Приятная дрожь все не покидала Сунгата. Он готов был подпрыгнуть к Тринити, снести с лап Данару или прыгать на месте. Давно-позабытое, щенячье чувство сродни радости пробивало его с головы до пят. И хоть в сердцах он понимал, что это - не серьёзно, ничто не мешало ему испытывать его, сгорать в нем. Безумие снисходительно наблюдало за душой, которой отведена была всего лишь небольшая доля смертного.

И когда Тринити заговорил, радость Сутулого поутихла. Он окинул своего Брата несколько тревожным взглядом. Разве тогда, в пещере вражьей... Когда произошло там же становление нового безумия в невзрачном, горбатом волке, но прежде он рассказал, что приключилось с ним и Шанти. Разве зрячий наставник мог такое забыть? Сердце колотилось теперь не от предвкушения. Ему стало очень неспокойно с судьбы волчицы. Он так не переживал за новоявленную Данару, но в тоже время понимал, что и в голубоглазой, чудом выжившей супруге Яшкура что-то изменилось. Но что?

Тогда Сунгат тоже посмотрел на неё в ожидании ответа.
Она не подвела - рассказала все, как было и есть. В желудке до сих пор что-то приплясывало взволнованно, а самому Сунгату хотелось что-то добавить, но что? Шанти все сказала. Он только кивнул Тринити, подтверждая слова серой.
И стоило ему подумать, что на этом всё, и больше никто не придет, как на поляну явился...

Голос. Безумец сдержанно хмыкнул. Выскочку-Голос именовали да окликали Деймосом, за его крутой нрав оказывался почет и одновременно презрение. И это даже не душа наизнанку! Скорее ходьба в протоптанной дорожке.

Однако чуйка обратила свой взор и на белую шкуру.
Голос. Говорил Деймос громко, четко, не скрывая настроения, за которое мог поплатиться здесь и сейчас. Вдруг Сунгат метнул взгляд на Данару. А она-то о чем думала, когда её спрашивали о безумии? Вот и захотелось младшему брату Тринити спровадить двоих в одночасье или продемонстрировать им кровь на его клыках. Пускай попробуют различить все те оттенки, что вкладывали в слова или смыслы, что играли в голосе.

Точно..! Голос. А он многое значил, особенно тот, что звучал из самого нутра, из пещеры или пасти, из бездны, оборванных краев открытой раны...

Взгляд Сутулого менялся на глазах: то бегал, и верхняя губа плясала ему в такт, то застывал неподвижно, имитируя смерть, становился непроглядно-стеклянным, то наливался точно бы багрянцем, что проступал на темной коре. И загривок, что был невзрачным кустом, теперь напоминал часть огромного и опасного существа. Неровное дыхание, местами тяжелое, непостоянное доносилось из приоткрытой пасти.

Будто услышав его непокой, откликнулась нежность, что теплым дыханием коснулась шкуры. Мерзкой, наверняка уже пропитавшейся безумием. Сунгат унял хрипотцу и тихо-тихо выдохнул. Что это было? Он усмехнулся. Нет, он совсем не размяк от искреннего прикосновения. Он пропустил его внутрь, к холодным топям и непроходимым чащам, а оно, это утерянное дыхание, летело и летело бабочкой, перед которой расступались когтистые ветви и густые туманы. Теперь Сутулый понял, что перед ним была прежняя Шанти. Хоть с памятью, хоть без - он видел её. Этого было достаточно, однако дела не меняло. Некоторые личности и впрямь многого не понимали, и новоявленный безумец хотел до них донести одну важную вещь. Но прежде он решил насытить самого себя этой энергией, дать ей волю, а потом явить... Неблагодарным ушам да непосвященным пока что умам.

И при этом - никакой злобы.

Такое впечатление, что бывшие Пожиратели... Бывшие? Сунгат мотнул головой. Будто они собрались тут ради того, чтобы явить себя, дескать: "Принимайте, что за мозговой штурм! Свои все, свои!". И когда он оглядел их внимательно, чертами устало и пронзительно, то хотел получить отклик. Искру-радость, безмолвное ожидание или легкое волнение? Не суть, но - правду. И самец прошел вдоль новобранцев ровно три раза. Только от них зависело, будет ли девятка или всего-навсего перевернутая шестерка? Как сплетут узор из второй стороны цифры три - так и повернется к ним безумие.

- И я взаимно приветствую каждого из вас и напоминаю, что одного появления - слишком мало, чтобы влиться обратно в ряды. Вас ждет испытательный срок - сразу ввел в курс дела Сунгат.
Это должно было на каждом сказаться по-разному.
- Говорить мы все умеем, но посмотрим, на сколько хватит вас на самом деле - хмыкнул он, снова обводя неподвижным взглядом присутствующих.
- Нам не нужны ваши самоуверенные речи, не нужны имитации. Нам нужна только правда. Предателей, лицемеров или актеров недоделанных мы не жалуем, поверьте. Либо приобщаетесь, вникаете в общее дело, как и прежде, следуя зову безумия, либо проваливаете и скрываетесь так тщательно, чтобы мы не нашли вас - поставил точку бывший Змееуст и кивнул Тринити.
Он сказал всё.

