...Но никто и ничто на этом свете не хотело откликнуться на его зов. Быть может, Антей его просто не услышал?.. В это трудно было поверить, особенно теперь, когда Сафари находился в колыбели прародителя-волка - далеко-далеко на севере, где не заметить одну отчаявшуюся душу божество просто не могло. Видимо, такова расплата любого, кто всю жизнь ходил под флагом Варги.
Поэтому на злорадное хихиканье в своей голове легионер лишь ещё ниже опустил голову, показавшуюся вдруг такой тяжёлой, и ускорил шаг, параллельно обегая воспалённым взором безжизненную белую пустыню.
Нет, ничего... Что бы ни отравляло сейчас его, Сафари, мысли, оно говорило слишком убедительно и цинично, отчего сам переярок, поневоле заражаясь таким настроением, становился всё мрачнее и мрачнее. В определённый момент мерзкий голос запел, и легионер остановился, вслушиваясь. Песня показалась знакомой, или же сам он подсознательно о ней просил: так выла на луну Хоуп, его мать, и пускай всё звучало слишком фальшиво - Сафари наконец-то поддался.
Вдруг его зашатало, тело пронзила ещё более сильная боль, изо рта на снег пролились первые чёрные капли крови, ужаснувшие волка, и тот упал на землю, мгновенно обессилев. А затем в левый бок как будто выстрелили из ружья, пробив кость: легионер съёжился от, казалось бы, бесконечного количества болевых ощущений и сквозь стиснутые зубы застонал.
Сафари уже не чувствовал того, как Зольф схватил его за шиворот и потащил куда-то: остались только боль и он наедине друг с другом. Даже демона в голове он больше не слышал.
"Просто убей меня уже, что ты от меня хочешь?!" - С яростью зарычал Сафари, а его губы послушно зашептали совсем другие слова, приводящие в смятение:
- Все, что тебе нужно, это он. Его сила, его кровь.
Какая сила? Какая кровь? Это он должен отдать Зольфу всё, что имеет, за всё то, что тот ему подарил! Но у Сафари не было сил возразить, и он молчал, уже практически сдавшись.
Вдруг новая вспышка боли заставила легионера прийти в себя, и он под воздействием этого неожиданного прилива сил смог ненадолго перехватить контроль над своим телом. Проворно извернувшись, Сафари попытался вновь вырваться, но осознав, что Зольф ему уже не верит и не отпустит, с горячностью прошептал:
- Брось меня и беги. Найди какое-нибудь место. Может, святилище. Что-то, что содержит хоть частичку божественного. Фивэ говорил об этом. Нам надо найти место, связанное с волчьим культом. - Увидев, что приёмный отец вот-вот возразит, переярок прошипел:
- Одному проще передвигаться, не спорь. Я пойду по следам. Или поползу. Времени нет. Зольф, ЖИВО!

Отредактировано Сафари (2017-06-12 16:57:14)

«Я мог вообразить себя боксёром.
Я падал как подкошенный и снова
вставал ответить на удар ударом.
Про ветряные мельницы не ведал
я ничего ещё, не знал, что можно
страдать и умирать не понарошку»

«В сонном царстве теней»
20 февраля 188 года

Зольф часто забывал о том, что ему давно уже не шесть лет. Данное обстоятельство напоминало о себе периодической болью, порой возникающей в плохую погоду. Зрением, которое и в юности не было острым, а сейчас и вовсе нещадно подводило. Приступами кашля-хрипунца. Слух ещё, слава Антею, не страдал. Мозги тоже не плыли, что для Багрового было самым важным.
И не сказать, что наступающее внезапно осознание своего возраста расстраивало его. Нет, относился он к нему, как к чему-то естественному. Не считал, что количество годов должно заставить его свернуться в норе и кряхтеть о ноющих костях. Старший все ещё был уверен в своих способностях, и эта уверенность держала его на лапах и давала ему силы. Наверное, именно поэтому периодически он, с легким изумлением, осознавал, что ему не шесть лет. И даже не семь.
