— Долго глядела на пташку, но после резко одернулась, услышав новые крики. Кричал, не раскрывая черного клюва. Страшно. Тонкие пальчики прошлись по спине, пригладили взъерошенную шерсть. Неприятные вздохи повисли в воздухе. Молчу. Внимательный, настороженный, чуть вызывающий взгляд устремлен вперед. Дернется, пошатнется, возьмет курс на - он представился уже - Кодьяка.
Дрогнет земля. Жуть скользит по телу, мерзкая змея... шипит, тянет за нити... кукловод размыкает челюсти. Слышу, как медленно втягивает он воздух в гнилые легкие. Напряженно дрожат нотки в словах.
‘Да будет война... да будет свет... свет, желаешь впитать его до дна?’
Мои глаза застывают. Слепая. Когда-то Он меня называл так на своем, особом языке. А теперь его голос звучит, греет изнутри... кукловод, кукловод. Передо мной разворачивается спектакль.
‘Это лишь игра, игра, не бойся, моя язва.’
Длинные коренья чавкают землей. Вдали крики. Истеричные, высокие, затяжные крики. Сухо в пасти, ком застыл в горле, натянулись связки медные, немые, неслышимые звуки издает дрожащее, ничтожное тело. Мир. Он был подвижен. Так странно, но одновременно так привычно видеть его в движении.
Рык. Предупреждение. Два шага вперед. Один назад.
‘Это лишь игра, это лишь игра, тебе не нужно бояться.’
Заслуживает большего этот мирок. Кривой оскал застыл на морде. Веки собирали жирные складки. Все плывет в масляном мирском жире из его распоротого брюха. Скулящий смех не смогла сдержать.
Два шага вперед, один назад.
Я не боялась. Словно уже видела когда-то. Коренья вились. Судьба моя, судьба этого незваного не имела значения. Страх сцепил клыки на горле. Вдыхаю воздух - он словно пропитан кровью. Моей кровью, его кровью. Хохот. Дикий, безудержный. Мне приятно. Вдали где-то продолжают кричать. Это лишь спектакль, это лишь дурная игра, о да.
Отхожу. Не собираюсь помогать. По крайней мере, решения эти больны, переменчивы. Хочется распороть грудь - дышать совсем нечем. Было сладко, было густо. Краски лились тут и там.
‘Ты нужна мне здесь и сейчас, ты нужна мне... иди отсюда... или смотри, как велик этот мир...’
Он шептал, он льнул к моему телу. Чувствовала, как теплится воздух у моих ребер.
— Нет!
Сдавленный скулеж, слабый смех. Переступаю лапами, прижимаю к голове уши. Вокруг все скрипит. Скрипки с визгом горят, арфы режут плоть. Видела, когда была в городе. Это было та-ак давно. Воспоминания неуместные раздирают голову. Держусь поодаль. Мне дали возможность быть созерцательницей - и я созерцаю. Мне не нужна кровь шавок. Она теплится в моей пасти и сейчас. Ах, как я была мерзка... но сейчас все иначе, верно? Я буду лучше, буду, понимаешь?
Густой хлопок. Смотрю мимо. Продолжаю тихо давиться своим приглушенным смехом. Хочется выть.
Его крики, его молитвы меня режут. Калахира, спаси смертных!
Смотрю мимо, смотрю в молочный туман. Его нет. Он - плод моего воображения. Божьи глаза сквозь меня глядят. Помогите ему, этому слуге! Или же вы дадите мне в дар его тело, дабы части его теплились внутри меня, внутри него? О, как голодна, как голодна.
Крики усиливались.
Все смешалось.

Отредактировано Аделхайд (2013-11-30 19:30:44)