Для серого эти нотки напряжения, что заполнили всю атмосферу, были явно лишними, стало чувствоваться легкое головокружение. Мало того, что он недавно перенес потерю отца от двуногих, так теперь еще и эти раны, полученные опять же из-за людей. А сейчас этот человек стоит перед волком и пытается ослабить бдительность, конечно же чтобы добить?
Думать все еще было сложно, возвращалась головная боль, так еще и бесконечная влага в этом дрянном странном лесу так неприятно пропитала шерсть, вызывая легкую дрожь. Юный хищник пребывал в легком смятении, сзади озеро, по сторонам незнакомые дебри, да и он еле стоит на лапах, далеко ему все равно было бы не уйти, но сдаться этому человеку? Нет, сдаваться Арчи не намерен, он будет оставаться в сознании, будет тратить силы и выжидать следующего шага двуногого.
— нет никаких уловок... Просто я волк, как и ты. - Ну да, конечно, нет у нее никаких уловок, так я и повелся, если бы она была волком, пусть даже с мороком, неужели я бы ее не различил? - слегка поершившись то ли от подступающей прохлады, то ли от осознания безвыходности данной ситуации, юный хищник сделал еще пару мелких шагов к отступлению. Задняя лапа скользнула по влажной коре и с довольно громким шлепком оказалась по скакательный сустав в воде. От неожиданного холода и звука, волк ощетинился и обернулся, словно пытаясь убедиться в произошедшем. В ту же секунду он услышал шорох, осознавая потерю бдительности и открываясь для нападения. Почти мгновенно возвращая взгляд на человека, предвкушая, что на него уже производится атака, волк лишь успел вновь оскалиться, прежде чем... впасть в ступор.
Девушка опустилась к земле и уселась на корень, вот так просто, не выдавая ни капли агрессии.
- Я знаю, что у вас волки и люди не могут говорить друг с другом, поэтому, если ты меня понимаешь, то может, ты мне поверишь? - уши хищника рефлекторно выпрямились, вслушиваясь ни сколько в слова, сколько в тон голоса, все еще пытаясь заподозрить неладное. Пользуясь моментом, пока человек или все таки волк была расслаблена, хищник позволил себе сделать шаг вперед, наконец освобождая лапу от прилипшего холода.
— меня зовут Динь, я из народа Древних, и я могу превращаться в человека, как и любой зверь здесь. - снова донеслось от подозрительной личности. Выражение морды Арчи сменилось с угрожающего на более настороженное, оскал пропал, а сковывающее напряжение постепенно стало пропадать с затекших мышц. Сгибая конечности, юный хищник переступил через корни, и передвигаясь немного боком, готовясь в любой момент отражать нападение, продвинулся немного глубже в джунгли, отходя от воды, но в то же время максимально сохраняя дистанцию. Бурый еще не до конца осознавал, что вообще происходит. Кто сидит перед ним? Волк, или правильнее сказать волчица, которая действительно пытается помочь, а это вызывает еще больше вопросов? Или же это человек, так старательно играющий свою роль, пытаясь заглушить бдительность хищника и добить его, что вопросов не вызывало от слова совсем. Арчи вновь поморщился и даже зажмурился от возвращающейся головной боли, что в свою очередь вызвало ноющее покалывание почти по всей израненной морде. Постепенно до него доходило, что со всей этой ситуацией что-то не так. Он не знал как был устроен этот древний лес, не знал особенностей и способностей обитателей, да он в принципе еще многого не знал в этой жизни. Почему этот чело...волк ему помогает? Сколько часов или дней он провалялся в отключке? Так еще и эта тупая боль в левой глазнице.
...то я смогу ответить на твои вопросы. Кроме того, ты сможешь перекусить. - открывая глаз и оглядывая импровизированный лагерь, Арчи немного нахмурился. Понимаешь мою речь, я понимаю твою? Мысли читаешь? Так еще и пытается накормить. Отравлены? И что вообще человек делает ночью, в джунглях, так еще и с мышами? Все это выглядит на столько дружелюбно, что даже странно. Разумеется он не пойдет с человеком ни в какой шалаш, и разумеется он не станет есть этих отравленных полевок, но ответы получить хотелось бы. Особенно попытаться восстановить тот момент в лагере на побережье. Он бежал за своим братом и...
- Дэни! - не сразу осознал волк, что мысли вырвались вслух, дыхание сперло, сердце пропустило удар, а по всему тело вновь прокатилось напряжение. Мышцы сковало и в груди неприятно засаднило как только перед глазами возникла картина отлетающего от Арчи паренька, на вид лет десяти, которого волк сам и оттолкнул. Единственный глаз хищника моментально стал влажным, а взгляд, вновь направленный на человека, волка, да плевать кого, окрасился тоской. Он не верил, он не хотел верить, что потерял своего маленького разбойника.
- Где. Мой. Брат.- Раздался тихий рык, да и сам голос юного хищника едва ли не дрожал от перенапряжения.

Отредактировано Арчи (2021-08-29 21:19:01)

