Как же так: совсем лишиться бесед? Вот таких, непринужденных, даже в самый ненастный час, когда в словах ищешь не просто смысл, а нечто близкое, родное, потаённое, но такое желанное для обоих? Как же так, что война не сближала, а разделяла такие разные, но одинокие сердца. Разве не должно быть наоборот?
Обида уколола уязвимую Хэттер, и та мотнула головой. На её морде проскочила тень. Взгляд, скользнувший под лапы, - не шея, склоненная к земле. Она не признавала поражения. Но сердце учащенно так билось, будто перебирало всевозможные аргументы, подбирая слова, эмоции, где-то упуская добрую полуулыбку. Не было сил совершенно ни на что. А скрывать безнадежность оказалось куда более простым делом.
Сейчас - долгий путь, замыкающая позиция, ураган, темень непроглядная и неизвестное, утонувшее в хаосе да беспорядке, отчужденное время суток. Как там семья? Хэттер, вспомнив о каждой живой душе, по которой истосковалась одинокая душа, взмолилась о благополучии и попросила робко, с нетерпением, едва ли сдерживаясь: "Боже, береги их. Ведь я совсем бессильна". И обратилась далее, но уже к переселенцам, к тем, кого предстояло спасти и с кем не суждено было познакомиться никогда: "Продержаться бы всем нам до прихода Нового мира. Мы откроем непременно закрытые двери, их для нас не существует. И я очень надеюсь, что так и будет. Не склоняйте головы, только безысходность призывает смерть. Не поддавайтесь очевидному, ищите пути в том, чего, казалось, не случится. А оно куда ближе, чем можно подумать. Иными словами: чудо. Поверьте в чудо. Поверьте в невозможное: вы не одиноки". Лишиться дома - всё равно, что потерять себя на какую-то часть, и Хэттер была обескуражена не сколько потерей памяти, а осознанием, что ей некуда возвращаться. Она оборачивалась моментами назад, но так и не дождалась странного, призрачного отголоска. Он всколыхнул бы неживую, застывшую материю внутри. Ничего. Пусто. Тихо. Она была одна. Интересно, в сердцах её спутников царило то же молчание?
Но давить на больное волчица не спешила. Она знала это: не смирилась с тем, что произошло, и этого вполне достаточно, чтобы без устали работать тощими, неидеальными и далеко не сильными лапами, продолжая путь к надежде, семье и чему-то новому. Возможно, эта война царила только внутри?
Они все приняли недостатки, которые вскрылись неведомой силой?
Хэттер навострила уши, поднимая глаза к идущему впереди Ноэлю. Его собака боязливо и, будто пренебрежительно так, отчужденно перебралась подальше от неё и кобылы. Фортуна даже казалась какой-то другой. Волчица почувствовала эту давящую ауру, которая сравнима, разве что, со скрытой угрозой. И одиночка понимала, что она и была тем негласным источником. Этот факт врезался под промокшую оболочку, по ней пробежался ледяными лапками, и волчица как-то нездорово вздрогнула, а после - встряхнулась. Судьба подала не один знак, чтобы глупышка бросила игру в героя, предоставила всё более сильным особям, ведь... Что могла хрупкая самка, вроде неё? Она сжала зубы, на миг приподнимая губы в оскале, и прохрипела, как настоящий боец: "Не мечтайте. Не сверну. Не сдамся".
Слова Фортуны, что оказалась неожиданно близко к ней, только укрепили веру в себя. Несмотря на промелькнувшие сомнения, которые Хэттер даже не заметила, речь показалась не очередным предупреждением, а заботой. Волчица, позабывшая о искренних беседах, была тронута. Она мягко улыбнулась и кивнула, а грудь зашлась в забвенно-радостном, энергичном трепете, вся жизнь поднялась вместе с ним. Вся жизнь, о которой забыла Хэтт. Небезразличие выползло на свет в старинных лохмотьях, не полинявшее и неказистое, но такое родное, ностальгически-притягательное и загадочное.
