--------- Спящие горы

Никто сейчас не мог представить, насколько... насколько взбешен был альфа легионеров. Насколько сильно ему сейчас хотелось вонзить клыки в своего единственного друга, телохранителя, с которым собрал эту стаю и который знал о Диком от и до. Может быть, у фюрера появилась "звездная" болезнь, а может он просто следует своему личному кодексу, где черным по белому написано, что любое слово альфы - неоспоримый закон, и любой желающий его оспорить будет наказан далеко не самым гуманным способом.
Он бежал рысью, то и дело скаля морду, раз за разом прокручивая этот момент, когда увидел неловкое замешательство в глазах Олова. В то время как Дракон был готов к бою и не выказывал своего сомнения. Что произошло со Станнумом? Почему он начал провоцировать альфу на то, чтобы тот потерял к нему доверие? Собственно, вопросы эти Дикого уже не интересовали - он был решительно настроен на то, что серому больше нечего делать под боком у фюрера. Прошло его время. Вместе с тем застопорившимся взглядом, которого вполне хватило Дикому для того, чтобы решиться на этот поступок.
Он слышал, как серый бежал чуть позади, и возможно, сейчас в нем таки разгорелся тот огонь и жажда битвы, но что это теперь, когда один из Легионеров пал на поле боя столь глупой смертью, а на помощь ему так никто и не пришел... Дикий? Дикий принципиально не помогал своим волкам, если те не могли справиться с оппонентом самостоятельно. Может быть, наступит такой момент, когда и ему понадобится помощь, но будьте уверены, он никогда не попросит помощи. Ни у кого. Это выше его.
Дорога пролегала через Шуйский лес, тут было особенно темно - густота этого дремучего леса поражала, а некоторые здесь и вовсе терялись, умирая в нем, так и не найдя выхода. Неплохое место для могилы. Когда под лапами начал чувствоваться более мягкий снег, а местность превратилась в небольшую полянку посреди леса, Дикий решился.
Буквально трех секунд хватило черному, чтобы резко сорваться с места, развернуться в противоположную сторону и всем своим весом кинуться на Станнума, пытаясь сыграть на его неожиданности. Челюсти устремились в район бакенбарда, белополосый почувствовал неприятный удар по зубам от челюсти оппонента, но не посмел отступиться от задумки - клыки сомкнулись. Резкий рывок из стороны в сторону в попытке вырвать таки из Олова хоть какой-нибудь кусок... а ведь лидер ни разу не трогал его. Каждый раз, если Станнум плошал, тот лишь закусывал ему щеку, но ни разу... ни разу не рвал и не трепал его. Сейчас же в глазах фюрера читалась неподдельная ярость, неистовство... и не дай Варга сунуться сейчас ему под лапу несмышленому воину - Дикий и его задерет.

Офф: действия оговорены.

Дикому все же удалось вырвать каких-то пару мгновений, чтобы Олов не сразу очухался, но, видимо, телохранитель и так уже понимал, что дело пахнет кровью и что не торопится фюрер не просто так. Что ж, это была его ошибка, его пятно, его кровь, которой пропахла эта длинная и верная дружба. Она окропила белый снег, оставляя после себя резкие и рваные следы на морде Дикого - Станнум дернулся в сторону, позволяя вырвать из себя добрый пучок шерсти вместе с мясом и отпрянул. Зверство, с каким смотрел предводитель на своего телохранителя, наверняка должно было ему сказать, что сегодня - его последний день бытия, и Дикий не отступится от своего - он убьет его сегодня. Убьет и не будет сопротивляться своим желаниям.
Выплюнув оторванный кусок шерсти, Дикий облизнул окропленные кровью губы и ухмыльнулся. Бешенство достигло своего апогея - сейчас он навряд ли будет чувствовать боль и смотреть кого и куда бьет. Перед ним сейчас все слилось в одно серое тело - в Олова. Дикий сгруппировался, ожидая на всякий случай нападения со стороны атакованного, и не напрасно - Станнум все же двинулся на своего предводителя, впиваясь зубами, куда попадется, но забывая о собственной осторожности. Зубы противника неприятно сомкнулись чуть ниже плеча, ближе к ключицам, но боль лишь добавила Дикому неистовства. Черный сделал большое усилие, чтобы приподняться на задние лапы и надавить на серого массой, заставляя его выгнуть шею, напряженные передние лапы держали серого у плеч, не позволяя подняться вслед за альфой, а клыки с ненавистью и обидой, которую Дикий так мечтал вылить на Олова с момента ухода со Спящих гор, вонзились в уже прокушенную щеку. Следующее движение Дикому удалось с трудом - ему пришлось максимально сильно сдавить челюсти, чтобы сбить Олова с толку по причине боли, но свалить противника оказалось не самым простым. Не зря Олов служил ему телохранителем - стойкости у него было не занимать, но что есть стойкость против Диковского упорства. Свалив оппонента, альфа поспешил впиться тому в шею, но серого могла спасти шкура - лидер и сам понял, что нужно будет еще немного попотеть, чтобы добраться до желанного горла.