Он всегда любил бегать. Родившись неприлично долголапым для волка и поджарым, он использовал это преимущество на всю катушку. Скорости ему хватало, чтобы нагнать любого кролика и оленя, хотя мускулов и веса для того, чтоб его завалить, явно не доставало. Но ему не нужно было ходить на охоту для того, чтобы найти причины для бега. Пробежки без цели и причины были самыми лучшими. По ровным пустошам, или же неровной лесистой местности...
Перебравшись на Запад, он стал бегать гораздо реже и как правило тогда, когда в этом была цель. Чужая земля почему-то никогда не вызывала этого зуда в лапах, желания почувствовать то, как на боках слипается от пота шерсть, ощутить жжение в легких... Зато сейчас, в эти две долгие недели, жажда бега была как никогда острой. Выпустить пар, лишь бы не смотреть на болезненного Сафари, не слушать его самонадеянных и лживых речей о том, что все в порядке. Благо что причина для того, чтобы гонять свое немолодое тело находилась. Охота.
Он отвык добывать себе пропитание, уж вышло так, что этим больше занимались Амазонки. Даже непривыкший к подачкам Старший через годы свыкся с этими порядками. Однако местные земли были к нему удивительно щедры. Зольф словил косулю, которой они с Сафом питались пару дней. Загрыз в предгорьях козла... Так что причины побегать были. Север действовал удивительным образом оздоровляюще на него. Багровый давно не чувствовал такой легкости в теле, вот и пользовался этим на полную катушку. Каждый раз, когда ему необходимо было выпустить пар иным способом, кроме как тотально сорваться на Сафари из-за его нытья, он уходил бегать. Бежал быстро, так, что ветер выдавливал слезы на глазах, оглушал, и матерый волк ненадолго забывал обо всем, что его беспокоит. Дочь с внуком, там, далеко, где он не способен их защитить... Странный недуг Сафа... Когда даже у него не оставалось сил для того, чтобы бежать дальше, он останавливался и открытой пастью хватал воздух. Он казался вкуснее и свежее после подобных изматывающих упражнений, совсем так же, как это помнил бело-черный по молодости.

Возвращаясь в их пещеру взмыленным и измотанным, с болью в мышцах, балансирующей на гранью между приятной и доставляющей дискомфорт, Зольф ложился на холодный каменный пол и думал о том, что же делать дальше. Ведь прошло уже две недели, сколько же ещё ждать? И принесет ли то какие-то плоды?
Шум водопада снаружи лишь умиротворял, но вот любые слова Сафа вызывали тупое раздражение. Приемыш словно был постоянным напоминанием о том, что Багровый здесь себе устроил не уединенный отдых, а оказался по необходимости, пытаясь спасти серому жизнь. А тот, в свою очередь, все глядел на него своими разными теперь глазами и настырно говорил о том, что им нужно уходить обратно, домой. Старший огрызался сквозь зубы и прикладывал все возможные усилия для того, чтобы не рявкнуть что-то, о чем он позже пожалеет. Он знал себя, знал свою вспыльчивую натуру и то, что он удивительно хорошо умеет ранить дорогих ему существ.
- Мы уходим.
Вот оно как. И посмотрите-ка на него! Действительно, поднялся с места, вышел из пещеры навстречу свежему, пробирающемуся под шерсть воздуху. Кажись его приемыш решил последовать древней поговорке: если гора не идет к Антею, то Антей идет к горе. Что же, наверное, в бородатые времена эта присказка действительно была актуальна, ведь между Антеем и горой не было препятствия в виде твердолобого и не слишком благодушно настроенного Багрового Зольфа.
Зольф не двинулся с места. Утомленно вздохнул, пытаясь задавить закипающее внутри раздражение. Матерый без энтузиазма повертел головой, разминая шею. Крепкие мускулы здесь и в плечах болели от нагрузки и были напряжены, как натянутые струны. С этим нужно что-то делать, определенно...
- Хэй, отважный лейтенант, неужели нисколько не беспокоишься за внука и детей? Нам здесь искать больше нечего...
