Обилие повседневных звуков теперь пугали Тарлаха. Он находился не на знакомых ему территориях. Пронзительные вопли чокнутых птиц -- неизвестные сигналы; шуршание веток -- невидимое, неподтвержденное преследование; жара -- высасывающее из него все соки существо, которое было по-страшнее всех, кто тут мог обитать. Если волк не найдёт ближайший источник, то его точно хватит либо солнечный удар, либо он поедет крышей от жажды. "Кто бы мог подумать, что станет так неспокойно", пронеслось в мыслях.
Обстановка в тропическом лесу менялась: по мере движения, сменялись растения. Если до этого, близ пляжа его встречали угрюмые, тёмные деревья, облепленные отмершими ветками, напоминавшими ему змей, то теперь встречались раскидистые кустарники, листья которых точно порезали. Они были большими, напоминающими ребра, тесно расположенными друг к другу. Также откуда-то сверху свисали веревки. Похожую картину он видел на стволах. Выходит, это что-то обыденное для этой местности?
Волк унял свой беспокойный бег. Шорохи стихли. Теперь только птицы галдели. Он повёл головой в разные стороны, затем запрокинул вверх. Растительность, казалось, шла так высоко, будто касалась неба своими неровными, мозолящими глаза ветвями. В отличие от знакомого ему леса, этот напоминал кулак, который точно упирался вверх. Он давил своими красками, обилием зеленого цвета, не закрывал от солнца, а просто издевался, потому что волку снова нужна была тень. Лес здесь, хоть и густой, но бесполезный. Это начало раздражать путешественника.
Жажда подбавляла шарма к его раздражительности.
Мир вокруг него замер, позволяя Тарлаху прийти в себя.
Очень сложно сконцентрироваться в такой непривычной для него обстановке. Он совсем чужой, не исключено, что был риск зайти на чью-то территорию, поэтому волк активно принюхивался. Попутно в нём теплилась надежда услышать знакомые запахи. А вдруг, он тут не один? Но пока всё было глухо, нейтрально и безрезультатно. Помимо желаемого невидимого следа от объекта, тут было множество других отметин: резких, звонких, кислых, непривычных ему. Обычно запахи -- это симфония. Знакомые мотивы здесь отсутствовали напрочь, зато присутствовали громкие, тяжелые, пренеприятные и странные. Каждый запевал на свой лад в зависимости от носа, которым волк водил в разные стороны. Лес здесь точно стал светлее: листья, на которые падали солнечные лучи, не светились, как хвоя, которая из тёмной, почти серой становилась приветливой и мягкой, словно елочные иголки летом.
Вдруг уши волка уловили журчание воды. "Вода! Ооо, да, водичка, скорее! Щас самое время искупаться, пляжный сезон, гуляем!", ему точно дали смачного пендаля, и он забыл о жажде, которая добивала его, также о режиме гусеницы с ножками ловкого жучка. Что было сил, он припустил вперед, изредка останавливаясь и прислушиваясь, пока не уловил шорох со стороны. Нельзя было не остановиться, чтобы понять, что на этот раз издало этот странный звук. Волк наклонил голову, распушив загривок, попутно втянув воздух носом. Но, к его удивлению, вони не почуял, даже мерзостного или тухлого запаха шкуры. Нет, запела знакомая ему мелодия! Пропитанная почти тем же потом, что и он, обделенная прикосновением знакомых кустарников, запах которых он зафиксировал в своём архиве впечатлений. Нессель! Напряжение как лапой сняло, и волк без раздумий направился в ту сторону, откуда донёсся шум и куда вёл его запах.
Шаги не прекращались. Видимо, волчица шла ему навстречу, но в силу помутившихся от жары мозгов, Вдохновителю было трудно определиться, с какой стороны ему фиксировать появление, он обводил взглядом всё вокруг, стараясь не упустить ничего. Правда, по мере приближения, он замечал, будто кусты как-то странно двигались. Ветра в этой чащобе не было, чертова зелень теснилась, не пропуская легкого и слабого бриза в частную обитель. Сами по себе они по-любому не могут шевелиться. Что-то шевелило их. Волк медленно пошёл за странными знаками, забыв об запахе. Непрерывный шелест, как будто тело тащат по земле. Он пока находился на расстоянии от того, что скрывалось в зарослях, но прослеживал ход этого необъяснимого существа. "Прикинь, щас встречу хренова неведимку", подумал он, продолжая идти следом, как тут заметил краем глаз впереди рыжее пятно. "Эта мразь залупнулась на Несс?", дошло до волка. Тварь стремительно сокращала дистанцию, растительность уже нервно подергивалась аж несколько раз. Неизвестно, из какого теста у твари ноги растут и есть ли они вообще, волк резко метнулся вперед. Времени на крики предупреждения не было.
Словно лисица, Тарлах метнулся вниз, схватив зубами точно голову. Щелчок. Горькая кровь полилась в полость рта.
-- Ммм... Найс...
Он раскрыл пасть и встряхнулся, дрыгая языком, как салом или блином. Далее последовали активные и частые плевки в разные стороны, не задевая волчицы. Вот жеж дрянь в рот попала!
-- Ты мне лучше скажи, почему тут такие горькие напитки? И я думал, что замочил неведимку, а это чёртово пресмыкающееся все фантазии обломало. Зараза, чтоб её, -- пошутил волк с ходу.
Он был доволен своим прибытием, но и немного перенервничал, поэтому нёс бред.
-- Не вопрос, подруга, -- более спокойным голосом добавляет он, чуть ухмыльнувшись.
Это явно не их ужин.
-- Есть нельзя, отравлено, -- предупредил он на счёт твари, которая лежала у него под лапами и не шевелилась.
Сдохла.
Волчица попятилась назад. Позднее зажигание, пронеслось в мыслях. Видимо, Несс не ожидала увидеть перед собой такую ловкую и подвижную змею, а Тарлах не думал, что кровь этой ловкачки будет настолько отвратительной. И, конечно, большим сюрпризом, приятным для него, оказалась подруга, с которой они породнились на корабле.
-- Маури я не видел, пришёл сюда один. И... Чё? Рил, морок не снимался? Во не повезло чуваку. Земля ему пуховик. Шучу. Как-нибудь попробуем содрать с него человеческую шкуру, -- закончил он с улыбкой.
Звонкий смешок.
-- Да я шучу.
Он уже посерьезнел.
-- Люди есть люди. Я не удивлён, что их лицемерие вскроется. Вот оно. Зольф не пропадёт, я уверен. Ноги, чай, есть, а в этом лесу можно спрятаться. Плюс, эти стадные уроды держатся вместе, так что все явно не бросились за ним.
Тарлах пытался, как мог, успокоить Нессель, но понимал, что там могло случиться всё, что угодно.
-- Да нет. Давай-ка, сначала немного попьем, восстановим наш внутренний и физический баланс сил, а потом подумаем, куда пойдём. Может, нам стоит немного перевести дух, а позже на нас кто-нибудь выйдет? Не исключено будет, что Зольф. Или Маури. Мне кажется, иного пути, кроме как через этот лес, нет. Мы обязательно встретим кого-нибудь, не переживай. По  крайней мере, меня ты нашла, -- он мягко улыбнулся и боднул волчицу в бочок.
Волк кивнул вперед, в сторону, где слышал журчанье воды. После таких побегушек ему хотелось пить, причём адски. Этот палящий зной просто убивал его. Несс тоже нужно было восстановить свои запасы и отдышаться. Он шёл размеренным шагом, прислушиваясь и еще тщательнее смотря по сторонам, в частности под лапы.
-- Кстати, знаешь, как я заметил эту Гадину Петрович Хренова? Я про ту черную глистообразную штуку. Короче эта глистня шевелит растения. И я подумал, мол, чё кусты, что ли, двигаться научились? А эта недо-ниндзя просто шла напролом к тебе, вот и выдала себя. Я её и кирдыкнул, -- вдруг сообщил он. -- Повезло, что сразу обратил внимание. Но, конечно, приятнее встретить тебя здесь.

