В воздухе разнёсся крик и Рен машинально поднял глаза к небу. Он увидел, как пронёсся один крупный силуэт наперерез малому и подхватил его. Лишь когда орёл сел на скалу, Ренальд понял, что произошло в воздухе. А пока молодой кобель наблюдал стычку в воздухе, он не заметил, как его окружили. Из леса повалили незнакомые волки с южным запахом. Враг, почувствовав своё преимущество, наконец-то раскрыл себя. Одной загадкой стало меньше, однако Рену от этого было не легче. Серый был в откровенно паршивом положении, так как сражаться один против двоих он не сможет, и он знал это. Он мог бы обрушить на врага стихию воды, но медлил, не жалея провоцировать врага, ещё больше, хотя куда уж больше. А ведь Рен думал, что его сила могла бы дезориентировать противника, удивить его, а за это время опытные Пожиратели могли бы наворотить дел.

Рен, стараясь сохранять спокойствие, огляделся. Лингард кровоточил, Салем прижат к земле крупным кобелем. Пожиратели оказались в плотном полукольце. Но оставшиеся пожиратели были явно не настроены сдаваться. Хотя в нынешнем положении между сдачей и смертью можно было ставить знак равно. Поэтому если и умирать, то нужно забрать с собой побольше врагов. А там того глядишь и выживешь. Израненный, весь в крови и увечьях, но живой. А выжить порой уже достижение, Тринити был тому живым примером. Примером живучести, которой Рен мог только позавидовать. И примером болезненных мучений, которые Рен всегда пытался избежать. Надо было признать, что молодой кобель был изнежен, опыт битв у него был скуден. Он ведь и пошел к варварам, чтобы компенсировать свои недостатки. Но решающий в его жизнь момент наступил раньше, чем бы ему это хотелось. В который раз судьба хлестала его по морде вонючей тряпкой, показывая какой он ничтожный. Рен злился. Он злился на богов за свою судьбу. Он злился на мать, что она родила его таким мелким. Он злился на себя, что он такой слабый. Злость росла, и она перекрывала страх. Он выживет, наперекор всему, даже если придётся пожертвовать всеми, но он выживет. Ренальд был даже готов расстаться с ушами, хвостом или глазом, а может и всем вместе. Небольшая цена за жизнь.

Тираду Хашима Рен пропустил мило ушей, ему уже было насрать, откуда они и чего хотят. Он хотел убить их, если не всех, то большинство точно. А потом у тех, кто останется  в живых можно будет поинтересоваться, что их блохастые зады забыли здесь. Рен в этой идее был явно не одинок, ибо Тринити в своей манере начал явно провоцировать вражеского вожака. Однако его проигнорировали фактически полностью.

Между тем Салему пустили кровь и фактически убили довольно жестоким образом. Признаться честно, то Ренальд не особо-то и переживал по этому поводу, если только их теперь на одного меньше. Салема он знал плохо. Рен знал, что убийство одного из Пожирателей должно было бы его разозлить ещё сильней, возмутить его. Но серый лишь безразлично смотрел на барахтанье Салема, на его бесплодные попытки выжить. Для Ренальда главным было то, чтобы с ним не совершили такое же. Для себя Рен такой судьбы явно не желал. Умирать ему категорически не хотелось, а если умирать, то быстро. Незачем было растягивать этот болезненный процесс.

Вражеский вожак начала уклончиво и загадками отвечать на вопросы Хашима. Можно было даже усмотреть в её словах предложение присоединиться к ней. И Рен мог бы даже принять её предложение и присоединиться к ней, если не один маленький нюанс. Её действия кардинально расходились со словами. На словах она хочет сделать мир лучше, а на деле она всех убивает или угрожает убийством. Не самый лучший способ подвигнуть к объединению, но хороший способ спровоцировать бойню. И фактически уклонившись от ответа, начала требовать честного ответа на свои вопросы. Наглая, самодовольная сука. Ни как иначе Рен не мог её охарактеризовать. Ярость с новой силой захлёстывала молодого безумца. Вопрос Ренальду задал одни из тех двоих, что окружили его. Но он только и успел открыть рот, как на этот вопрос начал отвечать Хашим. Серый, захлопнув пасть, так и не произнеся ни звука, он не подтвердил, но и не опроверг слова жреца, приняв их как данность, словно так и должно быть. Кто он такой чтобы спорить с вышестоящими? К тому же это избавило Рена от ответственности за слова, которые он мог произнести.

