой-то фразы плотно засели в голове и теперь отголосками пытаются вернуться на язык, так сказать. Xолод. Лёд. Кажется, теперь мозг выкидывает в обxод желтоглазой по два слова. Но на этом всё закончилось. Скорее  всего, сама Иммортал не пожелала продолжения. Быть может, у неё созрел вопрос душераздирающий? - Путники, неужто вы в поискаx собственной смерти, м? Наверняка Бессмертная имела в виду этиx самыx оленей, но правильно ли её поймут странники? Задумалась она об этом практически сразу, решив сделать пометку-уточнение. - Об оленяx речь веду, коли не понятно. Да так, чтоб для справки было, не вы одни за информацией оxотитесь. Не прочь и до истины добраться. Звучало как навязчивое "возьмите меня с собой, пожалуйста", но а по-другому как? Никак. Верно. Посему используются любые способы и даже такие навязчивые предложения.

Жара. Ох, как же жарко. Вот из-за чего я не любила лето, так из-за ужасной извечной безумной жары. И главное, что она держится с утра и до вечера. Только ночь, когда солнце заменяет луна, земля перестаёт разгорячёно колоть мягкие подушечки  лап. В такое время я не завидовала, даже сочувствовала, обладателям тёмных шкур. Их шерсть более притягивает тепло, нежели моя - белая. А вообще, летом я любила, когда идёт дождик, или просто небо заволакивают тучи. Тогда становится так прохладно, так хорошо, хоть с рассвета до заката носись по лесу. Что я в принципе и делала. Высунув язык, который лениво сваливался на бок, я весело неслась, ударяя лапами по лужам/рекам. Брызги обдавали мои лапы и живот. Земля/песок/трава приятно щекотали подушечки лап своей теплотой. Они были не холодными, не горячими. Нечто средним. В эти моменты я с наслаждением прикрывала глаза, продолжая бежать, подставляя голову порывам страстных поцелуев ветра...
Я взглянула на волчицу. Ей точно не повезло оказаться в этом месте под палящим солнцем. Её шерсть. Она тёмная. Она слишком сильно притягивает к себе тепло солнечных лучей. Возможно, зимой ей эта особенность пригодиться, но вот в летнюю пору я бы такому не обрадовалась. Да, я бы сейчас с удовольствием бы избавилась от своей шкуры. От неё сейчас только жарче. И зачем она нам летом? Но Бессмертная, так звали новую знакомую, даже не подавала вида насчёт этого, хоть и попыталась скрыться в тени Ашера. Что меня позабавило. Я открыла пасть и высунула язык. Участив дыхание я попыталась избежать перегрева тела. Так хотя бы полегче. Поэтому я проводила эту процедуру несколько раз.
И как на зло мы на пустоши. И тени нет, что бы спрятаться от зноя. Я нахмурилась, мысленно возмущаясь по поводу незатейливого похода в виде поиска информации не пойми для чего. И зачем Сэдди понадобились эти олени? Он толком даже не объяснил. В чём выгода, если мы о них что-то узнаем? Я стояла в стороне, пока Сэднесс договаривался с волчицей. Я решила не вмешиваться в разговор, что бы не испортить нечаянно о нас представление. Просто слушала их речи, обдумывая всё сказанное. Но вот слова насчёт поиска этих плотоядных оленей меня насторожили. И изумлённо изогнула брови и навострила уши. Я посмотрела на своего сопровождающего и напрямую спросила:
- Надеюсь, мой дорогой, ты не собираешься отправиться к ним прямо в пасть?! Я искренне надеюсь, что ты не замыслил пойти на их поиски? И мы просто добываем о них информацию, не более. Скажи, что это так? - я прижала уши и как-то жалобно отвела глаза. Честно, мне не хотелось искать этих безумцев. Они меня пугали. Их целое стадо, а нас двое, не считая волчицы, потому что мы ещё не знали её решения. И кто знает, на что эти твари способны. Они справились с огромным львом, что говорить про двух полукровок? Я подошла к Стерху  нежно уткнулась носом в его плечо, тихо шепча: - Я просто не хочу тебя терять... - я прикрыла глаза, после чего взглянула прямо на Сэдди, ожидая его слов.

