Время тянулось на столько медленно, на сколько это было вообще возможно. По твоим подсчётам, казалось бы, прошла целая вечность, даже чуть больше, чтобы вы наконец полноценно смогли увидеть в глазах несчастного пса толику страха перед смертью. Ты мысленно восхвалила саму себя, да и Салема в придачу, за столь слаженную работу в вашем теневом тандеме. Видели ли бы вас Дьяволы, наверняка, в их головах промелькнула бы мысль о будущем повышении в бесов. Даже, если действовали вы парой - каждый отдавал всего себя за гадкую честь стаи и с этим было не поспорить.
В рыжие лохматые уши ворвался пронзительный визг, переливающийся в отчаянный скулёж и становясь беспомощным криком. Было трудно увидеть то, что происходило сбоку между второй шавкой и крупным незнакомцем - даже повернув глаза в сторону до предела - периферическое зрение огненных глаз не могло уловить движения стоящей рядом пары; однако визжал явно не последний. В момент, образно говоря, "разрыва" твоих барабанных перепонок от столь громких последствий соседской схватки, ты окончательно убедилась, что тот буро-чёрный волчара был на стороне Пожирателей и его дела быстро-быстро идут в гору. И, вот удача, пушистые локаторы вновь разразило противным звуком - вы умудрились увалить второго беспородного пса. Голову увлекло вслед за падающей тушкой, но ты так крепко держала лапу вражеской твари, что клыки не соскользнули с ухваченной цели ни на йоту. Всего миг, несчастная доля секунды потребовалась, чтобы ты беглым взглядом оценила выигрышное положение Пожирателей и слишком жалкое для рыжей собаки. Твоя окровавленная морда была слишком близко к голове поверженного, так как его нынешняя поза сама собой притянула ваши глаза в столь интимную близость. Рывком, подобно змее, ты перебросила раскрытую пасть с плеча на основание нижней челюсти пса, плотно сомкнув клыки, пока тот не додумался в своей дикой агонии схватить тебя первым. Пусть его передние лапы теперь были свободны, но одна из них была изрядно ранена, да и посмей он начать отталкивать тебя - получил бы хуже для себя самого. Разгоревшись новой порцией адреналина, ты возжелала прорвать тонкую кожу и сухожилия на сим месте, да вытащить его поганый язык, помогающий издавать симфонию из визгливых звуков, наружу, заставив псину, тем самым, захлёбываться собственной слюной и кровью.

Попытка схватить соперника "почти-за-задницу" оказалась более чем удачной, и теперь Хашим с уверенностью держал пса за хвост, больно сжимая его бугорками крепких зубов. Волк уже собирался продолжить начатое, разбалтывая рыжее тело теперь с другой стороны, когда взывший кобель резко обернулся, и прежде, чем его пасть захлопнулась на шкуре, обрамляющей лицо и голову Порченого, тот на миг увидел глаза собаки, в которых было сейчас больше дикости, первородных эмоций, бунта, нежели у иного лесного собрата. Нежели у Хашима в этот самый момент. Впрочем, он подумает об этом взгляде потом.
Почувствовав, как скрежетнули зубы пса по затрещавшей под ними коже, волк с трудом подавил неадекватную реакцию на вспышку боли. Кобель зубами держался за схваченное, казалось, неоправданно остервенело. Но как только кровь просочилась на поверхность, унося с мелкими алыми ручейками ощущение недуга, одиночка почувствовал хладнокровную расчётливую злобу, поэтому, сдавив зубы так, что затрещали хвостовые позвонки под ними, коротким резким осознанным движением тела подался в сторону ствола одного из окружавших его деревьев, намереваясь пусть не раскроить, но ощутимо приложить пёсью черепушку об этот самый ствол.