Время шло медленно, как то казалось Кодьяку, словно густые чёрные нити смолы, лениво тянущиеся к небесам, пытались достать до них, застлать хмурое небо, дабы никто из тварей земных не лицезрел боле ясного солнца и серебряной луны, пребывая во тьме, скитаясь в темноте и издыхая от холода.
Тяжёлый взгляд бирюзовых глаз, скользящий, кричащий и отталкивающий, холодный и подобный северным льдам, не готовый растаять и потеплеть, даже немного... Дёрнул же меня чёрт сегодня прийти именно сюда и именно сейчас. Нет чтобы обойти или вообще бродить по землям Легиона... Мысли, что змеи, ползали в сознании, жалили клыками, оставляя ярость и совсем немного отчаяния. Нехотя, но решительно очи метнулись к Аделхайд, заставив на мгновение ока забыть о чёртовой птице, что наверняка явилась отнюдь не с доброжелательными намерения сюда, в этот час... Шаги. Смех, сдавленный смех, как-будто чем-то забита клыкастая пасть, но нет, это всего-навсего сдавленный и сдержанный смех. Размышления. Белый Пепел уже было втянул воздуха, охладил лёгкие, готовый что-либо сказать и прорычать, дабы содрогнулись горы и застало время, но звук рвущейся земли и "живых" растений, что так жадно тянулись к самцу, не принимая отказа, заставили Ксеона задержать дыхание и немного отвести взгляд от волчицы. Голова Пепла чуть склонилась в бок, как это обычно бывает от удивления. Дурацкая привычка, хищник выглядел глупо, как он сам считал. Коди не редко приравнивал какой-то интерес, даже само собой разумеющийся, к глупости и некому проявлению слабого характера и веры. Но что за чёрт? Что за шутки колдунов и небожителей? Лаза, или что это было, остановилась, замёрзла на месте, подобно причудливым изваяниям из камня, что сделаны под растения. ДАа что творится со всеми тут и сейчас? Эта странная... как её... Аделхайд, ведёт себя как-то странно, шагает, смеётся; стремительные растения теперь застыли предо мной, а этот ворон и вовсе по нему скачет...
- Гореть... - Единственное слово, сорвавшееся с губ легионера, когда тот в очередной раз оглядел своих собеседников. Кодьяк не шутил, белый всерьёз твердил об огне, всепожирающем и горячем, не щадящем никого пламени, где исчезнуть последние грёзы и рассыпется надежда на то, что дальше будет легче или хотя бы не будет так тяжело... Недолгая тишина была нарушена и прервана голосом пернатого создания, чьими силами были призваны растения. Незаметно для себя самого, Ксеон уже, хвала Луне, вернул голову в прежнее положение, теперь она была подана вперёд, а не склонена назад... Мир? Эта пташка хочет знать о мире? Улыбка. Точнее оскал, мастерки замаскированный под улыбку, хитрую, заставляющую стоять на стрёме и держать ухо востро...
- Моё пребывание здесь никак тебя не касается, - хриплый голос, сдавленная усмешка и продолжение речи, - мир есть то, что нам подвластно; мы видим то, что хотим видеть, ощущаем то, желаем ощутить, даже если нам больно и будут слёзы, а может и смерть с пролитой кровью невинного. Мир часть нас, а мы - часть этого бренного мира. Предрешено или нет, но наша вина, что не углядели, наши солёные слёзы прольются, когда задуют последние свечи и искры былого огня попадут на шкуру, прожигая её, и кожу освобождая от тонкой корки льда. Огонь - спасёт, мир - изменит... -
Белый Пепел стоял на месте, на том же самом, куда отскочил от хищных растений и сейчас ожидал последующих действий и слов, готовый, как оголить клыки, так и потешить свою душонку от смеха, совсем игнорируя всё и вся, кроме Аделхайд, ворона и растений...

О чём они думали сейчас, находясь тут? Какие мысли проникали в их умы и на что они их подстрекали? А быть может наоборот, останавливали? В глазах каждого читалось недоверие, у Аделхайд оно смешивалось с чем-то безумным; у птицы же читался интерес; а вот глаза Белого Пепла отражали лёгкую тень злости, особого труда не составляло понять, что сложившаяся ситуация не особо нравилась самцу, пусть тот и отчаянно пытался сие скрыть, уделяя больше внимания на странноватого ворона, который качался на растениях, что не так давно готовы были убить, уничтожить легионера. Перьев, смотрю, у тебя много, пташка. Хотя смысла я не вижу в задумке своей... Шумный, громкий выдох, полностью опустошивший лёгкие, унёсший кислород.
Взгляд ненадолго задержался на горизонте, пока ворон обращался к волчице. Пустота. Разум пуст, мыслей нет, но только что-то щемит, пусть и едва незаметно... За грудной клеткой, трепыхает, неприятным эхом отдаётся в висках, вот-вот и заскулил бы, тем не менее, ни у кого из его, так называемых собеседников, не получилось бы увидеть или даже услышать скулёж Ксеона. Чёртов орган, начал про себя с возмущением Кодьяк, Хватит! Прекрати, ибо всё уже прошло. Забудь. Прекрати будить меня почти каждую ночь, призывая и моля приблизиться. Прекрати рвать меня на части и оставь моё бренное тело, даруй мне свободную жизнь... Этот монолог Пепел проговаривал часто, когда оставался один, наедине со своими собственными мыслями, рассуждая и ненавидя то, что заставляет сердце биться чаще тогда, когда это и вовсе ненужно... А сердцебиение учащается у Кодьяка, лишь в разгар битвы или же чего-то, что сильно дёргает за нервные нити, играя мелодию, пока накаляется воздух и ситуация вот-вот выйдет из-под контроля...
В тот момент, когда волк ощутил, что пульс стал более-менее спокойным, до ушей его донесся малоприятный звук, скрежет. Поворачиваясь к источнику звука, самец, как и ожидал, увидел чёрного ворона, который явно не был полностью согласен со словами легионера о пламени, освободившем бы всех в этом мире.
- Пеплом пепел развеять... Всех нас когда-нибудь не станет, для кого-то старость, для иного битва, ну а для кого-нибудь огонь спасением будет. Пламя жаркое уничтожит тело, а душу - освободит и отпустит восвояси. Ну, а после... - Слова Кодьяка довольно резко прервались. Под массивные лапы упало нечто. Небольшой камень. Нет, кристалл, красивый, горящий...
- Огонь, - шёпотом, еле слышно слетело с сухих губ Белого Пепла это слово и застыло в воздухе, постепенно тая в нём. Отрывая холодный взгляд, Ксеон взглянул на того, кто дал ему кристалл, на ворона, что сейчас речь вёл с волчицей. Безразличие, отрешённость, многое, что было бы на это всё похоже, виделось в бирюзовых глазах легионера. И, надо сказать, он не особо жаловался или страдал оттого, что не все принять готовы его лишь потому, что не каждому под силу сломить его характер или как-то одолеть стену равнодушия...