Деймас ждал и держался хладнокровно. Оскал Данары он встретил привычно к при таком поведении иных,  надменным взором, что означало "собака лает, караван идет" либо "ни слону на моську внимание обращать". Если кому-то показалось, что волк недооценивать противницу, то ошибается. Деймос знал агрессивный и переменчивый норов волчицы, был готов к её атаке, вот только считал ниже своего достоинства обращать внимание на каждую скалившуюся сошку, оттого быстро перевёл взгляд на Тринити, хотя одно ухо оставалось сторожить мойру.
   Этакая уродливая, безумная тварь на четырёх лапах и с одним глазом призванным показать тьму собственной души, избравшая волчье обличие, которую даже Деймос признавал по кровожадности близость/одинаковость с собой, но такой же не значит равный ему самому. Таких для Жнеца не существовало.
Дейм знал, что собеседник весьма не глуп, а значит с ним стоит держать ухо в остро предельно возвожно.
    - Да, не всем удалось спастись со Старого Острова,
   Какое разочарование... - "Щас разрыдаемся". - с сарказмом подумал Деймос, но внешне прищурил глаза и оглянув всех,  вновь вернул взор разноцветных очей к врану. На морде волка  выступило напряжение, тревога по пропавшим и некоторая доля печали.
   - Это значимая потеря для стаи. - произнес волк едва опустив морду к земле выражая тем самым прощание с погибшими/пропавшими собратьями по стае, но потом добавил в тон немного воодушевления подняв морду - Но, буду надеяться, что нам удастся ещё встретиться с ними! - уголки губ едва дернулись вверх, но так и не обратились в улыбку, а на следующую фразу волк заметно благосклонно, но без надменности и высокомерия кивнул.
   — Тринити рад видеть тебя в добром здравии.   
   Я тоже рад твоей радости. Зловещий огоньки 0аиграли в глазах голосов и голова самца наполнилась злобный смехом, что сейчас не мог выразить сам Деймос, в глазах которого стояло: "Я тоже рад".
   - Взаимно. - произнес волк с тем же настроем, о котором говорили его глаза. Сам же самец продолжал следить за Тринити  не забывая об остальных.
   Вот одноглазый отошёл, потом направился вокруг них.  Деймос мысленно приготовился к атаке, пусть даже и явных предпосылок для этого не было, но ведь каждый волчонок знает, что чужая душа потёмки, а души Пожирателей темнее беззвёздного ночного неба. Этот хоровод волка начал раззадоривать, дразнить маньяка. Самец прищурился ловя ход оппонента. Будто перед боком махал тряпкой, а рогатый тварь лишь ждала удобного момента для нападения. Голодные по крови голоса устремились за обходившим, как охотничьи псы на лиса. Но Деймос контролировал себя слушая Тринити, хотя порой казалось тот своим обходом сам призывал вскрыть его чудесные вены наполненные манящим ароматом алой крови, которая мечтала вырваться наружу из бренного тела Тринити, а он мечтал отпустить её на свободу, Деймос же учтиво желал помочь и даже мысленно пообещал этой самой крови не глотать её, чтобы она имела полную возможность оросить сухую землю. Жнец едва вытянул морду вперёд и встряхнув головой замер смотря на Нити почти не мигая.
   готовы ли вы продолжить начатое Крестом? Творить кровавые ритуалы и вселять ужас в сердца тех, кто встанет на нашем губительном пути.
   Убийства. Какой чудный аромат крови и стая облегчала эту дорогу. Скоро, скоро мы ребятушки начнём вновь очищать этот мир. Меньше лжецов, меньше предателей! Какой чудный мир выстроем мы. Жаль что такими же приходится использовать таких же запятнавших души, но цель оправдывает средства. - ликовало естественно волка.  Деймос еле сдержался, чтобы блаженно не улыбнуться, а сохранять свой взор целиком строгий и готовый идти в бой как сейчас.
   - Готов служить стае как и прежде всем своим существом.
А вот на угрозе Деймос задрал голову как и прежде, едва дёрнул брылями, посмотрел в глаз самцу и отведя уши назад. Это не было вызовом, о чём говорила и поза, но слова расправы были восприняты как угроза собственной шкуре. Деймос чувствовал некое лидерство пожирателя над этой компанией и именно поэтому слова его не были игнорированы. Деймос, как и в день прихода к Дьяволам дал понять всем своим существом, что он пришёл ни забитой псиной с поджатым хвостом, а свободным волком равным, что способен обножить свои клыки, если необходимо стае или тем более ему самому. Тело напряглось готовясь к дурному исходу. Он знал что их больше, да и бежать не привык, на честоту и не мог, но и падать к верху пузом не собирался, даже если это единственный шанс на спасение. Уверенность и гордость не желали спадать с его морды.
   Шанти. Он едва, но заметно кивнул в ответ. Будто с ней что-тони так. Приметил волк, ведь видел её прежде в рядах стаи, а она посмотрела на него, будто не признала вовсе, что прежде он не отмечал для себя в поведении серой самки. Этот факт был интересен Деймосу, но он предпочёл вопросам наблюдать. Милая любопытная волчица, что порой проявляла свой характер? Хех. Учитывая философию самца, то он точно не поведётся на эту удочку, ибо самые опасные те, кто скрывается за маской доброты. Именно от них больше стоит ждать подвоха нежели от безумной Данары или Тринити. И волк был на стороже. Хотя стоит отметить что с имеющимися волками дела он не вёл или совсем мало, а значит тут нет того кому можно доверять свой хребет. Один против всех. Это не нравилось падшему, но он продолжал вести себя уверенно не смотря ни на что.
   Вскоре  ответ на вопрос о Корицей пришёл из её же уст. Потеряла память значит... Интересно, очень интересно грамотная уловка или правда?
