Я вздохнул поглубже. Знал, не атакую я - атакуют меня. Так оно и произошло. Лис подался вперед, еще секунда, еще чертова секунда, и его зубы вонзились бы мне в ляжку. Но в этот раз отскакивать я не собирался. Ну уж нет, гаденыш! Жалкая лисица подумала, будто может одолеть волка! Ха!
Я не заметил, как Даниэль умотал из рощи. А может, он был еще где-то здесь... Неважно. У маленького волка сейчас очень большая проблема. И если он ее не решит, то эта проблема станет для него последней. Было ли мне жаль? Нет. Я пытался предостеречь его, но нынче все такие герои, сил нет. пришло время платить за ошибки. Жестоко? Нет. Так бывает со всеми, кто пренебрегает моими советами.
Я не позволил лису укусить. Я постарался вцепиться в хвост его раньше. Как только он оказался достаточно близко, я постарался совершить задуманное. Укусить и оттянуть от себя. А после убить. Что бы эта тварь визжала от боли и билась, долго билась в предсмертной агонии... И предавала мне силы одна только мысль о том, что сегодня, в этот паршивый день, на моем месте мог бы оказаться кто-то из моих братьев. А еще худе - сестер. А вдруг четырехлапая мерзость передала бы им свою болезнь? Как этому Даниэлю? Нет! Не бывать такому! Истребить! Истребить ради Лиги! Истребить ради них...

Фриса

Отредактировано Game Master (2013-04-30 22:40:45)

Нечто странное переполняло его тело, разум. Хоть Дэн и понимал, что это все иллюзии, натянутые мутной пленкой на глаза, обманывающие его полностью, но едва сдерживал себя от переполняющих эмоций. Еще немного и он ничем не будет отличаться от тех лисиц - забавно выйдет.
Черный слизал капли слюны, что скопились на губах, и шумно сглотнул, рассматривая птицу, что каркала над головой. Какие-то стихи там читает, что не мудрено. Смысл их едва дошел до мозгов волка, он лишь уловил последнюю фразу. О да, игры со смертью. Да кто она такая, эта смерть, чтоб его, Данича, так быстро забирать?
Хищник хрипло выдохнул, высунув розовый язык, но тут же зажмурился, подпрыгнув на месте. Крупный ворон цапнул его за бедро и шмякнул по голове. Глаза лишь негодующе проследили за полетом клочка шерсти, что птиц оторвал своими лапками. Шерсть, родная, красивая, мягкая. От гнева хищник клацнул пастью и крутанулся на месте, желая бы конечно разорвать этого наглеца за такую дерзость, но черная курочка стремительно полетела дальше, увлекая за собой и Даниэля. Желтоглазый не особо подумал куда он теперь побежит, но чтобы было куда - помчался за вороном, высунув язык из открытой пасти и шумно дыша.

Путь стал опаснее и появился риск сломать себе лапы или получить смачную шишку на голове. Хоть Дани и уже был достаточно ловок для своих лет, но в сгущающихся сумерках различал лишь крупные объекты. Бока горели от ударов мелких веточек, что подобно хлыстам с шипами впивались в шкуру. Все это сливалось в одну единственную боль, где-то внутри. Эта странная болезнь, она давала и силы, и слабость. Отнимала способность мыслить правильно, трезво. Какой-то частью себя, хищник понимал, что оставалось ему не очень долго и что это все ирония, нечто забавное и печальное. Жаль, что этот день так сложился.
На короткое мгновение, черный оторвал дикий взгляд от ворона, пролетел над засевшим в маленькой низинке кустарником, чуть задев пузом верхние ветки. Боль кольнула в мозг не сразу, запоздало, но даже потом не особо беспокоила больное животное. Дани больше волновало нечто другое. Уши истерично искали шелест перьев, чтобы определить, куда же эта курица делась, но собственное сбивчивое дыхание, перемешанное с хриплым рыком, мешало. Ему хотелось остановиться, вслушаться, увидеть этого несчастного поводыря, но лапы несли его сами. Оставалось лишь надеяться, что эти побегушки скоро кончатся, а то терпение волка почти кончилось.

