Начало сезона

Этену, наконец, удалось вырваться на вылазку за пределы Логова. Стая была встревожена происходящими событиями и молодежь часто старались держать неподалеку - для их же безопасности. Головой пепельный понимал эти предосторожности, но куда девать волчоночье любопытство да и банальную жажду движения, что присуща молодым? Другими словами за этот месяц Этен откровенно застоялся и все тело требовало движения. А еще, не смотря на опасность, переярку хотелось выбраться на поверхность...но тут включалась его природная рассудительность, потому среброглазый решил пройтись просто по ближайшим окрестностям. Вернее, как пройтись...как только он убедился, что за ним никто не следит, Олово сорвался с места. Он бежал вперед, бежал, выкладываясь по полной, загоняя себя до состояния практически полного изнеможения. Когда же остановился, он попросту рухнул на землю, тяжело дыша и пытаясь перевести дух. Тело ныло, протестуя после внезапной пытки. Приятной пытки, к слову.
Место, куда его занесло было прекрасно, гипнотизируя своей нереальной зеленью. Этен даже забыл об усталости. На чуть подрагивающих лапах он поднялся и двинулся дальше, уже с интересом осматриваясь и не скрывая своего удивления. Как-то так случилось, что раньше он здесь не бывал.

Волчицу он учуял не сразу, потому ее появление стало для Этена неожиданностью. Преярок вздрогнул, инстинктивно встопорщившись, чтобы казаться больше, в отличие от встреченной волчицы - у него это получилось: мех у пепельного был густым и чуть удлиненным кое-где. И все же, они были примерно одного размера, только все-таки кое-что указывало на то, что они - не ровесники.
Этен прижал уши к голове, изучая белую пристальным, настороженным взглядом стальных глаз. Если бы она хотела напасть - уже бы сделала это, а не здоровалась. Что ж, тем лучше. Помимо того, чтобы рассматривать, Олово еще и принюхивался. А как же! И вот обоняние-то и подкинуло кайзеру воспоминание, что пришла в Орден волчица. Странная волчица, что просила о помощи... Или не просила? Волчонок нахмурился еще сильнее, силясь вспомнить... Ах, черт с ним, ведь он может расспросить ее саму? Может, почему бы нет? В любом случае, сейчас она принадлежит к Ордену и вряд ли сделает ему что-нибудь плохое. В конце концов, он ведь кайзер, хоть и не прямой наследник. Только вот болтун из него никудышный - в этом волк ясно отдавал себе отчет.
- И вам, - поздоровался он, наконец, отметив, как странно говорит незнакомка. Интересно, а что она тут забыла? Взгляд серебряных глаз сверкнул любопытством, в то время как настороженность постепенно покидала взгляд Олова.

- Этен, - в ответ представился кайзер, нарочно забыв упомянуть, что матерью является Лайтер. Пепельный не любил это афишировать, ведь он такой же волк, как и все, даже не наследник, с ним не будут носиться и оберегать... Да и вообще. Самому по себе ему было лучше.
Точно! Ее зовут Рианнон, он слышал раньше это имя. Почему-то волчонок оказался доволен тем, что узнал имя странной белой волчицы, которая, тем временем, пыталась завязать с ним разговор. Серый собрался с мыслями:
- Хорошая, - согласился он. - Здесь очень красиво, а шум воды успокаивает. Я даже и не бумал, что в Подземелье есть такие красивые места, - честно признался он.
Этен сделал несколько шагов в сторону протоки, пытаясь посмотреть на воду, но далеко от незнакомки уходить не собирался. Зелень вокруг была просто необычайной. Кайзер мало с кем общался, но иногда оставаться в одиночестве было гораздо хуже, чем заставить себя сказать пару фраз.
- А от чего вас отвлекает здешняя атмосфера? - вид Олово имел очень деловитый, и обращался он деловито - на "вы". А то как же, он разговаривал на равных со взрослой волчицей, и его никто не пытался поставить на место.