   В какой-то момент голову пробил голос почёму-то вспомнивший о Данаре и Шанти. "А они хороши! Но пожалуй красный им подошёл бы куда больше.  Такие алые струйки из их серых горлышек." - раздался заигрывающий и голодный до крови голос с хищной улыбкой, будто тянувшийся к глоткам Данары и Шанти. А потом тон сменился разочарованием - "Впрочем,  все они одинаковые внутри как не вскрывай..." - пауза - "Может красками, цветами или ещёчем украшать их трупы? А что... за убийство камни в грудную клетку, за ложь ядовитые растения в пасти, предательство или не желание помочь собрату... можно оставлять их глаза в их же ванючей пасти, язык в глазах. Ну вы поняли. Как вам идея?". - голоса зашелестели, а Деймос спокойно ответил Я подумаю над этим.
   Но Деймос не забыл и ещё об одном участнике группы имя которому Сунгат. Самый молодой из находящихся тут, но не самый глупый, о чём говорила его должность змееуста. И не смотря на свой пост весьма молчаливого. Деймос отметил про себя некую схожесть между Тринити и Сунгатом в неких уродство тела, но это качество ни чуть не смущает маньяка, ведь для него главное душа и оба эти волка, как и подобные им могли отметить данное качество белоснежного. Деймос уверенно, высокомерно заглянул в глаза хмыкновшему Сутулому и с долей снисхождения к этой выходке, отвернулся от него как и прежде от скалившейся волчицы, но так же не забывал о нём и когда приметил странную реакцию, поведение, то искоса следил за ним.
   Разговоры... Дело двигалось дальше, а Сунгат всматривался в "души" собравшихся ища в них что-то своё,  для себя. Что мог увидеть он в очередном встречном взгляде с Деймосом что хранил свои тайны в самых задворках свой сущности охраняемой бесчисленными "Я", голосами что жаждали крови? Суровый взор всмотрелся в карие глаза молодого волка, за разноцветными очами стояла лишь стена не отражающая ничего.
   Теперь деймосу приходилось вертеть головой из-за изменившего место Тринити. Жнец гордооглядел всех и направился в сторону, так чтобы не стоять в круге напоминанием ему охоту с флажками людей на волков и видеть всех. Внимательно прислушиваясь к творящимуся за спиной. Найдя подходящее место у густых зарослях что прикрывали его спину, волк развернулся ко всей группе и продолжил наблюдать.
   — И я взаимно приветствую каждого из вас
   Деймос повернул оба уха к говорившему отвечая таким жестом о своём внимании к говорившему.
обратно в ряды. Вас ждет испытательный срок. Говорить мы все умеем, но посмотрим, на сколько хватит вас на самом деле.. Либо приобщаетесь, вникаете в общее дело, как и прежде, следуя зову безумия, либо проваливаете и скрываетесь так тщательно, чтобы мы не нашли вас.
   Что за он сейчас несёт?  И какое право имеет... Дьяволом затисался пока нет старших по шкурке "почесать"? Глаза хищника недобро сверкнули огнём и льдом. Деймос смотрел на Сутулого как на Древнего пытающегося доказать свою власть над Цитаделью. Фи. Жалкая показуха. Ну, ну играй из себя начальника.
   - Разве и так мало доказал я, мы тут собравшиеся, преданность свою стае, чтобы вновь проходить этот путь? Каждый из присутствующий служил верой и правдой Пожирателям. - голос был холоден, высокомерен, источник недовольство. Казалось слова Сунгата нанесли оскорбления, но нет. Деймос их принял в себя, переработал через внутреннюю тёмноту утробы, бесчисленные голоса, что были раздражены,  взбешены сиим утверждением и выплюнул наружу, в самого сказавшего это. Жнец и так слишком много времени потратил на создание связей средь Пожирателей, тщательного выполнения заданий стаи и был уже почти на финише до повышения, но все старания в одночасье разрушили прошедшие катаклизмы и события с ними связанные. Заново волк не желал проделывать этот путь вновь. Но ни только он был недоволен сказанному... "Они дурят тебя! Желают, чтобы
ты остался никем. Мы не последние! Мы не желаем ходить в конце вереницы стаи! Быть может он хочет отбить лучшее место, хочет сдвинуть нас, тебя"! - скалились голоса. Сам волк сдерживал подкатившее ко всему прочему отвращение к явно зазнавшимуся волку. Деймос едва приподнял хвост на уровень скакательного сустава. Глаза, морда подобно голосу изучали лишь холод. Недоверие ему было понятным к своей персоне, но слишком много было пройдено и вытерпленно, чтобы этим недоверием так явно швыряли в Деймоса - И что нового сейчас ты сообщил из правил Пожирателей? Всё как и прежде. - пожалуй в словах Тринити Деймос нашёл куда более уважительной, а вот в фразах Сутулого лишь высокомерие и зазнайство. Один или два Пожирателя ещё не имеют права называть себя стаей Пожирателей и качать свои права. И дело не в изначальной реакции Живого мертвеца на Белошкурого, а в том что "волчонок" говорил более от себя, а Тринити от отголосков разбитой стаи призывая идти по её пути, а не выпячивал грудь с некими "нам" что читалось более на личностном уровне. С таким исходом и сам Деймос может найти бывших состайников и кричать на все углы подобно Сунгату, но Жнец этого ни делал, да и не интересовало это его. Хождение по краю, но гордая натура зверя подгоняемая гнётом отца и голосов не могла молчать, когда некий плебей выставляет себя выше всех и считает что имеет право верить его, Деймоса судьбу! Он вступал к пожирателям, а не этому и не собирался смотреть спокойно как какой-то выскочка решает теперь как быть Деймосу. А ещё он смеет ставить условия. Пустышка на лапах смеет указывать что делать... Говори он абсолютным новичкам, даже самому Деймосу, то Жнец и промолчал сделав вид "я понял ваши правила", но зверь будто и в статусе падшего проливал собственную кровь за стаю, а зовущий себя Сунгатом уж слишком заигрался в Дьявола.
***
   Он наблюдал за происходящим с холодным терпением. "Пора на охоту." - рокотали голоса, утягивая маньяка в сторону от стаи своей и волку было всё сложнее сопротивляться. Он мотнул головой и когда собрание закончилось, отправился прочь.
   -Я должен доделать свои дела и найду сразу вас. - пояснил Деймос и отправился в путь. Хотелось побыть одному и поразмыслить над беседой.
Переход >>> Лес Вечной Ночи