Отредактировано Тарлах (2019-06-25 04:09:08)

Маури не мог сказать точно, как много времени они шли, но, по ощущениям, целую вечность. Ноги хоть и были достаточно крепкими, успели знатно устать от непривычных нагрузок. В конце концов, на протяжении последней недели бурый толком не разминался, не бегал и практически не проявлял бурной физической активности. Он был голоден, и его мучила жажда. И, несмотря на их долгое плаванье, в котором можно было целыми днями лежать, переворачиваясь с боку на бок, волк всё же сильно устал. И физически, и морально. Прибавим к этому странный лес, в котором ровных поверхностей, кажется, не было - ноги постоянно цеплялись то о скользкие корни, то о лианы, и получаем абсолютно недееспособного бойца. Кобыла, судя по всему, тоже видела, что ее напарник стремительно выдыхался, и все чаще спотыкался, скользил или просто шатался из стороны в сторону, как заправский пьяница. Во всяком случае, взгляд у лошади был максимально мстительный и злорадный. А Маури не обращал на него внимания. Его волновало только одно - как далеко ушла Нессель и все ли с ней хорошо? Именно поэтому весть о том, что птицы её обнаружили, буквально сбила с его плеч камень. Кутти - маленькая спутница бурого - только недовольно чирикнула. Ей не нравилась эта рыжая дамочка, она получала слишком много незаслуженного внимания. Нахохлившись, синица выпорхнула из кармана, и умастилась между ушей лошади, которая только недовольно что-то проворчала. Сейчас все они были настолько хмурые, что походили не на путешественников, а на тех, кого приговорили, как минимум, к смертной казни. Филиал пессимизма и грусти..

Впрочем, как оказалось, все это было только началом тоскливых размышлений... Следуя прямиком за Зольфом, Маури в какой-то момент сумел расслышать, о чем Нессель говорила с одним малознакомым волком. И услышанное ему совсем не понравилось. Остановившись, он тяжело вздохнул, и убрал назад светлые волосы, непривычно прилипавшие к его лбу. Жест, вызванный не столько дискомфортом, сколько попыткой успокоить внутреннюю ярость, которая поднималась с удивительной скоростью. Бурый редко злился на кого-то, считая, что каждый имеет право на собственное мнение, но слова Тарлаха задели именно те струны, которые задевать не стоило. Мао тяжело переживал падение города, расставание с Тельши и гибель тех людей, которых знал лично. Двуногие уже давно были ему небезразличны, и сейчас, услышав укол в их сторону, понял, что не сможет его проигнорировать. Раньше - возможно. Но не сейчас, не в этом случае.
- Эти стадные уроды, - выходя из лесной чащи на небольшую поляну у ручья, начал Маури, смерив ледяным взглядом Тарлаха. - Не перерезали тебе глотку на корабле, пока ты спал. Не вышвырнули тебя за борт. Пустили на свою шлюпку. Спасли тебе жизнь. Каким бы быстрым не был волк, стрела или пуля пробивают череп за доли секунд. Твой череп цел не потому, что ты храбрый и сильный. А потому, что они позволили тебе остаться.

Наверное, никто из присутствующих еще ни разу не видел Маури таким. Он всегда был достаточно спокоен и серьезен, но в его голосе никогда не ощущалось такого внутреннего, едва сдерживаемого гнева. У всех есть рычаги, дернув которые, можно активировать режим "уничтожение". У бурого таких рычагов было мало, но сейчас даже его пацифизм разбивался о прямолинейность. Жестокую, граничащую с бестактностью, но искреннюю. Он понимал, что после этого, скорее всего, будет вынужден покинуть волчье общество, но не мог проглотить колкость, брошенную в строну двуногих. Дело принципа. Он много лет был одиночкой, и справедливо полагал, что лучше снова остаться одному, чем предать собственные убеждения и взгляды.
- Кем бы ты их не считал, ты - самый большой лицемер из всех, кто приплыл на наших кораблях. Двуличное неблагодарное создание, лишенное принципов. Тебе еще очень далеко до людей. По всем параметрам.
Сняв с кобылы всю амуницию, Маури буднично кивнул Нессель, и, обойдя группу, подошел к воде. Он не собирался больше ни с кем выяснять отношения, но точно знал, что Тарлах ему не товарищ. Набрав в руки воду, и омыв лицо, он почувствовал, как ему в плечо ткнулась носом кобыла. Заметив, с каким остервенением Зольф кинулся на дохлую змею, и смерив настороженным взглядом парочку полноценных волков, она, видимо, рассчитывала получить защиту от единственного, кто хоть как-то поддерживал людское племя. Как ни крути, а ей не сбежать от двух волков по такой местности. Поэтому им придется как-то привыкать к временному обществу друг друга.
- Лошадь мы не едим. Она - друг. - бросил Маури, и, еще раз набрав в ладони воду, принялся жадно её поглощать. Есть хотелось сильно, но не до такой степени, чтобы драться с Зольфом за змею. Тем более, что Маури ожидал вполне себе агрессивного выпада в ответ на свои слова. Возможно, от всех присутствующих. И морально уже готовился продолжить путь в одиночестве. Благо, долгая жизнь в городе давала свои преимущества. Бурый много знал о людях и имел некоторые шансы на успешное выживание.