Если мышцы Зольфа были напряжены раньше, то сейчас они и вовсе грозились лопнуть к чертям собачьим, так сильно он сжал челюсти, пытаясь удержать рвущийся наружу гнев. Идиот, какой же идиот. Неужели не может понять, что опекуну слышать повторение своих мыслей, только в гораздо больших подробностях и с ещё большим волнением в юном голосе, подобно пытке?.. Но они не могут сейчас вернуться, просто не могут! Не после того, как бело-черный стал свидетелем того, насколько же Саф плох, насколько глубоко неведомая зараза поселилась в нем.
Матерый старался не слушать болтовню Сафари у входа в пещеру. Взгляд Багрового упал на довольно большую и крепкую кость, оставшуюся от уже старого ужина, лежащую рядом с его лапой. Тяжело сопя, как пожилой сторожевой пес, волк взял кость в пасть и принялся жевать её с все нарастающим остервенением, вымещая на ней всю закипающую ярость.
- Зольф, мы тратим время впустую. Смирись, мы здесь ничего не найдём...
ХРУСТЬ
Гнев Зольфа довольно быстро достиг той точки, где многострадальная кость не могла уже его вытерпеть. Челюсти самца резко переломили её пополам, громкий звук на мгновение отразился от гулких стенок пещеры. Осколки оцарапали ему внутренние стороны щек и десны, однако Старший уже подскочил на лапы и направился в сторону младшего волка ко входу в пещеру. Легкий вкус собственной крови на языке, казалось бы, ещё сильнее подстегнул зреющую в нем все эти две недели злобу. И сейчас наступило краткое затишье перед бурей, грозящееся перерасти в настоящее стихийное бедствие...
Багровый, выйдя из тьмы и подходя медленно к Сафу, выглядел удивительно спокойным. Опасно спокойным. В этой самой непонятное сдержанности движений и в странном остекленелом взгляде чувствовалась странная угроза. В данный момент волк напоминал усталого и израненного быка на арене, тяжелой и медленной поступью надвигающегося на матадора, уже предчувствующего свою победу над зверем.
Зольф молча остановился перед Сафари. Повернул голову, уставившись в сторону Запада с напускным вниманием. Наконец, тихо заговорил:
- Знаешь, какой звук издает ломающаяся шея кролика?.. - пауза. - По-трогательному... тихий. Кролик после этого ещё вздрагивает раз-другой, а потом затихает. Знаешь, шея волчонка, думаю, ломается похожим образом.
Старший повернул голову, уставившись в упор в разноцветные глаза Сафари и говоря тем же инородным для него спокойным тоном.
- А ты как думаешь, какой звук издаст шейка мальчишки Хасты, ломаясь под твоими челюстями, а, Саф?
После этих страшных слов, от которых, казалось бы, содрогнулись даже верхушки деревьев и воздух вокруг них похолодал градусов на десять, непроницаемый взгляд Зольфа разгорелся подлинной яростью. Волк сделал ещё шаг к серому, возвышаясь над ним, излучая каждым своим жестом угрозу.
- Потому что когда тебе снесет крышу в следующий раз, ты можешь захотеть не моей крови, а его! Или ты думаешь та дрянь, которую ты подхватил, сама чудом исцелилась?! Идиот!
Бело-чёрный пихнул приемыша плечом, продолжая надвигаться на него.
- Ты думаешь, что ты здесь просто так прохлаждаешься?! Думаешь, что у тебя есть выбор, что можешь вернуться обратно, когда захочешь? Тогда я поспешу развеять твои иллюзии...
Сорвавшийся уже почти на крик голос матерого волка снова сбавил в громкости, но холодные и сочащиеся подлинной яростью интонации подчеркивали каждое его слово.
- ...ты либо вернешься на Запад здоровым... Либо же не вернешься вообще. Я не подпущу тебя к Хасте в ином случае, ты меня понял? Я сломаю тебе хребет и закопаю тебя прямо здесь, у водопада.
