Втайне Вальц, конечно же, надеялся, что все пройдет гладко и без шума: то есть, лигийцы будут предупреждены и ждут его с распростертыми объятьями и в полной боевой готовности. Очевидно, Дикий не потрудился предупредить об этом Азазеля, спихнув все на то, что Вселенная должна улавливать его мысли и желания. А зря.
И вот теперь перед ним стоял невысокий щуплый волк, едва ли сильно младше, но из-за разницы в росте кажущийся почти подростком. Бедняга. В мире сильных ему наверняка не просто, хотя кому, как не Вальцу, знать, что выживают не только сильнейшие, но и хитрейшие.
-Кто ты такой?
Вальц мысленно ухмыльнулся, но внешне деланно-раздраженно дернул ухом. Мол, какие же мы недогадливые - по запаху не можем отличить легионера от белки! Смешно. Грустно. Больше смешно.
Но только он напустил на себя вид оскорбленного достоинства и собрался отвечать, как судьба преподнесла ему новый подарок. Да еще какой - огромный, пушистый, злой и противно пахнущий кошатиной. Как та самая, которая оставила ему шрам.
Не сказать, что Вальц это забыл и простил.
- Какого чёрта здесь позабыл, фюрерский холоп?
Двуликий скривился и возгордился еще больше, усиленно гася внутренний гнев. Не сейчас, не стоит, не на нее. Не вина этой глупой кошки, что она привыкла рассчитывать на свою силу и считать других за пыль под лапами. Не ее вина, что когда-то это легкомыслие ее погубит - как губило многих до нее, куда как сильнее и могущественнее. 
- У меня действительно есть дело, - довольно миролюбиво начал он, прищуриваясь и переводя взгляд с одного на другого. Насколько он понял и слышал - львицы, чаще всего, защитники лиги, как у них - Дахау, забавный медвежонок, способный ударом лапы перебить ему хребет. - Только, боюсь, это касается всей стаи, а не... - он вдруг словно задумался и с жалостью окинул их взглядом: - ... не только вас. Мой фюрер, как выразилась моя прелестная собеседница, ждет от Лиги обещанной помощи. И я пришел просить ее, как вестник новых свершений.
Видит Варга, как сильно ему хотелось назвать их "волчонком и кошкой на побегушках", но попасть под когти разозленной львицы ему совершенно не хотелось. К тому же, Дикий его потом обязательно убьет, а если он уже будет мертв,то поднимет и заново убьет. В этом Вальц не сомневался.
- Прошу прощения за такое внезапное вторжение на вашу территорию, - Хотя, плевал я на нее, если бы не приближающаяся война, - но это важно. Необходимо срочно передать Азазелю, что Дикий просит того выставить союзные войска от Немой горы до Шуи.
Грядет война. Но вслух он этого не сказал. Достаточно с него раскланиваний перед этими двумя. Другое дело, что время идет, быстрее, неумолимее, а он медлит. Они медлят. Быстрее, идиоты! И не дай бог вашему вожаку спрятать свой хвост - Легион победит и придет уже по ваши души.
Главное - не забыть про нейтрально-доброжелательное выражение морды.

Отредактировано Waltz (2013-09-23 18:17:56)

К волку, который стоял перед кошкой, не было никакого доверия. Он мог и вовсе оказаться самозванцем, но его шкура носила характерный запах Легиона, запах их так почитаемого фюрера. Верх проявления бесхребетности.
Не та давно она уже доказала тогда ещё Лиге теней свою преданность и работоспособность на Людской реке, а на горизонте уже второе глобальное событие. Было ли ей страшно? Нет, не было. Она боялась лишь того, что в этой ситуации мера ответственности увеличивается: это тебе не орденского регента взять в плен, а настоящая война, в которой придётся по-настоящему биться. И выбора уже не осталось. Ничего не изменится. Всё решено.
Она не была командиром - всего лишь защитником, но в этой ситуации, когда второй лигиец молча стоял в стороне, а никого из вышестоящих рядом не оказалось, львица взяла всю инициативу в свои лапы, ибо выбора не оставалось.
- Ты последуешь за мной. Слов меньше, шаг шире. Никуда не сворачиваешь и ни на что не отвлекаешься, - львица выдержала непродолжительную фразу, - Лига выполнит своё обещание. Ты пройдёшь с нашими отрядами до самой Шуи, там и вернёшься в свою стаю.
Кошке известно о сотрудничестве, об этом обещании. И Азазель не откажет в помощи такой мощной стае, как Легиону. Понадобиться много волков. Во всей Лиге столько едва ли наберётся, но у нас есть Легион. первородных меньше. Без Севера они - ничто.
- А ты, львица окликнула своего состайника, так и не вспомнив его имени и должности, - Примерь на себя роль гонца и как можно скорее отыщи Ортегу, пришли его к поляне у логова. Это дело не потерпит отлагательств, пусть не задерживается. Предупреди по возможности Ису, пусть приготовиться: будет много раненых. Встретишь на своём пути берсерков - тоже приглашай на поляну.
Первый ветер. Не было сомнений, что война будет именно против этой стаи. Равенна. Если она исчезла по вине состайников - это повод им отомстить. Если она исчезла по своей вине - всё равно. Сестра предала её, став первородной, и это главное.
- Идём. Живо. - окликнула львица посланника от фюрера, широкой рысью направившись туда, куда её вёл запах Азазеля и время от времени поглядывая на легионера.
- лес забвения.

