Бафомет помнил те времена, когда он так любил вкус крови на своих губах. Когда повинуясь дикому природному инстинкту, с жаром в сердце и огнем в глазах он готов быть рвать каждого, кто попадется под его массивные лапы. Он помнил как слепая ненависть сковывала его разум при виде других кобелей, как хотелось ему вонзить клыки в их шкуры, да заставить жрать собственное дерьмо на утеху своей черной души. И он бился, он дрался. Дрался плечом к плечу с Крестом, чья страсть и кровожадность не знала границ. О, ее всегда с лихвой хватало на них двоих... А вспомнить ту одинокую самку с голодным потомством? Ведь это они заставили ее смотреть на гибель отпрысков, да харкаться кровью на белый снег. Это было так весело!
А сейчас... Демон внимательно следил за своим черным соперником, стараясь не упускать из виду и мельтешащие пятна по сторонам от них. Волк знал, что желтоглазый не будет водить вальсы вечно, он не умел этого делать, он не хотел. Кажется, все его естество распирало от единственного желания- пожрать и быть пожранным. Не было в его действиях ни грации, ни красоты, ни стремления, лишь пустое дуболомство. Что ж, как практически и у всех, чего скрывать. Искусство боя было давно затеряно в веках, а в умах молодых не зародилось вновь. И как бы Уроду не хотелось бы играть на лезвии ножа испытывая на прочность нервы, один он этого сделать не мог.
Зверь инстинктивно двинулся следом за задницей оппонента, игнорируя тупую боль в крупе от его челюстей и стараясь схватить Моргота идентично, разве что ниже, за ляжку.

Капкан челюстей захлопнулся на заднице южанина с такой жадностью, словно он желал вырвать из него кусок плоти и унести в качестве трофея своим вожакам, как доказательство хорошо проделанной работы. Моргот с остервенением вгрызался все глубже, совершал резкие движения головой из стороны в сторону, ни на дюйм не выпуская добычу из клыков. Но это не знаменовало победу, все еще было впереди, несмотря на то, что ему удалось таки склонить фортуну на свою сторону. Но как долго она останется верна желтоглазому волку?
Южок не остался в стороне и вцепился в широкое, мускулистое бедро Моргота. Довольно предсказуемо, с учетом того, в каких позах по отношению друг к другу находились противники. Тупая боль прорезала ляжку, наполнив разум злостью, которую он поспешил выплеснуть на одноглазого при помощи своих прочных челюстей, которые стали пережевывать кожу, опускаясь ниже по бедру, все ближе подбираясь к священным бубенцам каждого из кобелей, кто дорожил своим достоинством. Моргот дорожил, посему не желал, что бы противник последовал его примеру. А коли он попытается травмировать его ногу и вывести из строя, лишив устойчивости, Мор с удовольствием оскопит его, отправив почтовым голубем вожаку пламенный привет от Пожирателей.

Ракшаса - новая фигура в этой, пока что не особо интересной, пьесе. Без особых предисловий и прелюдий состайник выбирает своей жертвой молодую суку, подминая ту под себя.
"Что ж, Демьян, последний рывок за тобой", негромким, но горьким эхом отдалась эта мысль где-то в подсознании самца, после чего тот негромко выдохнул. Моргот уже вовсю плясал с выбранным им Южанином сей танец смерти, который для одного из них станет последним.
Неспешно, но широко шагая в сторону белошкурого противника, волк на ходу продумывает свои действия. В отличие от других Варваров, Бастард не собирался с первого выпада сомкнуть мощные челюсти на шкуре соперника; целью сероглазого было лишить того присущей скорости и ловкости.
Резко, внезапно срываясь с места, самец в пару сильных и быстрых прыжков до минимума сводит расстояние между ними, и на третьем, с силой собственного веса, намеревается левым плечом нанести мощный удар по передней конечности справа, с целью повреждения плечевого сустава.
Нанеся удар, промах которого был сведён до минимума, чёрный хищник проносится дальше на пару метров, после чего разворачивается всем телом к оппоненту. Учащённое сердцебиение, попавший в кровь адреналин - то, что раззадоривает и, порой сносит грани допустимого, это именно то, чего так долго ждал Демьян.
Возможно, Бес-таки отступил от предпочитаемой им тактики боя, но она хороша лишь тогда, когда есть уверенность, что у противника вот-вот сдадут нервы. Хотя, если бы не свалившийся, как снег на голову, Ракшаса, Бастард, вероятно, и дальше продолжал попытки прожечь белого волка своими серыми глазами.

