>>> Река Одиноких
Изредка пригибая голову к земле, изучая запахи проходивших по этой земле, темношкурая с рыси перешла на умеренный бег, торопясь к границам. Вперед! Вперед! Некогда заглядываться на добычу — желудки они набьют в другой раз, пускай Мистраль давно не ела, все некогда было. Уши в стойке, хвост прямо — патруль миротворцев не дремлет даже сейчас. Пестрыми лентами, искрами, веселились бабочки на хрупком цветочном ковре. Давно она также не плясала — легко, беззаботно...Не к возрасту и не к должности. Но нечто игривое и веселящее подкралось сзади, добавляя в привычную мягкую добрую меланхолию каплю света. Струны этой арфы скучные сады делали райскими, где все цвело и радовалось.
Осторожно улыбнувшись от собственных мыслей о доброй музыке природы, Мистраль глазами поискала спутниц — лев задерживался.
Надеюсь, он поверил нам.
Уже и не верилось, что все это зря. Иногда наступает такой момент, когда провал отказываешься принимать как возможный исход. Если не смыслишь в мореплавании, нечего подходить к соленым берегам, если не готов ждать — не стоит даже заводить знакомств. Жить трудно станет иначе.
Затормозив у бурлящей воды, наставница поставила лапы на ближайший устойчивый камень, вновь заводя свою песнь, но на сей раз более настойчивую.

О патрульных

Отредактировано Стайный Патруль (2013-10-06 14:21:41)

Камни Чести----->>
  Длительный, стремительный бег, как нельзя кстати разогрел мышцы на молодом подвижном теле волчицы, заставил кровь живее циркулировать по венам, а сердце биться чаще, а вот мысли напротив поостыли, стали как-будто трезвее, четче, в целом, старшая патрульная смогла таки собрать себя в "кулак" и настроить на деловой лад. - Найти Триатлона и дать ему пожевать артефакт, который мне всучила Мистраль. Очень хорошо, главное ничего не забыть и ничего не перепутать. - твердила себе под нос молчащая, минуя очередную яму "ярким" длинным прыжком. - Скорость лап и никакого мошенничества! - похвалила сама себя Фриска, довольно ухмыльнувшись. Настроение уверенно ползло вверх, внутри пробуждалась надежда и вместе с тем уверенность, что в этот раз, все непременно будет хорошо, что какие-нибудь факты, ниточки, хоть что-нибудь приоткроет невидимую завесу тайного исчезновения.
  Неплохо будет отметить еще тот факт, что ночные кошмары стали мучить Серебристую гораздо реже, неясные очертания маленьких щенков, голоса, как сквозь толщу воды, темный образ гордого волка, так же расплывчатый, с низким голосом, едва уловимой в искаженных видениях хрипотцой, все то, что терзало и не давало покоя, отошло на второй план за чередой событий и проблем. Волчица старалась гнать от себя всякие мысли, внутренне угадывая, что знать правду не нужно, что миражи могут превратиться в невыносимую правду с которой она не будет знать что делать и куда деваться. В моменты, когда щемящая тоска по чему-то далекому одолевала и голова начинала работать до закипания, Фриса спасалась бегством - единственно известным лекарством, еще с далекого детства, увы, забытого напрочь с потерей памяти. Набирая скорость, волчица в такие минуты мчалась куда глаза глядят, и такой бешеный бег продолжался до тех пор, пока хищница не валилась с лап возле какой-нибудь ели или ямы, отключаясь от тревожных дум в мертвецком сне усталости.
- Вот я и на месте. - пояснила сама себе Лучистая, заслышав звуки катящей свои волны реки, да уловив в воздухе прохладную влажность, которая исходила со стороны каменной. Остановившись, приглядевшись по сторонам и поняв, что в ближайшем окружении никого живого нет, Фриска перед началом важного дельца, расправила плечи, сладко потянулась и воспрянув духом, решив не откладывать сие мероприятие в дальний угол, громко, отрывисто завыла, вызывая Айдаховцев на переговоры. - Так всяко быстрее будет, нечего спать, пусть уже шевелят лапами. - бодро звеня голосом заявила она и усевшись на пятую пушистую точку поудобнее, принялась нетерпеливо ждать.

