Нарцисс нетерпеливо поскуливал. Он совсем не был уверен, что та непонятной формы и цвета биомасса - именно Ким. Однако он был настолько счастлив от возможной предстоящей встречи, что даже лютый мороз его не брал. Преисполненный радости, он и места себе не находил: подпрыгивал на одном месте, оставляя глубокие следы на белом снеге, кружился, вертелся - да что угодно, только спокойно на месте не стоял.
- Ким?! Киим?! Это ты там?! - на всю громкость загорланил волк, однако вряд ли звук долетел куда надо из-за ветра и метели. В любом случае, ответа бы Нарцисс не получил.
На месте он больше стоять не мог. Его усталость просто как ветром сдуло: он был готов пройти такой же путь ещё хоть несколько раз, лишь бы уткнуться носом в тёплую руку хозяйки и облизать лицо, хоть, как волк сам понимал, особо приятно это не было.
Широкими прыжками, похожими на рысцу кролика, очень большого кролика, волк понёсся по снежному простору, но совсем вскоре ему преградила дорогу огромная косматая махина.
- Ищешь легкой добычи?! - взревел откуда-то сверху странный зверь.
Нарцисс мгновенно застыл, как заледеневшая фигура. Ушки его слились с черепом, а хвост можно было и не заметить - настолько чёрно-белый волк перепугался встречи с медведем. Да, то, что он сперва принял за Ким, оказалось всего лишь огромным и разъярённым медведем, который, того и гляди, вот-вот втопчет городского волка в землю.
- Прошу прощения, я... Я ищу тут мою хозяйку... Вы её не видели? - пролепетал Нарцисс. Нельзя точно сказать, разобрал ли медведь все слова, но, будем надеяться.
Однако через несколько секунд Нарцисс услышал голос Ким где-то неподалёку. Повторно радостно взвизгнув, Нарцисс напружинил лапы и готов был помчаться вновь навстречу человеку, но внезапно голова хищника оказалась совсем близко. Нервно сглотнув после такой угрозы, Нарцисс буквально вжался в сугроб и слился бы с ним, будь волк чёрного цвета. Однако Ким упала. Волк был преисполнен волнения относительно её травмы, поэтому просто физически не мог усидеть на одном месте. Прижавшись ещё сильнее, Нарцисс аккуратно полукругом пополз к человеку, минуя медведя на расстоянии в несколько метров. Чёрно-белый продолжал жалобно поскуливать, привлекая внимание хозяйки. Вообще, было странно, что её сопровождал медведь. Но Нарцисс хорошо знал, что сердце у Ким доброе. Быть может, белошкурый попал в передрягу, а Ким его вытащила. А такой ярой защитой он лишь пытался отблагодарить её за услугу. Было бы неплохо, если бы она объяснила ему, что он тут тем же самым занимается.

Сегодня молодая волчица была подозрительно задумчива и выглядела несколько озадаченно, как будто уже давно не держала в своей пасти добротного куска мяса... Длинные лапы, что не единожды выручали ее на охоте на мелкое зверье и на охоте на нее саму, окунались в толстые покровы затвердевающего снега, ступая тем не менее уверенно и решительно. На самом деле, ее внешне заметная отрешенность имела одну простую причину. Со своим спутником, Айнзамкайтом, она держалась спокойно и молчаливо — на нее странно влияло его присутствие; возможно рядом с ним она чувствовала себя более защищено и расслабленно, хотя не отрицала того факта, что могла служить приманкой и легкой добычей для незваных гостей, а также угрозой для ее жизни вполне мог оказаться и сам Капо, в конце концов — целостность ее шкурки явно не в его интересах. Захочет — загрызет, если же нет... Ай, ересь с ним... — подумала Ингунн. Она искренне не понимала цели своего присутствия. Да, патрулирование территорий — одна из тех обязанностей, которую должен выполнять каждый Заблудший, но зачем было Айнзу брать ее с собой? Какой от нее прок в этом? Ему что, слишком скучно проделывать это в одиночку? Лучше бы пнул ее и остальной молодняк на охоту, глядишь, толку было бы больше и ужин сытнее. Или он наоборот, не доверял Ингунн и не желал оставлять ее без присмотра, мало ли навредит стае в отсутствие старших, подерется или заразит дрянью какой. — Дурной тон... — вновь пронеслось в голове Ингунн, которая решила больше ни на что не отвлекаться. Все, что оставалось Гиене — это плестись хвостом за Белым Капо и расторопно вертеть своей черной вихрастой головешкой из стороны в сторону, чтобы вовремя заприметить опасность и предупредить о ней, если таковая вообще их настигнет — это уж как повезет. Она внимательно наблюдала за каждой тенью, каждым силуэтом, опустив голову на уровень плеч, образуя горизонтальную линию с позвоночником. Заметив на себе мельком пробежавшийся взгляд Айнзамкайта, она в ответ нагло глянула ему в глаза:
— Не смотри на меня так... Как на изгоя. — сказала она ему своим молодым, злым, но не окрепшим контральто, недобро сверкнув глазами и ускорила шаг, отвернувшись.
Патруль шел тихо-мирно, пока на горизонте не показался амонкирит... Волкоподобное существо, шваль, грязь под лапами. Шерсть Ингу вздыбилась на спине и в холке, пасть приоткрылась, оголяя ряд зубов, а из глотки вырвалось глухое рычание.
— Это что еще за дрянь? — теперь та реплика, что была обращена к Айнзамкайту ранее, казалась нежным лепетанием по сравнению с интонацией, с которой говорила Гиена сейчас. От Капо она ждала какого-либо указания.