Бафомету повезло, челюсти незнакомца все таки сорвались, отпуская его на свободу и оставляя лишь довольно глубокие, но не серьезные дыры в бедре, да алую кровь, что испачкала черную шкуру. Это ничего, какой-либо травник подшаманит, да залечит раны за считанные недели. Но вот ситуация на Устье трещала по швам.
Урод видел, как мелкая, но храбрая Эритро была повалена более крупным и явно куда более опытным противником. Черномордый волк, может быть, и не поступил по чести, сознательно нападая на более слабого противника, но , как говориться, на войне как на войне. Каждый здесь друг другу враг и плевать, буйвол ты или мышонок. Молодая южанка могла бы увернуться, уйти от атаки пользуясь своей малой массой и недужей выносливостью и прытью, но, увы. То ли она не рассчитала сил, то ли панадеялась на напрасное геройство- итог был очевиден. Челюсти кобеля уверенно удерживали горло переярка не давая ни вздохнуть, ни дернуться. Шанс, пусть и крохотный, но все таки оставался. Пусть бы клыки соскользнули, пусть бы Эритро сбросила противника и вывернулась благодаря косматой густой шкуре. Но Бафомет не верил в удачу и лишь закрыл глаза, мысленно прощаясь с желтоглазой.
Острая боль пронзила его лапу. Черный незнакомец все таки чудом успел схватить его за лапу, в области плюсны. Удачно, что уж сказать. Место опасное, можно сказать роковое. Дернись Демон неудачно- клыки могут порвать связки. А восстановить лапу будет чуть больше чем невозможно. На войне, как на войне.
Бафомет не стал дергать лапой лишний раз, а лишь по возможности удобнее поставил ее, ровно как и другие три, шире, устойчивее. На случай, если кобель решит вдруг попробовать подкосить его. Сам же Урод сделал короткий перехват, что бы полной пастью захватить ляжку и сильнее впиться в ногу врага, достав клыками до бедренной артерии и перебив ее. Враг вряд ли придаст этому значения сразу, но и Бафомет был готов чем-то пожертвовать ради того, что бы соперник истек кровью. 

В голове сплошной мат. Ничего больше. А вот где-то там, внутри, вдруг что-то резко стягивается. Так, что на мгновение перехватывает и без того сбитое тяжелым волчьим телом дыхание. Нервно рявкает причинно следственная логика – этому есть причина, но это нечто из разряда сенсорики, нечто непонятное, неприятное, но не пугающее. Резко стягивается. Будто на молнию застегнули. И утихает тупая боль, мучавшая организм почти всю недолгую жизнь. Спокойно усмехается здравый смысл, спасибо, пустота. Это не просто так, верно? Дальше будет только хуже. Кто на этот раз, мир? Неглект? Дети Сильвы? Видар? Кто еще? Что у меня еще осталось? И это случаем не ниже прожиточного минимума?
Как же достало. Каждая секунда твоего чертового существования, тварь, самокопание. Может, достаточно? Реши уже что-то одно. Раз и навсегда. Ты привязываешься и теряешь. Идиотская ошибка. Повторяемая тобой раз за разом, до ожогов, до крови, до адской боли – сколько можно? Пустота, прости. Вся соль разума как раз в том, что он отличается от пустоты лишь своей коллективностью. Можешь считать это биологией, я же буду считать это своей очередной дурью. Ну и пусть. Ты ведь обещала их сохранить. Забавный непреложный закон, от которого мне почему-то немного легче. Ты помнишь все. Помнить бесконечность. Ты ведь расскажешь мне про все, если мы свидимся этой ночью. Мы свидимся. Обязательно. Вопрос только в том, где. И как не парадоксально, сегодня надеюсь не ночевать у тебя. Там, наверху, ночью всегда очень холодно. И я расскажу тебе, что боги не ошибаются. Поэтому обжигаться я буду бесконечное число раз. Мне не надоест.