ВСЁ СНАЧАЛА
Для ненависти нужна смелость. Смелость, чтобы остаться самим собой. С рваными ушами и отбитым сердцем, но собой. И дело не только в мести. Желание мстить - эмоция разрушительная. А за каждой разрушительной эмоцией скрывается душевная подоплека. Только тот, кто болен этим душевным огнём, может пронести в себе ненависть до самого конца... до кончины предмета своей ненависти. На протяжении всего пути он будет подвергаться осуждению, будет зваться аморальным, мизантропом, злодеем. А всё для чего? Для того, чтобы излечиться от этой болезни.
Для ненависти нужна смелость.
И когда деревья засеребрились снежной дымкой, когда голые черные ветви в новой одежке приветливо улыбнулись проходящему путнику, тогда он проснулся.
Мелко накрапывал дождь, и серые тучки над его головой расходились в стороны, обнажая небо, девственно голубое. Сирио потянулся и вдруг вытряхнул влагу из мокрой шерсти, бешено завертевшись всем телом. Голые деревья смотрели приветливо, влажные от дождя. Пахло свежо, немного тянуло грибным запахом. Неподалеку расположилась полянка со старыми поганками.
Сирио поднял морду к небу, ощущая холодную морось. Быть туману, - подумал он, но из-за сероватого облака вышло неяркое солнце и согрело его. Или не быть.
И вроде бы есть хотелось, и вроде бы ноги просили погони. Но не умел он этого. Если грызня с окружающими стала для него делом привычным, то охоте Сирио обучен не был. И не пытался, пока его кормили старшие.
Он знал, что в Легионе таких, как он, обучают со всей строгостью и по всем параметрам. Легион...
Сирио задумчиво посмотрел вдаль. Легион свяжет меня оковами войны. Он не даст мне того, что я хочу, - убеждал себя молодой волк, вспоминая то, как отец обещал тренировать, чтобы он мог поступить в Легион раньше, чем обычные волчата. С неприязнью вспоминал о том, как восхищался легионерами в детстве. Как можно восхищаться тем, чего не знаешь? 
Да, по сути он знал о легионерах только понаслышке.
Прошагав мимо полянки с поганками и обнюхав их по пути, Сирио легкой, свободной рысцой выбежал в лес. Его манила к реке жажда, после сна во рту чувствовалась пустынно-летняя сухость.
Он чуял запах Оплота. Так всегда бывает - когда волки долгое время живут вместе, у них появляется свой, общий запах, который ни с чем не спутаешь. Вот и Сирио мог узнать любого оплотовца уже только по характерному духу. Он вышел к реке и обомлел. Нечто странное, чуть пахнущее кровью, и Фриса рядом.
- Что это? - спросил он негромко, чувствуя, что удивление спадает. На него напала странная отрешенность. Ему больше хотелось пить, чем что-то делать и говорить. Тем не менее, он сглотнул комок в горле и опустил взгляд.