Сезон "Ветры Войны". Продолжение.
Все это напоминало какую-то глупую формальность. Я старалась скрыться в глубине территорий, хромая на заднюю лапу - меня задела пуля. Рана была не серьезная, но бежать мешала.
Я выбивалась из сил. Где-то позади меня брехали собаки - тоже формально и глупо. И вообще, все вокруг в последнее время напоминало мне что-то искусственное, не настоящее. Как будто волчьи тела состоят из ваты и ткани, птицы и деревья - из пластмассы, а охотники стреляют голубым конфети.
То, что произошло со мной после памятной битвы с Первым Ветром несколько дней назад нельзя было назвать переменой к лучшему. Раньше я всегда была подвержена страхам, сейчас же его не было. И нет, это была вовсе не то пресловутое мужество, которое есть силой движение. То, что чувствовала я не воспевалось в легендах, не передавалась потомкам из поколение в поколение... Мне было безразлично.
Кровь теперь - как вода. Чужая жизнь не имеет значения, ровно, как и своя. Это на столько непостоянная переменная, что о ней не стоит заботится, не стоит охранять. То, что делала я - было данью инстинкту самосохранения, но не больше.
То, что происходило со мной - внутри разрасталась пустота. Как пораженный орган зарастает соединительной тканью - не несущий функциональности. Просто потому, что в природа не терпит пустоты.
И внутри меня с совершенным убийством образовалась пустота. Звенящая и пустая, и вот она тоже чем-то заростала - чем-то бесполезным, совершенно не несущим функциональности, такой себе аналог соединительной ткани. Только душевной.
Силы заканчивались - и я наблюдала за этим как будто бы со стороны. Вроде бы и я бегу, прихрамывая на заднюю левую, а вроде бы и не я - смотрю со стороны на это, как будто на героя старых сказок. Но вот незадача - героям сказок я раньше всегда сопереживала. А теперь нет.

Продолжение сезона.

Встреча с тем Ассасином, Каннибалом, приняла весьма неожиданный поворот. Когда наконец этот любитель напустить тумана заговорил прямым - насколько это для него возможно, конечно, - текстом, то Вогт внезапно оказался на перепутье. Выбор его был невелик: вернуться назад, в Город, чтобы и дальше жить своей насыщенной и полной опасностей, но вместе с тем пустой и бесцельной жизнью, делая вид, что ничего не случилось; жить отшельником на нейтральных землях, пока его не задерет ближайший патруль какого-нибудь там Легиона; или, наконец, последовать за Каннибалом, чтобы нести на земли благую весть о возвращении последователей Единственного и Вездесущего. Или их остатков. Сколько еще не отвернулись, не продались чужим богам ради спокойной жизни? И какого это, интересно, предавать собственную веру? На этой шатком духовном поприще Вогт имел весьма скудный опыт, и с трудом мог вообразить нечто подобное. Что должно случиться с волком чтобы...
...Мысли были прерваны собачьим лаем грубо, прозаично и тревожно. Людской шум придавал разносящимся над землями шуму дополнительную пикантную и приятно щекочущую нервы нотку.
Инстинкт требовал делать лапы отсюда подобру-поздорову... Да, скорее всего псы гнали волка, а то и не одного. И дела серому до этого не было: своя шкура дороже. Но чертово любопытство просто подмывало посмотреть, подглядеть одним глазком; может даже и позлорадствовать? Почувствовать вкус жизни сполна, в конце концов. Предстать вот таким вот огромной серошкурой зверюгой, а не зыбким двуногим мороком. Здорово, а?
Вогт задумчиво качнул из стороны в сторону тяжелой головой, и помедлил секундочку. А потом сорвался с места и двинулся широким и решительным шагом-бегом не в том направлении, откуда доносился всеобщий шум, но в том, откуда шли звуки гораздо более ближней потасовки.