Отредактировано Маури (2019-07-06 16:04:32)

[indent] Тарлах шутил, но Нессель не смеялась, с беспокойством глядя в лес. Стоило понимать, что её тревожило многое — не только морок товарищей и угроза со стороны людей. Она — бывалая воительница, и многие неприятности, с которыми её маленькая стая могла столкнуться, волчица порой предугадывала в виду опыта. Это нельзя было объяснить словами: валькирия просто ЗНАЛА, что на новом острове очень, ОЧЕНЬ опасно. И человек с его ружьём и собакой, а также не снимаемая личина — меньшие из их неприятностей, а самая серьёзная проблема — это отсутствие организованности. Даже в таком маленьком отряде, как этот. Что всегда фатально.
[indent] В ней говорила не столько западная закалка, сколько горячая древняя темнолунская кровь. Инстинкты. Близко соприкасаясь на своём пути с войнами, тяжёлым выбором, серьёзными последствиями, преданностью и предательством, Несс научилась думать наперёд. Это спасало её шкуру не один раз. И приобретённая благодаря путешествию гибкость — касаемо союзов, знакомств, дружбы — заставила мыслить шире. Так что нет, не за морок она волновалась…
[indent] А волновалась она за сам факт изменений, произошедших с ними в их новом доме. Амазонка видела проблему глубже: не просто старая вражда города и леса, не просто цивилизованность и дикость, но их смешение. То, как теперь будут думать и чувствовать её товарищи, то, во что это обернётся. И причину, по которой это случилось, а именно — прибытие на этот остров. Остров был проблемой, а не змеи, люди, волки… И то, что даже их подобие мини-стаи уже сейчас разделилось — ещё в самом начале высадки — заставляло сердце отбивать чудовищно быстрый ритм. Всё только начинается.
[indent] Несс услышала шелест раздвигаемых кустов и неуклюжее топанье ног и копыт задолго до появления Зольфа, Маури и лошади. И даже узнала запах первого. И всё-таки его непривычный вид поначалу заставил её осторожничать. Она чуть прижала уши к затылку, но и только — внешне она оставалось почти спокойна. Буря переживаний билась птицей внутри.
[indent] Волчица пристально наблюдала, как наставник себя держит, как передвигается. Уловила на секунды охватившие его смущение и неловкость, но ничего не сказала, даже когда он погрузил человеческое лицо в воду, а затем, почувствовав взгляды — её и Тарлаха — на себе, вызывающе спросил:
[indent] — Чего уставились?
[indent] Нессель отвела взгляд, так что только мельком заметила, с какой жадностью лейтенант набросился на змею: всем её вниманием уже овладел Маури. Никого ещё она не слушала с такими интересом и уважением. Даже, пожалуй, самых выдающихся ведущих, которых можно было пересчитать по пальцам. 
[indent] Но слова друга заставили волчицу напрячься: не столько из-за нападок на Тарлаха — мальчики ссорятся, бывает, насмотрелась в Легионе — сколько из-за игнорирования настоящей проблемы. Она привыкла, что Маури был всегда на шаг впереди и думал за двоих, а то и за троих сразу — как тогда с кораблями. Она полагалась на него во многом. Так что было непривычно видеть его такого — вспыльчивого, жёсткого, охваченного злостью.
[indent] — Нессель волновалась за тебя, между прочим, — голос Тарлаха заставил волчицу вздрогнуть, будто её ударили. И она вернулась в реальность. В реальность, в которой её союзники, точно упрямые бараны, сталкиваются мнениями, а Зольф спокойно уминает в это время змею и наблюдает. Интересный спектакль. Она тоже поначалу не вмешивалась, пока эти двое не стали отвечать друг другу. Уже по второму кругу.
[indent] Тарлах, сидящий рядом, покачнулся — так неожиданно и с такой силой она бросилась вперёд. Волчица сбила на землю сидящего над ручейком Маури, вспугнув кобылу и заставив ту с бешеным ржанием впечататься в Зольфа, и придавила лапами грудь вол…человека? Склонилась, и вот её клыки оказались у самого его горла. Он голоден, устал, как и она, вот только Несс в своей шкуре, а он — повержен башкой в реку и едва контролирует это несуразное тело. Всем понятно, за кем будет преимущество в бою. Однако поправочка: валькирия не собиралась ни с кем воевать. И это было написано в её глазах — искреннее беспокойство, порождающее отрезвляющий гнев. Считайте это человеческой пощёчиной.
[indent] — Вы очень много говорили, — бросила она, обращаясь ко всем, но осуждающе смотря только на Маури, — теперь мой черёд.
[indent] При всей своей природной осторожности, Несс, нельзя сказать, что ненавидела людей. Возможно, что-то далёкое материнское городское, всколыхнулось в её душе. И сейчас ни страха, ни отвращения, ни злости она не испытывала к этим человеческим глазам, ушам, носу, губам. Перед ней был всё тот же Маури. Не болен, не заражён, а просто в ином облике. Который может стрелять и разжигать огонь, строить корабли и управлять лошадью. Другая версия, но всё тот же. Вот только это не мешает ему нести разумные вещи в неразумном тоне.
[indent] — Я не знаю, что видел ты, — обратилась она к Маури, всё ещё с рычанием склонившись над его горлом, но смотря по большей части всё же в глаза, — но скажу тебе, что видела я, и почему Тарлах судит, как он судит. Мы высадились на берег, и нас с Каалой окружили. Я не знаю, что бы случилось. Но Зольф накинул морок. Попытался договориться. А потом его обвинили в том, что кто-то из волков убил человека. И атаковали. И я правда не представляю, что произошло, почему на нас накинулись. Однако я не стояла бы здесь, если бы не он. Но вот в чём суть: они были скоры на расправу за преступление, которого мы не совершали. Хотя у нас тоже были к ним счёты, мы не стали мстить и просто сбежали, как трусы. Оставили друга. И знаешь что? Я не обязана отзываться хорошо о том, кто напал на представителя моей стаи. Хоть я и благодарна таким как Тельши — он приютил нас на корабле, — неприятной ситуации это не отменяет. И всё же мы тут, а не перегрызаем им глотки на берегу. Таков наш выбор.
[indent] Нессель взволнованно вздохнула: ей непривычно было ТАК разговаривать с другом. Он дважды спас ей жизнь. Она обязана ему. Она уважает его. И всё же…
[indent] — А теперь прекрати наезжать на Тарлаха: если хочешь, вини в его словах меня. Но задумайся вот о чём… — валькирия испытующе посмотрела на Маури. Она не рычала больше, и даже не вдавливала его в землю, но всё ещё не выпускала: сейчас он просто обязан её выслушать.
[indent] — Даже люди, с которыми у меня конфликт, вызывают во мне уважение. Знаешь, за что, Маури? Сейчас они на берегу. Разводят костёр, строят жилища. Делят власть, быть может. Но они… Вместе. Как одна стая. Они не расходятся, не бросают товарищей. Что сделал ты? — снова вздох — воздуха не хватает. — Ты остался на корабле помочь остальным. Незнакомцам. И я знаю, что ты… Очень, ОЧЕНЬ справедлив. И добр. И милосерден. Ко всем. Я беру с тебя пример. Ты не один раз помог мне, а если б отвернулся — я бы давно погибла. Но ты… Ты не можешь помочь всем, понимаешь? Я много чего видела — и на войне, и в мирное время. Я знаю, что иногда правильного выбора нет — нужно просто выбрать. Придётся выбрать. И вот что я вынесла из всего этого: в этом своём выборе нельзя разделяться с теми, кто на твоей стороне, иначе останешься один. И тогда ты погибнешь. Погибнешь, Маури. За доброту свою и справедливость. А смотреть на это всё мне. И хоронить тебя — тоже мне. И вот ещё что, послушай…
[indent] Она наконец-таки аккуратно слезла с него и, смотря, как он поднимается с насквозь промокшей шевелюрой, закончила свою «речь»:
[indent] — …Как бы не задевало тебя сейчас чужое мнение, но Тарлах в кое-чём однозначно прав. Это место — не люди, не волки — само это место опасно для нас всех. Оно разделило нас с остальными. И более того, мы не знаем, кто здесь обитает, насколько они опасны. А самое главное, ты настолько ослеп от всей своей справедливости, друг, что не видишь: проблема заключается не в старой вражде или новом мороке, а в том, ПОЧЕМУ вы не можете вернуться к прежнему виду. Почему именно сейчас. В этом месте. В чём источник. И вот пока мы не поймём это, пожалуйста, — она пристально посмотрела на всех спутников, — я очень вас прошу, воздержитесь от выяснения отношений. А ты прекрати жрать всякую дрянь, — это уже Зольфу.
[indent] И тут уже она поняла: как она голодна, как они голодны. Как все они, чёрт возьми, устали. Им нужна передышка, пока Маури с Тарлахом вновь не сцепились.
[indent] — Нам нужно поесть. Нормальную еду. Не ядовитых змей. Иначе долго мы не протянем, — высказала валькирия свои опасения вслух. Затем устало добавила, делая шаг к лесу — вдоль реки:
[indent] — И всем нам просто необходимо проветриться. Идём, Тарлах, раздобудем что-нибудь на обед…
[indent] Последний взгляд она бросила на Мао. В это взгляде легко читалось беспокойство. Волк вывел её из себя, но это не мешало Нессель переживать за него сильнее, чем за кого-либо доселе. А ещё она подозревала, что он не простит ей «купания» в реке. Но если это поможет хоть немного сгладить углы, хоть немного их всех сбережёт — эта бдительность, это предвидение грядущих опасностей, эта попытка воззвать к их сплочённости, — пусть Маури злится. Лучше быть злым, чем мёртвым. В любом случае попросить прощения она сможет, только если они останутся живы...

