Сезон "Время выбирать"
10 декабря 187 года, день

Ещё ранним утром он чуть ли не по брюхо утопал в мешанине из снега и грязи, с хрустом ломая хрупкую наледь и то и дело шмыгая носом, явно наслаждаясь этим тихим поскрипыванием. Над головой светило солнышко, ласково и заботливо, так, как и всегда, будто оно и не исчезало, не подвергало жителей острова в неописуемый ужас и отчаяние. Кое-где даже умудрялись о чём-то переговариваться птицы - конечно, то были самые стойкие из них, потому что будь у Сафари крылья и тёплое гнёздышко, например, в дупле какого-нибудь деревца, он бы вовек оттуда носа не вытащил. Но он же волк. Да не просто какой-то там бродяжка с куцым, потрёпанным нелёгкой жизнью хвостом, а легионер. Он бы хотел сказать это с гордостью в голосе, но прозвучало бы это скорее насмешливо, совершенно неправдоподобно. Если что и осталось от прежнего Альянса, так это горячие, пылкие сердца некоторых его представителей. Остальные... Впрочем, сейчас не об этом.
Холодные хлопья снега лезли прямо в глаза, грамотно направляемые северным ветром, отчего Сафари всё время морщился и недовольно фырчал, когда особенно изворотливые из снежинок залетали в нос. Если с утра он грел бока под солнечными лучами в относительно спокойном климате, то теперь, всё дальше уходя на северные территории стаи, легионер с тоской вспоминал о своём тёплом, сухом логове. И надо же было именно сегодня вытащить его в патруль! Сафари в очередной раз с негодованием чихнул.
Утешало одно - Микаэль шёл бок о бок с ним, точно так же мирясь с непостоянством погоды. Старший брат был не особо многословен, поэтому ответственную роль болтуна брал на себя Сафари, который это дело очень любил. Он мог крайне долго рассказывать о своих весёлых приключениях на охоте, серьёзных столкновениях с одиночками и неудачных подкатах к молоденьким валькириям, а Микаэль был прекрасным слушателем. И всё бы ничего, вот только их идеально сформировавшуюся компанию разбавляло присутствие ещё одного легионера, который был намного их старше и на иерархической лестнице, соответственно, стоял выше.
Сафари старался слишком часто не показываться матёрым на глаза, поэтому и знал о них по слухам и рассказам сверстников, изредка имея возможность обращаться напрямую: трепать языком со старшими он не особо любил. Однако своего спутника переярок немного знал по личному опыту, так как они пересекались на общей охоте или, как сейчас, в патрулях. Манс был волком, что называется, старой закалки, воспитанный в традициях времён Дикого, но всё ещё представителем среднего поколения - слишком матёрый по сравнению с Сафари, но кажущийся юнцом рядом с Зольфом. Рассказывали, что Манс был выходцем из стаи Мёртвой Равнины, однако по факту юга в нём было мало - слишком требовательный, жёсткий и властный, слишком повёрнутый на Альянсе и его законах и совершенно не душевный. Сафари не боялся его, так как ещё не успел за время своей "службы" проштрафиться, но держался настороже. Впрочем, это не мешало переярку, пропустив бывалого вояку чуток вперёд и лицезря теперь лишь его широкие плечи и мощное телосложение, без умолку  трещать Микаэлю в ухо, впрочем, шёпотом.
Эта была очередная увлекательнейшая  история из разряда "как я едва не переломал себе все лапы, гоняясь за горным козлом". Сафари вообще был исключительным фанатом охоты, которой отдавал и сердце, и душу, и даже порой рассудок, из-за чего вечно во что-нибудь вляпывался. Но то ли судьба к нему была благосклонна, то ли сам переярок обладал определённым даром, все его приключения заканчивались красочным хэппи-эндом. Вот и в этот раз с завораживающей интонацией он с особенной страстью описывал отдельные эпизоды своей охоты и как чуть не попал под копыта своей собственной же добычи, что тоже для него было не редкостью. Только лишь учуяв в воздухе запах близлежащего водного источника, Сафари позволил себе прервать повествование и ускориться, нагоняя и затем перегоняя Манса, возглавляющего их небольшой отряд.
Молодой легионер первый вышел к реке, став обеими передними лапами прямо у кромки оледеневшего берега и осторожно коснулся носом холодной воды. Определив источник относительно пригодным для питья, он жадно начал пить и только лишь в процессе этого занятия ощутил какой-то подвох, весь окаменел, затем осторожно отполз от реки и обернулся на как раз подошедших спутников. В его глазах так явственно светилось непонимание и удивление - причём сам Сафари ещё не осознавал причину, по которой так насторожился - что впору было подумать, будто случилось что-то очень нехорошее или необычное. А такого рода сюрпризы вообще мало кто любит.

