Между чужаками некоторое время продолжалась словесная перебранка, из которой зверь выносил для себя всё новые интересные факты. Но по-настоящему напрягся, когда услышал своё имя в устах Зеху. Его угроза в адрес Селевкиды вызвала очень смешанные чувства в душе Порченого: с одной стороны, он был рад, что незнакомец благосклонен хотя бы к одному из Пожирателей, что только на руку оставшимся членам стаи, с другой - пятёрка варваров стояла посередь своих земель, аки неприкаянные пешки, и ничего не могли поделать, угодив промеж молота и наковальни. Или могли? Хашим предпочёл не вмешиваться пока, наблюдая, чем закончится этот напряжённый диалог. Идеальной развязкой стала бы бойня между бывшими соратниками. Тогда проблема исчезла бы сама собой. Но просто так устраивать смертельный бугурт нарушители покоя не желали, им необходимо ввязать карателей в свои игры. Селевкида открыто бросила вызов пока ещё хозяевам земель, и Порченый нахмурился, поймав её взгляд.
Внутри что-то взбунтовалось, мол, какого чёрта они вообще должны за кем-то идти? Но отрезвлящей прохладой лезвия в голове блеснула мысль о том, что, в отличие от отряда черношкурой, их пятёрка в закромах не имела припасённых воинов на чёрный день. Да и тех, что были, уже немного потрепали.
Так остро, как сейчас, нехватку Креста они ещё не ощущали.
Сложно быть лидером. Одно дело, когда ты пол жизни отвечал только за свой зад, совсем другое - когда от твоего решения зависит целостность ещё нескольких. Хашим с немым вопросом исподлобья посмотрел на Тринити, затем почему-то попытался взглядом отыскать безумные глаза Кхаса. Тут же память прорезала картина их последней встречи: одинокая мрачная фигура безумца среди снегов у подножия северных гор. Нет, Живоглота здесь нет, на благо или к сожалению.
Внезапно один из волков Зеху сорвался с места, убегая. Почти одновременно в погоню бросился Линдгард. Так маленький щенок срывается за убегающей белкой, не думая о последствиях, ведомый одним лишь инстинктом. Но белошкурый не щенок, и сейчас он был далеко не в роли охотника. Хашим рванулся вперёд.
- Стой, Линд, стой! - делая по инерции несколько коротких быстрых шагов в сторону соратника, испуганно крикнул Хашим, словно тот собирался прыгнуть в пропасть. Но молодой волк ловко взобрался по камням и, мелькнув напоследок хвостом, был таков. Следом уже убегал один из команды волчицы. Порченый смотрел в ту сторону, куда исчезли все трое, а затем, после нескольких секунд сомнений, рванул вперёд, взбираясь на скалу близ отряда Зеху.
Кобель оскалился, бессильно стиснув челюсти и издал полу-рык, полу-стон, глядя то на незнакомцев, то вслед убегающим.
- Куда, мать их, они отправились?! Остановите их! ЛИНД! - рявкнул жрец, но Белоснежка даже не обернулся, скрывшись среди скал. Молодой горячий дурак. Но Порченый не мог побежать следом за ним, ибо за его спиной оставались ещё несколько своих. Сделав тяжёлый выбор в пользу оставшихся, волк повернулся и встал в ряд с Зеху на расстоянии метра в полтора. Беспомощным гневом отливал его зрячий глаз, на холке топорщились клочки шерсти. Морда скривилась, верхняя губа, словно спазмированная, поднялась вверх, оголяя  резцы и клыки. Он смотрел в упор на черношкурую суку.
- Вы мне осточертели, как кость в горле, - с особым усердием выплюнув слово "кость", прорычал он с глубоким ощущением отвращения и ненависти к волкам Селевкиды и к ней самой. Для себя чёрно-бурый уже решил, чью сторону принять. Пока.