Отредактировано Ingunn (2014-09-14 16:56:14)

И вправду... кто же она такая, как не изгой? Всеобщая любимица что ли? Чушь собачья. Ингунн никогда не была таковой. И никогда ею не станет. К стае примкнула, а от клейма одиночки не избавилась и как бы не старалась сблизиться, получала тычки паленым носом в свое безобразие. А главное за что? За то, что пыталась прокормить себя? У растущего организма растущий аппетит. Отлично. Давайте теперь всей сворой осуждать ее за то, что у нее не такая же пушистая и блестящая на солнце шкурка как у вас. Давайте обвиним ее в тех ошибках, на которые она была вынуждена пойти осознанно и еще раз тыкнем носом в ее уродство. Давайте обрушим на нее шквал ругательств, придирок и претензий, а сами останемся бесподобно белыми, словно ангелы. Давайте.
Иногда в душе оставался след обиды и недопонимания, обида в свою очередь превращалась в злобу, а злоба расстворялась в преданности Шитахи и агрессии к первоисточникам боли. Она продолжает держаться на ногах и биться со всеми трудностями не жалея ни тела, ни духа. Она жива благодаря самой себе и Шитахи и никому и ничем не обязана. Как бы то ни было, ее детское сердце не вынашивало в себе ненависти, да и сама она никогда не стремилась к возмездию. Озлобленное темнолунское дитя, пропитанное кровью до последнего волоска, жалкое напоминание о былом величии Темной Луны, остаток его надежды и опоры с подпаленной и ошрамованной мордой. Добрая душонка в гниющем теле - вот, кто она такая.
Ингунн считала, что ее шрамы - ничто иное как доказательство силы. Доказательство не только отменно выработанной сноровки и умения выживать, а еще и несгибаемого характера, упорства и упрямства отчасти, благодаря которым она так отчаянно цеплялась за жизнь, однако, она никогда и никому не говорила об этом, поскольку считала это проявлением тщеславия, недостойной манерой для последователя змееустого. Шрамы на ее теле значат, что встретив на своем пути опасность, она не испугалась, не зажалась в угол, а встретила ее мордой к морде. Все пережила, все переболела и теперь смотрит на мир такими же безумными глазами. Из нее получится отменный воин в будущем.
Амонкирит вроде бы мертв, а раздражающая слизистую носа вонь расползлась уже по всей округе, но ничего, это даже хорошо - Гунн запомнила запах. Подбираясь украдкой, в своей волчьей манере, Ингунн вытянула шею вперед и принюхалась, сразу же поморщившись и отпрянув мордой назад. Внимая команде Капо, хищница кивнула в ответ и принялась интенсивно рыть вокруг амонкирита яму.

Отредактировано Ingunn (2014-09-17 18:29:54)

Начало сезона.