Отредактировано Нессель (2019-07-09 21:26:21)

От каждого слова Тарлаха, от его манер, от его поведения, и его объяснений, раздражение внутри Маури увеличивалось в размерах, а уважение к собеседнику таяло на глазах. В такие минуты он понимал людей, их ненависть к волкам и их жажду перестрелять всех четвероногих. Когда-то, в далеком детстве, эта вражда казалась бурому беспочвенной и лишенной смысла, но, видимо, не просто так жители старого острова пронесли эту злобу через поколения, не просто так она легла в основу всего, что происходило на том клочке земли. Люди и волки были абсолютно одинаковыми, несмотря на отрицание со стороны как первых, так и вторых. Лицемерие, алчность, лживость, беспринципность - эти качества порицались в людском обществе, и, в том числе, порицались самими волками. Они часто называли людей эгоистичными и жестокими, неспособными на эмпатию и сострадание, неспособными вести диалог, неспособными на понимание. Волки вешали на горожан клеймо, одно за другим, но забывали, что сами были ничуть не лучше. Тарлах прямо сейчас демонстрировал, как можно переступить через свои принципы ради спасения своей жопы. Чтобы сохранить свою жалкую жизнь он готов был воспользоваться инструментами людей, жить с ними, существовать по их правилам и законам, а после этого красноречиво распинался о своем к ним отношении, когда уже оказался на земле.
- Ты просто трус. Беспринципный, лишенный чувства собственного достоинства. Вместо того, чтобы с честью погибнуть, следуя своим идеалам, ты, как крыса, затолкал их в задницу и пошел к людям. А сейчас, когда тебе уже не могут вспороть глотку за твои слова, пытаешься казаться смелым и рассудительным. Кишка тонка сказать такое людям в лицо, потому что голову твою над камином повесят. А далеко в лесу все мы принципиальные и смелые... Ты - жалкое создание, которое гадит за спиной тех, кто проявил к тебе хоть какое-то сострадание и благодушие. Ты не заслужил ни первого, ни второго.