Едва остановившись, хищник замер. Они пришли куда-то и теперь, этот ворон ему влил в уши длинную речь, разбавленную тоном недовольства. Этот мешок перьев разочарован в Даниэле? Черный хрипло фыркнул и отвел морду в сторону. Он не был обязан впечатлять этого пернатого, а его негодование и "я ошибся в тебе"... Да кого это вообще волновало? Дани не особо понимал, для какой такой великой цели он был бы нужен ворону, но это не волновало волка. Не такой смелый, не такой уверенный, не такой. Да, черт возьми!
Он дождался, пока птица сорвется с ветки и полетит в другую сторону. Та тропа, что была по правую сторону. Она вела к цветочкам и спасению. А та, что по левую - куда-то в неизвестность. Этот пернатый, должно быть, ожидает, что хищник пойдет за ним, посмотреть, что же за неведомое задание там таится, что же там такое надо сделать, чтобы отплатить ворону за эту странную доброту. Желтоглазый задумался, медленно прошелся слюнявым языком по губам, но тут же захлопнул пасть и дернулся в правую сторону.
К черту все, все к черту. Времени оставалось мало, а тело ныло и горело. Хищник на мгновение представил, как у него из пасти вырывается горячий пар, если не огонь. Он пулей поднялся по едва заметной тропе и выскочил на полянку.
Тусклый свет закатного солнца едва попадал на нее, но и этого хватало, чтобы оглядеть всю. Она была усеяна густой зеленой травой, среди которой проглядывали светлые точечки - цветы.
Не долго думая, черный волк прыгнул в центр холмика, шмякнулся на траву и стал жевать, сначала жадно, но пару мгновений спустя уже через силу. Трава таки - не пища для волков. Тем не менее, Дэн все геройски проглотил, запил водой из ручья и обмяк на берегу, свесив морду, чуть касаясь мокрым подбородком до поверхности воды.
Мысли скомкались и развязать этот узел пока не представлялось возможным, поэтому хищник лежал, смотря расфокусированным взглядом перед собой. Пустота в желтых глазах выдавала внутреннее состояние. Напавшая инородная сила улеглась, словно краткая буря, оставив ослабленное тело само по себе и теперь волк уже не знал, что делать.
Интересно, кто-то еще заразился? Вдруг кто-то еще сюда придет, нарушит его тишину, разорвав внутреннюю слабую связь с сознанием, трезвым сознанием? Черный прикрыл глаза и шумно вздохнул, полежал еще пару минут и через силу заставил себя подняться. Пошатываясь, на трясущихся лапах, хищник медленно и не торопясь побрел куда-то дальше, смотря вперед мутными янтарными глазами. Скоро он сольется с сумеречной вечерней тьмой леса и она окутает его ласково, подобно матери, охраняя от опасностей и даря долгожданное спокойствие и отдых. Даниэль криво усмехнулся и, бросив последний взгляд через плечо, шагнул в чащу леса, исчезая для мира.