Отредактировано Сафари (2016-10-16 00:26:21)

«Dancing with the devil
Call it respect, call it fear
But we never allowed the devil
To come to the party»

«Время Выбирать»
10 декабря 187 года

Болтовня Сафари умиротворяла, о чём бы младший названный родственник не балаболил бы, Микаэль лишь молча, но вполне искренне мягко улыбался. Давно на душе не было такого сравнительного спокойствия. Вдали от суеты логова мозг Калле мог отвлечься от мысли о размолвке между Ферном и Хастой, которая, казалось бы, именно ему причиняла наибольший дискомфорт. Но сейчас, когда юный волк в очередной раз с теплом в груди осматривал окружающий пейзаж, освещённый дневным светом, он снова испытывал невозможное облегчение. Каждый раз, когда Солнце скрывалось за многочисленными облаками, ярко-голубые глаза Мики резко обращались к небесам с блеском беспокойства, будто боясь, что светило снова не покажется. И каждый раз, когда луч робко выбивался из-за тучи, с души будто поднимался тяжёлый груз.
Микаэль не представлял, что на душе у остальных после возвращения Солнца, что для него было редкостью, с его то эмпатией и проницательностью. Нет, конечно же легко было предположить, что рады были все. Но... Калле радовался не только тому факту, что о голодной и холодной смерти можно забыть, нет. Уже с месяц мелочи вроде мизерного тепла осенне-зимнего солнечного луча на переносице, или росы на блестящей траве вызывали у него что-то сродни чистому восхищению. Восхищение каждой мелочью природы.
Саф продолжал трещать, а Микаэль - просто слушать с улыбкой, изредка кивая или дёргая головой. Но всё же чаще кивая. Однако история с горным козлом заставила его невольно мимолётно нахмурить брови и кинуть предупреждающий взгляд на шалопая, думая о том, как бы переярок не получил от Зольфа нахлобучку за стремление свернуть свою же шею. Однако, отец эту историю вряд ли услышит, если только Сафари не решиться пересказывать её снова в его присутствии. Но сегодня Багровый Эквит был далеко, на переговорах с Пожирателями Смерти. Калле ощутил укол беспокойства. Оставалось надеяться, что возвращение Солнца улучшило настроение и хоть как-то настроило на мирный лад яростных жителей восточных земель. Не хотелось бы склоки. Не столько из-за страха за отца, как и из беспокойства за незнакомых волков. Пожиратели-Пожирателями, но даже если вы привыкли поедать саму Смерть, есть почти что стопроцентная вероятность, что Зольф застрянет у вас в глотке.
Идущий впереди Мансур гаркнул на переярков, заставив Микаэля виновато пошевелить ушами и бросить на главу отряда извиняющийся взгляд. Хотя замечание и было в своей сути направлено Сафари, а сам молодой волк всю дорогу, в принципе, молчал. Калле был не в обиде. Манс был простым кобелём, как говорится, из народа. Он просто хотел делать своё дело и приносить пользу. Не из желания выслужиться перед верхушкой, а лишь для того, чтобы его стая процветала.