Наблюдать за перепалкой двух баррикад одного сборища крыс, было конечно очень забавно, то, как они грызутся, словно уже вцепились друг другу в глотки. Даже на морде Такеши, который все еще стоял где-то за спинами Тринити и Хашима, зияла веселая улыбочка, с легкой долей смешинки. Полосатый хищник хоть и находился впервые среди варваров, вот так вот стоя бок обок, но ощущал себя среди них вполне комфортно - "чужой среди своих".
Разноцветный взгляд волчицы скользнул от гиены к Хашиму, а после плавно перетек на обожженный бок Нити. И все вроде как идет своим каким-то странным чередом, пока с места не срывается один из пришедших волков, а за ним тут же рванул Белоснежка, и еще один из волков этой чернозадой суки. Дернулась было по инерции с места, но лишь переступила лапами по каменистой породе. А вот бурый жрец не только сорвался, но и предпринят попытки остановить белошкурого переярка, но все было тщетно, и лишь подушечки задних лап сверкали впереди. Гиена продолжал беззвучно гоготать. А вот чужаки продолжили, словно и не обратили внимания на побег троих волков.
«Выбор? Да они сошли с ума. С какого мать ваше перепугу мы должны выбирать сторону, ведь это вы паскуды явились сюда без спросу, а теперь вот ставите какие-то условия».
Рен был того же мнения. А вот Хаш и Нити. Смольная прищурилась, всматриваясь в состайников, особенно ее взгляд был прикован к тому, кто был лишен богатой шкуры. Делая шаг в сторону, ото всех собравшихся, а потом еще один и еще. Нет, она не намеревалась покинуть сие место, просто довольно большим полукругом обходила собравшихся. И все-таки приближалась к Тринити, ведь с недавних пор оставлять этого кобеля черношкурая темнолунка не намеревалась.
- Куда ты, туда и я, - останавливаясь возле знакомого бока, не громко проговорила Ламия, опуская голову чуть ниже уровня лопаток, а ее мордашка исказилась в оскале.
Похоже, лишь Рен и две гиены остались стоять там, напротив волков, Еши чуть сместился, кидая мимолетные взгляды на пятнистую соратницу.

В отличие от Рена, который принял относительно нейтральную позицию, все остальные Пожиратели открыто приняли сторону Зеку. Но надо сказать, что они не были за Зеку, а были против Селевкиды и это было вполне логично, учитывая недавние события. Однако Селевкида снова умудрилась удивить. Из леса, словно вынырнув из теней, повалила целая армия волков, которая окружила Пожирателей и группу Зеку. Каким образом такая орава пряталась в лесу и осталась незамеченной, было загадкой за семью печатями. Разгадывать её времени не было, надо было спасать свою шкуру и, по возможности, спасти то, что осталось от Пожирателей. Серый осторожно подошел к своим состайникам, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. После недолгого обсуждения Пожиратели приняли решение. А понимая, что варвары не самые дипломатичные волки, привыкшие всё решать силой, Рен сам взял на себя миссию переговоров.
- Если мне разрешат обратиться. – Ренальд, с опаской поглядывая на волков, что их окружили, сделал несколько робких шагов в сторону Селевкиды. Не хватало, чтобы его восприняли как угрозу.
- Это впечатляет. Нужно быть прирождённым лидером, чтобы собрать вокруг себя такую армию. – Речь была подчёркнуто вежливой. Несмотря на то, что она собрала вокруг себя столько волков, навыками дипломата она явно не обладала. Или она просто побрезговала воспользоваться этими талантами против Пожирателей.
- Я осмелюсь говорить от лица всей стаи Пожирателей Смерти. – Рен обернулся к своим состайникам, ища в них одобрение всему, что он будет говорить и предлагать. Ситуация была безнадёжна и силой тут делу уже не поможешь.
- Мы согласны уступить большую часть территории вашей стае, - повернувшись к Селевкиде, продолжил Рен, - и даже войдём в её состав, но как отдельная её часть. Как элитный отряд наёмников, если хотите. Имя Пожирателей Смерти не пустой звук и вы ощутили это на себе. Не стоит им разбрасываться попусту, а лучше использовать для устрашения недругов. Будем рвать глотки, и прославлять ваше имя. – Всеми силами Ренальд старался сохранить Пожирателей пусть, как и составную часть другой стаи. Но пока живо ядро, стаю можно будет вернуть. На данный момент главным приоритетом было выживание.
- Думаю нам следует выбрать себе лидера, или можете сделать это за нас, но вожаком по факту и на деле будете именно Вы. – На этом речь Серого была завершена. Оставалось надеяться, что она всё поймёт правильно и не заставит убивать кого-то из своих ради демонстрации верности. Предложение было и так более чем выгодное. Пожиратели сохраняют своё имя, гордость и кусок земли, а новая стая получает большую часть земли, лидерство на востоке и Пожирателей в качестве независимого элитного отряда.
За реакцию Пожирателей Ренальд не особо волновался, так как выбирать им было не из чего – смерть или подчинение. Рен хитрил как мог, чтобы подчинение было не столь унизительным, как бы оно могло показаться. И чтобы у стаи Пожирателей было будущее. Для варваров настало не самое удачное время. И этой смутой в стае воспользовались очень удачно.