И как в нем еще хватало сил. Но чувствовал Дикий, что Олов сопротивляется не потому, что хочет жить, а потому, что наверняка чувствует свою вину и хочет выслужиться заново, быть прощенным. Дать понять лидеру, что осознал свои ошибки и что по-прежнему будет служить тому верой и правдой, как это было всегда, лишь бы тот давал повод жертвовать собой ради фюрера. Чтобы тот вновь и вновь видел, как он безрассудно бросается на всякого, на кого укажет его обожаемый альфа, лишь бы доказать, что верен...
Но это уже в прошлом. Сейчас Дикий видел перед собой стайного волка, который на его глазах воспротивился словам своего альфы. Который наверняка задумался, верен ли его поступок. Который до последнего сдерживался, но был вынужден броситься на врага, чтобы совсем не потерять доверия лидера. Таких Дикий предпочитал уничтожать сразу и до последнего оттягивал момент нынешней схватки. Дикий не собирался прощать. Особенно тех, кто попадается на этом не первый раз.
Он вырвался вновь, пользуясь своими более легким весом и не столь большим ростом, но оставил Дикому еще один кусок собственной шкуры. Пока тот отплевывался от шерсти, серый, не взирая на ранения вновь ринулся на фюрера, встречаясь с ним грудью, и лишь один момент не просчитан Оловом до конца. Шея.
На этот раз Дикий не стал бить туда, куда придется. Сейчас он старался вжать голову в шею посильнее, чтобы прикрыть ее плотной шкурой, а сам буквально ловил миг, когда Станнум просчитается, когда откроет свое горло. Сдерживая натиск телохранителя, фюрер, превозмогая боль и ранения, что наносил серый своему альфе, таки выждал момент.
Совершив резкий рывок головой, Дикий сцепил челюсти. Под их давлением что-то хрустнуло - кажется, это была трахея. С усилием оттолкнув от себя серого, лидер отпрянул. Теперь он будет смотреть и наслаждаться смертью предателя. Видеть его последние судороги, чувствовать его сожаление и, может быть, где-то затаенную обиду. Он оставит его здесь и никогда не придет его навестить. Сегодня имя Станнума пропало из памяти альфы.

-Начало-
Хищник. Это то, чем был Призрак последние несколько месяцев - просто дикий зверь с некими проблесками интеллекта, которые позволяли ему планировать будущие охоты и нападения настолько блестяще, что они почти всегда заканчивались удачно. Ему не нужно было устраивать себе проверки на прочность, они приходили сами каждый день. И когда Дикий попросил Белого вступить в Легион, тот согласился, даже не спросив почему. У вожака не нужно спрашивать "зачем" и "почему", у вожака есть право, по которому тот является сильнейшим, а это и есть то, что уважал Призрак - только сильные выживают достаточно долго, чтобы объединить вокруг себя остальных. Только сильные оказываются способными пережить даже спланированные предательства. Только сильным дано сплотить все стаи вокруг себя, а если они откажутся, то получат то, что заслуживают. Этим олицетворением силы в Легионе был Дикий и Призрак принимал это, пока тот мог доказать подобное.
И вот сейчас, возвращаясь с очередной охоты "для себя" через Шуйский лес, он учуял два знакомых, словно своих, запаха - это были Станнум и Дикий, причём более интересным был факт, что Белый чувствовал кровь. Достаточно крови, чтобы считать, что кого-то неплохо погрызли и одному из них (а может и двоим) может понадобиться помощь, поэтому волк стремглав пустился в сторону запахов.
Уже выходя из зарослей и кустов, он видел последние мгновения жизни Станнума, когда Дикий бросился вперёд и перегрыз тому горло, а затем отбросил подальше от себя, оставив умирать - Призрак только ещё раз потянул носом воздух, вдохнув уже густой запах крови, висевший вокруг, а затем медленно подошёл к альфе, осматриваясь по сторонам. Станнум умирал в достаточно сильных мучениях и Призрак мог только представлять, в каких. Когда его почти загрызли охотничьи собаки у собственного логова, он понял, что значит чувствовать смерть перед своим носом и смотреть ей в глаза. Но этот волк, в отличии от Белого не смеялся ей в лицо - ему было, что терять, он не боялся, но не хотел умирать. Что-то прохрипев, он издал свой последний вздох.
Волк взглянул на вожака вопросительно, чуть наклонив голову в сторону, словно спрашивая, что тут произошло и одновременно с этим, интересуясь, требуется ли от него что-то - Белый был достаточно неразговорчивым и большинство действий сами говорили за него. Возможно, это было пережитком того, что он был частью патрулей Мёртвой Равнины, которые во время обходов сохраняли молчание и говорить разрешалось лишь главному и то в очень редких случаях.
Не было ничего приятного или увлекательного в смерти ближайшего к альфе - Призрак не испытывал к тому каких-то негативных чувств, однако, тот совершал ошибки. И если ошибка была причиной, по которой Дикий убил Станнума, то так тому и быть. Слабые должны исчезнуть и дать дорогу тем, кто может занять их место и не совершать подобных ошибок. Легион это стая, которая не прощала просчёты и неудачи. Легион это то будущее, которое ждёт эти земли и поэтому, слабые станут сильнее или будут уничтожены...
Подойдя к уже издохшему Станнуму, Призрак только подтолкнул его морду носом, удостоверившись, что тот больше не двигается, после снова повернулся к Дикому. В его глазах горел только один вопрос - "что дальше?"

