Низкое чёрное небо окутывает горизонт, лишь сочная зелёная трава холмов большими и зыбкими волнами колосится от сквозного ветра. Твой шаг уверен и тяжеловесен, взгляд ретивый и полон застывшего огня. В твоих ушах гудит ветер, он небрежно рвет пряди жесткой гривы, спутывая ее в смольные полосы, что змеятся по крутой изгонутой шее, а мелкая дождевая крупа оседает на мускулистом и сильном теле. Жирная, плодородная земля мешает размеренному шагу, ровному, чёткому, уверенному, налипает на выточенные словно из мрамора ноги, в ней увязают мощные копыта. Раздувая жаркие ноздри, ты прядаешь ушами и оставив за собой зелёные валы застывших холмов подходишь к сользкому спуску вниз. Осторожно, напрягая жилы и рельефы мышц, всматриваясь во мраке в неровности, выбираешь путь - жизнь в горной местности научила тебя выверять каждый шаг.
Ты идёшь под грохот собственного сердца, растревоженного, равномерно качающего алую кровь, пульсирующую в голове. Ты нервничаешь. Всхрапываешь. Вскидываешь голову. Тревога, она злым зверем мучает тебя, сводит с ума бесчисленными призрачными голосами зова потерянного табуна, который сбившись с головокружительного галопа, ты ищешь уже многие томительные дни. Тебе одиноко. Ты испытываешь чувствов вины и потому, рискуешь, едва в далёких звуках чужих голосов тебе чудятся знакомые призывы. Все ниже и ниже, шаг за шагом и вот, вокруг возвышаются скалистые берега и уступы, которые неровным светом облизывает ночь. Где-то там, немного впереди, шумит и рокочет океан, он посылает тебе соленый привет и манит приблизится к зачарованной пенистой кромке. От твоего горячего тела исходит пар, похожий на молочную дымку. Прищурившись, вытянув шею, заложив воинственно уши, ты тяжеловесно ступаешь по россыпи мелких камней, оставляя полукруги отпечатков. Время от времени стегаешь длинным хвостом по крутым бокам. Вскидываешь нервно голову.

Отредактировано Багратион (2021-06-15 07:10:39)