- Отойди-ка, пёс, коли жизнь дорога! - рявкнул Вогт громогласно, сверкнув глазами сверху вниз на двух противников, что замерли напротив друг друга на дне оврага. Хотя можно ли назвать их соперниками, если один из них похож на потрепанного жизнью щенка? Хотя постойте-ка... Ну надо же. Действительно, волчонок. Даже пусть бы и переярок. Да еще и кровью тянет. Раненый, да и против этого моложавого клыкастого лося. Нда-а, тут с какой стороны не погляди, крайне прискорбное положение для белого несчастливца. Вогт расправил плечи и распушил шерсть на загривке. Губы приподнялись, обнажая кончики желтоватых клыков. Намек доступней некуда, но вот только что будет делать пес , столкнувшись с численным преимуществом? Кто это - расчетливый герой-одиночка или полоумный сорвиголова?
Серошкурый издал горлом гортанный угрожающий рык и чуть пригнулся, готовый к прыжку.

Отредактировано Vogt (2013-10-28 19:34:30)

Мне казалось, что внутри меня бушуют бури, что они горят и разрывают меня изнутри. Это то самое чувство, когда ты не понимаешь, что происходит с тобой, где реальность, а где выдумка, где сон, где явь. Мне казалось, прошлое окружает меня со всех сторон, заполняет меня, и я не могу отличить себя-прошлую от себя-нынешней. Мне казалось, что воспоминания цепкими лапами залезают в мою душу, цепляются шипами-лезвиями, оставляя душевные шрамы, расцарапывая их заново и создавая новые.
Я опустилась на землю, прижалась к ней. В животе стоял холод, лапы тряслись и отказывались держать меня. Мне казалось, я не выдержу происходящего... Острый запах крови ударил в ноздри, звуки борьбы, рычание и кряхтение заставляли меня вернутся в мое прошлое, туда, где на глазах убивали тех, кто был мне дорог...
Идти по головам... Я не хотела, но я шла, а за мной ровным слоем стелилась дорога убитых по моей вине волков. Разбитые стаи, обездоленные судьбы. Чужие... Разве имела я право?
Резко подняла голову, увидела, как придавливает серый защитник собаку к земле, вгрызаясь в чужое тело, орошая теплой кровью землю... Ненасытная земля, сколько ты будешь пить, скольких сожрешь, прежде чем дашь нам жить в мире и покое?!
Проклятый остров...
Пес хотел убить меня, но я не хотела его смерти, я не желала. И это выделяло меня, это делало меня лучше его, ставило на ступень выше. Я не позволю... Не могу позволить!
- Остановись! - выкрикнула я, обращаясь к волку, которого, казалось, уже ничего не может остановить. Не чувствуя земли, я побежала вперед, разгоняясь и набирая скорость, и наконец прыгнула, врезаясь лбом в плечо серого. Я хотела привлечь его внимание, заставить ослабить хватку, затормозить.
Сильный удар отбросил меня в сторону, и на какую-то долю секунды дыхание перехватило, но я закричала еще раз, разрывая легкие:
- Пусти его, оставь!