Отредактировано Деймос (2022-02-19 07:23:05)

Динь стояла, опустив руки и смотрела на волка с сожалением. Могла ли она чем-то помочь ему теперь? Нет. Не было у целительницы снадобья от тоски, разлуки и несправедливости мира. Сама она верила в благость своей богини, и это позволяло волчице не терять надежды в самое тёмное время. К сожалению, она знала, что не все умеют пользоваться этим лекарством.
- ...моего брата. - выдохнул волк сквозь стиснутые зубы и Динь окончательно растерялась. Такая ошибка была ей простительна, она не могла знать. И все-таки боль, причинённая волку, пусть даже и без ведома, вызвала у целительницы чувство вины.
- Я ведь сказала, что помогу!.. - воскликнула она, увидев, что волк медленно уходит прочь, - стой, бурый брат! Остановись!
Но волк не слышал её, или не хотел слышать. Он уходил, но все медленнее и медленнее. И - Динь не видела, как это произошло, но догадалась - споткнувшись обо что-то, рухнул на землю. Волчица метнулась было к бурому, но потом, сердито махнув рукой, пошла к шалашу за волокушами.
- Эти переселенцы, - пыхтела она позже, утаскивая тяжёлого волка по высокой неподатливой траве - совсем дикие... Хоть бы один меня послушал!
Ворчание было одним из немногих доступных для Динь способов выразить недовольство, и теперь, когда волк её не слышал, она жалобно отводила душу птицам, - ведь сам знает, что слабый ещё, ну полежи, отдохни, какая от тебя больного польза? Нет, надо ему... Куда-то... Идти!
Последним рывком Динь затащила волка в шалаш, перевалила на подстилку и, устроив поудобнее его голову и лапы, вышла наружу, развести костёр. Потом волчица вернулась за полевками, чтобы переложить их в более холодное место, но остановилась, заслышав неясное бормотание бурого волка. Динь наклонилась к нему. Многих слов разобрать она не смогла, но отчётливо услышала повторенное несколько раз имя Дэни. Тяжело вздохнув, целительница подержала руку на макушке волка, поправила чуть сползшую с подстилки голову и занялась обычными вечерними делами. Из головы у неё никак не шёл брат бурого. Кто он был? Матёрый волк или маленький напуганный войной волчонок? И где его искать?..
Динь рубила с мрачным видом фрукты себе на ужин. Сама она ушла из семьи, разорвала все связи с родной стаей и старалась не заводить новых впредь. Это была её упрямая свобода - никто не мог пострадать из-за неё, её убеждений и нрава. Ей было достаточно знать, что её мать, наставник, клан в порядке, а об этом птицы доносили ей. Но этот волк... Он хотел найти брата... Динь ещё не знала, чем может помочь ему, но чувствовала, что помочь должна.
Уже была глубокая ночь, ближе к рассвету, когда волчица, устав ждать, пока волк очнется, прилегла рядом с ним подремать. Но резкий крик выдернул Динь из сна, что не успел даже толком начаться. Волк резко рванулся вверх, едва не разрушив их хрупкую крышу и Динь тоже подскочила от неожиданности. С минуту она смотрела на волка, а потом, поднявшись, вытащила мышей из под холодного камня.
- Послушай меня пожалуйста, - она говорила теперь твёрдо, тоном не терпящим возражений, - эти мыши отдали жизни для того, чтобы ты мог продолжить свою, и я не хочу, чтобы их дар пропал зря.
Она положила полевок перед носом волка, отошла и сложила руки на груди.
- Итак, по своему ты уже поступил, теперь давай попробуем по моему. Ты окрепнешь, наберешься сил и мы найдём твоего брата. А иначе твоё упрямство приведёт только к беде.
Динь редко когда доводилось говорить в подобном тоне, но сейчас она была готова сделать все, чтобы волк её послушал.

Отредактировано Динь (2021-08-31 19:39:08)

Вообще идея с рыбой и помощью кобры была очень даже ничего, но ровно до тех пор, пока змея не разозлилась на такое предложение. Ей явно не хотелось идти не помощь Шахрану, а раздутый капюшон и наличие в клыках смертельного яда были весьма весомым аргументом, чтобы не просить змею об услуге снова. Уж лучше тогда без спутника - всё собственными силами.
Когда змея уползла в заросли, белый волк вздохнул.
- Я не хотел её обидеть.. я просто предложил вариант. - Пробормотал зверь и несколько неуклюже перемялся с лапы на лапу. Тем временем, Шахран обратился к Крапиве, но та не отозвалась. Соль уже хотел, было, закатить глаза с мыслью «сколько можно?», но его и самого насторожила тишина за спиной.
Он обернулся и понял, что с Ивой что-то не так, кажется, ещё раньше брата. Едва голова волчицы упала в воду, белый волк уже был рядом, но ему пришлось подвинуться так, чтобы Шахрану было где развернуться. Всю ситуацию стократно усугубляло то, что к волкам по воде приближался гребень крокодила.
Разноглазый схватил Крапиву за плотную шкуру и потянул синхронно с Шахом, подстраиваясь под ритм и импульс, чтобы не получилось, что сперва тянет один, потом другой.
Вместе дело пошло быстрее, и обмякшее тело волчицы стало поддаваться, медленно отползая с воды.
Какой бы ни была развязка, а Мкаа уже присмотрел толстую корягу рядом с лапой на тот случай, если крокодил успеет до них доплыть раньше, чем они с братом вытащат Иву из воды.
Соль знал, что мощнее захлопывающихся челюстей крокодила почти ничего нет, но если успеть всунуть в открытую зубастую пасть толстую палку вертикально, тогда крокодил не сможет захлопнуть челюсти. Для этого нужна была ловкость и этот финт был опасен, но белый волк не видел других вариантов и, в случае, если все они окажутся в опасности - он сделает это.
Амонкириту было не понятно, в какой именно момент всё у троицы пошло не так - в момент появления Ивы? Или уже после? Вряд ли волчица верила в идею Шахрана, да и шла она за ним неохотно, каждый раз говоря, что её тянут насильно, что она уйдёт. Очень коллективный дух сплочённости, знаете ли.
Но времени сердиться на подругу брата не было - сейчас главной задачей кобелей было вытащить Крапиву на берег, отбиться от крокодила, а потом решить, как быть с рыбой. Увы, но их всего двое, и расставлять приоритеты нужно быстро и слаженно. Может быть, именно поэтому брат, будучи, в первую очередь не родственником, а Альфой, не вызверялся на белого волка, потому что тот чётко следовал субординации и был на подхвате без просьб и приказов. По мнению Солея, лучше было действовать на общее благо, а потом уже, если будут претензии - молча их выслушать и принять к сведению.