Малыш Волька пребывал в прекрасном настроении. Он радовался одинаково щедро, как тёплому, солнечному дню, яркому, почти осязаемому своими лучами солнышку, так и душному, знойному вечеру, несшему с собой ветерок и мелкий, моросящий дождик.
Птицы пели чудесно, конечно не так, как это делали утренние любители рулад или дневные джазовые пернатые исполнители, нет, это были нежные, упоительные, мягкие переливы вечернего концерта, конечно для тех, кто умел слушать.
Волька улыбался смотря на сову, что кружила бесшумно над головой малыша, закрывал маленькой ладошкой глазки пряча их от бликов луны, играя с призрачным светом. На душе ребенка царил мир и покой. Было легко и хорошо.
Волька не обременёный какими-то делами и обязанностями, размахивая рученками, весело шагал вперед. Он просто жил, жил одним днём, не преследуя ни каких целей, не придерживаясь ни каких планов, ни о чём не жалея и практически ни о чём не желая. Единственное маленькое желание его было, поскорее найти свою семью. Он ни капельки не сомневался, что её найдёт, что встретит всех братьев и сестёр, а так же любимую маму. Просто хотелось чуточку скорее, чем это запланировано у Всевышнего.
Не обременённый ни какими делами он ложился спать когда хотел, вставал когда высыпался, ел, что находил и что ему нравилось по вкусу.
Эти благоденственные дни запомнятся ему на всю жизнь яркой палитрой красок самостоятельной жизни и поиском своей родни.
Малыш Волька не боялся темноты, ножками, обутыми в простые, кожаные туфельки шагал вперёд, а в ручонках держал сладкую часть розово-оранжевой папайи, которая упав с дерева привлекла его внимание некоторое время назад. Обрадовавшись находке и подумав, что это может быть вкусно, он осмотрел большой овальный фрукт, разрезал его на коленках своим перочинным ножом пополам и отрезая неровными частями наслаждался нежной и сладкой мякотью.
Наевшись вдоволь, ребёнок вытер ротик тыльной стороной ладони, сладко причмокнул губами несколько раз смакуя послевкусие. Посмотрев в последний раз на ухнувшую сову, что скрылась в вышине, двинулся по своему прежнему маршруту - как говориться: «куда глаза глядят». Шёл довольно скоро, легко ступая по мягкой зелёной траве холмов, переступая через валявшиеся сучки деревьев, отодвигая ручонками высокие травы.
Курчавые, светлые волосы развивались от  скорости ветра, когда малыш со смехом бежал вперёд, голубые глазки расширялись и светились озорством, улыбка в этот момент была почти что до ушей. Предела не было восторгу от простого и понятного, но такого жизнерадостного движения.
Когда время приблизилось к черте полуночи, вдалеке наш малыш услышал какой-то шум. Это был не голос животных, не перекличка птиц, не какая-то борьба. Ускорив шаг и пройдя немного, шум усилился.
Торопливыми шагами, Волька приблизился к каменистому спуску и замер. Перед ним раскинулся океан.
Он был спокоен, мерно качая большие волны, словно дышал огромной грудью и урчал словно огромный кот. Тёмно-синий, местами чёрный, с белёсыми кудрями на гребнях волн подходящих к берегу. Величественный.
Перепевы, разговоры ночных птиц ложились на музыку рокочущего океана. Он непринуждённо, с шумом, обволакивал округлые валуны размеренно вспенивая волны, далее встречался с большущим камнем, разбиваясь о который разбрызгивал свои кристальные капли вокруг. Недовольно тихонько шипел, облизывая основание неподатливой твердыни.
Волька стоял на верху перед спуском. Малыш был в восторге. От потрясения открывшегося вида невольно ахнул и с открытым ротиком так и остался смотреть на чудо земное, а потом, робко заспешил вниз, стремясь дотронуться руками до манящей синей поверхности.
Спускался Воля осторожно. Спуск был не крутой, но и не пологий. Под ножками двигались небольшие камни скользя вниз. Спуск будто бы сыпался. Это было не опасно, но требовало от ребёнка немалой отваги и храбрости.
Волька спустился до небольшого ровного берега. Кругом мокрая галька, двигающаяся под ногами. Прибой. Шумящие, пенные волны омывали каменистый берег. Мальчишка подошёл к воде и чтобы не замочить ножки запрыгнул на небольшой валун. Потрогал ручкой воду, холодная.
Сумерки сгущались. Мелкий, моросящий дождь пропитывал курточку мальчонки. Сквозь низкие, серо-чёрные тучи виднелась белым размытым отсветом луна. Крикливые чайки улетели на ночь на кручи скал. Малыш был один. Ни кто не беспокоился сыт ли ребёнок или голоден. Никто не помыл перед сном малыша. Воля был сам себе хозяин. Сон тихонечко подкрадывался к ребёнку и он подумал о том, что нужно вернуться в лес, и где-то заночевать.
Воля встал и спрыгнул с камня на берег. Вдруг перед ним оказалось большое животное. Испытать испуг малыш не успел, так как узнал в животном коня. Высокий, с большой головой, с густой гривой, уже чётко не различаемый стоял конь, с легка фыркая и переступая ногами.
Волька разглядывал животное и хотел с ним заговорить, но, рядом, за ногами что-то двигалось небольшой тенью. Волька таращил глазки на скользящую тень и старался узнать и понять кто это.
Так и не дождавшись пока этот кто-то покажет себя Волька проговорил - Здравствуйте. Меня зовут Воля, а вас как звать?