Упоительный миг торжества и триумфа был испорчен - и испорчен жестоко и грубо. Толчок в плечо - неслабый, с разбегу, и еще более сильный оттого, что был неожидан. Волчица, о которой в пылу схватки не было времени вспоминать, та самая, из-за кого и развернулся бой на дне чертового оврага, сейчас поднималась на лапы, отброшенная в сторону силой собственного прыжка.
Утробно взревев, Вогт дернулся обратно, к псу, рывком подтягивая того за шкуру к себе. Мастиф уже был слишком слаб, чтобы сопротивляться.
- Отпустить?! Да черта с два! - пророкотал Вогт, едва разжимая клыки. Он полуобернулся, и сияющий взгляд наткнулся на силуэт белой волчицы и замер, прожигая его. Морда его испачкалась в собачьей крови и шерсти, шерсть поистрепалась. Бока тяжко вздымались и опускались, а голос звучал хрипло, порой сбиваясь на раздраженное рычание.
- Он хочет убить тебя, а ты - его, - дернувшись, лязгнул серый остервенело, - Вот как все работает, - продолжал громыхать зверь, удерживая тяжелую лапу на горле пса, не давая тому продохнуть.
- Хочешь погеройствовать?!, - скривился презрительно серый, - .... или же?... - Вогт запнулся и умолк; он глянул на волчонку с сомнением, граничащим с удивлением. Пару мгновений он изучал мордаху белой сквозь внимательный прищур. А затем задрал голову кверху и расхохотался, раскатисто и гулко. Смех его напоминал кашель какого-то исполинского гиганта, силящегося прочистить горло, и был полон искреннего, но жестокого веселья. Отсмеявшись, Вогт снова обернулся к белоснежной, но во взгляде его продолжали плясать задорный искры; он еще даже чуть посмеивался.
- Ты хочешь покончить с этим ублюдком сама, а? - довольно ухмыляясь, вопрошал зверь, и во взгляде его невольно скользнуло мимолетное уважение. Око за око, клык за клык; старая добрая месть. Это он мог понять.
- Вот это дух, вы только посмотрите! - гаркнул зверь в сторону, будто бы обращаясь к невидимым зрителям. Взгляд Вогта скользнул по склонам оврага, и, убедившись, что вокруг действительно никого нет, но нимало тем не разочарованный, волк снова обернулся к хищнице, и кивнул той, ободряюще. Он даже чуть ослабил хватку, давая псу сделать вдох.
- Тогда давай, подходи поближе.

Отредактировано Vogt (2013-11-06 22:09:45)

Чужой смех резанул по ушам, заставляя меня прижать их к голове, чтобы хоть как-то уберечь себя от губительности его смеха. Взгляд мой казался теперь презрительным, я и сама не помнила, когда успела приобрести возможность испытывать эти чувства к кому-либо.
Жестокий, холодный - серый волк не вызывал во мне ни проблеска сочувствия и тепла, что, в которой раз свидетельствовало о том, что я стала забывать себя, терять свою сущность, ничем не отличаясь от ненавистного мне большинства, способного на жестокость и садизм, не знающих любви и сострадания.
Я ничего не говорила ему, оставаясь молчаливым холодным изваяниям, не отрывая глаз от своего спасителя.
Ты хочешь рассказать мне, как все работает, да? Думаешь, все просто - убиваешь ты или тебя?
О нет, нет! Я видела, как это работает. Это похоже на обыкновенное месиво, где каждый из нас забывает о том, что он представляет из себя, дает волю жестокости и ненужной ненависти. Я видела, как это работают, когда умирают десятки просто потому, что кто-то решил, что он вправе осуждать остальных...
Скверна, очерняющая волчьи души - вот кто вы такие.
Я ненавидела серошкурого сейчас всей душой. Место тебе в - Легионе,  под началом жестокого тирана... Ах да, забыла уточнить. Уже мертвого тирана. Мертвого по моей вине, умерщвленного моей волей.
Хочешь еще рассказать мне, как это работает?
Но я молчала, не произнося и звука. Наконец, отведя взгляд я пошла в сторону пса, больше уже не оглядываясь на серого, молча и тихо, оказавшись возле него, опустилась на живот рядом с окровавленным телом.
- Вставай, я помогу тебе. Дойдем до города, там, надеюсь, тебе помогут.
Я подтолкнула мордой его голову, надеясь, что он сумеет подняться, а там я подставлю ему свое плечо, помогу, чем смогу...
Совершенно внезапно я ощутила укол обиды от осознания, что пес может и не подняться, а если и поднимется - вряд ли ему хватит сил дойти со мной до города. Если бы у меня была понимающая стая... Настоящая семья... Я бы обратилась к ним с просьбой на некоторое время приютить несчастного, дать ему отлежаться и отдохнуть.
Внезапный холодок привлек мое внимание. Я подняла голову и обомлела, наблюдая за призраком, который шагнул к серому волку. Я расслышала его имя  - Вогт. Неприятное, глухое имя.
Я наблюдала за призраком, оцепенев, больше не расслышав ни слова. Что происходит сейчас? Происходит прямо у меня на глазах... Укол ревности задел душу: это ко мне должны приходить призраки! Это я должна слушать их наставления, ведь именно я - часть пророчества, не он!