- Уйди от него, нечего в дерьме возиться, - бросил Вожак, а Призрак ещё раз взглянул на мёртвого волка - не Варга сегодня будет пировать и не Варга заберёт его душу. Калахира заберёт его туда, куда решит сама. В вопросах чьей-то смерти Белый, похоже, был весьма искушен, так как сам был на пороге и многие из молодняка Оплота, а впоследствии и Легиона переговаривались друг с другом, говоря, что чёрная волчица и покровительница смерти не забрала Призрака к себе только потому, что он сотворил какой-то чрезвычайно ужасный по своей сути "договор", хотя, естественно, подобное было просто глупыми слухами, распространяемыми среди молодых. Хищник просто знал, что такое смерть, а Дикий...у вожака были проблемы поважнее, нежели размышлять о том, кто же из богов возьмет труп себе.
Призрак медленно подошёл к Дикому, внимательно взглянув на того, снова вопросительным взглядом показывая, чего же ждёт его лидер - тот мог отослать Белого куда угодно, начиная от продолжения собственной охоты (подумав об этом, волк облизнулся, чуть сильнее размазав кровь жертв своего недавнего пиршества по пасти) до новой атаки на врагов стаи. Каждый раз Вожаку приходилось выбирать всё больше и больше, а выбор шёл не в его пользу. Везде есть плюсы и минусы, и вот сейчас "плюс" был в новой атаке и попытке силой заставить вражеские стаи объединиться под одним стягом, а минус - погиб один из довольно умелых и сильных волков Легиона. Если бы Призрак знал все факты того, что произошло у Дикого, то тогда он, вполне возможно, понял бы его мотивы и поступки, а сейчас Белый просто с ними считался.
- Охота, - наконец проговорил он, - Стае нужна охота, - такое ощущение, что слова будто бы застывали у него в израненном когда-то горле и хищник произносил всё через силу, однако, Дикий должен был понять, что имеет в виду один из тех, кто долгое время был ничем кроме охотника. Дело было не в еде, а в том, что после смерти Станнума в Легионе не все могли принять позицию вожака, даже несмотря на то, что Дикий был главным и держал всех стальной хваткой достаточно успешно. Просто учитывая те чувства, что испытывали большинство волков Легиона к ныне почившему - это было воплощение самого Дикого, когда вожак отсутствовал, никто не мог подозревать подобного исхода событий и из-за резкого решения лидера так избавиться от своего фаворита, у многих могли бы закрасться сомнения.
- Они будут роптать, - словно продолжая не свою ранее сказанную фразу, а собственные мысли, проворчал Призрак, подняв голову и потянув носом воздух - ветерок принёс вместе с собой запах дичи, а вроде бы уже удовлетворённый инстинкт хищника, подогреваемый только этим запахом, начал разгораться с новой силой. Стае нужна была охота, нужна была уверенность. Их нужно снова собрать и дать понять то, что выживет только самый незаменимый, выживет только тот, кто имеет право называть себя легионером. Не членом "патрулей" Оплота, не потомком "Первородных", не валькирией и не городским отребьем...Большинству нужно было снова напомнить о том, чем они являются для других стай и для самих себя.