Визг, стоявший доселе в ушах гулким звоном, постепенно превращался в непонятные булькающие звуки и срывающийся хрип. Ты практически не чувствовала затихающего пса, сквозь пелену наступивших эмоций, ярости и адреналина. Кровь пробивалась сквозь клыки, попадала в ноздри, отчего ты лишь гневно фыркала, пуская розовые пузырьки, и пыталась не захлебнуться в этой агонии и сама. Салем, что расплывчатой пятнистой кляксой метался в поле зрения, пытался что-то сделать с головой рыжего пса, на что ты глухо рычала, как обычно отгоняют назойливых попрошаек-шакалов, не дающих волкам расправиться с крупной добычей и пытающихся отнять у более массивных сородичей хоть один кусочек свежего мяса, понимая, что кобель может помещать твоей хватке. Дёрнув напоследок мордой и ещё раз услышав будоражащий треск кожи и тонких мышц, ты отступила в сторону, как бы уступая плюющегося кровью и слюной пса собрату пожирателю, да тряхнула мордой, сгоняя густые алые капли, неприятно стягивающие короткие шерстинки вокруг пасти и мочки носа.
Как тут тебя даже несколько напугал мучительный рёв, внезапно раздавшийся где-то в стороне, отчего лохматые уши прижались к затылку от нахлынувшего сопротивления громогласному крику пса. Обернув голову к незнакомому бугаю, ты застала его за отрыванием хвоста второй дворняге, на что последний пытался лишь поскорее дать дёру подальше отсюда. Быстро облизнувшись, ты стремглав подскочила ко второй паре бойцов, пока беспородный чужак ещё не вырвался, да попыталась вонзить клыки в ближнее бедро пса, повыше, к соединению сухожилий с телом, что как раз были натянуты несчастной попыткой унести оставшиеся конечности восвояси; ты отвела корпус тела практически вплотную к Хашиму, чтобы изворотливая тварь не смогла обернуться назад и достать твоё рыжее тельце.

Голова Варро была низко опущена, а глаза смотрели в землю. Он чувствовал себя страшно уставшим, и каждый порыв ветра, беспорядочно и яростно бьющий по бокам, заставлял его пошатнуться. У него не было сил противиться бушевавшей стихии. Варро успел привыкнуть к постоянной темноте, сквозь которую вся окружающая природа становилась скудной и угрожающей, но он так и не привык к мерзкой погоде, установившейся в последнее время. Худые лапы с трудом несли так же неминуемо тощавшее тело, и что-то смутно подсказывало Варро, что наступает вечер, хотя он не мог знать наверняка. Голова тяжелела от мыслей, словно наливалась свинцом, а мрак сдавливал прессом туго обтянутый кожей череп. Молодой волк не ел с тех пор, как покинул город, а это, казалось, произошло ужасно давно, и голод сказывался не только на его физическом состоянии, но и на моральном. Он стал недостаточно силён, чтобы противиться своей главной напасти, уродским видениям, и осознавал, что, если в ближайшее время не отыщет помощи, сойдёт с ума, а после скончается в каком-нибудь очередном нервическом припадке, скончается бесславно, даже не осознавая, кто он такой и где он находится. Умирать таким образом не входило в планы Варро, потому, преодолевая усталость и игнорируя тихо нарастающий тремор мышц, он продолжал держаться и идти дальше, неизвестно, куда именно, но дальше определённо. Не жить, а выживать, и, если для стайного холёного переярка это было непривычным состоянием, то Варро воспринимал его как должное. Возможно, проблема Варро и заключалась в том, что он слишком многое воспринимал как должное, а, может быть, это было его главным преимуществом.