Тем временем порядком подготовившаяся судя по силе удара причинно следственная со всей дури трахает по моей бедовой голове чем-то тяжелым. В сочетании с немаленьким давлением сверху это вызывает натяжной звон в несчастной башке и приглушенный сдавленный мат подавленного об черепную коробку серого вещества. Самое хреновое, невесело комментирует вечно спокойный здравый смысл, что задние лапы вывернуты так, что не встанешь. Учитывая количество и качество уроков по начальной боевой подготовке в легионерском стиле поднять я при большом желании и язвительных комментариях сверху теперь могу даже Видара, а этот субчик, судя по всему, не намного тяжелее: причем могу, умею и практикую на каждой второй тренировке – подряд максимум два раза, но нет предела совершенству и медлительности моего, мать его, роста. А потому изменяется только степень издевки в тоне тренера, остальное неизменно аки моя тупость. Ладно, встать не можем, значит, время пока есть. Первоочередная и на данный момент единственная тактическая задача, комментирует менторским тоном логика – не дать перегрызть горло. Загривок не жалко. Год с лишним как. Единственный вопрос по этому поводу – каким это, мать его, образом? Много ругаешься, рявкает мозг. Давай думать. Уворачиваться и не давать вырвать твой злосчастный кадык – это полбеды, и долго это вряд ли продолжится. А что, в таком положении есть другие варианты? Встать? Как именно? В данной ситуации только заставив темного слезть наконец с моей вывернутой тушки. О ради бога, боже мой, каким образом?
Тут все просто, усмешка здравого смысла. Что в пределах доступности? Лапы, плечи частично и морда, если совсем уж извернуться. И потерять способность уворачиваться? Значит, только лапы. Левая. Или правая. Только не прокуси, лыбится моя внутренняя пустота. Нам еще надо повеселиться. Напоследок. Прежде чем начнется твоя следующая, четвертая по счету безумная жизнь. Здесь или с пустотой – зависит только от тебя. Если он тебя убьет, хохочет здравый смысл и странная спокойная улыбка трогает черные губы, тебе от Видара достанется.
Время закончилось, отмечает логика. Твой ход, темный. Я подожду. Игроки должны уважать друг друга, не так ли? Я отличный шахматист. Я вижу ты тоже. Есть существенные различия между жизнью и игрой, никогда не думал об этом? Просто если первый твой ход в жизни можно назвать подлостью, то в игре – просто ход, умный, продуманный хитрый ход. В войне все средства хороши, цель оправдывает средства, и как же мне, мать твою, надоело говорить заученными фразами. Подлость везде подлость, а игра – всего лишь политика. И знаешь, какие выводы можно сделать из начала нашей партии? Как там, белые ходят первыми? Ты всегда любил играть за черных, так ведь, воробей?
Давление. Резко мордой в землю, да так, что зубы клацнули. Из возвышенных мыслей в голове все сказанное быстро преобразовывается в разнообразные характеристики соперника, а именно: падла ты жирная, тупая и так далее. Вверх. Ощущения, как всегда, размытые, поэтому мозг только через секунду понимает, что темный загривок отпускает. Вопрос только один – какого черта?
Уже два, спокойно выдает здравый смысл. Или даже больше. Зачем он это сделал? Первоочередная цель – горло, забыл? Что ж, умно. Целиться он будет в горло, почти без вариантов. Самое продуктивное в этой ситуации – сделать так, как задумано. Вывернешь голову влево – подставишь горло. Значит, все таки правая.
Пока волк не вцепляется во вновь подставленный загривок, резко разворачиваю шею и голову вправо, вцепляясь в правую лапу кобеля, пока не стремясь покалечить, челюсти сжимаются только до тонкой грани между сильной болью и разрывом связок. И короткий - дальше не успею предупреждающий рывок вперед и влево, еще сильнее закрывающий горло и нарушающий равновесие соперника.
И да, темный. Если я сражаюсь на стороне южан, не значит, что я сражаюсь за них. Интересно, перед чьей смертью прозвучат эти слова?
Он промахнется. Еще и еще раз, бессильно и нелепо. Если только он не привык к боли, как и ты. А если ты будешь бить точно, темный… Что ж, тогда тебя следует уважать.

Отредактировано Eritro (2016-02-01 11:36:58)

Моргот ощущал, как клыки оппонента безжалостно терзают его плоть, проникая все глубже и глубже. Багровая кровь текла по его губам и морде, змеиными струйками стекая по ноге, обволакивая ее и делая почву под ступней влажной. Парализующая боль сковывала движения задней части тела, но Мор и не думал как-то работать ею, что могло лишь сойти на лапу одноглазому южанину. В его положении, держаться на лапах уже было достаточно, отчего пожиратель и впредь старался сохранить это преимущество, хотя давалось это отнюдь не просто. Благодаря адреналину, выбрасываемому в кровь в порыве любой битвы, сейчас желтоглазый ощущал лишь далекие отголоски той боли, что причиняли челюсти противника. Худшее наступит после, но об этом волк старался не думать, особенно если предположить, что этого "после" может не наступить и вовсе. Что ж, он знал на что шел...