Маури понимал, что очень жесток в своих суждениях, но он не собирался делать вид, что все хорошо, и что так и должно быть. Конфликт между людьми и волками никогда не закончится, пока и те, и другие, мыслят так, как мыслил сейчас Тарлах. Люди и волки не испытывали даже малейшего желания понять друг друга. Умыв лицо, и вздохнув, блондин потер усталые глаза. Он не собирался больше пререкаться, по нему прекрасно было видно. Бурый стал заметно спокойнее, а его тон утратил былую эмоциональность. Слова звучали сухо и устало, словно Маури и вовсе не хотел их озвучивать. Отчасти это действительно было так. Он уже видел таких, как Тарлах. Тех, кто всем толкает бравые речи и демонстрирует максимальную уверенность в себе, но теряет всю свою смелость, когда на него направлено дуло ружья. Мигом испаряется вся храбрость, словно ее и не было никогда. Маури был уверен, что со своей стороны он всё сказал. Он четко донес позицию, и больше не собирался взаимодействовать с Тарлахом, но Нессель, видимо, устала от этого конфликта еще раньше него.

Ее атака была настолько резкой и настолько неожиданной, что на секунду Маури позабыл, как дышать. Упав на землю, и ударившись затылком о каменистое дно ручья, он неосознанно зашипел, и собирался было что-то сказать, но почувствовал волчье дыхание на своем горле. Невольно усмехнувшись, он отвернулся, и больше не смотрел подруге в глаза. Он был... шокирован? Однозначно. Зол? Скорее нет, чем да. Но он уж точно был разочарован. Вот так, значит, в из коллективе будет строиться отношения? На демонстрации силы и превосходства? На физическом давлении и угрозах? Маури никогда не вступал в схватки, если в том не было нужды. Тем более, чтобы что-то кому-то доказать. Тем более в отношении тех, кто не был ему безразличен. Он чувствовал, как внутри Нессель бушевали эмоции, и понимал, что всерьез навредить она ему не пыталась, но колкое ощущение обиды все равно больно резануло по еще хрупкому, только формировавшемуся, доверию. Бурый не ожидал такого агрессивного выпада от Нессель в свой адрес, даже ради поддержания дисциплины, ведь в любом конфликте всегда виноваты двое. Вот только одному угрожают болью за его точку зрения, а второму нет. Вслушиваясь в каждое слово подруги, Маури, впрочем, ничего ей не отвечал. Ни физически, ни словесно, смотря куда-то в сторону, на зеленые кроны деревьев. Не потому, что боялся смотреть в глаза... просто не мог себя заставить, пересилить внутреннее разочарование, которое легко можно было разглядеть при прямом зрительном контакте. Впрочем, выводы для себя он сделал, и обжигающее дыхание на своей шее запомнил, наверное, навсегда. Дыхание друга, который решил, что силой можно поддерживать дисциплину и добиваться чужого понимания и уважения.
- Я тебя понял, - единственное, что произнес одиночка, когда Нессель закончила свою речь и, наконец, слезла с него, позволяя подняться. Даже оказавшись на ногах, Маури так и не посмотрел в ее сторону, но голос его звучал холодно и пусто, словно он отвечал совершенно незнакомой волчице, к которой не испытывал совершенно никаких эмоций. Кивнув Зольфу, в знак уважения, Маури просто позвал кобылу и двинулся на запад.

- Найду еды. - бросил он перед тем, как скрыться в кустах. Лошадь хоть и не особо хотела снова мотаться по джунглям, прекрасно видела, как волчица налетела на человека и чуть не сожрала его с потрохами. Не желая получить укус в задницу, она посеменила следом за поникшим Маури, который сейчас был мрачнее тучи, но предпочел сосредоточиться на поиске пищи и на своих размышлениях... Хотел ли он сам, после всего произошедшего, вернуться обратно в волчий облик? Найти свое место среди людей, или навечно быть изгоем среди волков, у которых на языке всегда вертелись колкости в сторону двуногих? Сложный выбор... Усмехнувшись своим мыслям, бурый двинулся в сторону пальм, которыми был утыкан этот смешанный лес. Дойдя до одной из таких, и кивнув лошади наверх, Мао потер ушибленный на ручье затылок.
- Видишь бананы?
- Вижу... И вижу не только их. Там... что-то блестит.
- Блестит?
- Сюда иди, бестолочь...
Хмыкнув, и поровнявшись с лошадью, Маури наклонил голову немного набок и присмотрелся. Действительно, в лучах яркого солнца, что-то блестело там, на самом верху, отражая свет.

Тарлаха искренне забавило, как праведник-Маури отчитывал его, точно малолетнего щенка, нахамившего взрослому. Неуважение? Несправедливость? Да еще вшивость, лицемерие? Трусость? Интересно, сколько еще глупостей и самовнушения влезет в голову бедного, эмоционального волка? В этот раз он пропустил взрыв вулкана, прошёлся по землетрясению, цинично ухмыляясь. Не сказать, что он стремился вывести из себя непробиваемого одиночку, но у него это вышло. Он не подбирал слов, говорил напрямую. Чего же стыдиться? Кого жалеть? Да некого. Разве что, Зольфа, на которого напали лысые уроды. Клокотала в глотке месть: одного человека недостаточно, чтобы расплатиться за смерть его возлюбленной. Стоило этим тварям хоть чуть-чуть накосячить, в нём просыпалось желание прикончить их всех, даже невинных. Когда злоба бурлит, зажигая тёмную энергию, ему не до выбора и морали. Он не жалел ни об одном из сказанных слов.

Нессель стремительно рванула к другу, которого повалила и принялась читать нотации. Волк неслышно хмыкнул. Этот бездарь останется со своим зудом в башке и заднице, не изменит своего мнения и, впрочем, отношения к нему. Обиженный мальчик, надо же: с его мнением не согласились, а у бедняжки истерика началась. Тарлах пожал плечами, скучающе смотря на разумную волчицу и её невольного слушателя.

-- Да ты со стороны на себя посмотри. Тебе разумные вещи говорят, а ты даже не слушаешь. Гордость, что ли, подогревает тебя, и ты боишься без неё замерзнуть? -- пробубнил он.

Невесть что устроил Маури. Мало, припёрся позже всех, так еще принялся поливать своей желчью. Тарлах ненавидел тихо подобный типаж личности: идиотов, неспособных пересмотреть взгляд на что-то или мнение о чем-то., зациклившихся на себе. Они ненадежны: вот как сейчас -- Несс ему что-то доказывает, хочет, чтобы он прислушался, а он высказался, вздернул носик повыше и забил на всё.

А чего одиночка хотел? Старые законы и правда вернулись.

Тарлах совершенно мирно, терпя насмешки и вонь потных тел, покинул корабль и скрылся от греха подальше. Чем дружелюбнее он пытается быть, тем больше шанса, что на него свалят горсть несуществующей вины. Зато, если бы он был при делах, его б вовсе никто не заметил.