Отредактировано Рен (2017-05-30 23:48:35)

Еши довольно усмехнулся, переводя взгляд своих янтарных глаз с пятнистой гиены, что стояла от него по левое плечо, на тех, что стояли, столпившись вокруг одной черной особы. Его морду так же исказил оскал, выказывая ряд зубов, коими было полна его пасть, готовая дробить косточки врагов на раз-два. Но вот этих самых врагов в разы стало больше, и откуда только взялись ироды, блуждая в стороне по кустам, он не видел никого из них. Неужели тот, что сбежал в той тройке, со стороны этой суки подал какой сигнал тем, что были где-то в других кустах, не столь близко к сему месту. Длинная шерсть на загривке встала дыбом, и теперь этот ирокез на его передней части тела  делал его еще выше. Полосатый все еще оставался на своем месте, вместе с соплеменницей. Так же как и в разговор стаи, в которую входила объект его преследований, он никоим образом не лез, ведь непосредственного его это никаким боком не касалось, если только не будут угрожать этой смольной особе.
Смольная самка старалась держаться ближе к Тринити, ведь ощущение его близости придавало ей сил, так же как и воспламеняло в ней ярость и ненависть, и все это отражалось в ее бирюзовых глазах, где-то там так же плавали нотки жажды крови, этот смешанный яд пристально сверлил сучку с ее свитой. Темнолунка словно пыталась их испепелить взглядом, желая оставить на местах волков кучки их сожженной плоти, что пеплом разлетались по ветру над пиками. Всю картинку ностальгии испортило появление подмоги для этой заразы, словно крысы из табакерки выскакивали еще и еще волки, один за другим наполняя небольшой участок земли, тем самым притесняя варваров. В какой-то момент этого копошения Еши оказался возле Ламии, желая в случае чего взять удар на себя. Им вновь был дан шанс пересмотреть свои взгляды, и в этот раз Рен оказался более шустрым в этом плане, что после небольших переговоров двинулся с диалогом. Черношкурая же решила на этот раз отмолчаться, молча стоя подле серошкурого жреца.