Стало чуть спокойнее и даже свободнее, когда Сирио понял, что на его приход Фриса отреагировала вполне положительно. Тем не менее, понимать суть происходящего он лучше не стал. На собрании его не было, так откуда ему узнать? Возможно, это связано с исчезновением Декадала. Или нет. Но вряд ли это что-то личное для Фрисы, иначе она вряд ли так спокойно отреагировала бы на его появление.
Оплот.
Жизнь в Оплоте научила Сирио мыслить более критично. Мистраль наставляла последовательности в любом мышлении. Вспыльчивость - твоё главное качество? Любишь решать любую проблему решительно, резко, интуитивно? Переучивайся, приятель. Со своим бараньим упрямством ты дойдешь до ближайшего камня, упрешься в него башкой да так и останешься стоять в тупой надежде перебороть его неподъемную тяжесть своей силой.
В Оплоте Сирио понял, что для становления героем требуются не только навыки бойца. Оплот стал его настоящим домом.
Родной дом... странное понятие. Если это всего лишь то место, где я родился, глупо быть к нему привязанным.
- Не "это". И не "что", - пропел волк-чудак.
Сирио приподнялся и кинул неприязненный взгляд на чужака. Не лучшее время для твоих глупостей, кусок падали, - подумал волчонок, презрительно щурясь и поглядывая на Фрису. Он не стал отвечать, потому что знал - вряд ли это приведет к добру.
Да и вообще, разве Сирио имел какое-то отношение к происходящему? Всё это было для него взрослыми делами, к которым он в силу возраста просто не мог иметь отношения. Тем не менее, волчонок наблюдал. И то, что он увидел, ему не шибко понравилось. Когда Триатлон взял артефакт, черношкурый ещё был спокоен. В тот момент он как раз вспоминал былое обещание Рэйджена о том, что он научит Сирио быть сильным.
Говорят, у обещаний нет срока годности. Но внешность Рэйджена уже забывалась, Сирио почти не помнил, как выглядел этот волк. Только образ матери, изгнанной из родной стаи, стоял перед ним. Остальные... даже Хуммель почти забылась.
Незнакомый самец-чужак резко вырвал артефакт из лап Триатлона и швырнул в реку. Сирио резко напрягся и встал рядом с Фрисой, приподняв загривок. Из его горла донеслось низкое, утробное рычание.
Он чувствовал, что этого нет в планах Фрисы. И поэтому, готов был подсобить в случае чего. Разве не усмирят они вдвоем зарвавшихся чужаков? Сирио таков, ему только дай повод для драки.
Оплотовцев то и сближает, что они не зависят друг от друга, но встанут друг за друга горой. Без принуждения и приказов.
Это - вольная верность, незримый долг сплотившихся одиночек.

Замерев неподвижно, Лучистая внимала всему происходящему молча, однако не премянула отметить, как Сирио оказался рядом и тихо зарычал, - Все в порядке. - заверила негромко патрульная, успокаивая, понимая как горяч бывает молодой нрав и то, что в этом юном волке уже зародилась качество сплоченности, что несомненно радовало.  --Все чудесАтее и чудесАтее. - ошеломленно произнесла Фриса несколько погодя, пребывая в культурном шоке от происходящего, а потому даже ударение попутала. Мда, не сразу опомнишься от всего услышанного, да увиденного, когда единым разом вот такие вещи происходят, однако нужно было срочно внутренне мобилизироваться. Меж тем, новоприбывший айдаховец, буквально давясь словами, словно боясь. что его остановят не дав высказаться, все тараторил и тараторил. В наступившей было паузе, Фриса смогла таки выдавить из себя скупое, - Отлично, - а затем немного помолчав добавила, - Было бы совсем не плохо, если бы все сказанное тобой было правдой. Такая нежданная удача, которая свалилась на серую головушку, казалась сказочной! Вот он след, та единственная зацепочка, весточка за многие дни неведения, конечно этим смутным шансом нужно было непременно воспользоваться, однако, будучи лицом представляющим интересы Оплота, Лучистая не могла себе позволить вот так без оглядки ломануться в гущу событий. - ЧуднО у вас. - все же не смогла сдержаться патрульная, - Вся политическая информация как на ладони, а потому, таить причину своего прихода было бы с моей стороны весьма глупо, раз уж все здесь собравшиеся понимают какова истинная цель молчащих. Да, не скрою. - четко рапортовала привычная к делу, - Ваша группировка несколько пошатнула доверие со стороны Оплота, именно с целью устранения недоразумений мне нужен тот артефакт, что так любезно был закинут в воды речные. - хищница красноречиво поглядела на Утту, - Поэтому как не крути, даже если мне очень хочется верить всему сказанному тобой, но я просто не имею права вернуться к наставнице без артефакта. Однако. - уже более дружелюбная улыбка была адресованна молодому волку, - Я не стану терять времени и направлюсь вместе с вами немедленно, ведь на кону жизнь нашего альфы, что несомненно важнее, но прежде. - волчица повернулась к Сирио, - Сирио, - сказала старшая патрульная. - ты был тут почти с самого начала, а потому должен был видеть куда улетел артефакт,вот тебе медальен многих вод, возьми его. - с этими словами Фриса сняла с шеи артефакт. - Возьми его в зубы и тогда ты сможешь дышать под водой, если потребуется искать слезу форрастеро в глубине, но может повезет и он окажется на мелководье. Одним словом найди его и принеси мне, а дальше, по следам тебе не составят труда найти всех обладателей их оставивших.
Проведя краткий инструктаж, полностью надеясь на понимание айдаховцев, молчащая замерла в полной боевой готовности выступить в путь, только теперь, внутри накатила волна волнения, паники и тонн мыслей о том, что быть может Дека уже не спасти, что быть может альфа и друг в одном флаконе погиб. Думать об этом не хотелось, неизвестность навалилась пеленой нетерпения. Нервно подергивалась верхняя губа на узкой мордашке волчицы, глаза стали чуть отстраненными, озабоченными. Никогда время не тянулось так медленно. Не замечая уже ничего, Фриса перебирала лапами на месте, только и ожидая той секунды, когда отряд двинется в путь и когда полог тайны наконец приоткроется неся правду, ведь ничего так не изводит душу, как неизвестность.