Как прозаично.

Тарлах решил забить на Маури. Что поделать -- ненависть, такая штука. Да вообще, чувства сами по себе для него остаются феноменом.

-- Будьте осторожны, -- бросил он напоследок Зольфу и своему ненавистнику.

Пусть тот подавится своим мнением и бесится, что волку по барабану на его чувства. Впрочем, Тарлах мимолётно даже сам себя спросил: "Когда мне было не плевать?"

Размышления никуда не приводили. Слишком мало искренности, жизнь точно белое полотно. Безумие поглотило его, лишило его, в каком-то смысле, эмоционального мира. Он мог, вот как сейчас, ощущать себя довольным, тихо усмехаться, не празднуя победу. В нём застыл гул уверенности. Его ничто не волновало. Правда, ему хотелось поговорить с Нессель. В мыслях об этом не сквозило знакомое шипение, призывающее сделать что-то еще, помимо разговора. Оно бы сказало, чтобы он втёрся в доверие или использовал её чувства, чтобы посеять ссору между ней и Маури. В качестве начинки, голос не забудет о выгоде. Ведь в кайф наблюдать, как подлый план работает без сучка и задоринки.

Тарлах не хотел ничего из перечисленного, что тенью ползли по сознанию. Во-первых, Несс -- друг, настоящий и первый. Она первая после братьев, кто проявил по отношению к нему заботу. А он, как ни странно, ценил отношение к себе, особенно поступки, превыше безумных замашек. Заскрипели в зависти гнилые клыки. Не его. Во-вторых, продолжая убеждать себя, распри не доставят удовольствия: Маури еще не нарвался, его претензии не имеют никакого значения для него.
Безумец думал, как подобрать слова, чтобы утешить Нессель.

Его любимая -- одна из сильных волчиц, она была ровней рыжей Валькирии. В молчании таятся эмоции. Вдохновитель знал это и временил с речью. Он приглядывался к ней, пытаясь разгадать несуществующую загадку. Ведь, правда, как понять, волнуется ли она или сосредоточилась на поставленной цели? Но без внимания он её оставлять точно не хотел. А что сказать -- не находил.

"Отношения -- сложная штука", вздохнул волк в мыслях по-простецки. У него никогда не было друзей, любовь -- тоже новинка, которую он толком не познал. Всё так резко заканчивается, будто он вовсе не заслуживает ничего хорошего в жизни.

Сталкер принялся топтаться на его плече.

-- Хочешь, я хаму глаза выколю? Пусть помучается -- слышит он мерзкий голос прямо на ухо.

Волк морщится.

-- Даже не думай. Сейчас у нас другие заботы, Гниющий.

Ворон замолк, однако, от чувствительной шкуры не ускользнула возня: тот принялся намеренно топтаться на месте, копаться зачем-то в шерсти, больно щипать.

-- Да угомонись ты там -- уже вслух зарычал на него волк.
-- Рыжая, ты слыхала? С кем ты связалась? Он чёртов угнетатель. Полечу-ка я лучше на разведку, неудачник -- заклокотал вран, но, всё-таки, вспорхнул со спины Тарлаха.

И тут волк яростно взревел:

-- Вернулся на своё место, пернатый хмырь. Ты не дома, чтобы летать так, как вздумается.
-- А то что?
-- Опустил свою пернатую задницу на базу. Да поживее. Кроме людей, тут могут быть подобные им существа. Выстрелят в тебя дротиком с ядом -- ты сдохнешь.

Сталкер, конечно, тот еще упертый баран, всё делает на зло, но сейчас послушал волка и устроился на его спине. К счастью, без лишних слов.

"И надо оно мне", устало пронеслось в мыслях; ладно Маури, но герой не думал, что мозги станет полоскать еще и черный ворчун.

-- Извини. Я боюсь за него, -- вот и нашёлся повод для слов, которые Тарлах не без дрожания в голосе озвучил.

Судя по тону, всё внутри сотрясалось в холодной лихорадке.

-- Ты всё правильно сказала Маури. Если честно, мне как-то безразлично до его слов в мою сторону, пусть думает, что хочет, я не собираюсь переубеждать его в обратном. И...

Он отвёл чуть взгляд, пряча искренность, которой смущался.

-- Спасибо, что объяснила всё ему и... хех... защитила меня. Раньше на такой поступок могли пойти только братья или любимая. Моя ненависть на людей не случайна. Так получилось, что её убил охотник. И я выследил его, возмездие настигло человека. Во мне всё еще живёт нечто, желающее смерти им всем. Я не выбираю слов, если речь заходит о людях. Я не вдаюсь ни в какие морали о похожести или различиях между нами и людьми, я их всех поголовно ненавижу, но привык молча действовать. Если бы они напали на тебя при мне, я б стоять не стал -- убил безо всяких размышлений.

Он нервно рассмеялся.

-- Надо же, и правда полегчало.

Нервная улыбка на его морде растянулась в безумную, и он истерически загоготал. Просто так. Без причины. Ему необъяснимо хорошо, точно он сбросил в словах тяжкий груз.

-- Он такой балабол: никому еще так полно не высказывался -- комментирует Сталкер.
-- Да ни чуть! Хотя... ладно, ты прав. Я долго не открывался никому. Даже с братьями в последнее время как-то не ладилось. До отплытия. Несс, моё мнение к людям никогда не изменится. Но я могу попытаться что-то сделать в делах с Маури: наладить связь хотя бы до нейтрала. Я не хочу, чтобы ты волновалась за нас обоих. Знаешь, там, на острове, я был эгоистом. Сейчас начался новый этап. Мне хочется изведать чего-то нового, не отходя от привычного режима. Поменяться к некоторым личностям, самому измениться. Но всему своё время.
Он искренне посмотрел на Нессель. Ему очень хотелось верить, что не всё потеряно.

-- Я ведь не такой плохой, на самом деле.

Ничего оригинальнее не пришло на ум. Он боялся сказать: "мне нужен друг", признаться, что без её поддержки ему будет в разы тяжелее. В гадостях, конечно, Вдохновитель мастак, а искренность его пугала. Он слишком долго был закрытым, чтобы привыкать говорить о своих чувствах живой душе.