Отредактировано Kodiak (2013-12-29 19:43:54)

Совсем скоро Рагнар выдохся. Нет, конечно, как у разведчика, у него были быстрые, сильные и выносливые лапы. Он мог бежать быстро и очень долго. Но сейчас обилие снега, в котором волк вяз, почти не давало ему двигаться. Рагнар ругался сквозь зубы, пробираясь через яростную метель. Ему было очень холодно. И с какого он вообще поперся куда-то севернее?
Вдали вдруг замелькали огни Города. Тут волк чуть притормозил. Как его угораздило вообще сюда забраться? Однако на полянке внизу вроде было не так ветрено, и Рагнар начал спускаться сюда, чтобы хоть как-то защититься от ветра. Сейчас он вдруг пожалел о своем почти детском решении сбежать. Ну, психанул. А теперь вот здесь, усталый и замерзший.
«Странно. Редко эмоции преодолевают рассудок.» - напряженно думал Рагнар. Ему была неясна такая перемена в его обычном поведении. Неужели вожак настолько взбесил его, что заставил волка отказаться от принципа «разум превыше всего»?
За этими мыслями волк и не заметил, как спустился вниз и подошел ближе к Городу. Его обычная наблюдательность едва не подвела его. И только в паре метров от другого волка Рагнар заметил, что он здесь не один.
Мгновенно он встал в боевую стойку и ощерился. Однако волк, сидевший на поляне, не казался враждебным. Он чуть удивленно смотрел на Рагнара и не выказывал рвения напасть.
Рагнар медленно опустился на землю и расслабился, держа, однако, мышцы в боевой готовности. Как это вообще он мог не заметить чужака?
У волка был серо-рыжий цвет шкуры – во всяком случае, в тех местах, которые было видно из-под снега. Он сверлил Рагнара взглядом своих голубых глаз.
- Ты кто такой? – настороженно спросил Рагнар.

Чужак был озадачен таким внезапным появлением Рагнара, и потому ответил на его вопрос не сразу. Судя по всему, он тоже не заметил светлого волка, а потому был в таком же положении, что и Рагнар. «Вот же нелепость!» – фыркнул волк про себя. Однако он не подал виду и продолжал рассматривать незнакомца, чтобы понять как можно больше о нем. Рагнар так увлекся этим занятием, что совсем позабыл про Ярополка, да и плохое настроение сменилось любопытством.
Серо-рыжий волк выглядел потрепанным и очень усталым. Рагнар прикинул, откуда он мог прийти. «Вероятно, он откуда-то из Города. Интересно, он из тамошней стаи или тоже чужак?»
И волк подтвердил его догадку.
- Джин из Города? – развеселился Рагнар. – Ты что, из этих городских? Как там ваша стая сейчас называется?
Он говорил пренебрежительно, потому что в равной степени не любил ни людей, ни волков, сотрудничающих с ними. Хотя, надо было признать, городские волки умели вертеться. Неспособные к адаптации особи бы там не выжили.
Он вспомнил весьма забавный эпизод из своей жизни, связанный со стаей городских волков. Рагнар даже позволил себе рассмеяться вслух. Тогда, почти год назад, он сумел обхитрить наместника стаи, Тарлина, и сбежать от него назад на территорию Темной Луны. Это произошло во время очередной попытки наложить морок, когда Рагнар очень неосмотрительно проник в Город дальше, чем следовало.
Повеселев, Рагнар вновь уставился на Джина. Тот выглядел каким-то зажатым, как будто не давая выхода своим истинным эмоциям.
- Ну и как там Тарлин? Не сильно ему попало? – ехидно вопросил Рагнар. Ему хотелось поглумиться.