Однако, в зубах темного были не менее важные рычаги и прежней ошибки он уже не допустит. Ни давая ни малейшего послабления, Моргот старался еще крепче сдавить ногу противника, работая уже не только клыками, но и подключив к полной работе челюстей сокрушительные моляры, способные перемалывать и менее грубые предметы. Почует ли южанин всю полноту угрозы? Или, как и он, пойдет до последнего, сложив свою голову ради игр вышестоящих фигур?

Это ведь, мать твою, тактика, а про стратегию мы как-то внезапно забыли, прорывается сквозь какой-то подозрительно частый пульс в моей бестолковой голове бурлящий тихим бешенством голос логики. Времени мало, слабо отвякивается разум, усердно изображая на пару с анализом подобие мыслительной деятельности. Хорошо, примирительно выговаривает спокойный здравый смысл, прерывая уже чуть было не начавшийся обширный матершинный монолог в исполнении моей причинно следственной, даешь стратегию. Только сначала давай подождем хода твоего соперника. Боги, неужели не плевать?
Маленькая неточность, а точнее говоря, неплохая реакция этой тяжелой, более опытной и совершенно бессовестной особи – челюсти мои, съехав с кости, зацепляют в капкан челюстей часть пясти и пальцы. И все бы ничего, но мать твою, я без понятия, рявкает с внезапным бешенством анализ, насколько высок у него болевой порог. Не рассуждать, рявкает логика, сейчас проверим. Теория без практики мертва. Мда.
Хреново как раз то, что в его распоряжении вся твоя шея и морда. Лапы тоже, но он же не совсем больной? Хотя это, кстати, было бы неплохо. Горло, нажать посильнее – потеряет сознание. Великолепно, разве нет? А что, усмешка, убивать не хочется? Не его. Не таких как он. Их ведь не спрашивают. Слушай, мой противник как забавно – в лапах вожака ты всего лишь фигура, а на доске со мной ты игрок. Почему снова так пирамидально? И снова пошло.
А я всегда игрок. Мне нет дела до Южного Креста – моя стая до сих пор Инферно. Ошибаюсь не я. Ошибается этот мир. Это совершенно разные вещи, ты так не думаешь? Тебе не за-авидно, нет? Жаль. Ну что же. Твой ход. Я весь внимание.
Он не промахнулся. Пасть, черная, будто измазанная в саже, слева, не успел, но и носом в землю не впечатался. Гадина. Неплохая реакция. Что дальше?
Затылок, короткий острый приступ боли, на который просто моргаю, и тупеющая боль. А вот это было неплохо. Спинной мозг, конечно, хрен перекусишь, но вот нервов там полно. Будет больно. А не плевать? Столько тебя драли почем зря – должна же быть от этого всего хоть какая-то польза.
А что бы сделал Видар в такой ситуации, вдруг осведомляется причинно следственная? Добро, усмехается мозг, хорошая постановка вопроса. Видар бы в такую ситуацию, мать твою, не попал. Рост? Мозг! Ну, кто ж знал-то, что какая-то шваль еще и сзади приклеится. Слава Советам, что этот темный, который сейчас стоит почему-то поодаль, не вмешивается и с которым было бы намного проще, все-таки не вмешивается. Вдвоем они бы меня сразу убили.
Единственный комментарий, слышимый от привычного ко всем превратностям судьбы организма – захват не смертелен. Выкручивание тоже – ему просто некуда, если только задирать голову вверх. Что ж, темный. А теперь мой ход. Следи за фигурами.
На самом деле тут и в стратегическом плане все понятно – вылезти из под соперника, дальше бой можно продолжать по-разному. И ты из всех путей, разумеется, не применишь выбрать самый красивый. Любишь ты красивые бои. То, что так до сих пор не может выбить из тебя тренер – ты видишь в войне красоту. Своеобразное изящество. Ты любишь смерть. Нет. Ты любишь победы, воробей. Цена не волнует. Нисколько. Отвлеклись от темы, милый.
Что ж, пойду у тебя на поводу. Усмешка и резкий рывок шеей и головой вверх, вместе с поудобнее захваченной лапой – внезапно, возможен даже удар по носу, что разумеется, рассеет внимание. Одновременно приподнимаю тем же рывком от земли грудную клетку, и всем нелегким телом, опираясь на передние лапы, заворачиваю влево, против часовой стрелки: болевой на суставы и связки всей правой лапы кобеля, плюсом значительная потеря равновесия. Свалится, никуда не денется.