Кель'амарт неторопливо брел вдоль стайных границ, погруженный в невеселые размышления. Хотя, постойте, когда они вообще были веселыми? В другой жизни, видимо... Кель усмехнулся и пнул лапой какой-то камешек. За последние полгода его жизнь встала с лап на голову, а потом еще и на уши. Парочка переярков была абсолютно несносна...волк, конечно, привык к безразличию со стороны окружающих к своей скромной персоне, но все-таки, когда вкладываешь в чье-то воспитание всего себя, хочется чувствовать отдачу... Однако с поврежденной лапой Кель'амарт исправно голодал несколько месяцев, ибо помочь ему никто не удосужился. Правда, потом он от души оторвался, гоняя эту мелочь...еще история с Бафометом... Все это не укладывалось в смольной голове, и Келю все чаще хотелось побыть одному, помолчать. Лапа слушалась исправно, можно было нормаль охотиться, и ребра перестали проступать под ониксовой шкурой, тело вновь крепло и обрастало мускулатурой.
Патруль черный заметил почти сразу, останавливаясь за каким-то кустом, который скрывал крупного зверя почти полностью. Волк повел носом, принюхиваясь, ветер дул в лицо и доносил знакомые запахи. Айн. Какая неожиданность. Кель знал этого волка и довольно давно, они пересекались еще в Ассассинах, но вплотную никогда не общались и отношения между ними были более, чем нейтральные. Два нелюдимых и замкнутых зверя, как таким искать общий язык? Забавно, но они и выглядели внешне очень похоже - два черных силуэта и сталь серых глаз.
Теперь же что-то подвигло черного начать спуск с холма в направлении к соучастникам. Приближаясь к сородичам, Кельамарт не скрывался, а в нескольких метрах замедлил шаг, молча осматриваясь и прикидывая, что же здесь произошло, запаха свежей крови не ощущалось, значит, не стычка. Что же?

Но Кель любовался отнюдь не окрестностями. Взрытая земля и останки какого-то неудачника, засыпаемые крепкими лапами матерого волка...волчицу черный пока игнорировал. Судя по позе хоронимого, он лично встретился с Шитахи перед смертью, не иначе, так искорежило его тело. Похоже Айназмкайт решил устроить бедолаге настоящие похороны. Что ж, не зря ведь волков называют санитарами леса...хоть и не совсем в том смысле.
Агрессия сородича не ускользнула от внимательного взгляда серебряных глаз - не признал сперва, не приметил. Что же, бывает, а ему, Кель'амарту, своеобразный комплимент, ведь он даже не скрывался. И застыли два зверя, глядя друг на друга, глаза в глаза. Две крепкие, смоляные фигуры, по морде одной из которых уже прошлась серебряной кистью старуха-Жизнь. Кель - чуть выше, Айн - чуть шире в плечах в силу возраста. Шрам на морде сообщника, как след былого, черный этим похвастать не мог, да и не жаждал, его вполне устраивала вычищенная, лоснящаяся, черная шкура, а ровная, аккуратная, красивая морд выглядела насмешкой, когда рядом топал Бафомет. Каждый раз, когда Кель встречался с Айном, он невольно сравнивал себя с ним, будто глядя со стороны.
Волк смотрел выжидательно, и Кельамарт вспомнил о его молчаливости - поводе для шуток и опасений.
- Удачной охоты, - поздоровался Кел, продолжая гордо держать поднятой голову, хвост опущен, но не поджат - уважение, спокойствие, уверенность, хотя перед ним был волк, высший по рангу. - Что здесь произошло? Кто это был?
Глупые вопросы, но Кель категорически не знал, как начать диалог с этом чемпионом по игре в молчанку.

Отредактировано Кель'амарт (2014-10-08 12:38:29)

