Ох уж это неловкое чувство, когда последняя ниточка-зацепка, мелькнув перед самым носом, бессовестно обрывается. Возведя очи небу, Сильва едва удержалась от того, чтобы прибавить к скорбной обреченности во взгляде не менее скорбный вздох. Если поначалу складывающаяся ситуация нервировала, то теперь единственным желанием волчицы было нервно похихикать и плюнуть на поиски блудного Фауста.  Быть может, он сам не желал быть найденным, а она опрометчиво винила во всем обстоятельства. Действительно, не может же ее невезение быть таким систематическим? Наверное, вопрос был риторическим.
В ответ на предложение темной Сильва лишь отстраненно покивала, задумчиво вглядываясь куда-то поверх головы собеседницы. Со стороны могло показаться, что самка слушала ту в пол уха, однако на самом же деле в ее голове протекали усиленные мыслительные процессы.  Они были бы плодотворнее и быстрее, если бы оным не приходилось то и дело конфликтовать с шальной мыслью « А может не его?».
В очередной раз вздохнув, Сильва перевела взгляд на Вольху.
- Знаешь, думаю, ты сможешь мне помочь, - и, выдержав театральную паузу, продолжила. – Составь мне компанию, пока я ищу своего ненаглядного. Заодно и с владениями стаи ознакомишься.
В очередной раз все обдумав и убедившись в том, что это было лучшим из возможных решений, светло-серая встряхнулась и огляделась по сторонам, решая, с какой стороны лучше начать поиски. В итоге, так и не определившисьс маршрутом, остановилась и немного задумалась. А потом было не до него. По воле Судьбы, не иначе, на поляну выскочил перепуганный патрульный.

Отредактировано Сильва (2012-07-29 23:23:48)

Злобный ветер, прибывший с неведомых, далеких северных земель, с запахом снега и холода, бушевал на просторной поляне неподалеку от логова с таким остервинением, что, казалось, его раздражает все, что было вокруг него, что он хочет поднять и унести в невиданные дали все огромные сугробища, гладкой толстой пеленой покрывающие некогда зеленевшую почву. Какая странность и нелепость, ведь, по сути, ветер этот и явился причиной сугробов и холодов, и сам он - неотъемлемая частица зимы, а все-равно, чужой... Что заставляет его быть совершенно инородным среди своих? Он подозрителен, капризен, он смотрит в каждую щель в поисках предателя, все ищет что-то, не зная чего. Но однажды ветер угомонится, плавно опустит все поднятые им пожелтевшие, окончившие свой век листья, смирится с тем, что он - вовсе не тайфун и не ураган "Сенди", что, хоть люди и прячутся от него, да не боятся, что он ни то - ни се, и ничего от него не зависит. Афина тяжело выдохнула, выпуская из пасти серебрящееся облако пара. Она была ветром. "И, к несчастью, я, кажется, начала смиряться."
Волчица стояла в некотором удалении от логова, хмурым прищуром уставившись на гладкие, жемчужно-белые Стайные Холмы: зеленой рекой стекали по ним вечнозеленые хвойные деревья. Над многими кружило воронье, приветствуя утро своими отвратительными песнями, от которых Афине хотелось выть громко и протяжно, перекрывая воем стоявший гул. Но она ограничилась лишь тем, что плотно прижала к голове постоянно мерзнувшие уши. Стояла самка на трех лапах, прижав левую переднюю к пушистой теплой грудке и грея самые подушечки лап. Часто она боролась с желанием уйти в логово, где было намного суше и теплее, чем снаружи, но с тех пор, как Арес пропал, она почему-то невзлюбила убежище, являлась туда только по острой необходимости и предпочитала уходить сразу, как появлялась возможность. Почему так происходить, Афина не знала, возможно, она просто не могла позволить себе находиться в резиденции своего Альфы без его разрешения. Никто не мог, так же, как не мог и спросить о нем.