А потом, внезапно, но ожидаемо, ситуация развернулась. Первым сдвинулся Хашим и почти одновременно с ним Тринити. Жрецы, будто сговорившись, напали на врагов. Из леса вылезла пятнистая гиена и напала на одно из ближайших к Рену волков. События разворачивались стремительно, и думать тут было уже лишним. Собравшись с силами, Серый пробудил свой кристалл воды. Не зря же он тренировался, чтобы быстро и эффективно использовать эту способность в бою. Пока враги вдупляли что собственно происходит, Ренальд обрушил на второго своего конвоира стихию воды. Он пытался, как и с реликвией в пещере, разнести своего противника на куски или хотя бы сильно покалечить. Он вложил в эту атаку всю свою ярость, которая у него была, чтобы уж наверняка расправиться с противником за один удар. Это зрелище должно будет впечатлить врагов. А для Рена это было первое боевое применение этой силы.

Отредактировано Рен (2017-04-18 21:25:19)

Момент сладкого напряжение заскрёбся чуть выше холки. Линдгарт смотрел на новоприбывших исподлобья. В его глазах отражалось что-то такое неясное, болезненное и острое – кровь вскипала в жилах, а затем обдавала внутри всё горячим паром. Секунды тикали и плыли мимо, но Падший так и не решился примкнуть к собратьям – вернее, он даже не подумал об этом, боясь упустить какое-то лёгкое и неуловимое движение, фразу или атаку. Если честно, то ему не было страшно, как ни странно, какая-то холодная сосредоточенность медленно остужала воспылавший разум. Мысли, конечно, до сих пор кутили в его голове, поднимая настоящий хаос. Ненависть крепко удерживала его на ногах, а на языке вертелись гневные фразы и выражения. Все они заключались в ней… В ней. Именно она превращала всё в сплошную, раздутую драму. Её спутники не самым нежным образом пригвоздили к земле Салема-беднягу. Именно её парочка в тисках зажала Рена. Сейчас всё было делом какой-то там искры, чтобы разыгрался настоящий пожар. Кто же первым подожжёт «сухую траву»?
Внезапно, тихий скулёж, сиплый, точно прорезанная ножом сталь, искривляясь, плюхнулся на землю. Кровь заливала медленно и верно, она наполняла нос своим запахом, растекаясь в огромную, багровую лужу блестящим озером. Смерть настигла своего нового подопечного, усадила его душу на плечо и понесла прочь. Всего эта процессия заняла какие-то десять минут. Линдгарт поёжился, коротко заводя уши назад. Оскал, пропитанный чистейшей ненавистью, растянул его губы. Падший перевёл взгляд на кобеля, который так свободно оборвал его собрату жизнь. Вот так он и будет похоронен – без роду и без племени, с приставкой «Пожиратель» в столь значимый день.
Она стояла чуть левее, осклабившись, и обводила всех тех, кто гордо называл себя Пожирателями и хозяевами этой земли, взглядом огненно-горящих глаз. В ней ощущался неистовый, гнетущий холод. Он разносился по её шерсти. Она дышала им. Она была соткана из него. Эта призрачная, ледяная скульптура действительно выглядела грандиозно со стороны. Её улыбка плясала на чёрных губах язычками победного пламени. Её голос звучал глухо, но громко, точно полый внутри – словно стучать по огромному сосуду, ощущая, как звуки кругами разливаются где-то внутри. «Совращённая какими-то своими, сучьими припадками, эта «дева свободы» нашла себе последователей и решила приложить лапки к чужим землям? – мысленно фыркает Линдгарт, заостряя внимание на её янтарных глазах лишь на секунду. – Хм, а силёнок-то хватит? Есть ли право у той, чья лапа и в жизни не ступала по этим местам присваивать то, что ей не принадлежит? Вот что бывает, когда слушаешь байки дряхлых старцев». Легко прийти к выводу, что сия особа – безумна, как и все присутствующие.
Первым это мнимое спокойствие нарушает Хашим. Затем, за ним следуют и остальные… Огонь лижет ветки деревьев, поджигает сухие щепки и разносится, точно по ветру, точно хандра, какая-то опасная хворь. Стоять неподвижно – было едва ли не самой простой возможностью быть погребённым под кучей трупов своих али чужих. Заметив мечущуюся гиену, которая неумолимо приближалась сюда, её клонило чуть в сторону, и Линдагрт облегчённо вздохнул, когда она кинулась на соперника. Бежать на подмогу! Вот что ему действительно стоило сделать. Падший настигает свою точку, который он мысленно наметил в своей голове, и круто развернувшись, утыкается в морду самому ближнему к гиене врагу. Теперь, более ли менее надёжно защищённая спина союзника не выглядела столь лакомым кусочком. Глухое рычание заклокотало в горле «белоснежки», и Падший клацнул зубами у холки, в надежде уцепится за плечо и свалить соперника наземь.