>>> вышел из игры

От солнца спасала, как прохлада и тень, светлая шкура. В такие моменты волей-неволей волчица задумывается о том, что ей даже повезло со шкурой. Только подумайте, каково остальным членам ее семьи, более темным? Черный цвет притягивает солнце. Парадокс. Альбинос даже пощурилась и потрясла головой, словно в знак несогласия с собственными мыслями. Нерационально. Непривычно. Странно. У белой волчицы не было бы никак возращений и задних мыслей, если б черным цвет отталкивал солнце, а никак не наоборот. Она старалась сейчас задумываться не глубоко, не уходить в самокопания и копание мира вокруг, который, в почти семь своих лет (а так же зим, весен и осеней) должна знать о нем все.  Иса, конечно, знает, но порой задумывается над некоторыми вещами вторично. Ведь осознание всего до конца приходит не сразу, верно? Волчица потрясла головой.
Она чуть замедлила шаг, обернулась, чтобы в очередной раз взглядом собрать две маленькие души, оставленные ей на попечение – Астарт и Бафомет. Два волчонка, уведенные ею и Азазелем с Пик Боли, в тот весенний день. Привыкли ли двое восходящих изгоев к новой жизни? Иса тихонько вздохнула, с грустью подумав о том, каково их матерям и отцам. Конечно, им тяжело! Вдруг, это единственное счастье в их жизни, так безбожно отобранное лиговской семьей. В эту секунду внутри Исы ёкнуло нечто странное. Она на секунду даже остановилась, приподнимая правую переднюю лапы, будто бы ее заинтересовала лесная даль; но это ложь. Волчицу заинтересовало скорее чувства, тонкой иголкой кольнувшие в сердца. Иса, топчущая землю месяцев пять назад, точно бы ощутила боль родителей волчат. Нынешняя Иса задумалась. Лига тоже ведь семья, всю свою жизнь разбитая, разрозненная, также безбожно и грубо. Что взять с них? Ничего! Темные волки испытывали подобное. Если они пережили, то переживут и волчата. Все-таки, не лыком шиты.
- Астарт! - позвала Иса, повиливая белесым хвостом, оборачиваясь через спину, - Бафомет! Мы почти на месте. Вы не устали? Если устали, то потерпите каплю, - улыбнулась она волчатам по очереди, замедлила шаг, чтобы оказаться совсем рядом с волчатами. Они так выросли, как казалось Исе. Волчата растут быстро – не секрет, но эта парочка в глазах белой волчице подрастала чуть ли не посекундно.
Через пару минут ходьбы Иса замерла, втягивая лесной воздух носом, что есть силы. Монахиня опустила морду к земле; стала усиленно принюхиваться, дабы поймать запах цветков нужной ей травы. Цветки и стебли не были нужны волчице; ей требовалось собрать листов и корений.  С последними придется повозиться, но альбиноса не пугало сие дело. Она привыкла возиться с травами, грязными корнями и зловонными соками; Иса все равно знала, как нейтрализовать потом запах или неприятные ощущения в пасти. Ее дело казалось ей несложным. Все, что хорошо получается, кажется несложным, верно?
Кроме травничества белая волчица нигде себя не видела; не могла представить себе, где бы еще в семье она бы могла пригодится, кроме как присмотра за молодыми поколением и лечению раненых в бою. Оба дела крайне ответственны, но Иса не возражает. Возможность проявить себя упускать нельзя; в противном случае, не занимайся волчица ничем – скисла бы на второй день пребывания в стае. Непривычная энергия, взгляды и ощущения задавали ее. Разрядка есть – травничество, целительство и ответственная, но важная роль няньки.
Ринувшись за запах, волчица обошла кругом одно и то же дерево – высокую ель со страшными, обломанными ветвями. Низко опустив нос к земле, Иса сделала пару глубоких вдохов и наконец, отошла от дерева на пару шагов. Взгляд зацепился за маленькие, нежно-голубые цветки, напоминавшие васильки.  Волчица прищурилась. Запах одурачил ее. Растение где-то рядом, но то, что перед ней – не оно. Цветки должны быть крупнее и более высокой концентрацией голубого цвета. Расстроенно вздохнув, Иса осмотрелась: волчата на месте. Улыбнувшись в пустоту, монахиня присела и продолжила усиленно принюхиваться.

Волчица отвлеклась от поиска травы и снова обвела взглядом волчат. Астарт выглядел не шибко довольным, а Баф и вовсе был занят своими делами, но благо он не отходил далеко, Иса ему за это благодарна. Волчата не пытались бежать, не делали к этому никаких попыток. Это не могло не радовать не только Ису, но и других членов семьи. Астарт вместе с Бафом могли бы давно убежать. Только что бы с ними стало? Маленькие, не приспособленные к жизни волчата, не смогли бы себя прокормить в темном ночном лесу. Скорее всего, они бы умерли раньше, чем их обнаружили. Поэтому, по приказу Князя Иса не сводила с них глаз, время от времени стараясь их чем-то увлечь. Чаще получалось это провально, ибо волчата были очень разными, и их отношение к их белошкурой сиделке тоже было разным. Иса искренне не понимала, почему в голосе Астарта звучат явные нотки неприязни. Он же маленький волчонок! Он не должен испытывать таких чувств. Он должен радоваться жизни, играть, бегать, познавать мир, а он тратил свои на неприязнь. Грустно улыбнувшись самой себе, волчица поднялась с земли, делая шаги навстречу Астарту.
Он топтал растения, выказывая всю свою неприязнь к этому делу. Ему не было интересно, поэтому его нужно было чем-нибудь увлечь. Иса терялась. Она боялась, что волчонок будет отвергать все, что она ему скажет.
- Если бы все те, кто терпеть не может травничество, топали все растения у них на глазах, то после первого бы боя были мертвы, - кивнула альбинос на тонкий сломанный стебелек календулы. Волчица обошла вокруг Астарта пару кругов, внимательно вглядываясь под лапы. Нужно травы не было. Скорее всего, через пару минут нужно будет углубиться дальше в заросли папоротника. Волчата могли быть с этим не согласны. Иса смотрела на Астарта и терялась, не зная чего можно было сказать.
- Твое настроение… - негромкого говорила волчица. Она знала, что может злить волчонка. Но что ей оставалось делать? Ничего. Вздох, - ты до сих пор обижен на нашего Князя за то, что он не показал тебе черную кошку? – поинтересовалась Иса, присаживаясь недалеко от волчонка. Ей так не хотелось видеть его негатива еще больше, но… ничего другого не оставалось. Она готовила себя к разным – и положительным, и отрицательным – ответам.