С тех пор утекло много воды. "С тех пор" начинается с бегства из города, когда почти обезумевшая волчица сумела вырваться из лап двуногих и кинуться к стае. Сейчас Афина задавалась вопросом: почему не использовала она морок, чтобы бесшумно выскользнуть из города? Но успокаивала себя тем, что собаки, погнавшиеся за ней, в любом случае почувствовали бы запах. Там, на границе, за нее заступился Демон - тот самый, что заменил Афину на ее посте воеводы. Узнать об этом было, на самом деле, довольно больно. Именно тогда мировоззрение серой, заключавшееся в непререкаемой верности Аресу, пошатнулось. Ей очень скоро нашли замену. Но это было лишь половиной беды, ведь когда Афина в сопровождении Демона пришли в логово, Ареса там не оказалось. Все случилось как-то слишком быстро: Сентинелл не смог противиться взобравшемуся на трон Азазелю, этому воину, который, в былые времена, был ее, Афины, подчиненным. "Вероятнее всего, он рассуждал точно так же, как и я теперь - он хотел придержать стаю, проследить за порядком до возвращения Ареса. Но он сдался, и теперь только я... Должна быть очень, очень сильной." Афину, конечно же, не восстановили в чине предводителя войск, чего и следовало ожидать. Пошло нечто, похожее на политику полного отвержения какой бы то ни было власти самок. Но серая уже давно не относила себя к простым самкам, она считала, что является достойной соперницей любому самцу по всем параметрам. А теперь, в этой новой стае, в которой помимо названия сменились и порядки, она не могла быть даже воином! И, сжав волю в кулак, а язык - в пасть, Афина смирилась с должностью охотницы, которую считала весьма и весьма унизительной. "Эта беломордая - Ракша - была самой большой ошибкой Ареса. И что с того, что цвет шкуры она сменила. Если бы дело было только в нем, я бы еще пригляделась к ней, но беломордый - это определенное состояние духа. Чуждое темнолунцам во всем." И Афина не подчинялась ее приказам в полной мере, бывало, оспаривала ее решения и делала так, как считала правильным. При Азазеле же пыталась держать язык за зубами - для нее было важно проявить себя в лучшем свете, доказать, что она - не обыкновенная самочка, которой легче простого вскружить голову, и мысли ее заняты лишь генерацией имен для будущих щенков, а серьезный, ответственный боец, который способен принимать решения и вести за собой других.
Вот и сейчас Афина играла пай-девочку, которой было велено по приказу вожака явиться к логову - она тут как тут, уже поджидает его все с тем же каменным спокойствием. По сути, ей было ровно все - равно, что именно собирается сказать Азазель, но удержаться от предположений не могла. Возникали совершенно разные, безумные идеи: возможно, он разочаровался в Демоне и нашел нового воеводу на его пост? Да, самке бы этого хотелось, хоть она и действительно искренне не хотела зла самому черному волку. А может, Афина, напротив, совершенно не удовлетворяла альфу, и теперь он хочет прогнать ее? Куда тогда она пойдет? Наверное, отправится на поиски братьев, чтобы опять вместе с ними путешествовать по землям. Афина была готова к совершенно любому исходу переговоров
Что же касается самого Азазеля... Самка еще не совсем поняла для себя, как к нему относится. Он пытался заместить любимого ею вожака - но он и не свергал его. Он не пускал самок воевать - но относился к ним с уважением. Он вел тонкую игру, в которую не посвящал никого, и пока держался в ней молодцом, не оступаясь и не допуская глупостей. Однако, Афина считала, что придет время - и он тоже ошибется. И она надеялась, что к этому времени сможет определится со своей позицией. В общих же чертах, серая не могла сказать, что ненавидит Азазеля. Они оба постоянно держались особняком друг ото друга, прикрываясь маской приличия и спокойной вежливости. 
Ветер, недавно затихший, вновь начал подниматься, трепыхая ставшую очень пушистой к зиме темно-серную шерсть волчицы. Она уже начала чувствовать, как щипает морозец ее влажный черный нос, а голубые - под стать пейзажу - глаза слезятся от холодного воздуха; левая лапа была достаточно согрета, и на ее место улеглась холодная, мокрая правая. Афина немного неравно оглянулась вокруг, прищуром выискивая необходимый силуэт, и, ничего не обнаружив, раздраженно нахохлилась, пряча морду в наиболее теплый, пушной мех на шее.