На этом все переговоры были прерваны. Начался бой, где не будет ничьей. Тут будут лишь трупы тех, кто не смог справиться и те, кто останется стоять на ногах. И Ламия не собиралась быть из числа первых, израненной, покусанной, но живой и стоя на своих конечностях. Это не первая в ее жизни бойня, и уж точно не станет последней.  Рожденная во времена смут, переживет их еще не одну, выкарабкается, пусть и по трупам. Да и городских охотничьих шавок в тот, злосчастный день было значительнее больше. Эти твари налетели словно саранча, бешенной волной застигнув в расплох, когда волки об этом даже и не подозревали, подминая под себя более слабых. А тут, тут пожиратели сделали первый ход, сделали выпад и атаковали врага, что вторгся на их территорию. И пусть варваров было не столь много, но зато каждый мог порвать глотку любому, кто перейдет им дорогу, по крайней мере, в троих сука была уверена точно.
«Еши? Неужели ты решил явить свой лик…» – чуть удивилась смольная, когда на поле боя появился полосатый, что тенью преследовал ее вот уже некоторое время, но все еще так и не приближался к логову и к самим пожирателям. Такеши тут же отстранялся на значительное расстояние даже тогда, когда Ламия пересекалась с  патрулем или с кем-то еще. Еши старался оставаться не замеченным, хоть его присутствие все-таки и ощущала черношкурая, сама не понимая каким-таким способом, но точно знала, что его взгляд янтарных глаз где-то там и он смотрит и наблюдает. И вот сейчас эта гиена вышла на поле боя, атакуя тех, кто плотным кольцом окружал варваров. Усмешка вырвалась из ее глотки, но отвлекаться боле нельзя было, так как на нее обратили внимание сразу двое. И пока Рен пытался разобраться со своим противником, пытая шансы его утопить на суше. Те двое походу решили, что смогут пока разделаться с более слабой сукой, обходя черношкурую с двух сторон  спереди и сзади:
«Да, что это за проклятие то такое, чего всякая мразь нацеливается на мой хвост… может он медом намазан??? что каждый стремиться покуситься на него», нервно дернув пока еще целым хвостом, в голове промелькнула, мысля, как только бирюзовый взгляд уловил, куда собственно нацелился тот кобелина, что обходил ее со стороны зада. Клацнула зубами в его сторону и резко повернула голову ко второму, который в этот момент уже собирался нанести свой удар, и, судя по всему, челюсти этого собирались сомкнуться на ее горле. Мысли в ее голове проносились чуть ли не со скоростью света, а потому не единого их движения не было упущено из виду. Вот только один момент она все же упустила, когда Рен успел отстраниться от нее и оказаться на расстоянии, ведь она же буквально только что чувствовала своим боком его бок, и тепло, что исходило  от горячего переярка. Но не став на этом заострять особо внимание, смольная ждала, когда те окажутся достаточно близко к ней, чтобы после выскользнуть ужом в сторону. Да, они выбрали мишень поменьше, а значить и более юркую, но перед тем, как отскочить в сторону, сука сорвала с шеи артефакт “проклятие горгоны” и кинула под лапы тому, кто должен был приземлиться у нее за спиной. Но на этом смольная останавливаться была не намерена. После того как ей удастся улизнуть у них из-под носа обоих, дав им возможность столкнуться лбами,  бес намеревалась тут же развернуться обратно и вцепиться в того, который до этого хотел атаковать её спереди, нацеливаясь в бедро, туда где проходили жизненно важные артерии, а так же была более тонкая шкура.
А тем временем гарпия нанесла последний удар тому, что испустил свой дух, отправившись к праотцам, и вот теперь можно было бросить эту никчемную тушку и вновь взмыть вверх. Оценивая обстановку, что сложилась на пике, пернатый выбирал то место, где бы мог еще пригодиться, и тут как раз попался на глаза один из жрецов, чья ситуация оказалась весьма и весьма интересной. Обожженный кусает суку, а на нем, как пиявки, висят трое ее подпевал. Гарпия начала резко спускаться вниз, для того чтобы приземлиться волку, что кусал Тринити в бок, на голову, крепко вцепиться в этот островок шерсти с костями острыми когтями, а после клювом ударить тому прямо в глаз.
У Такеши удалась его уловка, он смог мало того что сбить волка с лап, так еще и беленький догадался подскочить ему на помощь. Довольна лыбясь, гиена развернулась, после того как приземлился по другую сторону от волка.
- Держи крепче эту падаль, - кинул Еши Лингарту, и тут же сорвавшись с места, решил свершить над волком тот же прием, что чужаки не так давно сотворили с Салемом, а потому целился тому в бедренную артерию. Полосатый намеревался одним хорошим рывком порвать ему то, где протекала сама жизнь зверя, и пусть прольется она на эту землю, окрашивая ее в алый цвет. И лишь в момент броска, Такеши заметил, что к ним присоединилась еще компашка, вот только кем они были, благо пока не нападали, а потому нужно как можно скорее покончить с тем, кого за шкирку держит белоснежка.