Варро перестал смотреть по сторонам, цепляясь за призраков своего прошлого, за какие-то знакомые места, возвращавшие его в определённый моменты жизни, он устал от этого; бесплодные думы о прошедшем ещё больше изничтожали его. Всё, что ему оставалось, это шевелить ушами, стараясь между шумом и завыванием ветра уловить звуки приближающихся шагов, если таковые всплывут на горизонте, и принюхиваться, без конца втягивать носом воздух, который постоянно сменялся, но не приносил ни единого нового запаха. Огромная пустая территория, необитаемый кусок земли... Варро редко приходилось чувствовать себя настолько одиноким. Сказать точнее, он успел забыть это чувство, день ото дня на протяжении долгих месяцев всё больше укрепляя в голове мысль, что чудная Элеа останется с ним навсегда. Когда в голове волка всплыло её имя, он горько усмехнулся. Элеа - вот ведь теперь его прошлое, а это, всё это: дикий ветрище, скрипящие деревья-великаны, ломающиеся под лапами ветки и толстый настил листьев, крепкий запах леса и множества зверей, о которых он знал так много, но не видел так давно - вот это отныне составляло его настоящее. Варро отдал бы его, это поганое настоящее, любому, вверил бы не задумываясь, если бы в обмен ему предложили светлую, наполненную любовью и теплом жизнь по другую сторону стены. Молодой волк оглянулся, будто желая увидеть это каменное изваяние, но за спиной остались только нескончаемые и неровные ряды деревьев и кустарников, как будто говорящие, что нет пути назад. И не предвидится.
Варро прижал уши к голове, опустил хвост, потерявшийся ребёнок, и ускорил шаг, пойдя рысью, словно стараясь сбежать от неприятной действительности, которая настигла и ухватила за шерсть. Единственное, о чём он мог желать сейчас, это выбраться на открытое пространство, потому что густая растительность кругом давила на него ничуть не меньше, чем темнота, и он хотел остаться с последней один на один в открытом поле, чтобы под лапами была только короткая трава, а над головой - чернота ночного, ныне вечно ночного неба, чтобы уединиться с ней, а нависающие над ним голые ветки с одинокими, не успевшими опасть редкими листьями выглядели зловеще, и были так высоко, так недосягаемы, и ему всё казалось, что они пытаются спрятать нечто от него, нечто очень важное, и это было невыносимо, нестерпимо тошно. Взгляд Варро постоянно упирался во что-то, сам Варро без конца спотыкался, ветер мотал его от одного ствола к другому, и он чувствовал себя запертым в клетке и обречённым томиться там до тех пор, пока его дни не будут сочтены. Он чувствовал себя обречённым мечтать об этой смерти, потому что все знают, что выход из темницы только один. Варро крепко зажмурил янтарные глаза и сглотнул вязкую слюну, обволакивающую весь его рот. Он не желал смерти. Он хотел во что бы то ни стало найти иные пути. Оттого переярок упорно продолжал двигаться, потому что движение было единственным, что он мог противопоставить приобретающей всё более отчётливые очертания кончине.

Отредактировано Варро (2016-05-22 22:18:48)

Варро закашлялся - очередной порыв ветра сбил его дыхание. Его кашель оказался настолько живым и близким звуком, единственным из таковых имеющихся здесь, что молодой волк вздрогнул. Отшатнувшись, он приблизился к одной из сосен, произрастающих в роще в обилии. Он прислонился носом к холодной жухлой листве, прибитой вихрями к основанию ствола старого дерева, и постарался различить запах метки, которые, несомненно, должны были быть на территории, принадлежавшей, по его мнению, Тёмной Луне. Варро повезло - он почувствовал её, однако впервые за всё время, пока он существовал вне городских стен, он задал себе вопрос, зачем он так цепляется за них, за эти метки, ведь они ровным счётом ничего не значат для него. Любой запах этого леса - чужой запах, так к чему внутри себя он пытается воззвать, с таким рвением желая уловить кругом след присутствия Тёмной Луны? Он полагает, что эта стая родная ему? Он не отличит запах волка оттуда, если даже столкнётся с ним нос к носу. Так к чему эта игра в следопыта? Это не его территория, и этот факт - единственное, что ему следует помнить, находясь на ней. Здесь всё чужое. Варро оттолкнулся плечом от сосны, на которую уже успел навалиться, и кисло усмехнулся. Чужое и отнюдь не дружелюбное.