Отредактировано Рагнар (2014-03-03 16:13:22)

Рагнар был разочарован. Джина вовсе не взбесило едкое замечание светлого волка. Он казался каким-то отстраненным, как будто его вовсе не волновали дела земные. Но куда более странным казался его голос – волк говорил так, будто понятия не имеет ни о Детях Города, ни о Тарлине. Даже несмотря на то, что Джин что-то там промямлил об этом, Рагнар услышал в его голосе равнодушие, словно это были какие-то далекие-далекие и ненужные воспоминания.
- Я понял, - протянул Рагнар и попытался придать своему голосу хоть толику сочувствия. – Тебя изгнали из стаи, да? Ужасно. Знаю, это самое ужасное, что может случиться с волком.
Он сделал страшные глаза и покивал Джину, думая, что теперь-то он точно понял, что с этим странным волком.
- Что такого ты натворил, что тебя даже Дети Города выгнали?
Рагнар поднял задницу с земли и отряхнулся от снега.
- Я вообще не люблю людей. Не ненавижу, конечно. Но… не жалую. Кто их знает, что у них может быть на уме.
Волк и сам не знал, зачем все это говорит, вполне понимая, что Джину это может быть не интересно – к тому же, он не давал ему ответить на свои же вопросы. Но, вероятно, Рагнару просто хотелось пообщаться с кем-то, и неизвестный чужак как никто другой подходил на эту роль. Светлый волк вовсе не чувствовал никакой угрозы от Джина. Что-то подсказывало ему, что он может ему довериться. Тем более, если этот волк теперь – одиночка, и ни одна из стай не будет ему рада.
- Я… меня зовут Рагнар, - несколько неуверенно произнес светлый волк. – Я из Лиги, ты наверняка слышал.

За болтовней Рагнар как-то не осознавал того, что его собеседник все еще здесь, и даже разговаривает с ним. Он не слышал ответов на свои вопросы, все больше погружаясь в пучину своих мыслей. Светлый волк не мог с этим справиться – он чувствовал жгучее желание выговориться, и его несло, по-настоящему несло. Он уже был готов сорваться, наорать на беднягу Джина – раздражение, копившееся последние недели, было готово вырваться наружу. Рагнар врезался лапами в снег и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Ему нужно было успокоиться. Но какое-то слово все же зацепило его мысли, и Рагнар с усилием вырвался из раздумий. Он взглянул на Джина мутными глазами, пытаясь вникнуть в смысл его речей.
- Керари? – это имя взволновало светлого волка, он почти вынырнул назад в реальность. – Она была здесь? Говорила тебе о Лиге? Где она сейчас?
Волк каким-то чудом все же привел свои мысли в порядок. Едва только Джин упомянул о Лиге, как рассудок Рагнара сразу восстановился. Волк опасался за стаю, и любой чужак мог стать для нее угрозой. А потому Рагнар вновь встал в боевую стойку и враждебно спросил:
- Не из стаи, говоришь? А откуда ты тогда? Отвечай! Зачем ты здесь?
Его вдруг затрясло. Волк почувствовал себя плохо, и он почти с отвращением взглянул на Джина – как этот волк смеет занимать его время?
Рагнар быстро перебрал различные варианты развития событий в голове.
Во-первых, чужак мог быть запуганным заблудившимся одиночкой, пойманным людьми и как-то сбежавшим из Города. Или же он мог быть опасным врагом – например, разведчиком Детей. Кто гарантировал, что Джин не солгал про свое прошлое?
Рагнар принял худший вариант за наиболее вероятный, и потому приготовился к защите. Не себя – стаи.
Казалось бы, чем какой-то одиночка может навредить Лиге? Однако в памяти волков слишком хорошо отпечаталась трагедия волков Первого Ветра. И Рагнар знал, что постарается не допустить этого – даже в одиночку.