За спиной послышался равномерный, приглушенный хруст - кто-то спокойной и длинной поступью приближался к Афине, и, почуяв знакомый запах, она не спешила оборачиваться, изобразив состояние глубокой задумчивости на морде и уставившись в одну точку где-то на горизонте. Еще раз она оглядела окрестности, подивилась абсолютной белизне снегов. Когда тот начал слепить глаза, самка несколько раз моргнула, и странным образом оказавшаяся на ресницах снежная шапка салютом рассыпалась по морде, каждая маленькая, индивидуальная в своем узоре зимняя гостья мгновенно утонула в глубине темно-серой шерсти и растаяла там от жара тела. Приближался момент диалога, и самка, признаться, старалась хоть немного потянуть время, решительно не обращая на вожака никакого внимания. Афине не хотелось, чтобы он начинал говорить с ней из за полной безызвестности: она не имела ни малейшего понятия, чего ждать, но считала, что лучше быть готовой ко всему самому плохому. Так ты не потеряешь самообладание в случае, если твои худшие ожидания оправдаются; если же нет, то будешь гораздо лучше себя чувствовать. Вряд ли Афину можно назвать пессимистом, скорее, она заядлая реалистка со стажем жизни.
Азазель подходил все ближе, и волчица уже могла слышать его теплое дыхание, разрывающее промозглый воздух. Мысленно, Афина уже нарисовала себе его образ: самодовольный, наслаждающийся своим новым положением черный волк с горящими хитростью зелеными глазами, с острой, в принципе, типичной для волка мордой, которая казалась Афине длиннее из за ассоциации с лисом. Ооо, и приторно-слащавая маска уравновешенной вежливости и добродушия, выражавшаяся в ослепительной, чарующей полуулыбке. Впервые, именно таким Афина увидела Азазеля, когда они встретились после ее побега из города. Уже тогда она смотрела на него хмуро, прямо, оценивающе. Признаться, ранее, будучи воином, нынешний Альфа казался волчице совершенно безликим, сливающимся с общим пейзажем темношертной стаи, но теперь это была личность выдающаяся. Видимо, все это время в его голове зрел план, который он выносил тщательно, взращивал, как щенка, холил и лелеял, и при первом удобном случае спустил на Темную Луну цербером эгоцентричности. Все были в замешательстве, но только не Азазель: он четко знал, чего хотел и как этого добиться. И пока темнолунцы, повесив нос, коллективно размышляли о том, как же это их так обвели вокруг пальца, черный вовсю воплощал в жизнь свои задумки. Видно было, как четко, тонко разделял он стаю на самцов и самок, находя к каждым свой подход: от первых требовал подчинения, основанного на страхе и верности, а вторых пытался очаровать, и делал, казалось, все возможное, чтобы нравиться им как мужчина. И в очередной раз волчицу безумно раздражало, что к ней было то же самое слащавое отношение. Афина сжала зубы в приступе злости, немного напрягла все мышцы тела: как же сама она могла попасться на эту удочку? Раз - и она уже убивает оленей для вожака. Два - и она бежит, поджав хвост, по первому его зову. Что же будет дальше? Три - и она родит ему пару-тройку крепких наследничков, которые будут выращены в той же атмосфере предательства, тщательно прикрытого разными масками, а после уничтожат Ареса и захватят весь мир для батюшки-Азазеля?..
- Доброго утра, Афина. Как твои дела?
Самка сначала бросила на волка косой взгляд из под ресниц, сверкнув глазами, так, словно она вовсе не знала, кто тут явился, и собиралась решить, стоит ли ей вообще поворачивать морду в сторону собеседника, напрягаясь и даруя ему слишком большое количество чести. Но после сделала шажок назад, обратившись к вожаку всем корпусом, на мгновение опустила вниз глаза и заметила, как желтеет сквозь снежную пленку старая трава, что осталась на нагретом месте волчьего следа. Затем Афина направила прямой взгляд на альфу, не ответив на его обворожительный оскал и сохраняя совершенно безразличное выражение морды.
- Азазель.