Чем больше волк блуждает в воспоминаниях и тонет в мыслях о брате, тем чаще воспаленный разум начинает искажать реальность, смешивая воображаемое и действительное. У бурого развивается неописуемое ощущение: Дэни сейчас здесь, преследует старшего в черте этого лагеря, куда бы Арчи не повернул голову, куда бы он не устремил взгляд единственного глаза — волчонок маячил где-то рядом. Звучит пугающе, но вот Арчи это нисколько не пугало. Когда Даниэль рядом — пусть даже только в собственном воспалённом воображении — всё становится немного легче. Проходит назойливая боль под рёбрами, мешающая сделать глубокий вдох.
— Часа три... — раздался голос волчицы, которая, как оказалось, все еще находилась здесь. Голос, который заставил юного волка вздрогнуть от неожиданности, словно выдергивая из его идеальной "реальности" в реальность уже более угрюмую и тусклую, без того единственного лучика света, который мог бы ее преобразить. Издавая шумный, несколько рваный выдох, бурый навострил уши и устремил свой взгляд на девушку. Так беззаботно кормит птиц и совершенно без опаски поворачивается спиной к незнакомцу? Осознает свое превосходство в ситуации и надеется, что я не стану нападать? — Понимание и принятие своего состояния заставляет бурого вновь шумно вздохнуть и опустить морду на передние лапы, наблюдая за поведением мелких пташек.
— Я... имел в виду, сколько прошло времени с побережья? — хотя бурый все еще сомневался, стоит ли ему идти на контакт, каким бы неловким не казался момент, волку все еще необходимо было получить хоть какое-то представление о всей сложившейся ситуации. Затекшие лапы начинали дотошно изнывать, требуя хоть немного поменять положение и волк, повинуясь желаниям собственного тела, совершает аккуратную, немного неловкую попытку оторвать бурую тушу от земли. Предсказывая, какую реакцию это движение может вызвать у волчицы, Арчи на секунду замирает, но все же решает довести начатое до логичного исхода, и, найдя передними лапами опору в сухой подстилке, отрывает голову от земли, усаживаясь примерно на одном уровне с девушкой.
Стараясь более не акцентировать на себе и без того пристальный взгляд, что ощущался всей шкурой, юный хищник попытался расслабиться, засматриваясь на редкие языки пламени, что прорывались из под прогорающих углей.
— По... почему ты мне помогаешь? — начал бурый, в попытке сформировать законченную мысль, пока изнывающая тупая боль в черепе дала небольшую передышку.
— То есть, спасибо, но... в чем подвох? Притащить меня... сюда? — волк немного опешил, осознавая, что вовсе не представляет, где находится, все-таки это был не его родной лес. — Попытаться спасти не только жизнь, но и глаз... Все это, как минимум странно. — все же Арчи было непривычно сталкиваться с подобной искренней добродетелью. Последний раз он сталкивался с подобным, когда еще жил на территориях Южного креста в качество одного из члена стаи, но сейчас, оказавшись на чужой суровой земле, Арчи явно не ожидал получить помощь, так еще и от чужеземца, так еще и с человеческим обликом. Мысли немного путались, пытаясь выстроиться в логические цепочки, что бурому сейчас давалось с трудом.
Когда же двуногая волчица напомнила о волчонке, бурая шкура на спине юного хищника передернулась, взгляд почти мгновенно упал куда-то в лапы, а уши опустились. Было все еще больно, невыносимо, тягостно осознавать разлуку с серым волчонком. В воздухе вновь появились нотки напряжения, сопровождаемые воцарившейся тишиной и, казалось, даже пташки перестали щебетать. Но время для уныния и сожаления уже прошло, сейчас некогда было распускать нюни и жевать сопли и собственные сгустки крови. Бурый прикрыл единственный глаз, какими-то невероятными усилиями смог проглотить подступающую тоску и медленно наполнил легкие воздухом.
— Арчи.

Сомнения, вот чем полнился воспаленный разум юного волка. Даже не смотря на все попытки двуногой волчицы выглядеть дружелюбно, что передавалось в каждом ее вздохе, движении и даже интонации голоса. Они же и не позволяли до конца довериться и снизить бдительность до того порога, чтобы общение начало складываться более непринужденно. Мысли о младшем все еще мелькали в голове, мешая бурому хоть на секунду выдохнуть и расслабиться, побуждая продумывать дальнейшие шаги. В конце концов, как он мог позволить себе спокойно отдыхать и вести беседы с незнакомцами, пока его младший находится в опасности или даже...
Волк довольно резко дернул головой из стороны в сторону, словно пытаясь вытряхнуть мысли о худших исходах. Мгновенно исказившееся от острой боли выражение морды бурого буквально заставило сорваться на секундный рык, которого, к слову, хватило тем пташкам, что беззаботно клевали какие-то крошки. Хлопки крыльев и пара перьев, плавно опустившихся на землю, наконец ознаменовали тишину, в которой можно было раствориться и хотя бы немного расслабиться. Уши Арчи расслабленно опустились, более не улавливая назойливого щебетания, а сам волк озадаченно взглянул на девушку единственным уцелевшим глазом. Он не ослышался, прошло уже целых десять дней.
- Черт. - глухо прохрипел волк, ощущая, как отчаяние неприятно начало покалывать подушечки лап, - ...гребаных десять дней он один, да еще и неизвестно где. Некогда мне тут прохлаждаться, не могу допустить, чтобы он пробыл один еще на хотя бы секунду дольше. - Ослепленный собственными мыслями и желаниями, хищник, казалось и вовсе забыл, что ранен и едва способен передвигаться. Лапы напряглись и, только юный волк собрался встать, как в грудной клетке неприятно защипало и только сейчас Арчи сообразил, что последние секунд десять вовсе не дышал. Наполняя легкие влажным воздухом, можно было услышать клокотание, от чего бурый тут же выгнулся в неприятном кашлевом позыве и вновь отторгнул пару сгустков запекшейся крови. Все желание, а точнее позыв двигаться словно испарились и самцу пришлось улечься на сухую подстилку, коря себя в собственной беспомощности.
Последний вопрос волчицы заставил ход мыслей устремиться в немного другую сторону, такую же неприятную и болезненную, но с меньшим самобичеванием. И, словно смирившись окончательно со своим состоянием, хищник устремил свой взгляд в небо, где далекие огоньки уже постепенно скрывались за светом приближающегося рассвета.
- Он... знаешь, вначале, он казался обычным волчонком... - тут же Арчи запнулся, дабы не раскрыть никаких подробностей о силах младшего. - ...Хоть я и любил его, как и всех своих младших братьев и сестер, относился к ним с некой ревностью, ведь родителям практически стало на меня плевать. - немного нахмурился волк еще совсем по ребячески. - Это не важно. После нескольких ужасных событий мы остались совсем одни, вдвоем, против всего этого мира. Я заботился о нем как мог, пытался научить его всему, что успел узнать сам и... я оказался хреновым старшим братом. - голос волка был тихим, ровным, передавая все то тепло, с которым он относился к братишке. Арчи прикрыл глаза и шумно потянул воздух носом, едва ли не всхлипнув. Было видно, как его трогает эта тема, было больно вспоминать того, кто сейчас не рядом.
- Мы... мы с ним похожи, только он больше серый, чем бурый, сильно исхудал в последнее время, хоть я и старался добывать ему побольше пропитания, светлые, голубые глаза, такие же как мои, озорной взгляд. Доверчивый и наивный, любопытный, повсюду сует свой нос, закидывает кучами вопросов, настоящий маленький разбойник. - наконец бурый замолк, отворачивая морду от волчицы, смотря куда-то в сторону озера, а тот образ Дэни, что возник перед глазами во время воспоминаний, постепенно начал растворяться.
- И сейчас он один. В этих чертовых джунглях. И все из-за меня. - уже более спокойной интонацией пробубнил юный хищник себе под нос.