Лапы мерно зашагали дальше, но не успел Варро сделать и десяти шагов, как был повален на землю. В его голове затрещало от удара и всё в ней перемешалось, а в глазах потемнело, так что он даже не сразу понял, что произошло. Только когда над самым его ухом раздался чьё-то злостное, припадающее на шипящих шептание, Варро начал осознавать всю плачевность своего положения. Рассудок прояснялся, и он смог различить резкий запах незнакомой и явно не настроенной на дружелюбие волчицы, а после и кремовую шерсть агрессивной особы. Переярок беспомощно заёрзал, инстинктивно стараясь сжаться и спрятать живот. Самка навалилась на него всем своим весом, и он не мог даже думать о том, чтобы попытаться сбросить её с себя, потому что было очевидно, что он проигрывает ей по всем параметрам.
- Я... я... - заскулил Варро, совершенно обмякнув под лапами волчицы, - заплутал, потерялся... и не хотел.
Говорить у молодого волка получалось не слишком ладно, он давно не открывал рта, да и ситуация явно не располагала к красноречию. Сердце Варро билось ужасно быстро, но, тем не менее, он не чувствовал страха, вероятнее всего потому, что до сих пор до него не до конца дошло, что, собственно, случилось. Он давно не видел ни единого своего сородича, и, если и думал, как произойдёт с ними первая за долгое время встреча, то явно представлял себе не это. Переярок опешил и не мог трезво соображать, нервически бегая взглядом по удерживающему его пришельцу, стараясь искоса и в темноте различить хотя бы какие-то черты своей мучительницы, но у него получалось это из рук вон плохо. Варро могло бы даже показаться, что всё происходящее в очередной раз создало его страждущее воображение, однако тело волка невыносимо ныло, что неминуемо напоминало о реальности этого печального действа. Не слишком нежные прикосновения зажавшего его берсерка, которым чудилась ему незнакомка, напомнили переярку, как однажды в Городе на него взъелся какой-то бродячий пёс, но это было жутко давно, и Варро уже успел забыть, каково это, когда по отношению к тебе применяется насилие. Он не мог и подумать о том, что на вольных хлебах так скоро об этом придётся вспоминать.

Под моими лапами начало ерзать такое мелкое и хрупкое тельце, еще ничего толком не повидавшего, переярка. Будь я не такой ударенной на всю голову, я бы явно сжалилась над мальчишкой и ослабила хватку, сославшись на игру - ведь ни я, нм он не принадлежим этой стае. С чего я взяла, что он не из Темной Луны? Да он не пахнет ею, да и сопляка такого они бы вряд ли у себя держать стали. Если только в роли волчонка на побегушках, который бы подавал всем остальным дичь, да свежие новости. 
Он заскулил. Так жалобно и тихо, что явно бы растопил лед в сердце какой либо другой самки. Да только не мой айсберг. Меня соплями и слюнями не проймешь. Жалость словно подпитывает мою энергетику. Дает уверенность в себе. Делает меня непобедимой и дико грозной.
Его стук сердца импульсом отдавался в мои лапы. Я ощущала эту безумную пульсацию, словно под моими лапами был не волк, а перепуганный до ужаса зайчишка или юный олень, чьи дни были сочтены - попав в мои лапы.
- Возьми себя в лапы, тряпка! - рыкнула я, взметнув свой погрызанный хвост вверх. - Трясешься так, словно не волк, а жалкая дичь! Ты хищник или кто? - я слегка подпрыгнула передними лапами на нем, клацнув зубами в воздухе. Мне было неинтересно, когда так мгновенно сдаются. Сжимаются в комочек, прикрывая свое еще голенькое пузико, лишь бы там клыки не очутились.
- Трус... - прошипела я и засмеялась, заливистым безумным хохотом. После... я почувствовала, что мне требуется "это" снова. Я стала зависима от боли, от физического насилия над собой и... крови. Превратилась в какого-то наркомана у которого будет ломка, если он не употребит в течении недели хоть раз. Я подняла лапу и сжала ее между своими клыками. Вновь впилась с силой в нее. Боль разлилась по телу вместе с выбросом адреналина. Уши инстинктивно прижались, зрачки сузились до безумно маленького размера, учитывая тьму. Кровь хлынула в пасть. Та самая. Соленная и горьковатая, багровая и горячая. Не так я любила кровь копытных или другой дичи, как волчью. Она была особенной. Ее отличал какой-то особый металлический привкус. Сколько раз я грызла правую лапу? Так часто, что кожа только и успевала затягиваться, даже шерсть на этом месте не отрастала толком. Получив достаточно ощущений, я подпитала свою безумную сущность и выпустила из пасти собственную лапу. Довольно облизнувшись и усмехнувшись, я слезла с переярка, явно замарав его шубку своей кровью.