Отредактировано Ламия (2017-04-22 07:01:55)

Первое применение стихии в бою и оно оказалось вполне успешное. Враг не ожидал атаки подобного рода, и его унесло потоком невесть откуда взявшейся воды. Это был маленький триумф Рена. Он почувствовал гордость от того, что он сражается вместе с варварами и от того, что поверг врага своей уникальной силой. Схожими силами обладали его сёстры и брат, но стихия была у всех разной. Впоследствии это надо будет учитывать, когда Ренальд придёт за своими родственниками, чтобы стать единственным в своём роде и поставить точку в их отношениях. Серый задавался вопросом, а сможет ли он забрать их стихию себе? Если бы это было возможно, то он сам бы стал подобен богу. В любом случае, стихия, которой управлял Рен, была основой его разрушительных способностей. Может в будущем, он сможет образовывать из воды лёд и делать ледяные иглы, пронзая врагов насквозь. Да и вообще вода может принимать любую форму. Единственное что может ограничить Ренальда – это его воображение. Но он уже упивался своей мощью, пусть даже её крохами.

Рен и не думал сбавлять натиск, победа над своим противником была у него, главное было добить ублюдка. Сосредоточившись, серый попытался сделать что-то вроде сферы воды вокруг головы врага. Теперь ему останется только захлебнуться. Кто бы мог подумать, что такая участь может ждать вдали от моря – захлебнуться на суше. Однако эта сила всё же требовала от Ренальда сильной концентрации, и он почти не замечал, что твориться вокруг. Так лишь краем глаза видел, как на Ламию напали сразу двое, но она сука опытная - справиться. Серый молодой безумец поставил себе задачу справиться со своим противником. Этот бой можно было бы назвать для него боевым крещением – первый серьёзный бой за всю жизнь. И бился он не на жизнь, а насмерть, хоть пока это и не чувствовалось.

Несмотря на подавляющую мощь стихии, Рен понимал, что клыки ему в ход пустить придётся. Он был доволен тем, что может сохранять дистанцию с противником. Но вечно колдовать он не сможет, да лучше эту магию оставить в качестве козыря. Неожиданные атаки стихией, как сейчас, могут быть очень даже болезненные. К счастью для серого он всегда был ловким, взамен на силу. Силой всегда отличался Агриэль, от чего Рен его ещё с раннего детства невзлюбил. Придёт день и с ним Ренальд покончит.