Отредактировано Арчи (2021-09-08 16:43:09)

Голос волчицы выбивал из мыслей, он был... не таким, как все предыдущие минуты диалога, более насыщенный эмоциями, чувствовались даже нотки горечи. Не то что бы юный хищник был достаточно лицемерным, но он не упустил и мысли о том, что подобное вызвано его поведением. К счастью это чувство быстро покинуло воспаленный разум. В конце концов, он не знал ту, кто сейчас сидела рядом, так же как и не знал, что ей удалось пережить за свою жизнь. Бурый волк перевел несколько заинтересованный взгляд на двуногую волчицу, следя за каждым вымеренным ею движением, останавливаясь на миске, что была поставлена к лапам. Жидкость, весьма странного цвета расходилась рябью еще несколько секунд и, когда же всё успокоилось, перед хищником обрисовалось отражение. Арчи даже уже успел забыть, на сколько изуродована его морда. Узнает ли меня Дэни? Голова мгновенно отдала тупой болью от вернувшихся мыслей о брате.
К счастью речь волчицы вывела его из транса, позволяя облегченно вздохнуть и поднять взгляд единственного глаза на источник голоса. Девушка сидела рядом, ее поза была несколько непринужденной, но в то же время читались нотки напряжения, но с чего бы? Мысли о птицах, подобных тем, что Арчи спугнул не так давно вызывали вопросы.
- Птицы... Я не знаю их языка, как вообще можно доверять слухам. - шумно фыркнув, волк вновь опустил взгляд, о чём-то задумываясь. - Но ради брата... Я готов проверить каждый слух. - голос волка прозвучал неожиданно твердо и уверенно, в прочем, он часто принимал подобный окрас, особенно если это касалось поисков младшего. Напротив, в голове волчицы читалась рассудительность, спокойствие, и толика заботы. Подбадривания?
- Почему... ты сама то в это веришь?! Тебя там не было, ты не могла знать, что я делаю правильно! Да, черт возьми, меня даже до конца не научили различать что правильно, а что нет, а жизнь уже заставила учить этому других! Здесь виноват я и виноваты гребаные люди. - речь волка была рваная, интонация грубой, он явно злился, на что указывал появившийся оскал, но злиться сейчас ему было свойственно, ведь в глубине души он продолжал самобичевания. С силой сжимая челюсти, не то что бы от боли душевной или физической, скорее пытаясь сдержаться, чтобы не продолжать выливать на Динь все, что в нем накопилось. Бурый резко дернул мордой в сторону, пряча взгляд единственного глаза, который, к слову, неприятно защипало, но не от травмы.
Сотрясенный воздух наполнился тишиной, а волк, все еще стиснув зубы, прижимая уши к голове и не поднимая взгляда, лишь смог пробубнить себе под нос:
- Прости...
А вот следующие действия волчицы вызывали у волка еще больше странных эмоций. Вопросительный взгляд был устремлен на лицо девушки, что уже потянулась в сумку. Не то, что бы волку было страшно, но этот момент определенно его напрягал. Да, может она и в правду спасла бурого с побережья, может она и в правду обрабатывала его раны все эти десять дней, но вот он то был без сознания, а теперь... Теперь ему придется осознанно довериться, доверить свою голову, глаза, морду, волчице, которая так похожа на человека.
И, даже осознавая головой, что по-хорошему нужно обработать раны, инстинктивно внутри Арчи все сжалось, и волк даже рефлекторно отклонился назад, переступая с лапы на лапу. Сомнения вновь заполнили воспаленный разум, и перед юным волком встал, казалось бы со стороны, простой выбор, но перебороть все те отклики воспоминаний с поступками людей, что и привели к ненависти, было очень непросто. Переступать через себя, менять свое мнение, что устоялось за долгие месяцы и даже годы, всегда было сложно.
Собираясь с мыслями, бурый прикрыл глаз и медленно наполнил легкие, образ брата, что практически моментально возник в сознании, смог помочь Арчи отбросить последние сомнения, и волк кивнул Динь.
Движения девушки были вымеренными, точными, на секунду сложилось впечатление, что она тренировалась в этом искусстве многие годы. Но даже самые умелые пальцы не могли полностью избежать болезненных ощущений, которые особенно остро проявлялись при обработке глазницы. Шкура хищника рефлекторно взъерошилась, пару раз Арчи срывался на рык и обрывки скулежа, пытаясь вывернуть морду из рук двуногой волчицы. Она что-то бормотала в процессе, но самцу было явно не до этого. И когда же все закончилось, юный волк еще с минуту пытался перевести дыхание и лишь после ощутил приятное давление на череп от повязанной ткани, от чего даже головная боль немного отступила.
Медленно, даже несколько робко волк приоткрыл глаз, вновь пытаясь сфокусировать зрение, было все еще сложно избавляться от пелены и нечеткости изображения, да и нарушенное восприятие не сразу позволяло точно определить даже то, на сколько далеко сейчас сидит волчица.
Пытаясь хоть как-то развеять то легкое напряжение, что успело наполнить воздух, хищник прикрыл здоровый глаз, решаясь более не перенапрягать зрение и, как бы показательно, приподнимая заднюю лапу, несколько раз прошелся ею по шее, почесывая мех. Всё же ткань была немного непривычным элементом, особенно по ощущениям.
- Даже если очень хочется? - прекрасно понимая, что так можно сделать только хуже, Арчи опустил лапу. Заваливаясь на сухую подстилку, волк вытянул передние лапы, уложил на них морду, и взглянул на догорающий костер. Раньше его всегда пугали эти яркие языки, но сейчас, когда он их даже четко не мог различать, лишь ощущая исходящее тепло, бурый позволил себя немного расслабиться.
- И спасибо тебе, Динь.