Нервно хихикающий организм отвечает на это залихватской фразой – не такой уж он и тяжелый. Конечно, после полугода тренировок с Генералом Альянса-то. Почему я не удивлен, Эрик? Могло бы быть и хуже, да, смешок сквозь сжатые челюсти?
Есть, кстати, еще один вариант, не менее интересный. Просто притвориться мертвым, ты умеешь, я знаю, у тебя большая практика. Можно попробовать, но не факт, что выйдет. При сохранении текстильного контакта с телом соперника определить, правда или ложь, не составит большого труда.
Значит, играем так, как играли. Тем более так намного интереснее, не люблю хитрости. Хотя с тебя должок, мой незнакомый соперник – одна подлость с моей стороны. Потому что по-другому нападение со спины я трактовать не могу.
Просчитаешься? Не факт, фыркает логика, спокойно ожидая результатов. Далеко не факт. Ведь боги не ошибаются. Ты ведь не устаешь об этом напоминать.

Отредактировано Eritro (2016-02-14 10:25:58)

А все-таки она вертится. Земля. Вертится шарик в бесконечной пустоте, вокруг одного из плевочков этой самой бесконечности. И живет своей странной, осмысленной жизнью. Единственный мир в вечности, обладающий разумом. Насколько это нелепо, пустота. А впрочем, не мне тебе рассказывать, не так ли?
Это порождение грязи и стеклянного небо, стайка безумных богов – те, кто знает, зачем. Их немного. Ты ведь не любишь улыбаться. Мама. Смех сквозь звон в лобастой треугольной анфас голове. Мы вне разума. Мы с вами безумны. Вдруг пощечина, да так, что правую лобную долю протыкают насквозь спицей. Прекрати, спокойно выговаривает здравый смысл. Потом поговорим. Сейчас шаг вперед – смерть. Сейчас наверное не время. Наверное. Кому не плевать, да?
Удар. Что? До зло пульсирующего мозга не сразу доходит – лапы разъезжаются? Что за чертов бред? Дело не в том, что волк слишком тяжелый, нервно скалится логика, а в том, что во-первых, тебе сейчас выдерут к чертям гипофиз вместе с эпифизом судя по ощущениям, а во-вторых, чертова трава! Скользит? Да представь себе. А выводы, анализ нехорошо усмехается. Без вариантов. Только так. Если только откусить ему лапу, смешок скепсиса. Ты уверен, воробей? Ведь ты же сама говорила, моя дорогая бестолочь. Что боги никогда не ошибаются. Так легче жить. Просто поверь.
А ведь они тебе должны, молния острой боли, звон пульс, и снова усмешка сквозь сжатые зубы. За ту худую тень, нашедшую смерть на территориях юга. Не от моих клыков. В кольцах огромной чешуйчатой туши. За изорванные в мясо лапы, заживавшие несколько недель. Видар дал на лечение несколько дней. За розовую воду спокойной заводи. Аловатую. В этом была своя прелесть, помнится, но непривычка всегда берет свое. За мокрую мертвую иссиня черную шерсть в пасти. Изломанный труп был совсем легким даже тогда. Совсем легким. За сырую каменистую землю у реки. Она лежит на нейтральных территориях, у этой же самой реки. Под старой ольхой. За все это должны. Есть в тебе кое-что не циничное, усмехается разум. Ты всегда возвращаешь, но никогда не требуешь от других. Забавно, разве нет? Впрочем, чем это тебе поможет теперь.
Совершенно верно. Жарко. Дыхание частое. Боль все ж таки начинает чувствоваться. Спешу поздравить, хмыкает логика, новый уровень. Но это физическая. Это не страшно. Это терпимо. Потерпишь еще немного? Поживешь, воробей? Еще несколько секунд. Пожалуйста. Ради пустоты. Мир, неужели решился меня убить? Ты ведь меня ненавидишь – к чему все эти прелюдии?
Не страшно. Варианты есть всегда, но вот их осуществимость – спорный вопрос. Сейчас уже плевать. Бесполезно. Их всего два, что ты выберешь? Первый – притвориться мертвым, что не даст стопроцентного результата, второй – лапой подбить вторую переднюю лапу кобеля, вероятность еще ниже – темный почти лежит на моей туше, какой чертов смысл? Мда, насмешливо тянет скепсис, поудобнее устраиваясь на мозге, сейчас здесь будет весело.