Выкрики тех, кто был на стороне Селевкиды, раздражали. Переплетение их голосов эхом раздавалось в висках обожжённого зверя. Они словно вынуждали его потерять контроль, разорвать ту тоненькую нить, которая разделяла Пожирателей от бойни, заставляя прямо сейчас вновь приравнять к нулю заключённую договорённость.
"Тринити... Не надо." Неестественно мягким и вкрадчивым тоном заговорил Бог, что на пару секунд заставило Тринити опешить. "Эти твари ещё получат своё, но не сейчас." Ламия сейчас была рядом, не позволяя одноухому окончательно сорваться с цепи. Он мог видеть её, тогда как Рен находился с его слепой стороны. Очень скоро к самке подскочил полосатый гиен, готовый, как и сам Помешанный защитить её. Бегло глянув в его сторону, зверь кивнул тому. Затем уха коснулось какое-то движение немного позади. Как стало ясно, второй Жрец принёс кровавую дань, как доказательство их верности, перекрыв кислород Зеху. Да, Нити слышал его последние вздохи, как слабеют попытки практически незнакомого волка цепляться за свою жалкую жизнь. Каждый из Пожирателей сейчас был разбит, растоптан в пыль. Даже пятнистая гиена, доселе преисполненная решительностью, понурила голову. Подрагивала шерсть на загривке, немного дёргались уголки губ, стараясь оскалом ощерить пасть. Она понимала, что от неё, вместе с полосатым собратом, пользы особо не будет против такого количества потенциальных противников.
Торжествующе глядя на побеждённых Чужих, волчица явно осталась довольна услышанным, и тут же, без промедлений, любезно сообщила группе волков о том, что теперь их земли принадлежат её своре. От этой новости Грешника как-будто обухом по голове ударили. Послышался едва различимый скрежет зубов о зубы. Ко всему прочему, Селевкида, оказывается, обладает зачатками разума, отказавшись прямо сейчас с распростёртыми объятиями принимать Пожирателей в свою шайку-лейку. Но, если говорить о чём-то более приятном, то, в принципе, с переездом можно смириться. Изуродованный огнём и не к таким условиям привыкал, и командования над ними не было, а это давало свои плюсы. "Кхас, старина, где ж носит твою чёрную морду, когда ты так нужен... Твоих живоглотовых замашек так сейчас не хватает..." Вспомнил Тринити о пепельношкуром. Конечно, его челюсти пусть не сильно помогли бы, но хотя бы поражение было бы не столь паршиво. Грешник из последних сил сдерживал себя. Если бы волку не понравился какой-нибудь жест её прихвостней в сторону Помешанного, то ему стало бы всё равно, какой из этого получится итог.
Пятнистая тварь тоже была на взводе, поэтому поняв, что кровавой расправы и след простыл, хищница, вздохнув, подалась прочь с этого места. Поступь её была рваной, резкой. Очень скоро гиена скрылась из виду, стараясь переварить произошедшее и, возможно, подумать о дальнейшем. Наверное, самка будет вынашивать план мести, или отправится на поиски Креста, ведь она знала, что голубоглазый зверь ещё жив.
Крестоносец. Дыхание перехватило. В лёгкие изуродованного огнём на какое-то время перестал поступать кислород. Обладатель янтарных глаз не забыл и о нём. Так вот она какая, безысходность... Зрачок расширился, и волк вздохнул. Он был пуст, полностью опустошён и разбит. Не хотелось говорить, точнее одноглазый не мог выдавить из себя хотя бы слово. Да и, в принципе, о чём было сейчас говорить? Безумец даст Селевкиде время привыкнуть к этому раскладу, да, пусть она ощутит свою власть над ними. Пока что. Рано или поздно она расслабится, просчитается, и уж тут Тринити окажется рядом. Черношкурая будет проклинать этот день, когда решила посягнуть на них, на Пожирателей Смерти.
Жрец сделал ещё пару шагов назад, равняясь с Ламиёй. Подступив ближе к ней и наклонившись, ушей хищницы коснулся негромкий рык. Нити знал, она поймёт этот жест. Затем голова коснулась чёрной шерсти, он несколько раз провёл ей по шее волчицы. На секунду его настигло спокойствие. Выпрямившись, самец кивнул Селевкиде и сзади обошёл темнолунку, уходя в сторону, куда уже направился Рен. Волк не обернулся. Голова была опущена, и лишь, когда он повернулся к ним спиной, в единственном глазу, казалось, вновь блеснул дикий огонь, а морду разрезала до боли знакомая улыбка.

— Капитан, все акулы в курсе, что мы скоро пойдем ко дну.
Наутилус - Титаник.
Зеху почти не сопротивлялся. Зверь просто не мог ожидать такой низости от чёрно-бурого кобеля... и зря. Хашиму пришлось сделать всего пару грубых безапиляционных рывков, чтобы утихомирить бунтующее против смерти крупное тело матёрого самца. Взгляд, направленный куда-то поверх головы его жертвы, не выражал ничего, кроме какого-то стылого мрачного равнодушия. Тёплым жидким солёным багрянцем полнилась жуткая механически сомкнутая пасть, густые тёмные струи лились с краёв губ и падали, падали на бурую шкуру, и без того замаранную своей и чужою кровью. «Вот ещё пара пятен, Хашим. Перестань притворяться хорошим сыном, не пугайся запачкаться. Тебе всё одно не стереть этой въевшейся дряни.»