Дикого можно было понять именно сейчас - он был взбешён и разозлён, но не нужно было быть знатоком душ, чтобы понять, что он ещё и разочарован, причём слишком глубоко. Отсутствие верного товарища, который должен и обязан был в случае чего прикрыть его и не дать другим добраться до вожака, в нужный момент привело к очередной трагедии и поражению Легиона, созданного, чтобы побеждать где угодно, а уж тем более в сражениях. И следующие действия альфы были весьма предсказуемы, по крайней мере сейчас - он начнёт искать замену мёртвому Станнуму и будет делать это достаточно активно - Дикий не захочет проиграть ещё "раунд" против Первородных, а уж тем более против городских.
- Пошли, - сказал он, а Призрак, не отставая, сейчас находился чуть поодаль от вожака, не мешая тому думать. Сам Белый уже будто бы улыбался своим мыслям внутри и выглядел чересчур уверенно. Он знал, что множество волков стаи не были дураками и, узнав о смерти Станнума, попробуют занять эту нишу, а Дикий не сможет править без поддержки одного и через него - поддержки многих. С одной стороны смерть телохранителя скорее всего приведёт к недоумению и смятению, но так же это будет и достойное "соревнование" для каждого из легионеров.
Но то, что сделал вожак следом, немного погодя, можно сказать, слегка удивило Призрака - достаточно быстрое решение чёрного сделать так, что теперь молчаливый и холодный Белый становился его правой рукой не могло не поразить. Не сколько поспешностью, насколько быстротой того, чего всегда хотел получить хищник - власть, которая позволит ему диктовать свои условия если не всем, то многим, тем самым превратив их из сопливых и никчёмных щенят в то, что можно будет гордо назвать "наследием" и в конце своего жизненного пути гордиться ими и собственными действиями. Возможно, это и не был потаённый "предел мечтаний" Призрака, но такое внезапное "назначение" было гораздо выше того, что можно было ожидать за такой короткий промежуток времени.
Волк будто бы скопировал ухмылку своего лидера, когда тот уже убегал по направлению к логову - он знал, почему Дикий выбрал его и не собирался просто так подводить вожака ошибками прямо с момента своего "назначения", так как у всего есть свой предел. Сейчас хищник не мог позволить себе ни одну оплошнось, ни один промах, теперь он будет весьма лакомой "целью" для всех, кто может выудить из него некую слабину и застать врасплох, поэтому Белый Призрак теперь будет обдумывать каждый свой шаг и каждое своё действие. Теперь он не считается с чужим мнением, он сам - мнение. И если так хочет вожак Легиона - так тому и быть, разочаровывать Дикого не хотелось.
Он вдруг вспомнил тех, кто у него был - если бы всё это случилось сейчас, то неизвестно, насколько бы благополучно всё сложилось и насколько бы Призрак стал именно таким, как сейчас. Но и много просто не произошло. Судьба - поистине весьма грустная сила мироздания, как ни крути. Волк снова облизал пасть, почувствовав на языке уже давно застывшую кровь и добавил ходу, направившись вперёд на поиски Брута, часто останавливаясь и глубоко потягивая носом воздух. Если лидер охотников где-то неподалёку, то он будет первым испытанием Призрака на пути к тому, на что поставил его вожак.

-> Лунные холмы

Лунные холмы>

«Ишь, как рванула».
Серый проследил взглядом, как Веледа, та, которую в своих фантазиях он уже не раз убил, рванула прочь, спасая свою первородную шкуру. Стало даже как-то грустно и одиноко в пустой пасти. Облизался. Но дел невпроворот, нужно быстрее проверить правдивость слов лисы.
Глупо было сомневаться, что серого оставят в покое так быстро. Как только Брут сорвался с места и направился на поиски ворона, следом вдогонку за ним побежала и Нидиза. Нахалка даже не спросила разрешения, просто решила идти с серым. Нагнать легионера ей не составило труда, Брут не скрывался, не спеша переставлял лапы, как будто прогуливался без какой-либо цели, а не искал «клад».
- Бурка, ты волчью речь не понимаешь? Дуй на свою территорию. Или я не посмотрю, на то, что ты валькирия. Под лапами путаешься.
Брут угрожающе свел брови, нахмурился, вперил взгляд на Нидизу. Волчица была весьма серьезно настроена и, кажется, попрется с легионером в любом случае. Показав свои белые зубы, серый глухо зарычал. Самки еще не хватало тут. Фыркнул, припав носом к земле, Брут пытался почуять хоть какие-то запахи, может отвлечь охотой валькирию, а может разыскать ворона.
Пробираться через этот лес было трудно, а о быстром беге не могло быть и речи, оставалось только не спеша пробираться в его глубь, переступая через валежник, преодолевая коряги. Видеть Веледу он не мог, серый просто не думал, что самка сможет вернуться вновь к нему, поэтому был в меру спокоен и не ожидал слежки. В придачу еще, легионер увлекся поиском, а это, как на охоте - отвлекаться нельзя. Нидиза все была рядом, можно было бы свернуть переярку шею, да только разборок с валькириями не хватало ему.
«Всегда успею. Может она пригодится еще».