Ситуация резко изменилась. Бык нашел в себе силы, поднял матадора на рога и скинул себе под копыта. После чего, довольно фыркая, отправился восвояси, залечивая свои раны...
Зольф ещё несколько мгновений смотрел в морду Сафари, после чего молча развернулся и отправился обратно в пещеру. Буря миновала, а оценивать урон и разбираться с её последствиями придется уже позже...

Выражение глаз Зольфа с первого взгляда показалось ему пугающим, отталкивающим, и Сафари больше ничего не говорил, наблюдая, как лейтенант выходит из сгустка тьмы - широченной пасти подводной пещеры. Он заговорил спокойно, но вот только молодого легионера это спокойствие ещё больше насторожило, и, прекрасно зная взрывной характер приёмного отца, переярок невольно отступил назад, а затем, ощутив на спине брызги холодной горной воды, вынужден был остановиться: дальше дороги нет. Зольф же наоборот подошёл ещё ближе, и, смотря на него, молодой легионер уже в тот момент понял, что грядёт буря. Он приготовился с каменным выражением мордочки противостоять белоснежному великану и его словам: какими бы обидными они не показались, он будет непреклонен. Ему так хотелось поскорее вернуться назад.
- А ты как думаешь, какой звук издаст шейка мальчишки Хасты, ломаясь под твоими челюстями, а, Саф? - Прошипел Зольф тихо и будто умиротворённо, в то время как его взгляд прожигал дотла количеством накопившихся в нём гнева, ярости и усталости. Как драконы из сказок строят золотые горы в потайных пещерах, чтобы потешить своё самолюбие, так лейтенант мог копить своё раздражение днями, неделями, а затем в критический момент иметь удовольствие взрываться. В Сафари уже на тот момент всё оборвалось: он понял, к чему ведёт Зольф, и, представив себе, как реализовываются его слова, представив возможные последствия своего поспешного возвращения - содрогнулся.
- Или ты думаешь та дрянь, которую ты подхватил, сама чудом исцелилась?! Идиот! - Продолжал гневную тираду приёмный отец, а его сын, сам ещё совсем ребёнок, только рано повзрослевший и вкусивший огромной ответственности, отвёл взгляд, опустил его на лапы и, окаменев от ужаса произнесённого Зольфом, замер.
- Ты думаешь, что ты здесь просто так прохлаждаешься?! Думаешь, что у тебя есть выбор, что можешь вернуться обратно, когда захочешь? - Скорее не спрашивал - выплёвывал слова лейтенант. Сафари же почувствовал, как всё его тело сотрясла крупная дрожь: от презрения ли к самому себе за свою слабость, от безысходности ли, но точно не от обиды. Зольф рубил с плеча, даже грозил, но он был в высшей степени справедлив. Эта самая справедливость - ещё один фактор, объясняющий глубочайшее уважение переярка к ругающему его собеседнику и молчание, которое Сафари хранил всё это время.
- ...ты либо вернешься на Запад здоровым... Либо же не вернешься вообще. Я не подпущу тебя к Хасте в ином случае, ты меня понял?
- Да. - Не рискнув поднять глаза на Зольфа, боясь увидеть в них что-то ужасное, прошептал переярок через силу и униженно прижал уши к затылку. Он даже и не подумал об опасности, которую представляет для окружающих. Он утонул в своём беспокойстве за близких настолько, что позабыл побояться за себя. Так он и стоял, безмолвствуя. Ему нечего было сказать в ответ.
Только тут он заметил, как резко стало подозрительно тихо вокруг них. Мельком увидев, что приёмный отец развернулся и готов уйти, Саф сделал нерешительный шаг вперёд, позвав:
- Зольф!..