- Ладно, так уж и быть, жрать тебя не стану, маленький дурень. Как же ты еще жив? - я усмехнулась и заковыляла в сторону, давая тому время подняться. Я поджимала периодически лапу. Она ссадила, впрочем, как обычно после моих приступов. Я уже привыкла к этому, но кровь по прежнему лизала мою бежевую шерстку, окрашивая ее в насыщенный багрянец и поэтому ощущения были не из приятных. .
Внезапно сзади послышались шаги и кто-то протяжно заговорил. Я дернула ушами и явно испугавшись, но не показав видом, ведь я совсем забыла про осторожность на чужой территории увлекшись своей игрушкой, повернула голову в сторону говорящего незнакомца. Это был один из патрульных. Его темная шерсть сливалась с земным мраком и лишь светлые глаза выделялись на общем плане. Он был явно старше нас и больше. Но кем этот здоровяк тут являлся - я не могла сказать. Поэтому не знала какую тактику лучше выбрать. Не долго думая, я решила выбрать самую, по мне интересную, позицию и цепочку действий.
Я прошла вперед, остановившись прямо перед носом патрульного, невинно смотря ему в глаза. Затем, установив зрительный контакт, я чуть прикрыла их и растянула губы в милой ухмылочке:
- Лично я, в гости заскочила. А что? Нельзя? - в нужный момент я умела прекрасно и правдоподобно сыграть дурочку. Я виновато, по детски чуть прижала уши к затылку и немного отклонилась назад. Я двинулась в сторону, пройдя вдоль его бока и словно ненароком цепляя его шерсть своим неспокойным хвостом.
- Я даже представить себе не могла, какие у вас интересные земли. - восхищенно защебетала я, обходя волка уже с другой стороны, я продолжила: - Я часто путешествую. У меня нет дома. Особенно сейчас стало в разы интересней изучать здешние земли... - я слегка провела языком по своим губам и игриво подмигнула патрульному, сев на то же самое место, где я и начала разговор. Да, я была той еще наглой мордой и никогда не отказывалась от вольностей. 
- Такой же милый патрульный бесцеремонно не прогонит уставшую, полностью выбившуюся из сил, заблудившуюся путницу-беспризорницу? - я смотрела на черношкурого так, словно была маленьким  провинившимся щенком, отчитывающимся за содеянное перед мамкой. Я поджала свою окровавленную лапу. И чуть отвела голову в сторону, изобразив ужасную боль на морде, стиснув зубы и потрясся головой. Затем, оклимавшись, вновь установила зрительный контакт с собеседником.
В прочем, я и вовсе забыла о том, что помимо этого патрульного существовал еще один. Ну ладно, пусть тем увальнем разбирается этот переярок. Хоть какой-то от него толк будет. Лишь бы все не испортил.  Не все же мне делать...

Изначально Варро решил, что волчица является хозяйкой земель и, в общем-то, выполняет свои обязанности, охраняя территории от посягательств чужаков, но она вела себя странно, очень странно, поэтому тень сомнения быстро закралась в голову переярка, которая, впрочем, трещала, отчего мысли получались сбивчивыми и в большинстве своём нелепыми. Однако незнакомка играла, играла с ним в какую-то жуткую игру, которая вряд ли бы пришла на ум существу здоровому. Варро не мог не вспомнить о Шитахи в тот момент, и ему казалось очевидным то, что это бог безумия снова его травит, только вот мерзкие видения перестали быть просто видениями, обретя форму куда более опасную, потому что вовсе уже не бесплотную. Так как же избавиться и от этой напасти? Здесь силы духа было уже недостаточно, нужна была сила физическая, но ей, к сожалению, истощённый переярок не располагал. Нужно было выкручиваться другими способами, и Варро выбрал самую верную тактику в данном случае: не нарываться. Скрутившись в клубочек настолько, насколько это было возможно, он вообще перестал шевелиться и застыл, стоически выдержав даже своеобразную пляску волчицы, крепко стиснув зубы. Он был рад, что простреленная охотником лапа внизу, и это безумное существо её, по всей видимости, не заметило и не стало над ней измываться.