Река была взволнована лапами Сафа, несколько брызг попали на шкуру Микаэля, заставив поморщиться. Холодно. Голубоглазый же остановился у кромки воды, впервые за долгое время, теперь, когда Солнце светило с небосклона, внимательно глядя в своё отражение. Да уж, возвращение светила заставило его научиться не только с новой силой ценить красоту, но и ценить собственное тело. Не то что бы унаследованное от отца телосложение паука-сенокосца, с длиннющими лапами, перестало быть неуклюжим, а горбоносая морда казаться менее своеобразной. Нет. Просто Калле вдруг осознал, что даже принимать свой внешний вид и не чувствовать смущения от мысли о том, как видят его тело со стороны, стало гораздо легче. Это было удивительное чувство и Микаэля радовала, но вместе с тем и немного пугала зарождающаяся в нём уверенность в себе. Кажется, кто-то начинал взрослеть, так или иначе, но душа с сердцем постепенно догоняли подростковый организм...
Наступившая внезапно тишина, а так же долетевший до носа неприятный запах застарелой падали заставили Калле оторваться от собственного отражения. Сафари напрягся, особенно после комментария Мансура о червях. Молодой волк с беспокойством глянул на товарища, который пил речную воду. Пугать названного братца пуще, чем это сделал Манс, не хотелось. Конечно же червяки из ушей не полезут, но если в воде падаль, то серьёзное отравление заработать можно. Серый волчара уже уверенно направился по направлению к зловонию, а Микаэль, с несвойственной ему прытью, кинулся вслед за ним, оставляя Сафа позади. Те самый длиннющие лапы позволили юному волку поравняться с Мансуром очень быстро, в несколько несвойственно ловких для него прыжков, отдалённо напоминающих прыжки кузнечика. Здесь Калле старался уже почти не дышать, но всё равно казалось, что тяжёлый смрад заполз в ноздри и уже никогда не захочет убраться оттуда. Да и не только нос, казалось бы, вся шкура пропитывалась этим зловонием.
Встретившая их за поворотом туша медведя была огромна. Мика даже невольно инстинктивно дёрнулся, решив сначала, что зверь жив, а воняет не он, а, возможно, туша, которая его привлекла. Хотя, вряд ли такой "аромат" привлечёт даже самого мерзкого падальщика. К облегчению кобелька, тело лежало не в воде, значит, река вряд ли была отравлена трупным ядом.
Пока Калле стоял в удивлении, Манс обогнул труп медведя. И выражение его морды заставило что-то похолодеть в желудке. Уже ожидая увидеть что-то страшное, Мика прошёл по воде, на этот раз даже не ощутив холода. И уставился в вычищенное брюхо зверя-исполина.
Калле шумно сглотнул, осматривая зловещую находку. Старший волк рядом так же молчал, хотя Микаэль буквально слышал то, как шестерёнки в его голове шевелились, пытаясь найти ответ на вставшую перед ними загадку. Однако, определённое наблюдение заставило молодого легионера заговорить с Мансом. Быть может, он и сам заметил, но всё же...
- Г-глаза, - Калле замолчал, но через мгновение понял, что до главы отряда его мысль вряд ли дошла и надо бы пояснить. Иногда он забывал, что для окружающих его мысли не столь же прозрачны, как для него самого. - Г-глаза целы. П-первое, что делают п-падальщики... Вороны в-выклёвывают глаза. Здесь... К т-телу даже в-вороньё не п-притронулось.
Опытному охотнику должно быть точно известно, что почти что до каждого трупа в первую очередь добираются птицы-падальщики. И никакая тварь не заставила бы их пропустить подобный "пир".

