Взгляд бирюзовых глаз смотрел на Сая, но в глазах лишь плясали чертята, а кончик хвоста, от нетерпения, то и дело ходил из стороны в сторону, словно у кошки. Эта игра чем-то напоминала щенка, у которого нет такой выдержки. И лишь зеленоватый оттенок, из-под черных бровей, смог чуть успокоить в ней эту игривость. Пусть и не полностью. Скорее всего, виной такому ее нетерпению был тот факт, что неизвестно было, как долго им тут еще сидеть и ждать. Да и появится ли вообще этот самый чужак сегодня, так же было не известно. Но нужно было ждать. Нужно было поймать этого засранца. А потому черная усадила свою пятую точку на землю, ведь как ты не гонись, но добыча сама в пасть не прыгнет. Нужно набраться терпения.
- Глупый…
Чуть наклонила голову в бок, все так же наблюдая за своим напарником, «глупыыый» протянула у себя в голове то слово, которое максимально четко подходил для сравнения, «оооо, даааа» ядовито протянула, немного шипяще прозвучал ее собственный голос. А все дальнейшие описания, что озвучивал Сабля, лишь подтверждали и укрепляли самое первое описание. И это не могло не отразиться на ее морде, пусть и не столь широкой как у Сая, но ядовитой улыбкой.
- А вот сейчас и поглядим...
Поймала его выражение морды, звук чужих шагов и чужой голос, но шагающих там было больше, чем говоривших. Поймала его выражение морды, звук чужих шагов и чужой голос, но шагающих там было больше, чем говоривших. Сайгур первый поднялся на лапы, но и она не заставила себя долго ждать, ведь она так давно этого ждала. Пусть и просидели они не столь долго, как показалось черной, но для нее это было вечностью, от которой она почти успела заскучать. Волчица уже пристально смотрела в ту сторону, где замерли хозяева местечка. Ламия потянула носом воздух, а точнее хозяин и его спутница, ведь ее запаха не было на этой земле и в пещере тоже. 
- И цена будет высока, - подхватила самка, все тем же ядовитым голоском, что не так давно звучал в ее собственной голове. На морде уже сиял оскал, облизнулась в предвкушении. Загривок стоял дыбом, делая и без того не маленькую самочку еще крупнее.

Была правда в словах этого незнакомца. Не каждый посмеет покуситься на жирный кусок, зная, что заведомо получить отказ. Крест отчетливо знал, что Цургуль не пойдет на выдвинутые условия, и все таки смело заявил о своих правах, а после состриг клок с паршивой овцы, выторговав за жалкую сучью шкуру прибавку к собственным владениям. Разве можно назвать заносчивостью чистую, природную дерзость, столь редкую в мире трусов, лизоблюдов и слабаков? Их молодой вожак обладал такой чередой качеств, коими были обделены даже самые матерые вожаки острова из всех когда-то живущих.
- Пока на этой земле стоит хоть один Пожиратель смерти, она принадлежит ему, - твердо отчеканил Бес, вытягиваясь во весь рост, да по шире расставляя упругие жилистые лапы. - Все остальное - формальность, как и дом, который ты, по скудности ума, посмел обозвать своим, - Сайгур насмешливо усмехнулся в морду противнику, откровенно издеваясь над его попытками предъявить свое никчемное право на дыру в земле. - Но у тебя есть выбор, как и у всех, что когда-то были на твоем месте. Пополнить ряды истинных хозяев Востока или умереть.
Он всегда давал этим заблудшим выбор, а после приводил жестокий приговор в действие. Того требовал порядок и сейчас Бес придерживался его, как бы не хотелось набить этому нахалу морду. Уж он об этом позаботится, а Ламия осуществит все свои шальные фантазии с самкой, превратив ее последние минуты жизни в сущий ад.

Отредактировано Сайгур (2016-06-02 06:12:41)

Ламия не спускала своего пристального взгляда лишь с одной особы которую выбрала своей целью, и этот кобель не сможет ее защитить. У него банально не будет на это времени. У нарушителя есть уже и свои заботы, пожирательница смело доверила эту заботу своему товарищу, ибо была уверена в нем и в его способностях. И пока эти двое перекидывались очередной порцией яда, черная сделала несколько шагов от Сая, и во время движения повернула голову на бок, отводя уши назад. Чужаки, они не кто иной, как вредители и им не место на землях варваров. А он мало того, что обосновался тут, так еще и привел ту, с чьей помощью намеревался расплодиться столь близко. «Это наша земля», челюсти раскрылись стремительно, и так же быстро захлопнулись, словно повергая своего невидимого врага, что был пред ней. Ламия представляла на месте воздуха ту самую сучку, что сжалась словно щенок. Бес призирала ее, желая лишь одной участи для нее, той которой заслуживал любой, кто не был одним из стаи. И она уже была готова вонзить свои клыки той в горло. Медленно шагая на встречу к той, кто приготовился защищаться, что есть мочи. Но волчица была готова прикончить, не задумываясь, ибо врагов нельзя щадить – их нужно уничтожать. Клац-клац черная туша надвигалась, и самка чужака словно становилась все меньше и меньше. И когда больше половины пути уже была пройдена уверенными шагами. В то время как самцы уже сошлись клыками в своей битве. Ламия резко сорвалась с места, когда между ними осталось каких-то пару метров, она целилась той в шею, ближе к загривку, но так чтобы нижние клыки все же были ближе к нежной ткани шеи. Но не только зубами намеревалась нанести удар, но и всей мощью своей комплекции, целясь передними лапами точно в грудь, в боковые ребра.