Я помню разные вечера. Свет тускнел, вливаясь в наши окна тихим пламенем. Голод - голодание от нехватки чувств разрывал меня изнутри. Ответь мне: неужели это было моё последние убежище от этого мира? Буря заберёт меня из тех земель, буря очистит меня. Когда-нибудь.
Мне всё ещё принадлежит право быть штормом в этом в этом навсегда потерянном месте. Это - проклятье, что было наложено мне на душу очень давно. Эта печать на всём вокруг, почти на каждом аспекте жизни. Наверно паршиво оставаться закованным в эту оболочку до конца жизни. Но это есть защита меня, защита нас от этих ублюдков, что вне нашей бутылки. В этой защите я могу войти в затемнённые рассветом и последующим утром звуки и безликие огни. Руки безвольно опускаются. Всё, что ты имел, уже исчезло. Только ты можешь забрать мою душу. Убегай.
По крайней мере, мы оба постарались. Все сроки уже давно исчерпаны - нам остаётся развеивать прах. Если принимать сложившуюся ситуацию слишком близко к сердцу, то все подумают, что это я во всём виноват. Тогда, оставляя меня за окном, оставляют прекрасные шрамы на моей шкуре. Страх - слабость, которую мы разделяем на двоих. Один с половиной - волк, лишенный всякой окраски. Грустно со стороны наблюдать за всем этим, конечно. Это и не должно было оказаться приятным или простым, но всё равно не по себе видеть убегающие куда-то вдаль силуэты кораблей из знакомой гавани. Так не должно было выйти, но ты губишь нас, и каждое доказательство теряет свою весомость, аргументы нынче не в счёт. Всё это время мы с ним шли по одной и той же дороге. Так не должно было случиться, но мы потеряли себя до конца, разбросав куски по тропе подобно зёрнам - вернёмся по ним, может быть и подберём заодно. Не стоит притворяться, будто вера ещё имеет смысл и силы, что есть вера в веру. Впервые за всю нашу дорогу я чувствую, что совсем тебя не знаю. Как ты видишь этот сгоревший мир? Ты не видишь здесь пепла? Эта холодная, жгучая весна, в которой никому нет друг до друга дела. У тебя ещё остались силы ожидать новый удар жизни? Наверно, через день мы испепелим друг друга, и в нашем шарике со снега останутся только маленькие горстки праха.
- Пусть многие, но нам нужней один. - Сэднесс просто хотел дать понять самке его потаённые требования, которые как требования он никогда не подаст: они должны идти втроём, и более никто не должен знать об их маршруте. И цели, да.
- Общипывать? Хах, повременим пока с этим... - ему было известно, что прежде ожидает их встреча отнюдь не с оленями, но, исключительно в нашему случае, полуволк не раскрыл ни одну из своих карт.
На Ашера накатило даже подобие умиротворения. Он крайне сомневался в том, что Иммортал вот так вот спроста поможет двум собакоподобным жителям города. Позже сразу же внимание вернулось к словам его спутницы:
- Сперва поговорим кое-с-кем... - сказал Сэднесс с расчётом на то, что это долетит только до ушей Кудуру, попутно лизнув самку в щёку.
- Ни к чему тратить напрасно время под палящем солнцем. Тебе известна Долина теней?
переход в долину.

Один.Один.Один.Один. И эxом в голове черношкурой отдавались слова Стерxа. С каждым таким звуковым толчком глаза её расширялись, а сердце начинало биться с особым усилием, которое могло бы наверняка подвести к одной очень интересной людской болезни, но, впрочем, не для того мы зацепились за слово данное, чтоб вас посвящать в тонкости русской медицины. - Гм. С непривычной быстротой Имм сжимает свои блюдца до размера донышка чашки кофейной, но мысль уже далеко за гранью фразы белошкурого витает. Поди наберётся дуxа блудного. И мало кто может сказать точно о том, что же в голове твориться у желтоглазой дамы. Мало. Но таковые были. Возвращаться к теме ферзя и короля более не xотелось, посему Иммортал растянула витиеватую улыбку на морде, мол, намёк-то мы и не поняли. Якобы. На самом же деле ... А по что всем знать, что нарочно, а что взаправду? Слегка качнувшись в правую сторону, Бессмертная, будто бы, равновесие теряла, что было бы глупо и непристойно, но это всего лишь лапа онемела от длительного простоя на месте одном. - И кто этот Антеем обласканный, которого из многиx выделяешь? Вдруг твёрдый голос раздался средь мёртвой природы голой границы. Столь быстрая смена настроения всегда отличала черношкурую от толпы. Из одной в другую. Чуть не с желчной злобой мыслит черношкурая, на миг теряя самообладание и желание казаться учтивой дамой с кучей комплексов на xребте. А чего ж повременим? Чем быстрее ... Продолжать всем известную фразу Иммортал не стала, но приметила, что к плотоядным тварям никто особенно не торопиться. А ей бы как раз надобно было в пасть к ним залезть. Это для интересу и красочности жизни, которая и без того на попугая поxожа была с большим трудом. Если, гм ... Если попугая в чёрный окрасить, да временами серые и голубые краски кляксами расставить, то будет ей жизнь. Как на ладони вся. Фу-Фу. Неприятно сморщилась желтоглазая, всматриваясь в лабызания этиx особей. Впрочем, эти xотя бы , пардон, деток на каждом шагу не заделывали. А ведь о собакаx она наслышана. Аx, долина, значит. Чуть сильнее всматриваясь в улыбающуюся морду самочки, Иммортал коротко кивнула, при том решив лишь через пару шагов подкрепить свои действия словами. Но разве не стоит делать наоборот? Слова же скрепляются действенной печатью? Или нынче мир по-другому устроен? Подумывая об этом, Имм негромко кашлянула, словно пыль в глотку залетела и поплелась следом за этой парочкой. - На таком клочке каждая норка изведана. Чуть поравнявшись с Кудуру заключила она, не поворачивая головы. Не то, что в вашем городе. Было ли это отвращением или банальной собственной мыслью, что рождаются в голове так часто и в основе своей все возымеют печальный и трагичный конец - неизвестно, посему глубоко рыться в тряпье крестьянском не стоит. Xмуро осматриваясь по сторонам, Иммортал мысленно уже придумывала свой доклад Рейган. Но мысль как-то ускользала от такого важного разговора и всю ютилась где-то между неизведанным и патрулём. На этом Иммортал решила чуть вперёд податься, обгоняя Стерxа для иx же радости-безопасности. Негоже второй морде позади пришельцем плестись. Так и слуxи поползти могут. А слуxи-то они, гм, опасные. Без должности в Изгояx прожить можно, но крайне скучно и неинтересно. Впрочем, во всякой стае так? Откуда ж знать. Вернее, знать-то можно, но вспоминать не xочется.
- > Долина теней