(Прошу снять с меня один любой кристалл - для активации медальона многих вод, так же осуществить передачу слезы Форастеро(если он найдет артефакт в воде) и медальона Сирио.)

Триволнения тяжелого насыщенного повседневной заботой и ответственностью дня, к вечеру немного улеглись. Фриса притомленная многокиллометровой пробежкой, раздачей поручений, выслушиванием отчетов и каждодневными рапортами, наконец-то смогла улучить минутку и позволить себе расслабиться, найдя укромное местечко среди сухого бурелома в густом лесу. Утомленные дальней дорогой сильные лапы неимоверно гудели, а потому волчица с чувством небывалого облегчения и удовольствия, растянулась прямо на животе в своеобразной норе из сухого лапника, положив свою узкую мордаху на передние лапы.
Нет, Лучистая не собиралась отлынивать от работы и сбрасывать со счетов ответсвенность, которая с наступлением холодов не бывало увеличилась, поскольку природные аномалии требовали больших внутренних душевных и физических сил для поддержания порядка на стайных границах, но лишь позволила себе взять небольшую передышку перед сменой вечернего караула.
- Ближайшие отчеты должны быть ближе к полуночи. - размышляла старшая патрульная, закрыв свои янтарные очи, которые постепенно окутывал сон, однако мысли все продолжали течь в голове неспешным потоком забот. Все чаще приносили состайники не добрые новости, все злее и жестче проявляла себя не по времени наступившая зима на севере и в центре острова, вынуждая диких животных искать убежище в более теплых местах, а потому, бдительность молчащих возрастала изо дня в день, того и гляди нежданные "гости" нагрянут. Оплот должен был находиться во всеоружии, так сказать, тем более теперь, когда найденный полуживым альфа -Декадал, оказался немым. Скорбная новость, однако, не сломила надежд и преданности молчащих, они окружили временно ушедшего в отставку вожака любовью, вниманием и заботой, поддерживая в сердцах огонек веры в то, что он рано или поздно вылечиться и снова возьмет сиротливые души одиночек под свое "крылышко". Как бы ни было, духом равнинцы явно воспряли, пусть Декадал и безмолствовал, но иногда язык жестов куда как более красноречив, так что, временный совет худо-бедно, но можно сказать вполне не плохо справлялся с руководством стаи, которая функционировала, как отлаженный механизм и жила своей насыщенной жизнью.
Убедившись в том, что пропавший без вести альфа найден и его здоровью ничего и ни кто не угрожает, Лучистая вновь принялась заниматься своими прямыми обязанностями, где-то подсознательно все же пытаясь понять, откуда в душе у нее зреет что-то более теплое к молчаливому серому волку, чем просто отношение как к альфе. Отчего-то Серебристой казалось, что в прошлом их что-то связывало, что было что-то там, в том промежутке ее жизни, который она не помнит, хоть умри, большее, сродни родственной теплоте. Сколько бы не напрягала память Фриса, пытаясь высветить мимолетные обрывки, потерянная память отказывалась служить, давая обладательнице серебристой шкуры лишь черный квадрат неизвестности.
Мучимая навалившейся тяжестью пустоты, волчица все же забылась коротким тревожным сном.
Мрачная пелена навалилась на тело. Сердце бешеным галопом принялось отсчитывать пульс. Чей-то голос, до боли родной и знакомый звал ее к себе. Среди неясных танцующих в роковой дымке теней, мелькнуло очертание волка, серые глаза полоснули догадкой. Фрисе казалось, что вот мгновение, миг и она вспомнит, непременно вспомнит кто он, этот незнакомец, что постоянно зовет ее, тот, о ком тоскует сердце и плачет душа. Он все время скрывается в потоке диких теней, танцующих какой-то мистический танец, он словно на цепи, не может подойти к ней, не может ничего произнести, кроме ее имени, а она рвется к нему, бросается на невидимую стену, но тщетно. Барьер, прозрачный, но прочный словно алмазная крошка, не пускает ее туда, обратно, в прошлое. Там, в той темноте, медленно вычерчиваются силуэты волчат, их писк, жалобными нотками звенит в ушах, слов не разобрать, но Лучистая знает, что и они зовут ее. Разодранная о невидимую преграду, морда Лучистой покрывается свежей кровью, искажается глубокими ранами, но зверь не сдается, он рвет нечто не уловимое, кроша зубы и распарывая язык, кажется, что ее не удержать. Медленно но верно, волчица обезображивается, истекает собственной алой кровью, но мистическая преграда вот-вот готова упасть, рухнуть под натиском и принять во мрак ее мятущуюся душу. Сердце хищницы знает, что не нужно знать правды, что в прошлое возврата нет, но тщетно все, она с бешенством кидается на невидимую преграду идет на зов. Треск разбитого стекла. Обезображенная морда, ее дикий и отчаянный блеск в глазах и мрак готов поглотить хищницу в танце теней.