Отредактировано Ламия (2016-06-08 00:04:13)

И вновь зубы соперницы сомкнулись на черной шкуре, раня и пуская кровь, окрашивая черное в красное. Но разве какие-то мелкие царапинки могут остановить смольную? Конечно же - нет. Это не то, что не помеха, это можно сказать даже больше воодушевляло самку, наконец, хоть как-то разнообразив ее скитания, хоть те и не назовешь скучными, учитывая последние деньки, проведенные в компании альянсовских отродий. Но все же. Словно отводила душу, вымещая все то, что скапливалось в ее темной душе, от последних событий, на этой вот самочке, которая была вообще не приделах, просто оказалась рядом не с тем кобелем и не на тех землях, где можно было безнаказанно развлекаться. Бес не отступит назад, пойдет до конца. Что-что, а чужаков на их земле она точно не простит. Последний раз сильнее впилась в то место, куда до этого попала, Ламия решила сменить место атаки, разжала челюсти, с которых стекала кровь врага, и словно в одно движение превратились ее действия, разжать – кусить на загривок. Одновременно с этим движением головы, передние лапы оторвались от земли, целясь на грудь Нолики, стремясь опрокинуть ту, навалившись всей своей массой, чтобы после еще сильнее сомкнуть свои челюсти на шее той. И что же предпримет та? Сможет ли увернуться? Но в любом случае по расчетам смольной, полностью от атаки уйти явно не сможет, ибо та была слишком близко. Попытается укусить черную вновь за ее шубу? Пусть, все эти раны не столь страшны.

Отредактировано Ламия (2016-08-03 15:53:13)

Мелкая гадина вновь ускользнула, неотрывно следуя за ее хвостом. Словно играясь в некую игру, водили хоровод. Вот только в этой игре кто-то может остаться без хвоста. Ведь последние действия суки доставляли еще больший дискомфорт, чем до этого. Злость в крови смольной все больше и больше бурлила, ей уже начинало все это надоедать. Эта мелкая пакость, которая так цепко схватилась за ее зад, так сказать. Клацнув зубами, от боли, в воздухе, черная закрыла на долю секунды глаза, делая глубокий вдох, пытаясь не думать о своем хвосте, который начинал ныть. Снова зарычав, и проведя когтями по земле, что полетели назад, как раз в сторону морды соперницы, смольная повторила эти действия еще пару раз. А после с силой вцепиться в поясницу чужачки, в самую узкую часть на спине, и сделала это так, чтоб как раз сдавить сам позвоночник, а клыками впиваться в мягкие бока. Но бес не собиралась просто давить на это место, она отпустила и вновь повторила свой захват, стараясь в этот раз посильнее сдавить самку. Чувствуя чужую кровь у себя во рту, что словно наркотик дурманила голову, и сводила с ума еще и боль. В очередной раз отпустив, пожирательница намеревалась укусить чуть ниже, в то место где задняя лапа переходит в мягкое брюшко, ведь там находилось самое не защищенное место, с нежнейшей кожей и множеством кровеносных сосудов. Безумные бирюзовые глаза метались в глазницах, смотря то на круп волчицы, то на морду. Нужно было отцепить этого клеща. И в итоге смольная решила еще и задней лапой двинуть той куда получится, подтянув к себе поближе, лигнула в сторону наглой морды.

Отредактировано Ламия (2016-09-15 21:50:20)