Переярки были ошарашены не хуже самого Манса, но оба сохранили стойкое спокойствие. Вот за что уважал волк систему воспитания молодых бойцов, так это за то, что им с самых юных лет прививается стойкость настоящих армейцев. Они не дрогнули при виде ужасной картины, хотя пару минут беззаботно трещали, как легкомысленные барышни. Шутки шутками, но когда надо, они выглядят как настоящий молодой Легион. Но сейчас было не время восхвалять как хорошо обучили Микаэля и Сафари в западной стае: им троим предстояло выяснить, что за чертовщина произошла на их землях, а главное, как ее исправить. В конце концов, этой туше не место на речном берегу, и не важно, как она здесь оказалась.
-Ты прав, лохматый. Что-то отпугивает птиц, хотя обычно они падки на такой смрад… Видимо, это слишком даже для них. – Серый взглянул на морду медведя, которая исказилась в предсмертной гримасе.
Пасть хищника была приоткрыта, откуда вывалился уже почти почерневший язык. Глаза зверя закатились и помутнели, и  все-таки странно, что они не увидели пустых глазниц. Выходил, никакой даже самый подлый шакал не решил поживиться медвежатиной, которой пришлось тухнуть и разносить эту вонь на всю округу. Ни один здравомыслящий, причем голодный, зверь не оставит еду просто так, для этого должна быть веская причина.
-Видимо, на наших землях поселился садист… - Угрюмо прорычал Манс, глядя на выпотрошенное брюхо медведя.
Не осталось ни единого органа, лишь гладкая кожа, кости и в кое-каких местах еще оставшиеся мышцы. Обглодали несчастного зверюгу знатно, выскребли все без остатка. Мансуру даже было противно думать, какая тварь способна на такое извращение.
-Что бы это ни было, мы не можем оставить это просто так. В конце концов, эта падаль заразит реку, и тогда Альянс скосит хворь. Мы должны убрать это, - как бы не было противно осознавать, но именно им троим выпала честь возиться с этой тухлятиной, которую нужно как-то отнести подальше от воды.
Но куда тащить? Вокруг простиралась бескрайняя равнина, и не было ни одного намека на какой-нибудь овраг или канаву.
-Отойди на достаточное расстояние и копай. – Обратился Манс к Сафари, - тебе на сегодня хватит хлебать падаль, так рой ей могилу. – Никаких мыслей, кроме как закопать заразу, у легионера не возникло.
Да и что тут сделаешь: до леса волки тушу не дотащат и сдохнут скорее от зловония, нежели от усталости. Оставлять эту гадость у воды было тоже нельзя, если они хотели сохранить свою стаю в благополучии и здравии. Что ж, придется оказать этому обезображенному медведю честь и похоронить его по всем законам жанра.
-А ты – подойди к медвежьей заднице и хватайся за нее. Будем тащить, - невесело вздохнул Манс, а сам подошел к голове трупа.
Он даже не думал издеваться над Микаэлем, а наоборот пожалел его: по его мнению, меховая филейная часть мишки была хоть и зловонной, но относительно безобидной, чего не скажешь о башке с раскрытой пастью, откуда текла какая-то малоприятная жидкость, да еще и эти мертвенные глазищи, наводящие ужас. Мансур решил, что надо поберечь детскую психику, а потом решил собственнолично тащить падаль именно с этой стороны.
-На счет три, - приготовившись хватать медведя за затылок, серый кинул взгляд на переярка, - готов? Три! – Рыкнул волк и вгрызся в мертвую плоть.
Вкус у нее был настолько омерзительным, что Манса едва не вывернуло наизнанку. Кое-как подавив в себе приступ тошноты, легионер со всей силы дернул на себя, пытаясь сдвинуть неподъемную тушу с места. Краем глаза он видел Микаэля, и надеялся, что совместными усилиями они дотащат эту мерзость до импровизированной могилы, организованной Сафари, хотя бы до заката.

— Последний рывок, — выдохнул Курт, с размаху воткнув лопату в пронизанную мелкими корешками землю, и широко повел рукой, приглашающе кивнув Бруно: — Приступай.
— А почему опять я? — насупился тот недовольно.
— На белом свете, Бруно, есть два типа людей: одни со Знаком, а другие копают, — пояснил Курт наставительно.
Н. Попова - "Конгрегация. Пастырь добрый"