Первый вариант, спокойно констатирует здравый смысл. Перестань греть глупую недо гордость, которая не стоит твоего огня, Эрик. Особенно сейчас. Ты умрешь при любом раскладе, кроме этого. Это не честь – обманный маневр. Видар поступил бы также, вдруг спрашивает в пустоту разум со странным выражением. Да. Это разумно, а значит, так поступать можно. В войне все средства хороши? А почему нет? Откусить лапу, по-твоему, более правильно? Вопросы морали в драке насмерть? Твою мать, что ты несешь?
Это шахматы, так? Всего лишь игра. Я не краду фигуры. Это рокировка. Это по нашим с тобой неписаным правилам. Дело не в моей добропорядочности. Я гребаный революционер, нигилист, атеист и слегка мизантроп, знаешь, сочетание не самое общественно полезное. Галстук под правым ухом и расстегнутый пиджак прилагаются. Да, я пожалуй схожу так. Но пока твоя очередь. Я подожду. И постарайся заиметь совесть и дать мне хоть малейший шанс отыграться за свою же подлость. Я люблю играть за черных. Ими сложнее. Хотя кому я это рассказываю, ради бога, боже мой.
Рывок. Кашель со скрежетом носится по легким, голову мотает из стороны в сторону, еще раз. Колкая боль. Муть. Закрываю глаза, которые заволакивает сизоватой дымкой. Давление. Рывок. Темный вколачивается зубами в затылок. Больно. Хей-хо. То ли еще будет. Ну, что же. Давай рискнем.
Резко дергаюсь, просто так, до кучи – якобы имитируя предсмертные попытки вырваться, но делаю, честно стараясь не тревожить продырявленный затылок и не выпускать из пасти лапу кобеля. Две секунды – и резко расслабляю все мышцы тела, почти ослабляя хватку так, что лапу можно из пасти вытащить и неплохо обыгрывая предсмертный мышечный спазм. Закрытые глаза, почти незаметное дыхание – все, как и положено умирающему. Трудно не поверить. Ведь я знаю, каково мертвым. На собственном опыте.
Темный, а какой была твоя жизнь? Скажи, откуда ты. Мне любопытно. Я буду спрашивать это у твоего трупа, если мне повезет и ты поверишь в мою смерть, что несложно после жаркого и болезненного боя. Драться честно будет интереснее. Я чертов псих, знаешь ли. Само безумие. Порождение бесконечности. Ты мне, конечно, не ответишь. Нехороший смешок скепсиса, ты забыл одну вещь, воробей. Он может оказаться любителем рвать трупы на части. И может начать с затылка. Но ведь у меня нет иных вариантов, спокойно возражает здравый смысл. Или смерть, или повезет. Посмотрим. Тем более мне плевать. Но попрощаться стоит, разве нет? С трудом сдерживаю усмешку. Сознание не потерять бы раньше времени.
До свидания, дети. Вы уже совсем взрослые. Вы знаете, какими были ваши родители. Знаете, каким должен бы быть я. Вы будете теми, кто вернет справедливость в эти земли. Возродит восходящих. Только не скучайте. У вас есть вы, святая троица. Братья и сестра. Родная кровь. Не теряйте друг друга, стойте горой. Вы и без меня знаете, как идти дальше. До свидания.
До свидания, тренер. Я безумно благодарен, Видар, за все, что сделано. За легионерские тренировки, за то, что подхватил случайно оброненную мной кличку. За свою силу и расчет, за чистый разум, за пустоту – это все твои заслуги и той, кого я давненько не встречал на черной земле. Я продолжу тренировки там. С Сильвой. Надеюсь, я был неплохим учеником. Я старался. Правда.
До свидания, Неглект. Я до сих пор помню первую нашу встречу – неплохо пробежались тогда, не правда ли? Я доверяю тебе. Назову другом, если позволишь. Правда, мой вечный сарказм неизменно бесит. Я стольким тебе должен. Давай так – я умру и перестану тебя бесить, а ты расскажешь об этом Видару. Договорились? И не вздумай вешать нос, парень. У тебя впереди великое будущее.
До свидания через несколько секунд, мой великий инквизитор. Чертов мир. Мы еще увидимся. Обязательно. Если мне, конечно, очень повезет.

Отредактировано Eritro (2016-02-14 16:25:03)