Ламия вновь разжала свои окровавленные челюсти, для того чтобы нанести очередной захват в районе позвоночника соперницы, которую она нацелилась непременно убить, не дать ей выжить. Ее глаза налились кровью – яростью, горели алым огнем, в котором плясали черти, возбужденные происходящим вокруг. А еще вдобавок и тем, что и сама волчица была ранена, хоть боль сейчас и не чувствовалась уже, ибо ее состояние агрессии и безумия дошли до такой степени, что она перестала что либо ощущать. Лишь вкус ее крови, столь сладкий и столь ароматный, что хотелось вырвать из этой сучки хоть кусочек.
И когда ее зубы сомкнулись на позвоночнике этой паршивке, как назло, где-то со стороны, донесся чужой вой. Отвлек. Спугнул чертей. Так же как и соперника Сая, чьи пятки сверкали в стороне. Но вот мелкая подруженька его, пока еще не сообразила, что пора и ей делать лапы, а потому поплатилась еще очередной порцией дырок в ее заднице. Но все-таки противница смольной пожирательницы умудрилась выскользнуть и так же сделать деру.
- Проклятье, - чертыхнулась сука, ее голос был слегка осипшим, но на ее морде все же нарисовалась улыбка. Повернула морду в ту сторону, где стоял Сай, так же как и она, испачканный в чужой и в собственной крови. Бес дернула хвостом, тот хоть и отозвался резкой болью, от чего черная сморщилась и зашипела, но главное он шевелился, а это означало, что он цел, а остальное пустяки – заживет. Легкой, медленной походкой темнолунка направилась к напарнику:
- Жив? – все так же продолжая улыбаться, хотя и не понимала, что именно ее вот так веселило сейчас, но и стереть этой ухмылки ей вовсе не хотелось. Возможно, последствия боя все еще не отпустили ее.
- Обратно? – Но это скорее был не совсем вопрос, а больше предложение. Бросив на Сайгура последний взгляд, Ламия направилась в сторону логова, медленно, вяло, но сейчас ей хотелось вернуться туда, где она обычно не могла просидеть и трех дней на месте. Но сейчас, сейчас хочется в эти родные стены, среди которых она выросла и знала некоторых с щенячьего возраста.

В воздухе прозрачным маревом висели испарения раскаленных озер.
Гейзеры плевками вырывались из земли, будто где-то там чихал огромный дракон, а пожиратель смерти неспешно обходил стайные владения. Блики танцевали в зеркале воды, медный шар клонился к горизонту, отблесками света ударяя по глазам.
Энакин втянул потяжелевший воздух, пропитанный теплом и влагой. К этому месту он приходил раньше, когда лечил Ирдена: северная рысь повредила ему лапу, и ушибы надо было снимать живокостью. Где усатый товарищ бегал сейчас – пес его знает. Но в патруле бес был сегодня не один.
Его сопровождала Шанти.
Подобное общество Вейдера более чем устраивало, волчица могла заметить, что он старается быть к ней поближе, как-то странно смотрит и принюхивается. Хочет защитить? Да что там! Это была опасная близость. Вы не пойдете на прогулку с крокодилом, но крокодил сам хочет с вами погулять, и никуда от хищника не деться.
Ведь вы в одном патруле.
Энакин замедлил шаг. Остановился вовсе, вновь окидывая Шанти взглядом.
– Я гляжу, у валькирий совсем плохо с кадрами? – медленно пророкотал, наслаждаясь гулом собственного голоса. – Гм, в том смысле… я бы никогда не назвал тебя «амазонкой». О, я видал таких амазонок, что не верилось, как эти железные леди могут лечь под кобеля! Под меня ложились. Правда, не по своей воле.
В красноватых дисках отсветом переливалась магма. Может, он запугивал и лихо привирал, хвастался и храбрился, но лжи своей не показывал. Энакин ухмыльнулся, мерзко и токсично, как обычно это делал.
– А ты… ты скорее мышка. Ну, знаешь, как полевка, маленькая, серенькая, путаешься под лапами, и тобой тоже вряд ли наешься. Но это тебя не портит, даже наоборот.
Он глядел на нее с усмешкой и довольным прищуром, как у кота.
Было в этой усмешке и в этом прищуре что-то исключительно неприятное.
– Мне до сих пор интересно, – он возжелал сократить дистанцию.
Хотел нависнуть, проверяя, отшатнется ли волчица от него.
– О чем ты думала, бабочка моя, когда решила к нам прийти?
Он знал, о чем.
Точнее, о ком.
Но хотел услышать это от нее. Только слепец до сих пор не заметил, как они с Хашимом друг на друга смотрят. Жрец оберегал подружку, как родную дочь, Энакин не знал, что их связывает, да и ему было все равно. Хашима рядом нет. Он может говорить все, что захочет.
Теперь Шанти сделалась «бабочкой». Она всецело подходила под критерии, которые для Энакина означали красоту. Не обычную женскую привлекательность, а именно «красоту». Девственную хрупкость, нежность и беспомощность, этот шелковый отпечаток, который так ценился им в молодых волчицах. Словно бабочка опустилась ему на нос, словно тоненькие крылышки дрожали на ветру и перламутрами лучились в майском солнце.
«Ты можешь считать, что я просто конец ночного кошмара. Всего лишь предсмертный крик. Но это не сон, моя дорогая, и он никогда не закончится. Этот кошмар будет продолжаться!».
Он любил убивать прекрасное. Ломать то, что легко ломается, будто приводя его в естественное состояние, неизбежное для хрупкой души. Он держал при себе столь невинную красоту, понимая, что растрескаться она может от единого укуса, как фарфоровый сервис, и одна эта мысль доставляла ему удовольствие.
Темнота внутри порождала голод. Может, ему не хватало внутреннего сияния, как восставшему мертвецу – живой плоти. И отчаянно он рвал чужие души, выцарапывал остатки света из-под ребер, но не насыщался ими, как не мог насытиться упырь.