Частицы начислены [Тэлл]

Отредактировано Волька (2021-06-26 13:04:00)

Зыбкое бескрайнее море плещится у твоих копыт. Ты чуть дрожишь от внутреннего напряжения, нервно вертишь ушами на макушке. Всматриваешься вдаль, туда, где причудливо торчат непонятные "кости" умерших чудовищ, что могут перевозить людей сквозь иссиня-чернеющую пустыню, но этих знаний у тебя нет, поэтому, издалека на тебя скалятся лишь остовы неясных очертаний покрытые тонкой позолотой ночных светил. Наклоняешься, изгибаешь дугой шею, мягкого и чувствительного носа касаются соленые брызги. Фырчишь. Шорох песка и вновь тихий шепот, похожий на призрачный то ли зов, то ли детский плачь, то ли скулеж. Волной вдоль хребта пробегаются мурашки нервной, липкой, горячей дрожью и вот ты уже делаешь шаг в словно раскинувшийся кругом мазут, потом ещё и ещё. Останавливаешься. Сомневаешься. Бредешь, нарушая линию волн вдоль кромки, пока со стороны крутого спуска не слышится движение. Отвлечённый черным пятном, которое стремительно маячит, увеличивается, а под конец чуть ли не кубарем слетает к твоим ногам, теряешь нить смутного зова. Окидываешь недовольным взором маленькую фигурку зверька, который таращится и посверкивает глазками-бусинками откуда-то снизу; пахнет листвой, черноземом и мехом, когда ты чуть наклоняешься и обдаешь лисичку коротким жарким дыханием. Кажется, чуднОй зверёк не боится, наверное знаком с такими как ты, но на памяти твоей, все лисы осторожны и избегают подходить близко к коням. Дивишься, в последнее время происходит слишком много странного, непонятного и нового. Все это раздражает, пугает, заставляет недоумевать, нервничать. Снова принюхиваешься, широкими ноздрями словно черпаешь воздух, но лисица не спешит убегать, она забавно сидит и пытается заговорить, а ты такой большой, важный против нее, осторожно перебираешь мягкими губами ее шубку, словно щиплешь траву.
Колеблешься. Смотришь раздумывая, а потом нехотя отвечаешь, словно постыло скитаться в одиночестве и эта компания может сгладить хоть немного душевный недуг терзаний.
- Багратион, мое имя. - вот так, коротко и просто, само собой, знакомишь себя с ней.
- Про какой лагерь говоришь? - чуть всхрапывая, спрашиваешь ты, снова жадно тыкаясь в шёрстку Мелисы, которая пахнет чем-то ужасно ароматно-сладким, но откуда знать тебе дикий мустанг, что это сдоба? Просто наркотический аромат, от него свербит в носу и хочется сделать глупость.
- Ты не простая, странная. - заключаешь, облекая мысли в слова, ведь дикие лисы себя так никогда не вели на твоей памяти. Однако, снова этот запах и ты забываешь даже про шепот затонувших кораблей, про тонкий зов словно бы потерянных малышей... Правда или явь?
Движение со стороны отвлекает на себя внимание и ты вместе с рыжей маленькой незнакомкой поворачиваешься, разглядываешь силуэт. Обезьянка?
Нет. Запах тебе знаком, так пахнут двуногие клещи, которые желают скакать на твоём горбу, которые пахнут неприятным дымом табака, рвут своими грубыми руками гриву, толкают в бока сапогами, хлещут бока жгучей плетью. Ты уже знаком с людьми. Ты уже пару раз разбередил своим посещением этот улей и люди тебе не понравились! Они были опасны! Они желали подчинить тебя своей воле! Они показались тебе злыми и жестокими мартышками, лысыми и говорящими странным непонятным языком.
- Разве такие как ты, умеют говорить? - и лёгкий прищур темных глаз отражает твое отношение к раздетому человеческому ребенку. Ты сердишься и одновременно испытываешь любопытство, хотя скрываешь его за грозным видом.
- Откуда ты здесь и где взрослые особи твоего вида? - воинственно произносишь, недобро косясь по-сторонам, прислушиваясь, нюхая воздух. Ты не жесток по природе своей и хотя давно известна мудрость, что маленькая змея может вырости в большую и однажды сожрать тебя, не склонен топтать юные ростки "зла", изводя те на корню, поэтому, снисходителен к младенчеству. Снисходителен к беззащитности врага.