Сафари очень старался не опускать взгляд на беспомощно распластавшуюся бурую массу, некогда бывшую грозным, опасным хищником: он не боялся там, скажем, вида крови, жуткого выражения морды несчастного или чёрного-чёрного языка, нет, однако неведомые им обстоятельства смерти медведя и то, что убийца от него оставил, инстинктивно велели переярку держаться подальше. Всё же молодой легионер остался на месте, подле брата, внимательно слушая Манса и периодически пробегая глазами по всему открытому пространству, будто враг вот-вот должен был выскочить из кустов.
Уловив одобрение в голосе матёрого, Сафари наконец-то успокоился и обратил взгляд на спутников. Отметив смущение, с которым отреагировал Микаэль, переярок с уважением посмотрел на сына Зольфа и, подмигнув, солнечно улыбнулся, мол, так держать, смотри, даже бывалый вояка с тобой соглашается! Это было настолько похоже на Калле, что мысленно Сафари добродушно хохотнул: старший братишка, как всегда, слишком скромничает, ведь он гораздо умнее и талантливее многих своих сверстников, пусть сам пока об этом не знает. Ну, ничего, время выйти из тени рано или поздно наступит.
Спутники пусть и ненамного, но возвышались над Сафари, были шире в плечах и грудной клетке, сильнее в лапах. Он мог бы почувствовать некоторую уязвимость перед этими двумя, однако Зольф в своё время научил переярка ценить и понимать собственное тело и его способности. Молодой легионер определённо был достаточно ловок и быстр что в бою, что в охоте, чтобы без капли смущения или стыда стоять рядом с остальными представителями Альянса: в конце концов, как минимум один раз он это уже доказал. А то, что Манс решил расследовать дело в их компании, а не звать старших и опытных состайников, уже было показателем какого-никакого доверия.
И всё-таки спесь с Сафари быстро сбили: ни о каком общем "деле" и речи не было. Иди, выкапывай яму да переноси труп - вот и вся твоя работа! А впрочем, приказы старшего, во-первых, обсуждению не подлежали, а во-вторых, были более чем рациональны. Одного взгляда на близость подобной мерзости к реке хватало, чтобы понять, что дольше эта зловонная туша здесь оставаться не может: пока она не заразила источник драгоценной влаги, необходимо оперативно решить проблему. Виновника можно найти и позже.
Утешал и тот факт, что ему, Сафари, по крайне мере не придётся тащить труп. Зловоние, исходившее от медведя, и так с расстояния вызывало в молодом легионере рвотный рефлекс, так что бы стало с ним, возьми он эту пакость в пасть! Сочувственно улыбнувшись Калле, переярок поспешил приступить к своей части совместной работы.
- Быстрее начнём быстрее закончим, - подбодрил себя и брата Сафари, тупо глядя на бездыханное тело и оценивая, каких же размеров должна быть яма, чтобы вместить в себя этого гиганта. - Эмм... Во всяком случае, я очень надеюсь, это не займёт слишком много времени...
Озадаченно пошевелив ушами, легионер отбежал на достаточно приличное расстояние от спутников и стал кружить по покрытому снегом берегу, притаптывая промёрзшую землю лапами и ища более рыхлый и податливый участок, чтобы начать-таки копать. Он внимательно осмотрел выбранную местность, быстро убрал особо крупные комья снега, особенно острые камушки и ветки и, лишь расчистив территорию, принялся за работу.
Сафари бегал много. Он в принципе двигался часто и перемещался на достаточно большие расстояния от логова. Манс решил правильно, когда назначил переярка "главным копателем": для этой цели прекрасно подходили его сильные, выносливые лапы, привыкшие к постоянным забегам без отдыха и сна даже на несколько суток. В общем, справился Сафари быстро и подоспел как раз вовремя: матёрый с Микаэлем практически дотащили казавшуюся неподъёмной тушу и стояли теперь  то ли отплёвываясь, то ли отфыркиваясь, то ли просто пытаясь восстановить дыхание. Да уж, как они ещё на лапах после такого держатся...
- Всё готово, - жизнерадостно доложил Сафари Мансу, отступая от ямы и встряхивая поочерёдно подуставшие лапы.