Отредактировано Рен (2017-04-27 19:01:14)

Меж сильно стиснутыми зубами двигались слои вражеской шкуры, неприятно щекоча шерстью сморщенный волчий язык. В свой рывок чёрно-бурый кобель вложил хороший запал невыплеснутой яростной дури, опрокидывая нестабильного соперника набок. Свои дальнейшие действия он продумал аккурат в тот момент, когда налетел на выбранного противника, а потому, сразу после удачного манёвра раскрыв оскаленную пасть, Хашим рванул правее, стремясь отхватить кусок мяса в месте перехода кожи бедра в живот, либо, если повезёт, жестоко расправиться с чужаком, лишив того целостности тканей в области паха. Это был очень жестокий метод. Жестокий, но действенный.

Мунго уверенно держал спину вертикально перед пришедшими, чувствуя, как их замешательство медленно и неизбежно перетекает в состояние боевой ярости. Шерсть над лопатками и вдоль хребтов топорщилась, морды черствели, синью наливался кровожадный взгляд каждого. Песчаный в некотором роде заворожённо глядел, как воет их предводитель, который явно узнал черношкурую суку, приведшую к Пожирателям своих головорезов. Но ведь будь они заодно, зачем ему потребовалось остановить резню?
На заданный вопрос мангуст ответ не получил. Он видел, как злит нового незнакомца ситуация внизу: видно, беспокоится за здоровье суки. Да только кобель не горячая голова, срываться к ней на помощь не стал: знает, что может сделать только хуже, а может и не успеть. А ещё, что не исключено, способен пострадать и сам. Не потому ли предпочёл, чтобы ораву дерущихся и рвущих друг друга в клочья жестоких хищников успокоил маленький неприметный сын южных земель? В любом случае, тон голоса и выражение лица волка не оставляли сомнений на счёт полной серьёзности произнесённых им слов. Будет хуже. Он прорычал об этом прямо в мордочку красноглазого, убийственной эмоцией сверкнув исподлобья. Этот взгляд одновременно ненавидел, переживал и требовал подчиняться. Всё вместе сработало так, словно некто неожиданно стеганул мангуста плетью из-за спины. И зверёк съёжился, поджав ушки и шею, но продолжая стоять на задних лапах. Ужас холодным скользким змеем прополз по этому горячему смелому сердцу, но не за свою шкурку страшился охотник: если он не остановит варваров, может статься, что это был их последний в жизни рассвет.
А значит, его друг умрёт.

Все эти мысли и чувства пронеслись в маленькой голове за какую-нибудь долю секунды, и страх, столь редко посещавший душу маленького воина, так внезапно ударил по нему, что мангуст закричал. Вопль его, полный отчаяния и ужаса, был столь громок, что мог свести с ума. Только его никто не услышал, кроме одного-единственного живого существа на Острове.
- Останови их! - мысленно взвыл Мунго, резко обернувшись и въедаясь широко раскрытыми глазами в Хашима. Что-то открылось ему в этот момент сильного потрясения, и он бросил этот вопль, словно камнем запустил кусок своей души прямо в мозг Порченому, создав невидимый канал. В голове сделалось шумно и звонко: множество чуждых мыслей потоком хлынули в его разум, пока "камень" пролетал мимо прочих хищников.

    .....«Свет, куда он пропал?! Я... слепой, Боги, слепой!»......«Что это? Он держит меня зубами за горло? Всё кончено?..»....«Проклятье, он вырвался. Только бы они не видели...».............................«Глаза! Если буду медлить, эта тварь выклюет мне глаза!»...............«Вырвать ублюдку кусок шеи по самые позвонки, и-хххи-хи-ха-ха-ха!»..........«Чёрт, чёрт, чёрт, нет! НЕТ!»............«Тринити! Оторви голову это девчонке!».....«Отпусти Селевкиду, сукин сын, а то и до бедренной артерии не далеко...»

Мунго ощущал их всех одновременно, чувствовал их эмоции, слышал скрежет их зубов о кости и мышцы соперника, либо друг об дружку, чувствовал их боевой раж, страх, ненависть, отрешённость, стремление убивать, жажду крови... Маленького мангуста разрывало изнутри большим объёмом чужеродной информации. Обессиленно обмякнув на все четыре лапки, он устало и тяжело увидел, как стоит и смотрит на него с окровавленной мордой глубоко в душе удивлённый и восторженно потрясённый Хашим. Взгляд его был ясным и чистым, словно воды горной реки, мягким, как лебединый пух, как сердце матери. Он был благодарным.
- Я тебя понял, малыш, уходи оттуда, - успокаивающе прозвучало в голове Мунго спустя долю секунды после того, как все сторонние разумы отключились от того канала, что соединял теперь этих двоих, словно невидимый мощный канат. Красноглазый устало улыбнулся волку, и, собрав последние силы, неуклюже скользнул вниз, раздавленный вновь обрушившейся на него тишиной, чтобы укрыться среди камней и сберечь себя от клыков стоящих сзади него чужаков.