Малыш Волька очень обрадовался, что на берегу океана, в это тёмное время он оказался не один. Он не очень боялся ночи и темноты в целом. Мог подолгу не спать, выспавшись днём, а сидеть возле своего выбранного местечка на ночь. Не редко, как и сейчас брёл в темноте в поисках ночлега. Но, этим вечером, вернее сказать в этом месте, возле океана, когда Воля стоял на большом камне ему послышались, а может это было слуховое наваждение, отдалённые голоса людей, не различимые слова… Крики и стоны? Плачущий, манящий человеческой речью и захватывающий чувства зов… Всё это не чёткое, не отчётливое, как пелена. Что это? Откуда это?
Мальчику стало не по себе от этого наваждения. Бровки над светлыми глазками сдвинулись к переносице, головка стала медленно поворачиваться то в одну сторону, то в другую, давая ушам слушать поочерёдно, пытаясь расслышать малейшие звуки.

Сумерки сгустились над землёй, тучи давно уже заволокли небо, а моросящий дождь непрестанно мочил всё вокруг. Ночь будет очень тёмная, и почти непроглядная.
А теперь же Волька старался разглядеть большое животное в котором он узнал коня. Белая, за затянутым облаками небом видневшаяся луна, которая была не сформированная, не правильной формы, светящемся пятном, давала холодный свет, в котором были слабо различимы берег и высокие скалы, лежащая ковром галька, шипящий океан, впереди стоящее животное. Уже было не понять какой точно он масти. Тёмный, просто тёмный силуэт нарисованный на чернеющем фоне береговой линии.
Иногда конь фыркал и этот звук отзывался добрыми воспоминаниями в душе мальчонки. Ведь ни раз он видел этих благородных животных, которые помогают людям в перевозках больших ящиков, дров, сена, кирпичей, разных вещей и самих людей, которые либо восседали верхом, либо ехали в телеге.
Он не раз подходил к ним со своим отцом. Гладил их скулы, мощные шеи и трепал ручонками гриву восседая у папы на плечах, что бы быть выше.
Тень, которая в ногах у коня привлекла внимание малыша, оказалась зверьком. Лисица. Маленькая, по сравнению с конём - просто крохотная. Она мелькала тёмным пятнышком за длинными ногами коня и вскоре вышла вперёд. Видно было, что лисица замерла на месте, изучая человечка.
Около минуты она была неподвижна, а после подошла чуть ближе и тявкнула.
- Привет - произнёс малыш. - Меня зовут Воля. Вы друзья? Вы вместе гуляете? - спрашивал лисицу мальчик.
Не делая ни каких выводов, действуя по простоте душевной, совершенно по-детски, Волька осторожно слез с камня, постоял секунду другую, рассудив не мысленно, а сердечно, раз не зарычали, не пытались бодаться и драться, то и не опасно будет подойти к стоявшим животным.
Сделав первый уверенный шаг Воля остановился, ножки осторожно ступили на гальку, которая двигалась и шуршала. Маленький зверёк был подвижен и неуловим, поэтому мальчонка решил подойти к лошади.
Без опаски подходя к высокому животному, которого хотел потрогать и погладить как когда-то раньше, мальчонка из кармана штанишек достал несколько фиников ранее найденных. Остановившись под самой головой высокого коня Волька протягивал на ладошке сладкие плоды, тянулся вверх и приговаривал:
- На, ешь. Очень вкусно. Сладкиее… - пытался угостить величавое животное Малыш.