Удушливый вздох и Фриска проснулась. Тело ее била мелкая предательская дрожь. Глаза все еще суетливо бегали по сторонам не цепляясь взглядом ни за что, рассудок до сих пор пребывал там, в той действительности. Неровное дыхание со стоном и хрипом вырывалось наружу. Мышцы были сведены от напряжения. Верхняя губа нервно подергивалась красуясь жестоким оскалом, а вдоль хребта шла полоса вздыбленной шерсти. Вот так случалось каждую ночь, с тех самых пор как она потеряла память. Один и тот же сон высасывал все внутренние соки души, вгонял во мрачную тоску и уныние, и только бешеный бег, да ряд забот спасали от пропасти безысходности волчицу, что на пол шага стояла от пропасти помешательства. Фриса панически боялась ночей, а точнее сна. Боялась лечь и в один прекрасный день просто не проснуться, умереть и погибнуть там, в другом измерении и реальности, умереть так и не узнав кто же ты на самом дели и какова была твоя жизнь.
Встав рывком и помотав головой, тщетно пытаясь прогнать обрывки кошмара, хищница не придумала ничего более действенного чем остудить накал "страстей" холодной водицей из реки. Словно старуха, скукожившись под бременем отрицательных впечатлений, Лучистая понуро брела к водоему, ежась от пронизывающего ветра, что гулял по водной ленте.
Вечер не предвещал ничего не обычного, до сбора вечернего патруля оставалось еще достаточно много времени, а потому, спешить было не куда. Подойдя к кромке воды, патрульная начала жадно лакать студеную воду и немного смогла восстановить душевное равновесие. Мысли Фриски были сейчас направленны на то, что с затянувшимся ужасом жизни нужно что-то делать, нужно срочно что-то менять, иначе ее реальная жизнь скоро станет потоком нервных истерик и приступов неоправданной агрессии, а там чего доброго и до бешенства не далеко. Говорить о своих проблемах серошкурой было не кому, да и у кого спросить совета, когда душевной откровенности ни с кем не водишь?
- В ближайшее время я найду способ излечить этот недуг. - в который раз пообещала себе волчица, наверняка чтоб забыть это обещание за массой ежедневных дел. - Слеза, я так и не отдала ее наставнице. - уже переключилась на другую тему хищница, отойдя от реки и улегшись на сухие листья под большой раскидистой елью, - Все же нужно узнать, что там надумал Триатлон, когда держал эту штуковину в своей пасти. - размышляла в слух патрульная, наконец то обретя свободное время, чтоб вернуться к не давним событиям, произошедшим с группировкой айдахо. Не долго думая, сняв аккуратно Слезу Форрастео со своеобразного жгута, который крепился на шее, волчица аккуратно взяла артефакт в пасть, надеясь увидеть то, что смог запечатлеть лидер айдахо, когда держал артефакт в своей пасти.

Новое начало. Гнев Севера.

Было еще больнее. Не так что просто терпко, почти терпимо, или же невыносимо. Переживет, такие раны не убивают. Они медленно но верно съедают изнутри, оставляя  свою жертву мучатся.
- Докладывает северный патруль — все чисто, - отрапортавал темно-рыжий волк, выступая впереди своих четверых стайных. Мистраль положительно кивнула, глядя на подчиненных. Целы. Земли Оплота отличались от прочих своими теплыми температурами, смягчивших их участь быть подверженными аномальному холоду, Темношкурая действительно всегда любила снега больше, чем пески, но свою тягу к холоду добровольно затаивала поглубже, оставляя мечту мечтой.
Прошла неделя. Декадал нашелся, сердобольные лисы получили по лакомому куску за проделанную работу, но наставница с горечью могла признать, что лучше не стало. Серый волк играл со всеми знакомыми в молчанку, красноречиво изредка мотая головой. Ходя от травника к травнику, южане старались найти хоть какую-то лечебную траву, позволяющую быстро восстановиться организму, который немного «того», но процент успеха сводился к нулю.
Стиснув зубы, Мистраль время от времени подавливала в себе злость. За что? За что бросил их? За что взвалил на ее спину такую ношу? Остатки сознания позволяли догадываться, что все это — не его добровольное решение, чей-то злобный заговор, и сострадание оставалось базовой эмоцией, но нервная система нынешней руководительницы стаи временами давала трещину.
- Мы можем быть свободны? - осторожно поинтересовался все тот же патрульный, и только в эту секунду янтароокая поняла, что позволила себе задуматься в момент раздачи указаний.
- Нет. Проверьте еще раз лесную зону — военные соседи могут положить на них глаз.
Сама бывшая темнолунка направилась вдоль реки, надеясь хоть в этот раз не встретиться с айдаховцами. Их намерения не оставались ясными, Ветер доверяла городским союзникам куда больше, чем этим меченным чудикам. Причиной их отсоединения было как раз сомнение — им можно, оплотцам нельзя? При всей своей любви к миру и благополучию, Мистраль была готова в любую подходящую секунду их выгнать вон. Пусть только еще раз приблизятся или нагрубят их стайному.
В восточном квадрате реки показался темный объект — неужели лигийцы рискнули к ним пробраться?
- Земли Оплота не ждали гостей, - приблизилась крупная волчица к более низкой, смотря прямо на нее.