Этен молча слушал взрослую собеседницу, то и дело кивая, соглашаясь с ее словами, но не перебивая. Рианнон говорила очень умные вещи, они нравились Этену, наверное, лучше бы он и не смог передать ощущений от этого места. От их Подземелья.
Волчица была странная, вроде бы, и взрослое животное, но что-то ее отличало от остальных взрослых, кого знал Олово. манера речи была необычная, и дело было даже не в том, что белая слегка шепелявила, а в чем-то другом. В построении фраз.
Когда Рианнон замолчала, волчонок скупо улыбнулся, просто не умел по-другому, привычно пряча эмоции глубоко внутри.
- Да, я просто гуляю, - кивнул кайзер, подтверждая сказанное белой волчицей. - Я очень долго не выходил из логова. И мне очень нравятся сталактиты и сталагмиты.
Этен замолчал, не зная, что еще тут добавить. Он был горд тем, что вспомнил такие сложные слова, описывающие действительно очень притягательные творения природы. Кажется, сказанное им все вполне себе объясняло и не требовало разъяснения.
- А еще я люблю воду, - сообщил молодой волк, поглядывая на бегущий внизу поток. - Но небо мне тоже очень нравится.
Внезапно странное чувство беспокойства овладело Этеном, сердце пропустило удар, а в районе живота похолодело. Чувство грядущей беды все больше и больше охватывало кайзера, его глаза заблестели от волнения.
- Извини, - Олово встревоженно оглянулся в торону Логова. - Мне...мне нужно домой.
И с этими словами пепельный пустился обратно, домой, подгоняемый смутными страхами, которым он не мог найти объяснения.

ГРЕХ. 10.12.187
Рыжий удостоверился, что Крыса шагает рядом с ним. Что бы он сам ни говорил, таинственных и невероятно опасных вспышек зверь боялся. Себя он считал особенным и везучим волком, но если есть способ попроще - взять с собой товарища, - то зачем испытывать судьбу?
Вспышки, будто живое зверьё, избегали больших компаний, и "нападали" на одиноких путников. Так что... Может это и не вспышки были вовсе?
Крыса шёл чуть позади, поэтому Руж перестал беспокоиться за свою сохранность. Бродячая болезнь одолела его, будто молодняк (впрочем, он никогда не считал чем-то плохим сравнение его с переярками), хотелось идти куда глаза глядят, желательно по безлюдным улочкам, ночью и при луне. Подземелье могло помочь только с безлюдными тропами. Свернуть от логова - и вот ты у Зеленой протоки. Место это было безлюдное и по-особенному шумоватое. Река текла, разбиваясь каплями о твёрдые берега, и своды усиливали непрекращающийся шум. Руж попытался изобразить из себя ценителя, и вперил взгляд в стену, поросшую мхами. Было слишком темно, чтобы рассмотреть цвета и формы, поэтому потеряв за этим занятием ещё десяток секунд, волк отвернулся.
Подошёл к реке и глянул вниз. Падать было невысоко, но дно было каменистым и неприветливым. Так что, если рыжешкурому захотелось бы вдруг утолить жажду или просто вымочить лапы, пришлось бы искать другой спуск. Тёмные воды неприятно поблёскивали. Руж отшатнулся от берега и вернулся к стенам и полу, поросшим зеленью.
- Такая узкая тропка около реки... я туда не пойду, буду тут гулять, - заявил он Крысе и принялся наматывать круг за кругом. Больше здесь заняться и нечем было - слабо пахло волками, но не дичью. Река не пользовалась популярностью у стаи, да и как травник рыжий тоже ничего не углядел. В таком вот расслабленном и невнимательном настроении он торопливо перемещался из одной части протоки в другую.
- Сыро тут очень, чтобы бродить. Но мне нравится. Наверное. - никаких увлекательных речей для светской беседы в голове не обнаружилось.