Сдержанно кивнула она, отложив на черный день все прочие почести в виде пустых лживых слов о прекрасности утра и отличной погоде. Для нее оно не было таким уж выдающимся - утро, как утро, типичное время суток. Вопрос же о положении ее дел Афина восприняла практически как вмешательство в ее личную жизнь, да и вообще, он показался ей каким-то неуместным. "С твоего разрешения, я не буду в ответ интересоваться здоровьем бабушки" На самом деле Азазель вовсе не говорил никаких несуразностей и вел себя спокойно и прилично, но подозревая его во всех волчьих грехах, самка не могла судить о нем трезво и воспринимала почти все, что он делал, в штыки, стараясь, естественно, скрывать это. "Я не намерена вести светских бесед, ближе к делу, альфа!"
- Ты хотел меня видеть?
Ну что же, немного перефразировано, но суть остается той же. Волчица всегда была настроена на деловую волну и готова была решать самые сложные задачи, но вот болтать о том - о сем она совершенно не умела. Наверное, именно поэтому у нее там мало друзей. "А есть ли они вообще?" С ноткой сожаления пронеслось в голове и унеслось прочь из страны Афинляндии: таким мыслишкам здесь не место. Что действительно волновало Афину, так это истинные мотивы ее нового вожака. Маска участия в ее жизни не сползала с довольной черной морды, поэтому вариант с изгнанием был отсечен. Оставалось либо что-то приемлемое, либо что-то сверхковарное. "Почему бы и не одно вместе с другим?"
- Я видел, у вас небольшие разногласия с Демоном,
И вожак отвел морду в сторону, что выглядело так, словно он вовсе тут не при чем, или просто к слову пришлось такое колкое заявление в Афинин адрес. Она немного опешила от подобного - не участия - а наглого вмешательства. Это их с Демоном личное дело, потому что они вовсе не щенки-подростки и способны сами выяснить свои отношения, а Азазель вовсе не ее мудрый папочка, желающий дочке большого добра и счастливой жизни, в которой нет место злым, обижающим его принцессу волчарам. Афина немного приподняла одну бровь, выражая искренне удивление. Продолжая играть дурочку, она сначала прищурено посмотрела на альфу, а затем повернула морду в одном с ним направлении, как-бы проверяя, что же он там такое увидел.
- Разве?
Тихонько мурлыкнула она без подтекста в голосе и хлопнула глазами, на момент приняв непонимающий вид, после чего почти мгновенно опять стала серьезной и уставилась на Азазеля даже немного хмуро. "Ты, во имя Антея, за кого меня вообще принимаешь? Может быть, мне сходить убить кролика, и мы мило побеседуем, жуя парное мясо? Ты расскажешь мне пару анекдотов, а я поплачусь на счет Демона и расскажу, как недавно сломала коготь? Да какого шакала?!" - опять подумала самка излишне критично и резко выдохнула.

На протяжении всего разговора Афину не покидала одна единственная мысль, кружившаяся в голове заевшей пластинкой. "В чем же тут подвох?!" Ей было до жути интересно, что творится в голове у этого игрока, но возможности заглянуть в нее не было никакой возможности, и приходилось довольствоваться лишь черной мордой и ее выражениями. Да и здесь информация была страшно скудной: все эти улыбочки да взгляды, не раскрывавшие ни одной карты. Афина немного ослабила хмурую хватку глаз, снова становясь вежливо-безразличной. "Раз уж мы договорились вести себя так, правил я не нарушу. Пусть думает, что правит бал." Волчица немного вытянула шею вверх и приподняла кончик носа, посматривая на вожака снисходительно. Ей очень и очень нравилось, что они были, фактически, одного роста, и она могла чувствовать себя на одном с ним уровне и даже казаться немного выше. Слова ее были покорными, такими, словно она многое не может понять, но всем своим видом она высказывала, что выше всех этих козней, всего безобразия.
- Да знаешь, судя по тому, кто и чье место занял ныне, я примерно понимаю, в чем на самом деле сыр-бор...
Театрально закатились, обращаясь к небу, волчьи зеленые глаза. Афине захотелось зарычать, но вместо этого она позволила лишь желвакам заиграть на ее спокойном лице. Она понимала, что она старается задеть ее за живое, но пока не могла взять в толк, зачем. И, чтобы не доставить большого удовольствия Азазалю, лишь плавно и скучающие немного опустила веки.