Лишь почувствовав совсем ослабевшую пульсацию в порванной ярёмной вене, Порченый расслабил тиски, и тело Зеху обмякшей кровавой тряпкой упало к лапам своего изувера. Зеленоглазый опустил морду и с усердием зажмурил глаза, словно его только что ослепило ярким лучом света. Так и стоял молча, покуда Селевкида с глубоким удовлетворением в голосе оценивала этот бесспорно широкий жест. Когда она начала диктовать новые условия своей стае относительно горстки варваров и распределения их земли, Жрец каждым рецептором кожи чувствовал ненавидящие взгляды её прихвостней, от чего шерсть вдоль хребта поднялась грубой щёткой, словно это могло защитить его от раздражающих чужих глаз. Приоткрыв зрячее око, зверь исподлобья злобно зыркнул на первого попавшегося ему волка. То был один из отряда Зеху. Молодой поджарый кобель затравленно жался к скале, но в глазах его, полных ужаса, отчётливо читалась неприязненная ядовитая ненависть. Хашим угрюмо повёл ухом и отвернул морду в сторону Селевкиды. Неужто спасовал? Лучше глядеть на неё, чем на этих перебитых пополам, растоптанных пуще Пожирателей южан. Хашим испытывал странные чувства перед ними и перед собой, осознавая, что стал для этих волков материализовавшейся шутницей-Судьбой.
Всего лишь одно из её кошмарных лиц.
Они надолго запомнят это лицо.

Сука договорила и напоследок прогнала восвояси, фыркнув, оставшихся южан. Когда они проскальзывали мимо, Хашим не глядел на них, но чувствовал их взгляды почти так же отчётливо, как если бы каждый из них, проходя, швырнул в него камнем. Площадка опустела на несколько морд, следом стали уходить новые владельцы большей части восточных земель. Почти одновременно с места сдвинулись трое варваров, молча направивших свои стопы мимо Хашима в сторону, противоположную волкам Селевкиды. Все разбредались вокруг чёрно-бурого, а он стоял на своём месте, внимательно слушая мертвенную тишину над поляной, чтобы ненароком не настроиться на радиоволну, исходившую откуда-то из недр его души. Он не хотел знать, о чём скажет его совесть. О, нет, не сейчас.

Неосознанно подойдя и остановившись под укрытием, где прятался мангуст, зверь задумчиво поднял морду к небу и смотрел, как над Пиками уже слетается, пронзительно каркая, жадное вороньё. Он думал над словами черношкурой. Осталось ли в этом мире хоть что-то, что ему любо, от чего ему должно будет отречься? Разнузданные мысли сразу сбились, обрисовывая силуэт Шанти. Вспомнив о ней, Порченый вдруг почувствовал, насколько вымотан и иссушён произошедшим. Ему очень захотелось оказаться рядом с волчицей, напитать свои рваные раны её тёплой светлой благодатью, как ватой набивают тряпичную куклу. Мунго осторожно и молча спустился на спину волка, сильно уцепившись коготками за пегую шкуру. Хашим в ответ дёрнул ухом и повернул морду к другу, носом заботливо поправляя свесившееся на одну сторону слабое тельце. За своей спиной он, не отдавая себе отчёта, разглядывал тела павших. Какой-то особенно голодный чернопёрый уже драл когтями морду мертвеца, с неистовым остервенением вычищая тёплое ещё содержимое глазниц. Почувствовав подкатившую к горлу дурноту, зверь отвернулся, в который раз проглотив мерзостный ком из непереваренной пищи и сгнивших эмоций, а затем поспешил покинуть этот давящий своим немым осуждением, выпачканный кровью и честью круг камней.

За горизонтом
What's wrong with me?
You wanna know what's wrong with me?
I could ask you the exact same thing!
What's wrong with me?