Так волчица нашлась весьма быстро, когда Фортуна закончила, и ответила только для неё:
- Возможно, я найду там тех, с кем судьба сведет. Я спасу тех, от кого бы не ждала благодарности. Я покажу, что вера далеко не слепа, если она исходит от искреннего сердца. Я хочу, чтобы никто на этом острове не был одиноким и... Подарил надежду другому. Главное - сделать первый шаг. И мы его сделаем. Оттого для меня это не самопожертвование, ведь умирать я не собираюсь. Я верю, что у нас всё получится. Мы все останемся живы и спасем других. Я смотрю на это, как на путеводную звезду. Если потребуется, то буду бороться за то, чтобы... Достичь своей цели.
И слова прозвучали, как на автомате, словно Хэттер перемалывала один и тот же сборник по нескольку раз, подбирая слова, чтобы, в итоге, сказать их Фортуне. Она вновь обернулась назад, но обратный путь застелила мгла. Прошлое никогда не привлекало её, но сейчас там оставалась семья. И волчица не понимала, отдалялась ли она от подлинного возвращения или была на верном пути?
- Ноэль. Моя душа слишком распахнута, чтобы таить что-то. Так что не сочти уж моё молчание за нечто скрытое. Было бы, что таить. Я не знаю тебя, но меня привела Фортуна, которую направил Тельши. Это так. Я не ожидала встретить именно её, ведь она - первое существо, которое заговорило со мной спустя 2 месяца молчания и одиночества. Я не забыла того, как прибыла сюда, и... Знаешь, это дико: быть в плену собственных стен, терпеть нападки со стороны недружелюбного мира. А он никогда не был идеальным и хотел обезоружить тебя. Ты же знаешь это, также как и я. Всем это знакомо. Так почему мы должны не доверять друг другу, когда одинаково чувствуем сейчас себя? Нам непривычно, страшно от светских бесед, и мы цепляемся за каждое слово, проверяя его на подвох...
Хэттер не умела говорить фактами, как это делала Фор. Она отвечала пламенным, нагроможденным откровением, зная, что на него последует сухой ответ. Она - разноцветная песнь среди черных нот на белом фоне.
- Катастрофа и впрямь разобщила всех. Но я бы сказала, что многие одичали. Может, они бы и не хотели так себя вести, но... Одни борются, сохранив себя, другие подчиняются миру, чтобы выжить. Это их способ. Я никого не оправдываю, едва ли сама хочу вспоминать, что пережила, когда прибыла сюда...
Она набирает в грудь побольше воздуха - так тяжело говорить о том, что было, есть и долго не умолкнет. Еще сложнее - собирать по крупицам разбитые, словно переселенцы, напуганные фрагменты. Как же до боли знакомо и невыносимо - оставаться сильной, доброй и искренней душой в омуте, который намеренно её отталкивал.
- Вера, Ноэль. Помимо имен, я думаю, каждый слышит это слово. Я хочу подарить им всем... Веру. В себя. В других. В то, что они не одиноки. Возможно, наш поступок заставит многих объединиться, чтобы выжить. Это сложно объяснить, я постаралась, но понимаю, что ни на миг не приблизилась к истине. Но я отчётливо чувствую её. Я хочу спасти их всех и себя в том числе. Мы жили некогда на одной земле, так близко, а этот остров будто взрыв... Он расколол нас. Я хочу собрать каждую душу по крупицам. Возможно, замысел еще в том... Что нам нельзя падать духом. Нельзя умирать. Вот так сразу. В новом мире. Надо бороться. И если мы - второй шанс для тех, кто даже о нем не подумал, то пусть так. Каждый после спасения решит, что это было. Я знаю: в новом мире нельзя быть одним. И я бы очень хотела, чтобы каждый спасенный это понял и нашёл себе друга, а может...
Сдерживая всхлип, выдохнула:
- И семью.