Мышцы волка дрожали от напряжения – еще спасибо, что снег как-то охлаждал его тело. Становилось все морознее, а метель становилась все злее – Рагнар не замечал этого из-за чрезмерного волнения. А дорога назад к логову, тем временем, скрывалась под толщей снега. Если промедлить еще немного времени – идти станет совсем невозможно.
Но светлый волк был слишком занят. Его глаза горели, а шерсть стояла дыбом – он опасался чужака и был готов драться, а потому был напряжен как никогда ранее. Больше всего его интересовала судьба Керари.
- Где Керари, я не знаю. Мы встретились недалеко от города, кажется, она ушла охотиться в ту сторону.
Джина, судя по всему, оскорбило такое подозрение Рагнара. Он весь как-то подобрался и напрягся – видимо, тоже готовый к бою.
«Как-то я не подумал о такой возможности, - труханул волк. – А если и вправду будет драка? Что тогда?»
Рагнар, в принципе, не боялся защищать стаю. Его пугала сама возможность драки – с детства он этого боялся. Сам по себе он уродился небоевой, а в Лиге он не слишком охотно тренировался боям, делая упор на охотничьи навыки. Рагнар всегда считал, что может решить любую конфликтную ситуацию с помощью ума, и потому любая возможность драки приводила его в ужас.
Джин, однако, враждебным все еще не казался – все его раздражение было ответом на претензии Рагнара. И когда он начал рассказывать – как будто поневоле – историю своего прошлого, светлошкурый волк увидел в его глазах туманные воспоминания. И Рагнар понял, что волк, если даже и не друг ему, во всяком случае не врет насчет своих дел здесь. А уж потом, когда Джин заговорил о том, кто призвал его, волк ощутил странную дрожь. Он почувствовал, даже несмотря на мороз, чей-то сильный запах и увидел бледный-бледный силуэт чьей-то белой шкуры.
Первородно-белой шкуры.
- Арашу… - прошептал Рагнар в благоговении, не зная, явилась ли его обожаемая богиня наяву, или это лишь предупреждение.
«Я не должен причинять вред этому чужаку! – понял волк с необычайной ясностью – словно яркое солнце осветило вдруг его путь. – Его ведет сама Арашу – а уж она-то знает, что делает! Я должен помочь ему!»
- Праматерь?! – вскричал Рагнар. – Она приходила к тебе? Звала тебя? Куда? Что она от тебя хотела?
Не особо дожидаясь ответа, он вскочил и пробежал по снегу, лихорадочно размышляя. В принципе, сейчас все упиралось лишь в вопрос – куда Праматерь его звала?
Он начал рассеянно нарезать круги вокруг ошеломленного Джина. Весь страх и вся подозрительность пропала. Да Рагнар бы и в логово пустил того чужака, который ведом самой Арашу!

Отредактировано Рагнар (2014-03-10 02:15:43)

Рагнар остановился и вновь плюхнулся в снег. Он помотал головой прямо возле морды Джина, и прямо-таки увидел в его глазах недоумение.
- Ох… - протянул Рагнар и глубоко вздохнул. – Ты, наверное, сочтешь меня за ненормального… не знаю даже, как тебе сказать.
Светлошкурый волк оглянулся на то место, где ему причудился силуэт Арашу. Причудился или не причудился?
Учитывая, впрочем, ошеломляющее заявление Джина… все вполне могло быть.
- Ты говоришь, что Арашу звала тебя, верно? Я… я должен помочь тебе. Мы должны понять, куда тебе должно идти!
Не в силах удержаться, Рагнар вновь вскочил на лапы и стал возбужденно перетаптываться с лапы на лапу. Он напряженно думал, прикладывая для этого все усилия, потому что знал – сама Арашу выбрала его своим посланником, чтобы он помог Джину. Но в чем?
Зачем вообще Праматерь могла прийти к какому-то постороннему волку? Куда она могла его звать?
Ответ пришел мгновенно, и он был очевиден. Арашу звала Джина в Орден.
- И потому послала меня, зная, что я не прогоню тебя, а только помогу – из-за любви к Арашу, - подумал Рагнар вслух. Он понемногу начал успокаиваться, а любопытное настроение сменилось радостным. Наконец-то он хоть чем-то сможет помочь обожаемой богине!
- Джин, ты понимаешь? Ты понимаешь меня? Арашу знает, что делает! Она позвала тебя в Орден, она послала меня, чтобы помочь тебе! Вероятно, она хочет, чтобы я проводил тебя на земли Ордена.
Однако Рагнар видел лишь недоумение в глазах рыжего волка.
- Орден – это тоже стая, как и Лига, - терпеливо пояснил он. – Они живут в подземелье, только не в обычном, а в особом – там почти так же, как и в лесу. Я никогда не был там, но слышал рассказы. Говорят, там… волшебно.
Его голос опустился до шепота.
- Там властвует Арашу.