Хашим молча стоял, глядя, как сползает несчастный разбитый изнутри друг его в расщелины между валунов. Где-то рядом лежал его противник, а может быть, ему хватило сил встать и убраться подальше. Это уже не имеет значения. Жрец был рад, что малыш спрятался, но пребывал в потрясающем шоке от того, что произошло. Волк не слышал то, что смог услышать мангуст. Этого было и не нужно. Самое главное песчаношкурый вложил ему прямо в сознание своим отчаянным криком, и когда Хашим поймал взгляд пришедшего с отрядом кобеля, то понял, что это и есть автор идеи. Не желая испытывать судьбу и медлить, волк, благодарно кивнув мангусту, опустил морду, сконцентрировано закрыв глаза и собираясь с силами. На шее сверкнул Амулет дипломатии, когда громкий чёткий густой голос Хашима грянул среди побоища.
- ХВАТИТ!!! - рявкнул он, набрав в раздувшиеся лёгкие побольше воздуха. В этот жёсткий приказ он вложил всю ту тяжёлую силу, которую передал ему маленький опустошённый ныне Мунго. И Хашим не имел права его подвести. Он должен остановить их. Остановить, дабы спасти.
Возглас вышел такой силы, что и сам жрец оказался слегка опустошён, и если бы кто-то в ближайшую минуту решился броситься на него, вряд ли он способен бы был сразу достойно ответить. В ушах звенело от перенапряжения, Хашиму казалось, что он слышал тяжёлое дыхание забившегося в темноту Мунго. Бедный маленький герой. Он сделал больше, чем может представить. Пусть нынешнее страдание его будет не напрасным.
Порченый более ничего не произнёс, устало упершись расставленными чуть шире обычного лапами в землю и исподлобья с немым вопросом устало глядя на пришедших.

Отредактировано Хашим (2017-04-29 02:42:34)

Чертыхаясь, черношкурая ругалась про себя, что сотворила не на оборот. Но, что сделано, то сделано. От одного самка избавилась, и тот теперь где-то в стороне пытался понять, где он, ведь его яркие вспышки лишили его зрения, а значит дали ей немного времени на то, что бы смочь разделаться со вторым своим противником. Но, немножко не рассчитав, ибо второй оказался чуть шустрее, и времени на все задуманные маневры чуть-чуть не хватило. За что собственно и поплатилась, тем, что на ее шее сейчас висел увесистый балласт, который защелкнул на этой части ее тела свой капкан. Благо шуба все-таки была не сильно тонкой и шей не переломилась сразу же, но ощущения все равно был не приятные, когда в твою плоть вонзаются чужие клыки, создавая в ней отверстия, протыкая, и пуская кровь, которая горячими струйками медленно поползла по черной шкуре, что обливала бронзой в лучах утреннего солнца.
Гартия, что держалась цепкими лапами за макушку, вздумавшего плясать волка, начала сильно махать крыльями, дабы не оказаться сразу же на земле. Разжав свои острые коготочки, и сделав несколько сильных замахов, намереваясь еще задеть блохастого по морде, пернатая поднялась вверх, над головами той компании, что все еще окружала обожженного волка со всех сторон. Один нырнул под волка. И пока этот, что отцепился, не впился вновь в серого, птичка намеревалась клюнуть того, что все еще оставался на плече Нити. И чтоб не получилось так же, как и с первым, гарпия решает сесть на спину варвара, при приземлении наверняка получится ударить крыльями врага, и одновременно с этим клюнуть тому в глаз ну или хотя бы в нос, если тот вовремя заметит угрозу и решит отпустить прежде, чем получит удар. И лишь когда уже ее клюв летел в цель, со стороны послышался голос одного из Пожирателей, а потому у гарпии получится лишь не нанести повторный удар, а вот этот все же придется довести до конца.
Разозленный и негодующий Еши, хищно зыркнул на белоснежку, ибо буквально только что у него из-под самого носа ушла добыча, этот юркий подонок умудрился слить до того как издох. После того как челюсти полосатого порвали в клочья лишь воздух, теперь гиена озлобленно смотрела на белошкурого. Выругавшись, он тут же сделал скачок в сторону самой большой заварушки. Уже в предвкушении того, как откусит бубенцы тому, чей зад торчал из-под того волка, чья шкура в большей степень состояла из одного большого шрама. Челюсти полосатого раскрылись, и мышцы толкали зверя вперед, ведь от цели его отделяло всего ничего. Но в каких-то сантиметрах, мощный капкан вновь захлопнулся на воздухе, и не от того, что Такеши промахнулся, нет. А все потому, что справа рявкнул черно-бурый волк, голос которого действительно заставлял замереть, пусть он его и видел впервые вот так близко, в принципе, как и всех остальных варваров. 
Ламия не собиралась стоять столбом, и ждать пока этот чужак будет грызть ее, разрывая шкуру, плоть и артерии, все больше и больше пуская ей кровь. Не обращая внимания на боль и на то, что эта пиявка повисла на ней, смольная рывком кинулась вперед, намереваясь схватить того за бедро или если же повезет за то место, где живот переходит в ляжку. И самое главное, вцепиться и посильнее, а там уже можно и рвать его. Когда словно раскат грома над пиками прогремел голос Хашима, Ламия не спешила отпускать, пойманного прежде, чем тот отпустит ее шею. Скосив на него бирюзовый взгляд, в котором читались ее намерения, ждала действий от пиявки.