-- Я... Понимаешь, я действительно хочу что-то изменить в своей жизни. Скажи, что ты не покинешь меня, несмотря на то, какой я и как ко мне относится твой... друг. Ведь так? Ты этого не сделаешь? Я... Я-я.. Я обязан был выговориться. То есть... а...

Он принялся издавать нервные, прерывистые звуки, будто ходил по клетке. Внутри себя.

Отредактировано Тарлах (2019-08-25 01:12:45)

Маленькие мерцающие огоньки, словно крупицы золота, бликами играли на огромных зеленых листьях гигантских банановых деревьев. Здесь, возможно, под влиянием местной магии или географических особенностей, они вырастали до исполинских размеров. А, может, все дело было в отсутствии человека... Природа этих земель пока казалась нетронутой, и следов местных жителей не было видно. Люди обычно оставляют множество доказательств своего пребывания в определенной местности. Тельши, проживший на старом острове с момента заселения оного, много рассказывал о прошлом и настоящем - о том, как человечество может изменять окружающий их мир, и к каким пагубным последствиям это зачастую приводит. Впрочем, сейчас, наблюдая за бликующими золотыми огоньками, и Маури, и кобыла, и даже Кутти, начали сомневаться в том, что эти земли не заселены человеком. То, что находилось там, наверху, не было похоже на плоды деревьев или любые другие дары природы. С земли непонятные объекты казались мелкими камушками, но... как они смогли попасть наверх?

Наклонив голову немного набок, Маури слегка прищурился, но разглядеть их детально не получалось - цель была слишком высоко и слишком мелкая. Волк уже собирался было отправить на разведку своего спутника, но это не потребовалось. Легкий ветер, играючи пробежавший меж деревьев, донес до ушей переселенцев нежнейшие музыкальные переливы. Казалось, пели сотни мелких тропических птиц - создаваемые наверху звуки, рассеивались, и доходили до земли не звоном, но нежной и плавной волной. Умиротворяющей и спокойной. Именно в этот момент, Зольф подошел ближе, и его шаги нарушили удивительную лесную музыку, заставив Маури, застывшего на одном месте, тряхнуть головой и снять наваждение. Таинственный звук, издаваемый этими предметами, казалось, туманил разум и погружал его в легкий сон, расслабляя тело и смывая переживания. Увидев Зольфа и бананы в его руках, волк голодно сглотнул, но быстро вернул себе невозмутимый вид.
- Меня... кое что беспокоит... - произнес он, и обернулся к пальме, после чего указал на самый верх. - Эта музыка...  Как наваждение. Никогда не слышал ничего подобного. Птицы... так не поют.

Кутти, выпорхнув из кармана, устремилась туда, где росли таинственные... фрукты? Камни? Ничего другого на ум не приходило. Да и, ни то, ни другое, не может издавать таких звуков. Подлетев почти к самым кронам деревьев, птичка приблизилась к золотистому круглому шарику. Он блестел, словно маленькое солнце, а внутри был полым. Лишь три тоненьких нити свисали изнутри, издавая удивительной красоты звук. Кутти не знала, что это, но на вкус оно не было съедобным, и висело на длинной тонкой веревке, протянутой по листьям пальм. Она была прочна, как цепь, но совершенно незаметна снизу. Пытаясь оторвать таинственный предмет от веревки, птаха неожиданно дернула его слишком сильно, и веревка просела вниз. Повязанные золотые шарики снова зазвенели, на сей раз, так резко и надрывно, что Маури невольно поморщился. Этот... ЭТОТ звук был ему знаком.
- Колокольчики. Так... звенят колокольчики. Повязанные... на... ло... вуш...ки... - задумчиво, словно вспоминая слова, произнес бурый, после чего свистнул, подзывая спутника обратно. Кутти метнулась вниз, уходя в свободное падение, чтобы поскорее вернуться к большому другу. Резкий лязг колокольчиков оглушил ее, и она буквально в последний момент успела замедлиться для того, чтобы Маури спокойно поймал её в ладони.
- Люди используют их, чтобы получить сигнал о попадании зверя в ловушку. Но... нет никакого смысла вешать их на ветки деревьев в таком количестве... - прижав к груди Кутти, произнес Маури, вглядываясь наверх. - Похоже на какую-то тропу из колокольчиков. Она уходит на север, дальше от побережья... Висят строго в этой точке, будто... ориентир? По звуку, по блеску... Они к чему-то ведут.

Озираясь, и не находя колокольчиков больше нигде, произнес волк. Они действительно висели лишь на определенных деревьях. Отливая золотом в лучах солнца, и создавая музыку от дуновения ветра, они были хорошо заметны и слышны даже с большого расстояние. Бессмысленно для ловушек, только отпугнет дичь. Значит, те, кто повесил их, не ставили себе целью поймать кого-то. Скорее, наоборот. Привести куда-то, показать дорогу... или, может, отпугнуть?
- Возможно, это обозначение границ... Или замена компасу для тех, кто заблудился в этом лесу... Одно очевидно - их повесили люди. Никто иной не смог бы. А это значит, что на этих землях... обитает человек.
Сделав вывод, и прикрыв глаза, произнес Маури. Он был настроен к людям дружелюбно, но был достаточно опытен в общении с двуногими, чтобы понять, что даже в рамках одного Города они могут отличаться, как день и ночь. Что уж говорить о других землях, лежащих через большую воду.... Пересадив оклемавшуюся Кутти на плечо, Маури вновь повернулся к Зольфу. Голод как рукой сняло, на смену ему пришло волнение и беспокойство. Нессель, вместе с этим придурком, углубилась дальше в джунгли. Кто знает, к чему или к кому ведет эта тропа из колокольчиков...
- Нам нужно снова собраться вместе. Мы здесь не одни...

Тем временем, в землях, куда ушли Нессель и Тарлах, живность вела себя как-то чересчур спокойно. То ли они не привыкли к местным хищникам, то ли не опасались их. Над крупными травоядными, в кронах деревьев, тоже поблескивала тропа колокольчиков, которую с земли можно было спутать с простыми бликами света, что пробивались через листву. Однако успокаивающие переливы, созданные долетевшим до этих мест ветром, не услышать было невозможно. Копытные, расслабившись окончательно, сейчас казались легкой добычей. Все, кроме одного - самого крупного самца. Он напряженно вглядывался в ту сторону, откуда пришли волки, и чем-то отличался от остальных. Был немного крупнее, и заметно агрессивнее. Ветер не донес до стада запахи хищников, но, казалось, зверь все равно знал, что враги были где-то поблизости. Слишком внимательно и пристально он смотрел туда, откуда вела тропа из колокольчиков.