- Вопрос в том, кто же над кем будет доминировать в конечном итоге. Мы ведь оба знаем, кто и чего на самом деле достоин, верно?
Волчица невольно дернула ухом и отстранилась от волка на прежнее расстояние, отводя назад линную шею. О, да, теперь она начинала понимать. Много ли их было, таких, кто до сих пор не мог принять нового вожака? Афина мало с кем общалась близко, но по общему настроению в стае было понятно: многие уже давно смирились с положением вещей. Стопроцентно она знала лишь свою собственную позицию, а также довольно неплохо понимала, что творится в голове Демона. Они оба все еще боролись с Азазелем, но в итоге вышло, что они стали бороться друг с другом. И это очень выгодно легло на планы альфы. Сентинел уже выбыл из игры, кто следующий? Ведь гораздо проще направить пешек друг на друга и следить, как они калечат свои жизни. Это надо было срочно прекратить. Афина глубоко задумалась, от чего на ее лбу появилась маленькая складочка.
- Взгляни на стаю с позиции вышестоящей, как это было при Аресе. Помнишь этот сладкий вкус?
- Арес мертв.
Резко заметила самка, немного подаваясь вперед, и как-бы намекая, что "как при Аресе" уже не будет. Да, она помнила этот сладкий вкус, и прекрасно могла посмотреть на все с высшей позиции - так она, в общем то, и делала. Но одно дело говорить о сладкой вишенке, есть ее - совсем другое. И, уверенная только в своих силах, Афина должна была взобраться как можно выше по иерархической лестнице, как можно ближе подобраться к нему... Она все еще слушала молча.
- Наверно, я был несколько предвзят к тебе. Но мне хотелось бы верить, что мы - все-таки в одной стае, а не в своре собак, где каждый гадит друг под друга, лишь бы выделиться в глазах остальных.
Несмотря на то, что зрительный контакт был потерян, Афина все еще смотрела прямо перед собой, теперь уже на скулу самца. Ее бесили все эти хождения "вокруг да около", путала невозможность смотреть собеседнику в глаза. Однако, она уже четко реши для себя, кого будет строить.
- Теперь ты решаешь, кто кем управляет.
"Скорее, кто на кого гадит." Спокойно заметила самка, смотря самцу в глаза искренним и открытым взглядом. Казалось, что ее мимика меняется на корню, но, на самом деле, изменения происходили лишь в маленьких, почти незаметных деталях: уголке губ, положении век. Афина даже немного наклонила голову вбок, изображая поверхностную задумчивость и легкость восприятия.
- И мы, несомненно, должны думать в первую очередь о благосостоянии стаи.
Частично, сказанная фраза была правдой. "Но у всех свое благосостояние", зло заметила серая.

Казалось бы, разве может быть хоть одно чувство быть более глубоким, обдуманным и возвышенным, чем верность? Волчья моногамность проявлялась у Афины в виде подчинения одному вожаку, а не в привычном, когда самка на всю жизнь остается верна своему единственному и неповторимому волку. Но верность может быть и безрассудной, в ущерб себе самому, верный подчиненный слепо верует в блистательную безгрешность объекта восхищения. Верными легко манипулировать: не всем, конечно, но тем, кто умеет тянуть за правильные ниточки...
Сейчас Азазель говорил те вещи, о которых Афина начинала думать - и присекала эти мысли на корню одним лишь словом "верность". Она не могла допустить того, что ею пользовались для достижения личных целей и заменяли, как сломанную детальку, при необходимости. Но чем больше самка слышала, тем больше маленькие иголочки впивались в ее кожу, и ее окутывало сомнение. Всепоглощающее, тяжелое.
- Но я тебе напомню, что должность свою Демон получил при Аресе, когда мы пришли на эти земли.
Афина чудесно это понимала. Глупая ситуация с местом воеводы была, фактически, камнем преткновения на пути беззаветной верности. Сколько думала об этом волчица? Взвешивала все "за" и "против" чтобы в итоге искать бесконечные оправдания... Азазель был тонким психологом, раз чувствовал, насколько больной была эта тема, однако понять, почему он давил на нее, Афина не могла. Она прижала к голове уши и, с видом даже немного угнетенным, быстро и неуверенно отвела метнула глазами в сторону, опять придумывая.