После того как противник Ламии отпустил суку, его отпустил и Рен. Длить конфликт больше необходимого он не стал. Однако он всё равно с недоверием осматривал чужаков и не отходил от смольной слишком далеко. Со стороны молодого безумца было странно видеть проявление заботы, но в определённом виде он проявил её к суке. Она была частью стаи, да и уже давней знакомой, от чего определённая привязанность к ней появилась. Хотя и проявлялись эти чувства в попытке не дать ей помереть  прям так сразу. Всё же глубоких тёплых чувств Рен ни к кому не испытывал, эти эмоции давно были поглощены густой липкой тьмой, которая разрасталась в его душе.
Когда бой прекратился, из леса выполз ещё отряд и это Ренальду не понравилось. Они были явно в невыгодном положении, и дальнейшее сопротивление было самоубийственно. Так что начался второй раунд переговоров, с собеседником, который на вид более вменяемым, чем предыдущий. Перепалка между чужаками навела на мысль, но вот их интерпретация событий удивили молодого пожирателя. Какое-то время Рен мог сдерживаться, но потом всё равно не выдержал напора изнутри и разразился диким смехом.
- Ха-ха-ха! Любезно попросили! Ха-ха-ха!! Благие намерения! Ха-ха-ха!!! Большей чуши я в жизни не слышал! – Остановившись после хохота, Рен переводил дыхание. Оглядев чужаков, он облизнулся. – Сначала насылают на нас вороньё, потом натравливают нас друг на друга иллюзиями, потом убивают одного из наших и под конец высказывают мысль, что хорошо бы занять наше место. Мирные намерения так и витают в воздухе, вместе с каплями крови, а потом исчезают в земле, оставляя на ней лишь тёмные пятна. Хи-хи-хи. – Рен высказал то, что думал, так как с его точки зрения  слова чужаков выглядели абсурдом и ложью, которая должна была оправдать их действия. Мириться с этим кобель был не намерен, да и зачем упускать возможность натравить чужаков против друг друга. Единства в них нет и, скорей всего, не предвидеться. Конфликт в их сборной солянке был неизбежен.
- И кстати, нам абсолютно насрать откуда вы припёрлись: с юга, запада или севера. Вы все здесь чужие. А ведь на севере есть много никем не занятых земель. С чего бы вам там счастья не поискать? Или может, богов боимся или зад морозить не охота? Неудачники. – Последнее слово Рен произнёс очень тихо, шёпотом. Он воспринимал их не более чем как сброд неприкаянных бродяг, кучка неудачников, которых не устраивает ни чья власть кроме собственной. И не сказать, чтобы Ренальд их не понимал, сам был таким же, но сейчас у него есть место и он не позволит кому-то его у него отобрать. Идеальным вариантом был бы, если бы все эти выродки просто перегрызли бы друг друга, но рассчитывать это было глупо. А вот играть на их противоречиях было вполне возможно.