Твои ощущения тают сладким медом, ты не больно щиплешь лисичку за шерстку, пока сладкоголосая красотка не озвучивает тебе страшную истину. Наваждение разбивается, царапает восприятие острым крошевом хрусталя и ты всхрапывая тут же делаешь шаг назад от рыжей плутовки, недоверчиво глядишь на нее и в недовольстве заводишь уши назад.
- Зачем ты ищешь людей? - спрашиваешь ты совершенно искренне,
- Разве лисы не живут в норах? Разве люди не враги вашему племени? Так для чего тебе лагерь странных лысых обезьян? - и ты снова фырчишь, немного нервно бьешь передним копытом землю. Конечно, теперь ты понимаешь отчего яркоглазая красавица показалась тебе необычной, она водит дружбу с человеком! Неправильно. Возмутительно. Непонятно.
Однако, появление маленького человека прерывает диалог и ты внимательно изучаешь юный росток этого враждебного для тебя "животного". Дети, они и в Африке дети. Человеческий детёныш забавный, худенький и от него не веет ни страхом, ни ненавистью, ни алчной жаждой наживы. Он прост и немного беспечен и пахнет особо, как-то по-детски, как-то трогательно и доверчиво, если можно описать то состояние, которое вызывает в твоей душе этот маленький человек. Отвлекшись от пушистой собеседницы, ты изучаешь мальчика, твои уши заострённые на макушке подрагивают, ты ловишь звук чужих шагов. От ребенка пахнет чем-то очень вкусным и сладким, твои ноздри невольно расширяются и ты дышишь сильнее вбирая воздух, пытаешься уловить незнакомый, но манящий аромат, а потом, недоверчиво, осторожно, все ещё сохраняя при этом горделивую стать, наклоняешь голову к протянутой ладони. Нюхаешь. Обдаешь горячим потоком воздуха руки и угощение. Колеблешься. Шевелишь мягкими губами, но потом все же берешь предложенный фрукт, пробуешь на вкус. Финик спел и сладок. Во рту разливается приятное, почти медовое тепло. Вкусно. Ты тянешься к малышу снова, уже более смело и сьедаешь остатки лакомства, а потом, начинаешь обнюхивать курточку и карманы ребенка, при этом щекочешь малыша. Этот человек не такой, как те, кого ты встречал раньше. Этот человек нравится тебе и потому, ты продолжаешь его изучать - пощипываешь губами спутанные длинные волосики, легонько бодаешь мордой в животик и плечо.
- Что это? - спрашиваешь ты и твой голос уже не кажется грозным. - Вкусно.
Ещё ты думаешь о том, пока оцениваешь забавного ребенка, что было бы не плохо выростить и для себя такого детёныша, который смог бы доставать спелые фрукты с высоких деревьев и выступать защитником от поползновений в твою сторону загребущих лап других двуногих - жизнь длинная, в ней всяко бывает.
- Где твоя семья? - спрашиваешь ты весомо.
- Почему в ночную стражу, ты, такой несмышленыш, ходишь в этом опасном месте один? - и вновь вскидываешь голову, по крутой шее струится густая грива и тряхнув ей, ты снова вбираешь свежие соленые струи воздуха, но как и прежде, не чувствуешь присутствия кого-то постороннего.
Меж тем, волны с шипением ласкают песок, в где-то неподалеку тебе вновь слышится жалобное тоненькое  ржание жеребят из сгинувшего в мясорубке жизненных баталий горного табуна. Нервничаешь. Замираешь. Делаешь пару осторожных шагов вперёд. И снова тишина.
- Кажется, я слышу чьи-то жалобные голоса. Там. В пещере. - произносишь ты, стараясь понять, вновь ли это наваждение и самообман или чужаки, встреченные тобой, слышат то же, что и ты сам.
- Слышите? - вопрошаешь ты, всхрапывая и раздувая ноздри.
Черная дыра входа не манит приветливо войти, напротив, тебе не нравится это место и ты желал бы поскорее убраться подальше, но что-то останавливает тебя, словно удерживает изнутри. Навязчивым эхом тонко и призывно раз за разом повторяются неразборчивые просьбы о помощи, ты стоишь и колеблешься, а внутри тебя наростает ком пульсирующей нервозности.