- Вожак должен уметь принимать быстрые решения...
Пробубнила она себе под нос, смотря на ноги, как нашкодивший щенок. В глубине души она все понимала и страшно осуждала свое смещение, но там и теплилась надежда, что если бы Арес все еще был здесь, но вернул бы Афина на ее пост.
- После распада Альянса, Арес зациклился на своей самочке, потеряв к стае всяческий интерес, и ему нужны были сильные волки, которые смогут вести стаю вместо него. Спроси Ракшу, скольких щенков она ожидает, чтобы понять, что я говорю правду...
Тут Афина не стала оправдываться вслух, придумывая всему причину только для себя. Как бы не осуждали мы кого-то, кого любим, осуждения посторонние слушать всегда больно, и попытки выгородить зарождаются сами собой. Вот и серой было неприятно слышать подобные слова, хотя сама она думала совершенно так же с точностью до слова. Это не могло в некоторой степени не сближать ее с Азазелем, и она чувствовала это, но не могла показать. И эта Ракша... У Афины были все причины ненавидеть ее. "От клыков любви никто не может быть..." Начала было думать она, но в таком случае самка поставила бы себя выше Ареса, потому как считала, что сама никогда не сможет влюбиться без памяти,тем более, в настолько недостойную особу, вроде этой беломордой... "И щенки бывшей альфа-пары меня мало интересуют, ведь они в конечном счете будут изгнаны вместе с матерью..." Внутри что-то щелкнуло. Это были не простые щенки, а предположительно опасные для стаи, которую вел Азазель. Почему бы ему не послать саму Афину умервщлить их, и изгнать их мать? Это было бы тяжелейшим испытанием. Она не сможет, кого угодно, только не щенят: беззащитных, маленьких, не виновных во всех этих распрях между родителями. Серая могла бы взять их себе на воспитание, усыновить и растить, как своих собственных, но обрекать на верную смерть... Нет.
- Но не в Аресе дело, а в тебе.
Афина подняла глаза и встретилась с изучающим ее изумрудным взглядом. О, как точно это звучало. "Надо думать о себе, а не об Аресе, сейчас, когда его нет рядом." Все было даже не в их отношениях с Демоном, а только в ней одной, Афине казалось, что все крутится вокруг нее одной. Она не считала себя самкой-маткой, но, тем ни менее, готова была хоть сейчас хранить очаг стаи и воспитывать одиноких волчат.
- Хорошим лидером может стать тот, кто научился подчиняться. И если ты не согласна с этим утверждением, то...
Так вот что! Афина наконец поняла, к чему была вся эта работа по подавлению ее верности и возвышению ее личного я. Возможно, она не совсем поняла, что именно с ней делали и какими психологическими методами, но общая цель сего показалась ей странным. Она нахмурила брови и немного отодвинулась назад в искреннем удивлении.
- Азазель, я примкнула к стае под твоим началом, и, значит, осознанно подчиняюсь тебе.
Вот и все, что требовалось сказать. Афина странно было от того, что князь сомневался в волчице в этом плане... Ведь это было так очевидно. Она могла просто уйти, не смиряться с новой властью, с положением охотницы, с новой политикой. Но она осталась. В ответ на улыбку Азазеля Афина чуть заметно ухмыльнулась в облегчении, что, пока, не происходит ничего для нее страшного.

"Порой это тяжело осознать. Особенно когда ты столько лет управляла этим волком, заставляя его выполнять стайные обязанности и тут, внезапно потеряв все, что у тебя было, смотришь на него так, словно он для тебя - все. Так, словно настала твоя очередь выслушивать приказы и выполнять поручения. Если нужно - со скалы прыгнешь, и задавишь кого требуется. Беспрекословно. Потому что теперь ты - исполнитель, а он - твоя власть."
Уголок губ волчицы едва заметно дернулся вверх, а глаза хитро сощурились, якобы от ветра. Афина поражалась тому, насколько сильно можно вжиться в роль. Она почти поверила себе самой, но быстро осознала, что все немного не так... Ну не станет она делать то, что противоречит ее принципам. Самка искренне надеялась, что ей, как и раньше, будет везти, и Азазель, как и Арес, будет требовать от нее того, что она сама сделала бы. Тем более что в ухмылке князя читались схожие мысли и идеи, что и у Афины, а это ее радовало. Волчица быстро и плавно смела с себя лисье выражение морды и подняла уши, направив их в сторону князя. В общем то, она начинала чувствовать себя спокойнее и раскованнее, потому что никакой агрессии собеседник не проявлял.