Ироничные высказывания волчицы было последним, что могло ранить Варро, и он просто надеялся, что, если будет молчать, ей надоест, и она оставит его. Он прикрыл глаза, окончательно смирившись со своим бессилием, и был рад походить на мёртвую и абсолютно безынтересную тушу. Однако горячая жидкость, закапавшая на шерсть переярка, заставила его встрепенуться. Нет, таких шуток наяву Варро ещё не видел. Глаза молодого волка распахнулись, зрачки расширились, а сам он нервически дёрнулся, использовав в качестве опоры больную лапу, из-за чего быстро пожалел. Но жажда спастись от этого неизвестно откуда взявшегося чудовища вспыхнула в нём с новой силой, и, когда вдруг это совершенно безумное создание спрыгнуло с него и поковыляло прочь, Варро решил, что его спасла вдруг родившаяся небывалая воля к жизни, которая каким-то чудесным образом выбила из волчицы желание заканчивать начатое. В любом случае он оказался свободен и, как только перестал чувствовать на себе пятидесятикилограммовый груз, вскочил с земли и сделал рывок в противоположную сторону от гадины, после чего живо развернулся к ней полубоком, не спуская взгляда и в то же время готовясь в любой момент бежать дальше. Начавшая заживать лапа снова заболела, но Варро она станет интересовать позже, пока же было совсем не до этого.
Чей-то тягучий голос заставил переярка отвлечься от своей напасти и поглядеть в сторону, откуда донёсся звук. Там уже высился здоровый бурый волк, головой небо подпирающий, который мог бы внушить ужас, но явно не в той ситуации, в которой оказался Варро. Зеленоглазый великан показался самым настоящим спасением, оплотом нормальности и здравости, а в этом Варро очень нуждался. Умалишённая тоже отвлеклась на пришедшего и скоро принялась за его умасливание, изображая перед ним невинную овцу. Только тогда переярок смог понять, что, вообще-то, это ужасное чудовище не далеко ушло от него по возрасту, да и по параметрам, и оно стало приобретать более реальные черты. Варро не спешил двигаться по направлению к патрульному (этот-то точно был патрульным, в этом уже сомневаться не стоило), так как сложно было кому-то доверять, поэтому так и застыл в напряжении в отдалении от парочки. Вздохнуть спокойно и правда не пришлось, потому что вслед за более менее здравомыслящим, как решил Варро, волком показалось ещё одно создание, которое доверие явно не заслуживало. Это была даже не волчица, и такого существа переярок явно ещё не встречал. Появление непонятной самки, весьма и весьма мерзко смеющейся, ничем хорошим не было, но, пока бурый оставался в поле зрения, Варро было не совсем нервно. Упоминание о неких Дьяволах, которым надо доложить и которые что-то там будут петь, так же подсказало готовиться к худшему. Зато теперь Варро был точно уверен в одном: на восточных землях Тёмной Луны больше нет.
- Я искал волков Тёмной Луны, - голос переярка заметно окреп, и он даже неуверенно шагнул вперёд, ближе к исполину, к которому явно и обращался, - и не знал, что территории заняты... другими.
Варро смотрел прямо на зеленоглазого и твёрдо решил держаться него, хотя, по всей видимости, отдавшая приказ самка являлась более значимой фигурой. Молодой волк бросил на неё быстрый взгляд и нервно облизнул губы. Ситуация гнилая, это понятно, но выхода из неё не было, а, значит, Варро нужно было попытаться выжать из неё максимально информации и понять хотя бы примерно, что происходило со всей этой землёй в его отсутствие.

Отредактировано Варро (2016-06-18 13:25:50)