>Лунные холмы
След в след, не теряя его и не выдавая себя... Веледе было не впервой красться и преследовать, но впервые объектом слежки была не добыча, а охотник. Спокойнее, Веда, спокойнее... Просто иди и смотри.
Веда держалась на расстоянии, она была крайне осторожна. Где-то в глубине души еще жил страх, который поднимал голову всякий раз, когда охотница улавливала особо четкий запах легионера. Вся напряженная, сосредоточенная, волчица напоминала струну, натянутую жилу, острый прут, но никак не живое существо, каким являлась. Скорее машина, робот - так резки и четки были её движения.
-...Под лапами путаешься...корни, о которых и я, между прочим...
Раздавшиеся голоса прозвучали нечетко, но Веледе этого хватило. Нидиза... Белая замерла, припав к земле и не издавая ни звука. Слишком близко, - стучала в голове одна мысль.
Шаги удалялись, и больше ничего, кроме неразборчивого говора Веда не различала, как бы ни прислушивалась, и лишь тогда волчица осмелилась поднять голову. Осторожно выпрямила спину, сделала шаг в сторону, вытянула шею... И почувствовала на загривке чей-то пристальный взгляд. Резко обернулась.
Никого, только ветки колыхались.
Снова ощущение пристального внимания. Волчицу пробрала дрожь, она снова припала к земле, стреляя глазами из стороны в сторону. Легионеры? Еще? Нет, пожалуйста, убереги Антей....

«Еще и лапы переставлять не умеет», - покосился на Нидизу серый, когда та, в очередной раз, споткнулась о коварную корягу.
Попытка молодой волчицы представиться не произвела на Брута никакого впечатления.
- Белка… Да хоть суслик.
Имя на всякий случай Брут запомнил, мало ли, Валькирия все-таки, быть может, еще пригодится, никогда ничего просто так не бывает, а своих знакомых лучше знать хотя бы по кличкам и прозвищам.
Прочие вопросы были проигнорированы легионером, он даже не повернулся в сторону бурой, шел, как шел, не убыстряясь и не замедляя шага.
Щенки, переярки. Эти недоволки всегда вызывали в Бруте волну негодования. Их активность, позитивность, любознательность, миллионы вопросов, которые они просто обязаны задавать ему, Бруту. Как же было замечательно, что в Легионе не было сопливых выродков. Не считая парочки новеньких. Серого передернуло о мысли, что когда-то и у самого будут такие же.
Брут повел назад ухом, в сторону, где пряталась Веледа, но вновь наступила тишина. Подозрительный легионер собирался уже вернуться назад, но уже откуда-то сбоку послушался явный шорох и одиночное «кар». И снова все затихло. Навостривши уши, опустив низко голову, выглядывая в неизвестность исподлобья, Брут, не сказав Нидизе не слова, пошел вперед.
«Ох уж эти сказочки. Ох уж эти сказочники…»
Серый был готов ко всему: к медведю-шатуну, к дикому тигру, к огромному, ростом с дерево, ворону. Но пройдя еще немного вперед, Брут наткнулся взглядом на огромный массивный дуб. Что-то здесь было явно не обыкновенное. На ветвях этого старого дерева, густонаселенно, сидело воронье, плотно прижавшись друг к другу. Птицы молчали, даже не шелохнулись.
«Права была плутовка, нашли-таки ворон».
Еще пуще Брут загорелся азартом, уж теперь он точно не сойдет с дороги, не каждому выпадает шанс повстречать такую удачу.
«Ну что, пучки перьев, отдавайте награду».
Волк понюхал воздух, на наличие каких-либо сверхъестественных запахов. Все это было как-то странно.
- Поговори с ними.
Брут даже немного смягчился, когда обратился к Нидизе. Общение с неведанными силами всегда пугало легионера, да и не найдет грубый волчище, что нужно сказать птицам, что бы те отнеслись спокойно. Такая стая вмиг может выклевать глаза, а потом и печенью твоей полакомится.
«Да, пусть идет к ним она».