Отредактировано Рен (2017-05-16 23:10:28)

А пришедшие волки оказались сговорчивей предыдущих, по крайней мере, говорили они по делу. Одноглазый был готов разразиться безумным смехом, когда словесная перепалка началась между теми, кому, вроде как, пришли на подмогу. Когда же бывшая пленница его собственных клыков одарила самца внимательным взглядом, морду Пожирателя вновь разрезала не здравая ухмылка, а розовый язык прошёлся по крепким зубам, и он глядел на неё исподлобья единственным янтарным оком, в котором пляшущие черти уже развели костёр безумия. "Тринити, глянь на них..." Начал свою речь заговорческий голос в голове. "Разве они похожи на сплочённую стаю? Разве можно позволить какому-то отродью преспокойно шнырять по этим землям и чинить свои права?!" Некогда спокойный тон изменился, в нём звучала сталь и бушующая ярость, быстро растёкшаяся по горячей крови того единственного, кто слышал сейчас этот голос. Сам же Грешник, пусть и немного успокоился, но продолжал стоять на стрёме.
Когда один из волков решил выставить козлом отпущения Ламию, Жрец резко повернул обожжённую голову на его голос. Из груди донеслось негромкое рычание, ухо на несколько секунд прижалось к голове, но чуть позже в поле зрения попала полосатая гиена, обходившая Нити со спины, и тот кивнул полосатому хищнику. Он делает несколько коротких шагов вперёд, тем самым сокращая расстояние между ним и Хашимом. "Тебе это ничего не напоминает, а? Тринити?" Насмешливо поинтересовалось Божество, когда они вновь стояли практически также некоторое время назад перед тем, как началась их схватка с отрядом Селевкиды. На эти слова зверь лишь мысленно закатил глаз. Речь Жреца, как и обычно, полна спокойствия и благоразумия, что порой поражало искусанного огнём. Ноздри хищника медленно втягивали воздух, в котором витал чарующий аромат крови и множество других, чужих запахов; лапы уверенно стояли на земле. Сам же Варвар стоял ровно, лишь немного опустив голову, прикрывая шею. Свои домыслы о сложившейся ситуации высказали некоторые из Пожирателей, а значит и этому одноухому уроду пора было вставить свои пять копеек...
- Забавно... Решили разинуть пасть на земли, вам не принадлежащие, но не решили удосужиться, кто идёт с вами спина к спине? - Беззлобно, скорее иронично, задал вопрос Тринити той волчице, которая разговаривала с тем, кого назвала Зеху. - То есть.. Они ушли в самоволку? - Теперь одноглазый обращался и к нему.
Нет, Нити не мог говорить с той же серьёзностью, что и Порченный, как бы ни пытался. Он был пропитан ядом вплоть до кончиков остатков серой шерсти, даже осознание того, что их разом может похоронить какая-то шайка-лейка, не могло стать причиной, чтобы это сумасшедшее создание стало изрекаться по-иному.
- А не приди Пожиратели сегодня сюда, что бы делали тогда? Прочесали бы весь восток, чтобы сдохнуть наверняка по одному? - Неожиданно даже для себя самого, спросил волк, обводя взглядом других. По окончанию его реплики из глотки послышался протяжный смех, который стих буквально через пару секунд.

Тем временем пятнистая гиена, голова которой была освобождена от волчьих клыков, отошла на несколько шагов назад, чтобы в поле её зрения были все участники этой встречи. Бурая хищница, на чьей шкуре разрозненно красовались чёрные пятна, ехидно улыбнувшись, посмотрела на того волка, чью лапу, к её же собственному удивлению, она не перекусила пополам. Она шевелит круглыми ушами, ловя множество голосов и переводя взгляд на остальных волков. Хранительница не станет вмешиваться, пока не придёт время. Тем не менее, гиена готова в любую секунду вновь обнажить клыки, и на сей раз помешать, а уж тем более остановить её, будет очень и очень сложно.