- ...этот игрок выбывает из команды.
Афина плавно кивнула головой, одновременно моргнув, так что с ресниц, и с ушей, морды, носа опять слетели некоторые снежинки. "Поня-ятно". В общем-то реакция была такой, словно это вообще никак не относится к волчице, а просто так, фраза для общего развития и еще один стайный закон. Кто здесь играет в темную? Ой, прекратите. "А еще, не кажется ли тебе, Азазель, что на сегодня достаточно информации для заучивания? Запомни то, запомни это... Я не щенок. Все это мне известно и не решает проблем." Глазами, волчица проводила оценивающий взгляд князя по своему телу, немного склонив вбок голову, а после встретила его с шутливым выражением "ну, все увидел? Не покрутиться ли?".
- Я всегда восхищался тобой, Афина. Я восхищаюсь до сих и буду восхищаться... до тех пор, пока меня не разочаруют.
Ну что же, женщина любит ушами... Нельзя не сказать, что подобные фразы льстили Афине, и она воспринимала их гораздо радушнее, чем критику, к которой не прислушивалась вовсе, которая нисколечко ее не волновала. Ее глаза немного прикрылись, выражая равнодушие, но все-равно было видно, что ей приятно и она довольна.
- Пусть твоя победа будет первой... Герцогиня.
Сначала Афина не сразу поняла такую резкую смену тона. Только что с ней говорили ласково, а теперь - снова сотого. И, вдумавшись в слова... Сложно сразу привыкнуть к новым названием. "Герцогиня" показалось ей бессмысленным словом. Волчица назала перекручивать события, она опустила глаза и как-то судорожно, начала метать ими из одного угла поля зрения в другой, от левой лапы к правой. Брови опять немного опустились, нахмурившись. Знаете, как это бывает: сзади в голове быстро несется мысль, так, что иногда не успеваешь ее разобрать, и пытаешь по кусочкам сложить хоть одно вразумительное предложения. Вылавливая оттуда, из первой линии, слова, Афине удалось составить что-то вроде "Герцогиня... Герцог. Ох, Сентинелл ведь... Герцогиня?!" Через пару секунд, собравшись, она подняла серьезный взгляд на Азазеля и опять встретилась с его глазами, в упор смотревшими на нее. Ожидала ли Афина такого поворота событий? Не ожидала совершенно, не была к такому готова, и, вообще, с какой стати она становится правой лапой, если только что была лишь охотницей? "Хотя, ничего удивительного. Ведь я заслуживаю этого." Она уже представила, как будет беситься Демон... "Упс, как некстати. А я только собиралась найти с ним общий язык. Теперь вряд ли получится, я сделаю все сама." Самка не допускала никакой задней мысли, веруя, что все здесь чисто и нормально, естественно. Она расправила плечи, немного вытянулась, повторяя движения князя. Теперь она - Герцогиня, и это даже лучше, во много раз лучше, чем воевода. Теперь - она второе лицо в стае, после Азазеля, и способна принимать решения, на которые будут опираться другие. Афина глубоко вздохнула, от чего ее грудь высоко поднялась и плавно опустилась. Взгляда стал одобряющим, даже немного... Томным?
Герцогиня сделала шаг назад, подняв левую переднюю лапу в готовности немедленно сорваться к южным границам. Теперь главным для нее было не потерять места, а значит, оправдать ожидания. Афина не любила долгих разговоров, а глупые благодарности здесь вообще были не к месту. Ей требовалось как можно скорее делать, участвовать, доказывать, что все сделано правильно.  Снова она почувствовала, что все идет как надо.
- Конечно, - Быстро ответила она, на самом деле не до конца понимая сути задания. "Собаки на границах? И почему от них еще не избавились?" Афина переварила приказ дословно, - что конкретно мне нужно сделать, скольких взять с собой?