Nonpoint – Alive and Kicking
Всё менялось. Всё было подвержено этому необратимому процессу, который бетон стирает в порошок, а некогда зелёные и сочные луга обращает в безжизненную пустыню. Противиться времени не мог никто. Даже он. Тринити, будучи безумным и сумасшедшим уродом, жалким выродком своего, возможно великого, рода, был не в праве ему противостоять. Одноглазый продолжал неустанно искать что-то, что могло бы задобрить его больной рассудок, его Безымянного Бога, видящего во всякой происходящей чертовщине скрытый смысл и знаки. Голос Бога был так ласкающе приятен и так невыносимо резок, что Нити даже намеревался несколько раз разодрать собственные ушные перепонки, чтобы и вовсе избавиться от этого мучителя. "Тринити, я в твоей голове. Так легко от меня тебе не избавиться, мальчик мой", лёгкий шёпот в глубине подсознания заставляет подчиниться. Любовь и ненависть к этой твари в башке балансируют на тонком лезвии ножа, сплетаясь в безумном танце.
Именно из-за Него в тот день Грешник отступил. Желание пролить чужую южную кровь зудело в дёснах, но Он велел убраться. И оказался прав. Неведомые толчки, словно сама мать-земля была против, не желала впитывать эти реки алой крови и слушать вопли невинных существ, павших бы в этой резне. Тяжёлые кулаки разламывали тектонические плиты, земля дрожала, словно желая похоронить в своих недрах и разломах всех нахальных ублюдков.

Что ж, вспоминать об этом можно долго, скулить о несбывшихся планах и лелеять несбыточные грёзы. Сейчас Пожиратели стали практически полноправными хозяевами Острова, устанавливая свои правила для тех, кто сунется в покрытый кровью мир, где историю с хирургической точностью выцарапают умелые головорезы на твоей же шкуре твоей собственной кровью. В последнее время Тринити не был столь публичным, появляясь лишь там, где того требует Дьявол, основное время проводя либо с Ламиёй, либо в одиночку, как сегодня. Почти в одиночку. Волчица, бродяжка или стайная, Помешанный сейчас и не припомнит, была замечена одним из дозорных и великодушно оставлена на растерзание одному из трёх Вранов. Тот первобытный ужас, который читался в её мокрых от слёз зелёных глазах, лишь распалял животный интерес одноглазого.
Безумец жаждал изучить весь спектр её эмоций, проверить, когда вопли её становятся более жалостливы, а в какой момент она будет осыпать его проклятиями, и насколько грязные словечки могут вырваться из этой чудесной глотки, пытаясь задеть за то живое, что уже давно обуглилось, истлело и рассыпалось пеплом. Нити не хотел её, как волк желает самку, как подросток хочет заправскую потаскуху, или иметь над нею власть, какую правитель имеет над своими рабынями. Изжёванный огнём выступал в качестве исследователя, а этой самке уготована участь стать объектом его исследований. Попытка сбежать – её первая ошибка, которая стоила ей правого глаза. Навалившись на самку, сверкая капканом челюстей, увесистая лапа прошила девичью мордочку, а пара когтей вонзились вглубь глазного яблока, которое, не сдержав натиска, лопнуло. Это было лишь начало.
Теперь туповатые и немного покрытые желтизной зубы впивались в левое бедро волчицы, ощущая, как рвётся плоть, жилы и артерия. Траву окропил алый, как и морду изувера, который после мягких тканей перешёл к колену. Хищник дробил её кости и хрящи, выворачивая конечность в обратную сторону. Волчица уже не пыталась сдерживать своих воплей, пиная Врана свободной лапой. Тупые когти ударялись об обугленные плечи, скользя по толстой коже. Во время очередного выпада зверь оторвался от изувеченной лапы, хватая другую в полёте. Самец выпрямился, держа в пасти девичью конечность, а лапой наступая на вторую, искромсанную. Пальцы перепачканные кровью ощупывали волчицу изнутри, пока одноглазый тянул её вверх. "Пхах! Кхас оценил бы этот видок", смеялся безумный голос в голове. Запах её крови, её страха дурманили. Колено уже свободно гнулось в неестественную сторону.
- Уб... Убблюдок! - Вырвалось из её уст.
Щелчок. Задняя истерзанная лапа лапа отделена от тела, держась за неё лишь лоскутом шкуры. Волк вновь навалился на неё сверху, прижав рану грудью. Вран прошёлся шершавым языком по её животу, чтобы укусить в его внизу, там, где кожа тонка и так податлива. Обезумевшая улыбка не слетала с его обожжённой морды. Он буквально выгрыз небольшую область, оттягивая кусок за куском, погружаясь мордой вглубь сучьего живота. Там уже всё, что попадалось на зуб, с неким наслаждением жевалось, что-то волк даже сжирал. Вынырнув из брюха той, чьего имени он даже не знал, зверь погрузил в проделанное отверстие и лапу. Выловив какой-то орган, урод вытащил его, великодушно протягивая самке. Та, сквозь слёзы и проклятия, собрав остатки сил, отбросила преподнесённое волком на траву. Тот лишь скалился, чувствуя, как её кровь течёт по морде, глотке и шее приспешника Дьявола.