«— Cheir ami, - сегодня я в замешательстве.» Тихий шорох мыслей неприметным дымом стелился следом за мной, мягко оплетая мои следы, скрывая во мраке истину. «— Они будто веруют так, «на всякий случай», вдруг это всё окажется правдой. Впрочем, нет-нет, мой друг, это же и есть правда! А другие? Те, что насильно поверили, будто их каменный свод обязал, глупцы! Пусть убираются из святых мест, не грешат больше молитвами о высоком к всевышним.» Занеся очередной раз лапу, я с удивлением отметила, как долог её полет в воздухе. Однако удивление скорейшим образом сменилось неприятным и дискомфортным ощущением: изображение и без того нечеткое треснуло, а нос уперся в нечто землисто-мягкое. Секунд десять я провела в недоумении, еще столько же мне понадобилось на то, чтобы сообразить, - под лапы тоже надо бы посматривать иногда. Едва приподнявшись в привычное положение, я уже более не вспоминала о своих религиозных возмущениях, видимо, сбитая или сбитая с толку, как вам больше нравится.
Поведя носом из стороны в сторону и громко чихнув на всю протоку, я вперила свои янтарные глаза в увядающие (впрочем, можно оспорить) красоты тропы, но долго лицезреть темнеющее прекрасное мне не удалось. В опасном для меня колорите предстала идея о спасении душ наших, однако то была лишь искра, беглая и стремительная, но и от искры есть толк!
Встрепенувшись и продолжив ход, я постепенно наращивала темп, исходя из соображений скорейшего достижения абстрактной, ленивой цели - добраться до какого-нибудь разумного состайника, дабы в его окружении вновь почувствовать себя существом социальным, а не одиноким, подобным тому дереву, что темнело в недрах святыни. Мне пришлось изрядно постараться, чтобы отыскать в сплошных коридорах жизни легкий намек на волчью сущность. Нельзя сказать, что я поспешно последовала за тем самым огоньком надежды, но шаг мой заметно отвердел, а по телу пробежались предательские мурашки. Ощутив их бег, я невольно передернулась, подумывая, кем могут оказаться те несчастные или, напротив, поцелованные фортуной, что бродят по подземелью в отдалении от стаи. На миг мне напомнили, будто бы и моя шкура не цвета снежных вершин, да и взгляд мой не истончает притягательно-доброго света. Однако летят же, крылатые! Летят! Или мне одной только чудится?
Невольно легкая полуулыбка скользнула по морде, на мгновение оголяя ряд верхней челюсти. Впереди мне слышались голоса (или чудились?), посему я осторожно, посматривая более в пол, чем вперед, двинулась следом за ними, стараясь виду особого не подавать на случай, если это ... Так кто же они? «Если из тех, кто молчалив и безбожен?» Невольно лапы мои замерли в ожидании прекрасного, но тут же отмерев, бодро зашагали далее, следом. Уж не знаю, долго ли я тащилась следом, да только тени их вдруг начали расти, видимо, моя быстрая ходьба дала свои плоды. Решив не упускать столь прелестную возможность, я перешла на рысь и настигла компанию (а именно две морды) уже мирно шествующую и ни чем не обремененную.
— Кхем, - достаточно скромно, но с напором, чтобы голос мой был слышен идущим впереди, — до-о-оброго времени. И морда моя растянулась в тонкую нить.

Отредактировано Immortal (2016-10-10 21:42:02)