Привычная пауза, когда собеседник ожидает если не приветствия, то хотя бы какой-либо внешней реакции, обозначавшей то, что его заметили. В случае же запущенном, как с Айнзамкайтом, это молчание могло восприниматься с равным успехом и за издевку, и за пренебрежение, хотя в действительности оно не являлось ничем из вышеперечисленного. Встретив взгляд состайника, зверь, как могло показаться, замялся, даже ухом не ведя на обращенную к нему речь. Асоциальное прошлое брало свое - Айн просто не сразу осознал, что этот черношкурый ждет ответа, и что было бы неплохо его предоставить.
- Больной. - Обронил волк, было видно, что даже такая мизерная фраза дается ему с трудом. Если бы ему язык оторвали, то он бы далеко не сразу заметил пропажу, Шитахи свидетель. - Не наш. - Тут наш кимвал звенящий умолк, сочтя объяснение более достаточным, а норматив произнесенных слов выполненным.
Капо стряхнул с лап землю, а после приблизился к Кельамарту чуть ближе, оставляя могилу за спиной. Как только он остановился, то заметил странное тревожное чувство, которое появилось на ровном месте. Черный насупился, ища причину своего беспокойства, и сразу приметил необычайно глубокую тишину, объявшую холмы. Он взглянул на Кельамарта, чтобы удостоверится, что и тот чует неладное, однако тут же повернул голову на звук чьих-то шагов, раздавшихся с северной стороны.
Спокойный утренний пейзаж, казалось, что вокруг троицы никого не может быть и в помине - кто в здравом уме полезет к хищникам. Тут он усомнился в справедливости своих опасений и уже было готов упрекнуть себя в мнительности, как вдруг из-за елей вынырнула серая тень и устремилась к нему на встречу. Сказать, что Айнзамкайт опешил - не сказать ничего. Он инстинктивно попятился, уходя от удара твари, но, к несчастью, позабыл о яме. Оступившись, волк завалился на бок и тут попытался максимально быстро встать.
Грязная, потрепанная шкура, пасть в пене - эта тварь так напоминала его мать, когда болезнь завладела ей окончательно...  Лучше бы Айнзамкайту поторопиться.

Глаза Келя опасно сощурились, волк внимательно изучал незнакомца. Краем глаза он наблюдал за Айном и его попытками подняться, на вопросительный взгляд сложно было ответить что-то толковое, потому волк просто неопределенно мотнул головой. Вроде, выглядел чужак нормальным, но природную подозрительность, воспитанную годами трудно сходу запихнуть подальше. Однако та парочка, что выскочила из-за куста сейчас казалась куда более опасной...
Волк развернулся в сторону рыжих зверюг и оскалился, при этом стараясь не выпускать и чужака из поля зрения. Не дожидаясь, пока лисицы подберутся вплотную, Кельамарт шагнул ближе к Айнзамкайту, доверяя тому спину, а противникам предоставляя ровные ряды белых зубов. Самое главное - не позволить им порвать шкуру. Сам Кель еще ни разу с больными животными не сталкивался - Шитахи миловал. Мертвых видел, но вот так - нос к носу... Страха не было, лишь голая решимость: не подпустить, защитить себя и собрата. Самое страшное, что может случиться - он отдаст душу своему богу. Что ж, не самый плохой вариант, когда особенно не за что цепляться, кроме идеи. Кел презрительно ощерил пасть.

Страха не было. Айнзамкайт уже давно перестал цепляться за свою шкуру, слишком много трудностей ему довелось пережить, которые выжгли и притупили большинство эмоций. Им властвовал холодный расчет и разумная осторожность, отключавшиеся лишь в те моменты, когда речь заходила о религии и сопутствующих ей вещах.
Зверь напряженно проследил за кульбитом серого, что неловко зацепил своим нескладным телом товарища, и утробно рыкнул, выказывая свое недовольство. Таким незатейливым образом незнакомец из фигуры нейтральной был моментально переведен в категорию потенциально опасных, Айн не делал скидки на ситуацию и явную трусливость голубоглазого. Уж лучше бы бежал, бежал куда подальше, огибая безумцев километровой стороной... Осечки он не прощал. Глаз за глаз, зуб за зуб четырехкратно и стократно - вот чем руководствовался Капо, когда речь заходила о безопасности стаи.
По бабьи визгливая трель больно ударила по ушам, возвещая округу о том, что в полку болезных прибыло. На периферии Айнзамкайт заметил змеиное движение гибкой лисицы, чьей координации, видимо, никак не повредило стремительное разрушение головного мозга. Белый Капо вышел из оборонительной стойки, отпрыгивая в бок, тем самым разворачиваясь лицом к опасности. Естественно, что хвост он предусмотрительно поджал, уберегая от клыков рыжей напасти. Коль скоро ему улыбнется удача и та пролетит по инерции вперед, ему представится неплохой шанс придушить заразу к чертовой матери...