Но его речь резко оборвалась, когда переярок опустил глаза на землю и увидел... Молодую сочную ярко-зеленую траву, вырастающую словно на глазах, упрямо расталкивающую почти растаявшие снежные комочки и тянущуюся к незримой в черноте небес луне. Всё вокруг как по команде расцветало, увеличивалось, оживало. В спину Сафари ударил тёплый ласковый ветер, заставив его пошатнуться и качнуться вперёд. С ветром в воздухе зазвенел едва уловимый, приятный и нежный запах... Подснежники? Цветочный аромат напомнил Сафу о матери и юге, заставив глаза опасно увлажниться. Он весь вытянулся до дрожи в мышцах, принюхиваясь и задирая голову к невидимым звёздам, словно там он мог увидеть Хоуп. Но там не было ничего. И он стоял один-одинёшенек в этом холодном мраке.
А затем Сафари тихо охнул от боли, резко возникшей глубоко внутри него и начавшей раздирать всё изнутри. Воздуху, чтобы закричать, не хватило, и он просто бессильно свалился под лапы Зольфу, скребя лапами по земле и стискивая зубы. Единственный зелёный глаз будто засветился в темноте: лишь он - бескрайнее травяное море - был доказательством жизни, всё ещё сражавшейся со скверной за своё право просто... Быть.
"Антей, я знаю, у нас с тобой изначально серьёзный конфликт ввиду моего происхождения..." - Со злостью на боль и с отчаянием начал Сафари. - "Но пожалуйста, один раз в жизни, давай представим, что я и Легион - немножко разные вещи... Пожалуйста. Дай знак. Я тебя уже просил. Но я не отстану. Пожалуйста".
Больше всего он боялся не гнева праотца волков, а возвращения демона. Уж лучше предстать перед белоснежным божеством, дрожа от ужаса и благоговения, чем добраться-таки до зольфовского горла.
"Я себе никогда не прощу... Лучше - смерть".

Кажется после всего, что Зольф успел повидать на своем веку (да хотя бы за один последний год, о чем мы!), пора было уже перестать удивляться чему-либо. Между тем, загадочный громкий голос, раздающийся словно бы с самих небес, заставил волка замереть и заозираться по сторонам, хотя он, ожидаемо, никого и не увидел. Ну что же за чертовщина...
Багровый понятия не имел, кто же это с ними разговаривает. Однако естественно ему это не мешало раздраженно хмурить брови, а потом и вовсе начать отвечать на слова великого Нечто, наверное, без должного уважения в голосе. Ну что поделать, мозги Старшего не принимали истины о том, что на этом свете есть что-то сильнее, нежели он сам. Нечто, перед чем стоит преклонять колени.
-...Убирайтесь туда, откуда пришли, и возвращайтесь лишь когда ваши души и сердца искоренят всю ту озлобленность и страх, которые я слышу в каждом вашем слове.
- Прошу прощения, но мы сидели здесь две недели! - голос бело-черного звучал ощутимо громче, так как он понятия не имел, где именно находится таинственный собеседник и куда ему нужно говорить. - Две недели я слушал нытье этого серого, пока какая-то зараза разъедала его внутренности. Тут у кого угодно терпение бы лопнуло, а я то и тем более никогда терпилой не был!
Теперь встрепенулся сам Саф. Встал на свои четыре лапы и начал вдохновенно говорить, убеждая загадочное присутствие. Зольф закатил лаза, однако сжал челюсти чуть сильнее и промолчал, позволив приемышу говорить то, что он считает нужным. Сам он представляться не стал, не видя в этом никакого смысла. Ветер трепал его шкуру, заставлял щурить глаза и опускать голову ниже. Говорить было трудно, но Багровый справлялся, его вообще было заткнуть невозможно, если он настроен серьезно. Да даже если и не серьезно...
Старший остановился, упершись крепкими и длинными лапами в землю, не двигаясь дальше. Ветер дул навстречу и продвижение к воде сделалось почти невозможным.
- Слушай, мы здесь только ради исцеления! Помоги парнишке и мы уйдем восвояси!