Губами конь щекотал ладошку Вольки и его ручка подёргивалась. Малыш улыбался. Ему было радостно от того, что его угощение понравилось животному. А потом, огромная коричневая голова стала обнюхивать мальчика, Воле стало весело и он хихикал прижимая голову к плечам поочерёдно. А когда животное фырчало, то от горячего дыхания из ноздрей, малышу становилось очень тепло. Моросящий дождь, сырость от которого пробирается под одежду уже порядком намочил курточку и волосы.
Волька невольно натянул на голову капюшон.
Было очень приятно находится в компании большого, тёплого, создающего уютную атмосферу своим присутствием и вызывающего приятные воспоминания животного.
Лисица, всё таки подошла к малышу и стала его обнюхивать. Волька оглянулся на лисичку. В сравнении с конём она была крохотная и так как было темно, то было невозможным определить её истинные размеры.
Волька улыбался, крутился на месте и радовался новому знакомству с шустрым зверьком. Через мгновение лисичка отскочила от мальчика и её перестало быть видно в темноте.

Так как Волю ни кто не ждал и было не куда идти, то невольно его сердечко почувствовало необходимость быть вместе с животными, с конём и лисицей, с живыми существами.
Люди, как и животные чувствуют друг друга, душой чувствуют. И здесь, в этой встрече, не было зла или опасения, тревоги и страха. Только радостное состояние ребёнка и интересующееся-спокойное расположение животных.
Если бы сейчас конь и лисица пошли бы по своему пути дальше, малыш предположил, что они друзья, то он, ни секунды не колеблясь и не думая ни о чём, пошёл бы вместе с ними.

В этой темноте и сырости становилось уже не уютно. Волны с шумом обкатывали берег волоча за собой гальку и брызги летели далеко вперёд. Чувствовалось, что море дышало своей огромной массой. Оно было живое, осязаемое, сильное и могло бы сокрушить всё что угодно на своём пути, созданное природой либо человеком если бы берега земли не держали его в укрощении.

Малышу Вольке послышался человеческий голос. Это был голос родного отца. Он зазвучал не воспоминаниями, кок бывало раньше, а реальным звуком откуда-то со спины, со стороны моря. Голос был тихим, родным, ощутимо реальным - ушки мальчика казалось улавливали его среди шума накатывающихся волн.
Волька обернулся. Ничего не видно. Только чёрные волны мерно идущие одна за другой в свете призрачной луны.
Вновь голос повторился.
- И-ди ко мне, ма-лыш! Иди ко мне, Воль-ка. Пой-дем… - и слёзы стали наворачиваться и в мгновение течь из глаз пеленой застилая и так еле видимое. Внутри что-то сжалось в комок и стало больно. Дыхание стало прерывистым, тело начало отдавать лихорадочной дрожью.
- …я куп-лю те-бе сал-да-ти-ков и слад-ку-ю ка-ра-мель. — и яркая вспышка воспоминаний жизни с отцом, до того, как тот стал пить, до того, как мальчик попал в коробку к животным, накатила на детскую душу.
- Папа - прошептал Волька. - Папа - сказал малыш. - Папа, папа, папочка! - уже кричал Воля.
- Папочка, ты где? - и малыш пошёл по гальке в сторону шипящих волн.
Он вытянул ручки, словно пытался найти своего отца на ощупь в густой темноте.
Родного человека видно не было. А голос всё звал и звал, маня в чёрные пучины роковых волн.

Отредактировано Волька (2021-10-23 00:26:31)