Возможно, этот маленький уголок зелени в данную минуту - самое спокойное место во всем лесу. Хочется развлечься на зеленой траве и до слез в глазах смотреть на то, как ветер раскачивает верхушки деревьев, слушать шелест листы. Апогей умиротворения.  Только когда температура подымается  выше 30 градусов, начинаешь по-настоящему ценить такие места, даже птицы умолкли разморенные полуденной духотой.
В воздухе летало умиротворение и покой. Эта тишина служила льдом к жару раздражения Касильяс, которая сейчас беззаботно шагала вдоль тропинки. На мордочке Кас не играла улыбка, волчица прибывала в раздумьях. Взгляд выражал отстраненность и озадаченность. В последнее время на неё напала тоска, от которой охотно выть. А разгонять тоску Касильяс предпочитает на окружающих, по которым к концу дня пройдётся нервная волна.
Она знает куда идёт, она преследует одну маленькую цель, выполнение которой сегодня вечером даст ей уснуть спокойно. 
Не подалёку послышались голоса, и уголки рта приподнялись, выражая удовлетворение. Касильяс настигла их, осталось эффектно появиться. Но белая предпочла без пафоса влиться в их компанию. Вальяжным шагом волчица вывалилась из-за зарослей и оглядела присутствующих, два мальца и их святая нянька. Двое волчат во все не интересовали Кас ибо вмешиваться в их жизнь она не желала, а вот волчица чья шерсть напоминала собственную явно интересовала Кас. Будь, Касильяс доброй душой она бы держалась ближе к этой святой, прониклась бы к ней пониманием и некой заботой, ведь у них есть общее, они обе пережили нелёгкие времена. Но сейчас не те времена, сейчас Кас не отличается пониманием.
-Приветик!- ласково пропела Кас, обведя всех взглядом и остановив его на волчице –Травку собираете? Ах, какие молодцы. Ммм...а ведь на другое ты и не годна…
Взгляд голубых глаз всё так же был направлен на белоснежную волчицу. Внутри закипело раздражение при виде этой святой монахини.
Касильяс хандрит. Вальяжная ленивая хандра того и глади смениться тоскливой злобой. Ядовитые комплименты и замечания польются из её уст, заставляя скрипеть чьи-то зубы. А улыбка никогда не пользующаяся популярностью, станет еще острее.

Отредактировано Casillas (2013-07-01 13:31:06)

Из всех членов стаи, что были черны как враново крыло не только своей шкурой, Иса всегда сильно выделялась, заставляя как ненавидеть, так и испытывать некое неподвластное трепещущее чувство перед нею. Чувство, которой собой напоминало свидетельствование некого чуда всуе, которое является далеко не каждому...
Травку собираете? Ах, какие молодцы. Ммм...а ведь на другое ты и не годна…- появился еще один персонаж в роще. Тоже белая, как снег, внешне, однако измазанная и измятая внутри, самка вышла к волкам. Уже с первых ноток, с первых звуков тона светлой можно было бы с гордостью определить ее к Теням, тем более, если бы солнце померкло скрывая ее светлый окрас от глаз свидетелей.
Слова колкие подобно колючкам ежа снова вылились на голову бедной Исы. Вот только сейчас они звучали из уст взрослой волчицы, а не неразумного трехмесячного щенка. Но не отличались ни на йоту друг от друга...
В голове Урода возникла яркая картина: маленький Астарт и эта самка вдруг взмыли в небо на огромной скале, что выступила из земли. Под гул и грохот они смеялись и смех тот напоминал раскаты грома. Глаза издевателей горели огнем, сердца пылали и жаждали веселья! А на огромном эшафоте так и стояла понурив голову альбиноска и сам он, такой же урод, под пиками-взглядами разбушевавшихся зрителей...
Демон скрипнул клыками, слишком сильно сжались челюсти при словах новопришедшей. Пристальным взглядом следил за нею молодой волк, практически не мигая и готовый в любую минуту заступиться за Ису, чего бы это не стоило. Был ли Бафомет новоявленным борцом за правосудие? Нет. Он впитывал всю выпускаемую окружающим миром ярость в себя, готовый рано или поздно взорваться, как бомба замедленного действия.