Как не не любила она задавать вопросы, тут нужно было явное уточнение, тем более что Азазель редко говорил все прямо.

Афина чувствовала сильное воодушевление. Она понимала, что может сделать все, абсолютно все. Она - всевластна, сильна, высока, отважна и вообще, уполномочена вышесоящим. Она немного оплошала с этим вопросом и корила себя за то, что немного отвыкла быть молчаливо- исполнительной. Пойследнее время ей часто приходилось чесать языком, оттаивая свою позицию. Теперь все изменилась.
Заявление Азазеля о том, что силовое воздействие может не понадобится, очень порадоволо самку. Она решла сначала наведаться тда самой, чтобы оценить ситуацию. Стало чище и понятие "собак" - видимо, это были все не темнолунцы, которых герцогине префдстоит встретитьна границе, ведь типичные городские шавки не шатались так далеко от города. Хотя, аконечно, зубы Афины чесались - отомстить за ту погоню из города ей хотелось до безумия. Но всему свое время.
Проводив взглядом вожака, Афина быстрым галопом кинулась в противоположную от него сторону, проваливаясь в глубокие сугробы и выныривая из под них, подобно днльфину в волнах. Она зала, что когда доберется до леса, бежать будет леге, ведь там землю прикрываю зеленые вети елей. Но савлять темпы она не собираась. Мнимые крылья за спиной несли ее вперед.

----> Лес Забвения

--->Лига Теней. Стайные Холмы.

Стоит ли говорить, что настроение Тени было безвозвратно испорчено? Весь день пошел волку под хвост. И виной всему был зеленоглазый псих-деспот по имени Азазель, возомнивший о себе невесть что. Ей, видите ли, запрещено покидать территорию этой стаи. А если она не хочет носить на себе клеймо стаи? Почему она должна это делать? Азазель - никто, ноль без палочки в ее мировоззрении. Да она о нем даже и не знала, пока он "мило" не соизволил дать о себе знать, причем, в достаточно грубой форме.
Лилит злобно прижала уши к затылку, едва в ее памяти всплыл образ наглого волка.
Из раздумий ее вывел неожиданный голос Даниэля, из-за чего хищница споткнулась - идти на трех лапах достаточно неудобно, а когда к тебе так неожиданно обращаются - можно и шею свернуть.
Волк попросил прощения за то, что совершил по приказу Азазелся, а точнее, не попросил прощения, а высказал предположение, где надеялся, что Лилит не злится на него.
Хищница резко остановилась и ее серые выразительные глаза пристально впились в волка.
- Знаешь, Даниэль... Даже если и злюсь, вряд ли это что-то уже изменит, ты хоть стайный, а вот мне обрезали крылья. И это больно, знаешь ли. - Горько усмехнувшись, Лилит едва не прожгла волка ледяным взглядом, а после, заметно хромая, уверенно направилась в сторону от всех, кто был на поляне. Патрульные не стали следовать за ней, да и зачем? Маленькая, хрупкая, но с огромной силой воли, Лилит сперва села, а потом легла, свернувшись калачиком на более-менее сухом участке земли под кроной какого-то дерева.
На поляне была еще и волчица, видимо, из стаи Азазеля, и она копошилась над крупной, сочной тушей оленя. Живот Тени требовательно урчал, сворачиваясь в тугой узел от голода.
Заткнись, тупица. Посплю немного, а потом поймаю кого-то. В крайнем случае, коренья еще никто не отменял. Но просить подачки или принимать их я не собираюсь. Они не собираются делиться, а я не собираюсь просить. Прямо ирония судьбы... Хотя нет. Ирония случая. - Мысленно общалась Лилит то ли с собственным желудком, то ли с тактично молчащим Лисом.
Знаешь... - Начал, было, Лис. - Я думаю, ты права. Хотя я жутко хочу жрать, но ты, черт возьми, права. - Разъерепенился внутренний голос.
Ты не можешь буквально хотеть есть, Лис. Ты - всего лишь заноза в моей голове, у тебя нет материального тела. - Насмешливо и пояснительно ответила внутреннему голосу волчица.
И без тебя знаю. Но жрать от этого я хочу не меньше... - Уперто пробурчал Лис и исчез так же внезапно, как и появился.