Отредактировано Trinity (2019-01-20 17:43:08)

Тринити нечасто доводилось задумываться о том, что есть "норма", в какой момент пересекается на незримая и тонкая черта, после которой тебя уже считают безумным. Единственное, с чем мог бы согласиться одноглазый изувер, так это с той противоречивой реальностью, что некоторые моменты просто выпадают из его памяти. Они как-будто подменяются умелым руками кукловода. Словно события, неприятные этому кудеснику, попросту изымаются из какого-то участка мозга и заменяются другим фрагментом, как элемент пазла. Так было и сейчас.
Вести себя столь раскрепощённо и открыто, Грешник мог лишь в случае полной уверенности в собственной безопасности. Представляют угрозу для Врана только чужаки, а потому, одноухий где-то в глубине того, что принято называть "душой", ожидал кого-то из соплеменников. На несколько мгновений вопли волчицы затихали, а затем опять горячим свинцом заливались в уши. И вот, среди этого многообразия запахов и звуков, чуткий нос улавливает аромат состайницы, а уже через мгновение её же голос раздаётся совсем близко, заявив, что "подопечная" уже и вовсе перестала дышать. В подсознании Помешанного что-то треснуло, на мельчайшие осколки разбилось кривое зеркало, с любовью созданное больным подсознанием и выданное за правду. Уродливая морда отвернулась, а затем вновь уставилась на тело прямо перед собой. Силуэт исказился, окровавленная морда с пустой глазницей уже не пялилась на своего мученика, передние лапы застыли и не шевелились. Шершавый язык прошёлся по окровавленным губам, изогнувшимся в некое подобие улыбки.
- Мертва-а-а... - Скрипел голос изжёванного огнём убийцы. - А ведь какой был чудный голосок, - пытался показать сожаление, но вышло несколько надменно.
Помедлив, Нити начал подниматься, но продолжал задаваться вопросом. "Что? Что произошло?!" В единственном бесноватом оке полыхало дикое пламя, вот-вот готовое обратить в прах всё, до чего дотянутся его губительные языки. Серый хищник пытался воссоздать в памяти последние несколько минут, но в итоге получил две картинки: на первой несчастная жертва действительно не возжелала принять сей чудный дар от губителя, а на второй же он сам, не дождавшись ответа, откинул потроха на сочную зелень. Вопросы волка остались без ответа, так как Бог лишь негромко посмеивался, наблюдая за своим последователем. Вран подумает об этом на досуге, а может попросту не станет вспоминать о случившемся. С этим ублюдком случались вещи и поинтересней. Поднявшись, самец чувствовал, как слиплись редкие серые клоки шерсти от застывшей сучьей крови на морде, шее, лапах и даже груди. Он испытывал наслаждение, истинное удовольствие, вдыхая запах павшей жертвы, смешавшийся с его собственным.
Грешник уже хотел предложить Носферату поискать новую куклу для развлечений, вот только вид Беса насторожил его. Грешник продолжал улыбаться едва заметно скалясь. Одноглазый опустил мохнатую голову. Он начал неспешно огибать вокруг волчицы круг, смотря на неё исподлобья, словно заново знакомился с ней.
- Тринити помнит ту ночь, когда тебя только привели, - самец обошёл её и поднял голову, закрывая ею солнечный свет над Ферой. - Ты была скована, но в твоих глазах читалось рвение жить и убивать. Тринити не поверит, что кто-то смог погасить твой огонь, Носферату.
Грешник не вдавался в подробности жизни волков племени, равно как и подробностей о нём не знал практически никто. Их объединяло одно - неутолимая жажда крови и жертв во имя Первозданной Тьмы. Однако катаклизмы привели к тому, что Чужим попросту не с кем стало воевать. Если самка посчитает нужным  ничего не рассказывать безумцу, что ж, это её право.