- Жить с людьми? Это возможно? - удивление и скепсис, ты недоверчиво смотришь на лисицу, но она искренна и кажется, воспринимает такой расклад как самый приемлемый и подходящий. Шумно выдыхаешь. Недовольно всхрапывашь, но более не добавляешь к произнесенному ни слова, в конце-концов, ты ещё слишком мало знаешь о людях, чтобы судить однозначно и превратно. К тому же, сейчас перед тобой стоит маленький человек, угощает тебя спелым, сладким фруктом, доверчиво тянет ладони, улыбается тебе, смотрит бесхитростно и открыто... И ты не чувствуешь в своем сердце злости, мятежа, ретивости. Ребенок пробуждает в груди странное волнение, интерес, может быть поэтому ты задумываешься, осторожно переступаешь большими копытами в опасной близости от юного человеческого росточка боясь навредить?
Звонкий детский смех будоражит тревогу и позабытое тепло в отзвуках прошлого, ребенок напоминает  жеребят из потерянного табуна, только о двух ногах, Волька, этот человечек, он словно согревает мир изнутри и ты уже не похож на буйный ветер, который противится жёсткой воле седока, сейчас ты ласков и игрив, позволяешь касаться себя теплыми руками с удивлением отмечая, что отторжения нет, тебе приятно.
Так проходит совсем немного времени. Ветер гудит сердито, бросает пенными холодными брызгами с острой кромки прибоя, треплет густую гриву, разделяя ее на лоскуты прядей.
Вечность тикает минутами и вдруг, ты начинаешь замечать, как лисица и мальчик начинают вести себя странно, тебе становится все больше не по себе, тревога усиливается, ты всхрапывашь, косишься по сторонам, нервно прядаешь ушами озираясь. Что рыженькая прелестница, что человеческий детёныш, оба смотрят в чернильные, вязкие волны океана и словно слышится им что-то чуждое, потому, они начинают тревожно встматриваться в даль, откликаться на голоса, которых нет, делают первые шаги к краю зыбкой "пропасти". Ты замираешь, пытаясь понять кого увидели твои новые знакомые, но в расплывчатой, подергивающейся дымке серповидного месяца, лишь призрачные тени ночной стражи, а в голосах - ветер, рокот океанических волн, да редкий гомон одиноких птиц. Словно забывшись в роковом гипнозе, лисица и маленький мальчик совсем не слышат тебя, не отвечают на вопросы, лихорадочно-бестящими глазами смотрят перед собой, все ближе подходя к краю кидающихся на песок волн. Ты срываешься с места. Кромсаешь водную пелену массивными копытами, черный на черном.
- Там нет никого! - громко всхрапывая говоришь, будто выросшая статуя перед очами удивлённых зрителей замираешь на миг в "свечке", аккурат перед Волькой, забежав наперёд преграждая путь, а затем, грузно опускаешься кроша в брызги очередную волну.
- Идите на берег. Идите! Назад, туда нельзя. - глядишь строго, требовательно, говоришь властно, словно лисица и мальчик - нашкодившие неразумные малыши, подталкиваешь Вольку мордой к выходу на сушу, ощутимо, настойчиво.
Меж тем, из черной пасти скрытой за покровом темноты пещеры, на голоса реагирует кто-то живой, он трепетно и боязливо выходит из убежища, лишь мерцают в тусклом свете больше, нежные глаза. Ты, чувствуя в груди позабытое чувство вожака, ревностно собираешь в кучку "малое стало", зубами подцепив малыша за курточку отводишь подальше от опасного берега, да и лисице советуешь держаться поближе, молодые они совсем, глупые, да ещё и жизни не знают, много ли с людьми навоюешь? Да и много ли сами люди знают о жизни? Хороший вопрос, но ответа у тебя нет.
Жалобный, тонкий, плачущий голосок заставляет вздрогнуть в который раз за этот вечер. Пусть видишь во мраке довольно скверно ты, но чуткости  не занимать. Кто-то в беде, кто-то тебя зовёт, требует помощи. Очередная низкая туча проходит мимо, оголяет край неполной луны и в тусклом мерцании холодного света, видишь ты силуэт тонконогого детёныша, который наивно бредёт навстречу. Боль от воспоминаний прошлого теснит грудь, мешает дышать. Ты раздуваешь ноздри, чуть всхрапывашь и осторожно идёшь навстречу. Совпадение? Это место собрало под своей сенью уже трёх разных малышей, ты же не можешь их бросить Багратион? В какой момент вольный, как ветер, гордый, как первозданная сталь ледников, ты превратился в няньку? Озадачился чужими проблемами и теперь, слегка ошарашенный и растерянный, поддавшись нахлынувшим чувствам опеки и ответсвенности, подталкивая широким носом участников ночных "прогулок" в одно место, пытаешься стабунить малышню под свой догляд.
- Ты кто такой и где твоя мать? - спрашиваешь, подходя к олененку, обнюхивая того, мягко коснувшись.