Сафари никогда ещё ничего подобного не видел: из набежавшего вихря, чистого света и воды природа слепило нечто гигантское и ужасающее, смотрящее на спутников такими пронзительными голубыми глазами, будто замороженными в вечности. Казалось, сам водопад шагнул на поляну, разбившись на множество мощных водоразделов, сомкнувшихся в некое подобие круга, затопивших  всё и всюду и оставивших легионеров пленниками в этом негостеприимном месте. Да и куда было бежать? Создание размером с холм, словно сотканное из звёзд и утренней молочной зари, приземлилось на землю, источая энергию, опасность и мудрость, и всё было решено за них. Оставалось только смотреть, слушать, изучать и надеяться, что птичка не голодна.
- Ну что ж, будь по твоему, маленький волк, - сказало существо, заставив Сафари с облегчением вздохнуть: ветер больше не бил в морду, западные гости могли видеть собеседника, который готов был их выслушать, и им было что ответить.
Украдкой взглянув на Зольфа, очевидно спрашивая разрешения и рассчитывая на какую-то поддержку, Саф заметил лишь спокойное нежелание говорить громкие и пафосные речи, привычную собранность, нахмуренные брови и знакомое раздражение. Сынок Хоуп хорошо знал приёмного отца и прекрасно понимал, как неуютно тот себя чувствует и как его злит, когда он сам не может решить проблему быстро и просто. Зависеть от огромных размеров курицы мало кому нравилось.
- Тьму, что пожирает тебя изнутри, уничтожить можно. Вот только... нужно ли? - Спросила птица. Сафари протестующе открыл было рот, чтобы высказать своё мнение, но кто его стал бы слушать, наивного?..
- Если твой рассказ меня устроит, так уж и быть, я сделаю что-то с этой гадостью и, возможно, ты даже останешься жив. Очернишь свое обещание ложью - и скверна покажется тебе благословением свыше, можешь даже не сомневаться. - Предупредило существо.
Молодой легионер лишь уважительно склонил голову в знак согласия. Затем он посмотрел собеседнику прямо в глаза, уже ничего не боясь и не сомневаясь в том, что скажет. Ведь он не любил врать, да и не умел. К тому же правда была на его стороне, он точно это знал. Саф только еле слышно с волнением дышал: ему представилось, что он очень близок к итогу их путешествия - только лапу протяни. От этого тёплые, полные искренней любви мысли о волчице, оставшейся где-то там, далеко на западе, вновь посетили его, и переярок заговорил с такой уверенностью в голосе, с таким напором и страстью, что было понятно: он защищает не себя, а свою семью. Да, Рикард и Хаста давно воспринимались им уже как настоящая семья. ЕГО семья, НЕ Хёрша.
- Несколько месяцев назад на территорию моей стаи вторглось неестественного происхождения создание. Оно вселилось в труп медведя и отравляло реку. Мы этого не знали, попытались похоронить мёртвого, а он ожил и атаковал. У него была чёрная кровь. Чёрная кровь была у воронов, что напали на нас, - вспомнив об этом, Сафари на секунду вздрогнул: его до сих пор терзали кошмары. - Один из них подлетел ко мне очень близко, и его разорвало на мелкие кусочки. Ничего не осталось. А кровь брызнула прямо на меня, остатки её поползли по земле и намертво вцепились в лапу. Медведь выделил меня из остальных, попытался напасть, но наш... Товарищ, - назвать Велеса "товарищем" было непросто, и всё же он спас им жизнь, за ними должок, - вступился за нас, активировал артефакт, и существо исчезло. После этого вороны напали на меня, превратились в чёрную субстанцию и облепили всё тело. Мы не знали, как её убрать, мне становилось всё хуже. А потом нам посоветовали идти на север. В пути в моей голове проснулось... Нечто. Оно управляло моим действиями и мыслями, напало на Зольфа и успокоилось только тогда, когда мы пришли сюда, к водопаду.
Сафари уже робко смотрел на птицу, будто сделал что-то плохое: воспоминания его жили, он помнил, как вцепился в Зольфа, какие ужасы говорил не по своей воле, и ему было очень неловко.
- Если... Если ты действительно можешь помочь, то, пожалуйста, посоветуй, что нам делать. Взамен требуй меня, что душе угодно. Только убери эту мерзость из нашей жизни.

Отредактировано Сафари (2017-09-17 00:17:13)