Мой пытливый взгляд приметил замешательство и возню впереди, однако не было мною примечено, куда и почему исчез второй субъект моего внимания. Невольно мягкой походкой в разум мой забрались сомнения, а присущая всем мелким особам осторожность показа свои коготки. И пока одни пытались повернуться к избушке передом, а ко всему враждебному миру, соответственно, задом, другие всматривались в глухие дебри коридоров в поисках пропавшей тени из числа имеющихся. Однако происходящее передо мною действо не могло не привлечь внимание. Мягко хохотнув себе в усы, при этом содрогнувшись всем телом от необыкновенного чувства веселости и толики ребячьей беззаботности, я несколько оправилась, полностью выпрямившись и приняв свой обычный, мертвецки-невозмутимый вид.
Меня приветствовали, да-да, определенно! И я не могла не пустить тонкую линию улыбки по морде в честь столь знаменательного события. Когда же наконец рыжее солнце пустынь обернулось ко мне во всем своём великолепии, я невольно улыбнулась чуть шире, непринужденно качнув из стороны в сторону хвостом. Его слова звонкой весенней капелью отзывались в моей душе; я обожаю жизнь, но еще больше я люблю тех, кто заставляет тебя почувствовать себя живой. Да-да, и передо мной, во всей своей огненной красе, предстала совершенно новая мелодия, мелодия жизни. И я взирала на неё с искренностью и обожанием, и уж не знаю, продлилось бы это вечно или же оборвалось, подхваченное обстоятельствами, но музыка вдруг превратилась в песнь, и я встрепенулась, отбросив ассоциативное наваждение. Неловко шаркнув лапой, будто в смущении, я чуть приподняла упавший под лапы взор, всматриваясь теперь куда-то в глубины темнеющих аллей. На замечание состайника я реагировать не спешила, но секунды показались мне вечностью, а вечность и есть моё имя.
— ... то-о, увидев свет из стен, я обречена на вечные скитания. Произнося слова нараспев, я не привносила в них нотки пессимизма и не позволяла собеседникам помыслить о моей скрытой печали. Я констатировала факт, но придавала ему форму обтекаемую, неспособную к крайностям.
Подняв глаза чуть выше, я наконец-таки столкнулась с парой точно таких же карих глаз - соитие было прекрасным, и невольно внутри меня всё содрогнулось в утробном урчании, однако внешне я по-прежнему выглядела как мирно текущие воды.
— Мне казалось, две тени блуждали здесь, - облизнувшись, я продолжила, — куда запропастилось вторая? С интересом взглянув куда-то за спину состайника, я медленно двинулась вперед, по-кошачьи огибая рыжую шкуру, едва-едва касаясь шерсти волка. Я не задумывалась, пойдут ли за мною, ибо завидев впереди туманные перспективы, мне было грешно оставаться на месте.

Во взгляде Бессмертной было нечто странное, но Ружа не могла смутить такая мелочь. Он только сильнее выпрямился, выпятил грудь, мотнул несколько раз хвостом и хитро прищурил глаза. Оставалось надеяться, что волчица разглядела во тьме его кокетство.
- Не надо говорить про вспышки! - неожиданно высоким голосом просипел рыжий. Осмотрелся по сторонам и для убедительности шикнул. Два прыжка, и волк оказался рядом с волчицей. Он наклонился специально чуть ниже, чем были её уши, и начал делиться страшной тайной, вращая безумными глазами, но зверя выдавал виляющий хвост, несколько раз задевший Бессмертную:
- Кто знает, что это за штуки, и кто их наслал на нас. Поэтому не называй их по имени. Руж немного помолчал, переводя дух, и отходя от тёмной на пару шагов, понимая, что такая выходка у него замечательно прошла, но больше испытывать терпение состайницы не стоит.
- Если вдруг надумаешь проверить свою бессмертность, то позови меня, - рыжий ещё раз хитро прищурился, будто у него уже было такое испытание за плечами, и он не просто легкомысленный парень, а может как-то помочь Бессмертной.
Волк глубоко вдохнул и выдохнул. Зуд в лапах внезапно прошёл, но более спокойным Ружа это не сделало. Тут же волчица! Пусть и странная, но она смотрит на него, и ради этого он готов на многое.
- Крыса убежал. Ты откуда пришла? - спросил орденец, вспоминая расположение ходов, что проходят рядом, чтобы позже быстро разыскать товарища. Темношкурая увлекла за собой Ружа, и как раз вовремя. Что-то неладное творилось вокруг, начиная с мест за его спиной.
Красное, всё было красное! Тусклое, но не бледное. Волк прекрасно запомнил, что красный - нехороший цвет. Цвет облавы, крови, опасности. Дышать и слышать стало тяжелее. Руж перевёл взгляд, полный ужаса, на Бессмертную. Стук сердца стал неприятно громок и начал раздаваться в голове. Зверь смотрел на стены и потолки, на камень под лапами. Непрерывный гомон воды начал сдавать позиции. Неловко толкнув состайницу, "посоветовав" следовать за ним, он так быстро, как мог, приблизился к воде. Мысли были новые, немного чужие, что вода - это хорошо. Всё, что вокруг такое себе, а вода - то, что нужно. Рыжий продолжал пугаться, но это не мешало ему идти по узкой тропе, рядом с протокой, иногда касаясь боком красноватой стены. Волк пытался найти идеальное соотношение между ориентацией во тьме и зажмуриванием глаз.

Отредактировано Rouge (2016-10-15 20:21:37)