Отредактировано Сафари (2016-11-03 10:29:41)

Тащить эту мерзость было настоящим адом. Уж лучше бы Манс положил на лопатки несколько десятков врагов, выпустив им кишки, чем еще бы раз ввязался в подобную авантюру. Ему было жалко собственную шкуру, задетое самолюбие и психику юных легионеров. Они, точно три омеги, делали грязную работу и даже не пискнули о том, что им тяжело и противно. В этом было единство их стаи: здесь все делали всё, и в этом была главная их сила. Манс не считал себя выше или ниже кого-то на своем ранге, не списывал со счетов Микаэля и Сафари из-за их возраста, а потому они все работали вместе, наравне, как одна сплоченная команда.
Когда до вырытой молодым волком ямы оставалось буквально несколько метров, Манс с новой силой потянул тушу за голову, намереваясь покончить с этим как можно быстрее. Однако тут, откуда ни возьмись, на морду волка приземлилась птица, оглушительно крича и хлопая крыльями. Легионер рисковал ослепнуть, и в первый момент ему показалось, что безумная птица решила выклевать ему глаза. Тотчас отпустив труп, Сур зарычал и мотнул головой, пытаясь согнать назойливую птаху. Та, впрочем, не стала долго на нем задерживаться, и когда волк разлепил веки, то увидел отвратительного уродливого ворона, который пытался им что-то донести. Он знал, как много значат в их мире птицы: некоторые могут нашептать на ухо заклинание, другие же просто принести весть с другого конца Острова. Так или иначе, как бы безумен не был этот ворон, его слова стоит послушать, а если повезет, еще о чем-нибудь расспросить.
-Кем надо быть, чтобы жить в этой тухлятине? – Манс поморщился, кинув взгляд на воняющего медведя.
Речь птицы не давала ответов на вопросы, а лишь добавляла новые. Однако, в чем-то они с ребятами оказались правы: этот ужас сотворил тот, кого следует опасаться. Опасаться, но не бояться. – На этой земле нет никого страшнее Легиона. Он не допустит, чтобы кто-то отнимал у него этот титул. О ком ты болтаешь, ворон? – Волк сделал шаг по направлению к сидящей птице.
Они не допустят, чтобы на их земле жил такой варвар. В следующий раз вместо выпотрошенного медведя они могут найти своего состайника.
-Кто бы он ни был, дома он своего лишится. Здесь ему не место! – Прорычал Манс, отворачиваясь от ворона, - тащи! – Рыкнул голубоокий Микаэлю.
Когда они протащили эту падаль на такое расстояние, и от импровизированного могильника оставалось буквально пару шагов, он не допустит, чтобы их старания прошли даром. С остервенением вцепившись в медвежьи уши, теперь отчетливо осознавая, что кому-то сейчас очень здорово докучает, Манс поволок тушу дальше, пока она не оказалась на краю ямы.
Обойдя медведя с другой стороны, волк столкнул того в выкопанную могилу, и туша глухо рухнула на дно. Сафари постарался на славу, и яма оказалась достаточно глубокой, чтобы скрыть под землей весь труп целиком. Вызывающе посмотрев на ворона, Манс оскалился.
-Пусть же великий Потрошитель явится и накажет того, что лишил его так любовно обустроенного убежища. – Сур, как и любой другой легионер, обладал пылким нравом и желанием бросать вызов.
Это – их дом, а не того, кем птица решила запугать легионеров. Они не допустят того, чтобы кто-то орудовал на их земле, убивал их волков и обгладывал им ребра, чтобы крепче спалось. Они сделают все возможное, чтобы прекратить это начавшееся извращение, даже если для этого им придется самим кануть в лету.
-Закапывай. – Приказал Манс Сафари, не спуская взгляда с ворона.