Слова. Слова волчицы были пропитаны не только желанием поддержать, прослеживалось ещё что-то, более тонкое, едва уловимое, словно, сожаление? Словно когда-то давно была допущена ошибка, последствия которой тянутся следом и ты готов отдать многое, вернуться в прошлое и изменить ход всех вещей, пойти наперекор этой несовершенной системе. Уже слишком многих это завело, если не в могилу, но жизнь подпортило - однозначно. Как бы ни хотел бурый вновь погрузиться в самобичевание, утонуть в головной боли, лишь бы на секунду отвлечься от сего мира и вновь увидеть своего единственного брата, слова двуногой напрочь отрезали все возможности к сему действию. Хищник даже немного поморщился от того, как много было вложено веры и воодушевления в эту речь. С чего бы девушке, которая впервые его встречает, верить в него в разы сильнее, чем он сам.
Однако жаловаться не приходилось, ссадины на морде уже почти переставали изнывать, боль в глазнице, хоть и присутствовала, и тоже была не такой острой, а что касаемо ран душевных - с этим еще предстояло побороться, чем волчица и занималась. Хотя и немного перебарщивала с количеством поддержки, действительно, казалось, что тем самым она пытается исправить или не допустить чего-то ужасного, с чем явно ей уже приходилось сталкиваться. Взгляд единственного глаза плавно скользнул к небу, словно воспринимая слова Динь буквально и решая их проверить.
- Темна... В темноте ночи так легко спрятать что угодно, даже ошибки прошлого... - тихим голосом выдавил волк, не обращаясь к кому-то конкретно. Усталость опускалась на тело юного волка, способствуя пропуску мимо ушей доброй половины слов волчицы, кажется, там было что-то про птиц. Арчи мог ощутить едва ли не каждую напряженную мышцу, стремящуюся как можно скорее расслабиться.
Дыхание. Дыхание бурого волка оставалось глубоким и от части прерывистым, хотя легкие уже практически очистились от последствий травм, сам вдох давался несколько с трудом, отражаясь тянущей болью в грудной клетке. К этому можно было привыкнуть. Сам же воздух джунглей оставался для хищника все еще несвойственно влажным, а отсюда и более холодным, особенно в ночное время, но сейчас это было больше плюсом. А вот слова волчицы про охоту были отчетливо восприняты воспаленным сознанием. Волчица всё время была осторожна, чуть ли не трепетна в своих действиях, часто задумчиво болтала ни о чем, даже умудряясь добавить нотку веселья в интонацию, но всё это с огромным успехом заставляло Арчи отвлечься от ощущения липкого страха. В согревающей доброте двуногой так и мелькает что-то родное. Молодому волку само собой представляется, как на месте внимательной Динь оказывается несносный младший брат — волчонок точно так же помогает обрабатывать раны, поддерживает, шутит невпопад. А сейчас... От чего-то внутри всё сжалось неприятной негой, а по телу раскатилось давно позабытое, еще в щенячьем возрасте, чувство. Бурому явно не хотелось вновь оставаться одному, да, вот такое противоречие поселилось в его голове. Пока двуногая была рядом, хотелось слиться со своими воспоминаниями, уединиться со своими мыслями, но как только волчица собралась его покинуть, нежелание оставаться в одиночестве перекрывало все иные эмоции. На этот раз сумев совладать с этим порывом, ну или почти сумев, волк лишь продолжил разглядывать темное небо. Юный самец не отвечает и даже не слушает - его взгляд в пустоте. Он застывает сгорбившимся на сухой лежанке, а перед глазами видит только волчонка, старающегося заразить своей шкодливой улыбкой.
Стоит Арчи задумчиво рассеять взгляд и погрузиться в мысли, как огромная часть его сознания начинает биться в агонии предчувствием: «Вот сейчас он точно появится! Подбежит, сядет рядом, как всегда. Он обязательно садится рядом, когда видит, что я грущу. Садится и просто прикасается так, будто насквозь меня видит и уже пятнадцать раз всё понял. Ну, где же он?»
- Хорошей охоты. - как-то сухо, даже чрезмерно сухо выдавил Арчи и попытался отвлечься от всего. Арчи не заслуживал такой доброты от этой охотницы, она была приятна, помогала быстрее прийти в себя, но он не мог ни чем расплатиться за всё, что для него делала Динь. Проследив взглядом за уходящей девушкой, волк окончательно расслабил мысли, веки становились всё тяжелее и сон уже стоял на пороге.
Арчи вновь открывает глаза, да, оба глаза, необычайно легко вскакивает на лапы, выбегает из логова и, спотыкаясь о первую же попавшуюся лиану, кубарем переворачивается по прохладной земле, вновь вскакивает и осматривается, весь мир вокруг кажется немного больше, чем раньше или же... Он сам стал меньше? Словно это было около года назад, может больше. Волчонок явно поубавил в росте и... возрасте? Но память осталась та же, и, на том же месте, куда, казалось бы должна была уходить девушка, находилась волчица, светлого кремового окраса, с редкими вкраплениями серых оттенков. Не думая и секунды, бурый волчонок рванул следом, но как бы быстро он ни бежал, сколько бы раз не падал, расстояние лишь увеличивалось, ровно до тех пор, пока и вовсе не превратилось в бесконечность, в которую Арчи и сорвался, падая в густую и липкую тьму.
Сколько прошло действительного времени волк не знал да и не мог знать. Беспокойно ворочаясь на боку, сгибая лапы в редких судорогах, словно пытаясь куда-то сбежать, юный волк тихо зарычал и тут же сорвался на скулеж: - Н...не уходи... Только не снова! Мама...