Пятнистая шкура была почти незаметна среди бесконечной зелени - ягуар умудрился забраться достаточно высоко, на одну из крепких ветвей, где благополучно отдыхал после сытного утреннего завтрака. Прошел всего месяц, а он уже готов был забыть о существовании Старого Острова - здесь, определенно, жизнь текла намного интереснее. Он успел освоиться на местных территориях, и даже оторвать себе кусок охотничьих угодий у одной из самок, которая жила здесь прежде. Что поделать, физическое превосходство не пропьешь, Фэр был значительно крупнее и массивнее своей соперницы, и исход их сражения был практически предрешен. Впрочем, он будет совершенно не против повстречаться с ней снова, когда освоится здесь и сможет требовать от Дискордии не только места под солнцем, но и самку. Зевнув, кот лениво дернул кончиком хвоста. Раны на его морде уже полностью зажили, но паутина шрамов опоясывала её от уха до уха, превращая хищника в еще более грозную машину. То, что поначалу казалось проклятьем, сейчас, кажется, превратилось в незаменимую часть его образа. Порой за спиной раздавались смешки или упреки в уродливости, но ни один из них не задевал ягуара за живое. В конце концов, долго обидчики все равно не жили. В основном, языки были подвешены у местных мартышек, а мозгом их природа обделила. Именно они чаще всего становились приятным обедом, сегодняшний день в этом плане исключением не был.

Уже когда кот собирался заснуть, чтобы потратить ближайшие блаженные два часа на переваривание пищи, его заинтересовал гомон местных птиц. До чутких ушей донеслись крики о приближении хищника... Крылатые были самыми лучшими информаторами, а потому, спрыгнув с дерева, пятнистый потянулся. Интересно, кто же заглянул к нему на огонек? Метки были свежими, и не почувствовать их было сложно... Либо гость был слишком самоуверен, либо слишком глуп, либо непосредственен в своих решениях. Направившись на птичий гомон, Фарай проводил предупреждающим взглядом кучку мартышек, что с опаской смотрели на него свысока. Определенно, они усвоили урок...

Искать незнакомца... а, вернее, незнакомку, долго не пришлось. Ягуар перемещался бесшумно, но своего присутствия не скрывал, и в какой-то момент, запрыгнув на раскидистое дерево, по веткам опередил Апайо, и спрыгнул прямо перед её носом, не более чем в метре от её морды.
- Ну надо же, кто к нам пожаловал, домашняя киса... - заметив на шее незнакомки ошейник, коротко бросил пятнистый, ударив себя хвостом по поджарому брюху. Его морда, напоминавшее месиво из шрамов и пятен, выглядело как привет с того света - именно так описывают чудовищ из ночных кошмаров и потусторонних миров. - А я сегодня гостей не ждал...
Припав на передние лапы, и предупреждающе выпустив когти, насмешливо протянул зверь, в упор наблюдая за барсом, и вкладывая явный агрессивный подтекст в свои слова. Он не знал, являются ли ирбисы территориальными животными, но точно мог сказать, что эта - бракованный экземпляр. Мало того, что обвешана людскими цацками, так еще и находится не на своем месте, таких особей Фэр только в горных массивах и видел. Когда его из дремоты вывели крики птиц, он ожидал наткнуться на очередного леопарда, но сегодняшний день, видимо, приготовил много сюрпризов. И, по всей видимости, не только для него...

Фарай привык, что на его морду так или иначе обращают внимание, и если раньше сей факт раздражал, то сейчас вызывал лишь  презрительную усмешку - в конце концов, он находил удивительным тот факт, как часто его шрамы вызывали у собеседников осторожность. Никто ведь не догадывался, что эти раны кот, по факту, нанес себе сам, спасаясь от яда медуз. Со стороны казалось, что он действительно прошел через огонь войны, и это автоматически вызывало у всех встреченных животных определенную долю страха, провоцируя их быть осторожными и аккуратнее подбирать слова. Барс от них практически ничем не отличалась, тоже мямлила что-то себе под нос, будто опасаясь спровоцировать незнакомца на атаку. Не зря боялась. Аура у ягуара была соответствующая, от него буквально веяло нескрываемой угрозой, наглость в такой ситуации совершенно неуместна. Апайо выбрала правильный подход, своей робостью невольно подтверждая очевидное силовое превосходство хозяина этих мест. Это почесывало Фараю его извращенное, возведенное в абсолют самолюбие - чертовски приятное ощущение, которым тешилась его прогнившая душонка.

- Очень жаль, - услышав фразу про жажду, издевательски-приторно произнес ягуар, садясь перед незнакомкой и обвивая лапы длинным хвостом. Несмотря на то, что пятнистый уже не казался таким агрессивным, в его словах отчетливо читался язвительный холод озлобленного на мир существа. Не нужно было отличаться гениальностью, чтобы понять, что эта фраза означала очевидное "нет", спрятанное под наигранной вежливостью самоуверенного ублюдка.
- Так уж повелось, что бескорыстным добродушием меня природа не наградила, и никакой радости от вашего пребывания я не испытываю. За жаждой всегда следует голод, а я с вами не так хорошо знаком, чтобы делить трапезу на своих землях. Прошу понять и простить. Однако... - на последней фразе, кот зевнул, и встряхнул головой, отгоняя мошек. - Я могу показать кратчайший путь до людского лагеря, а оттуда до Золотой Косы ведет тропа. Если интересует - следуй за мной.

Поднявшись, и потянувшись, ягуар прошел мимо барса, сдвигая мордой большой лист папоротника. Многие звери были против того, чтобы на их территории питались и утоляли жажду другие хищники, Фарай в этом отношении не отличался уникальностью, но его холодный тон практически не оставлял Апайо выбора. Было в нем что-то такое, что буквально намекало на неприятности, если кошка ответит отказом. Да и был ли в этом смысл? Пятнистый попросту охранял свои земли, и вывести заблудшую душу к людскому племени было вполне в его интересах. Пристально рассматривая Апайо, и ожидая от нее ответа, ягуар терся мордой о твердое основание листа, обновляя свои метки и заявляя о своих правах на данные земли. Это было своеобразным сигналом опасности - сейчас барс находилась в пределах его владений, более прямой намек на возможную драку представить было сложно.