Всё произошло так быстро, что Сафари даже не успел отреагировать и предупредить спутников. Откуда ни возьмись с недостижимой для любой ползающей твари высоты прямо на Мансура спикировал чёрный пернатый смерч, вцепившись старшему прямо в сверхчувствительный волчий нос и наверняка вызвав целую волну боли, так как глава отряда сердито зарычал и затряс головой, пытаясь высвободиться из маленьких острых птичьих коготков. Сафари молча дёрнулся было вперёд, чтобы помочь матёрому, ведь взбешённая чем-то неподобающим с их стороны птица могла запросто выклевать незащищённые голубые глаза легионера, но ворон, словно предчувствуя намерения переярка, выпустил-таки свою жертву и резко метнулся к Микаэлю. Напоследок злобно каркающее существо мстительно проредило светло-серый мех на волчьей холке, заставив Сафари недовольно нахмуриться, однако остаться на месте и жадно внимать посланцу птичьего мира.
Ворон шмякнулся о землю прямо перед озадаченными легионерами, но никто из них и не думал нападать: во всяком случае, молодые, следуя примеру Мансура, спокойно выслушивали поток брани в свой адрес, ровно ничего не понимая. Сафари озадачено смотрел на доведённую до истерики птицу, ещё не решив, верит ли он этим бессмысленным угрозам, напуган ли, а может, жалеет несчастное создание, разум которого затуманился. Переярок даже представить себе не мог, что кто-то вообще может жить внутри трупа - разве что черви. Но какую опасность Альянсу несут эти... Склизкие, отвратительные существа?..
На Мансура эти угрозы явно не произвели предполагаемый эффект: матёрый угрожающе шагнул вперёд по направлению к ворону, однако решив видимо, что тратить на безумца время себе дороже лишь упреждающе рыкнул и отдал приказ: несём, продолжаем, слушаем только меня.
Спутники быстро дотащили тело под тяжёлым, суровым птичьим взглядом и погрузили тушу в достаточно глубокое, его, Сафари, трудами сотворённое подобие могилы. После Манс обернулся и достаточно дерзко передразнил ворона, то ли пытаясь поставить в этом происшествии точку, то ли желая убедиться, что пернатая заноза в заднице не помешает их плану.
- Брось, - добродушно улыбнулся переярок главе их маленького отряда и с некоторым состраданием посмотрел на птицу, - он ведь, очевидно, сошёл с ума, бедняга.
- Закапывай, - коротко приказал легионер, и Сафари, покачав головой, быстро-быстро заработал лапами, на ворона стараясь не смотреть.
Его заставила прерваться вдруг пронёсшаяся над их головами чёрная стая. Крича до рези в глотке, несносные пернатые, нет, не испугали легионера, ни в коем случае - к подобным неожиданностям он потихоньку привыкал, - но заставили задуматься, отвлечься от работы и поднять глаза на Манса.
- Вожак?.. - озадаченно произнёс Сафари, смотря уже мимо матёрого, на ворона, уже с каким-то искренним вниманием и настороженностью.
Вдруг позади Мансура переярок заметил какое-то движение. Быстро распознав в чёрном, возникшем из ниоткуда силуэте Велеса, молодой волк молча кивнул головой в его сторону, привлекая внимание спутников. Интересно, что легат забыл здесь?..

Отредактировано Сафари (2016-12-01 02:09:29)

Казалось, безумный ворон хотел пробудить в Мансе страх, однако этого не происходило. Легионер по-прежнему смотрел на птицу с презрением даже после того, как та назвала имена существ, обитавших в здешних чащобах. Он не встречался ни с плотоядным оленем, ни с призрачной тварью, похожей на облезлую лисицу, хотя об обоих был наслышан сполна. Про Аскора ему рассказывал Зольф, который, вроде, встречался с кровожадным травоядным, и дорогого ему стоило вернуться с этой встречи живым. Про Беса много сказаний ходит, но, по большому счету, прямого вреда от этой твари, никто так и не получит. Стало быть, с чего Мансуру его бояться? Да и Аскора он тоже бояться не думал.
- Заткнись! Заткнись, тупая курица! – Зарычал волк, кинувшись к ворону.
Тот уже сам вскинул крылья, набросившись на Сафари, что стоял рядом. Оглушительный рык клокотал в глотке Манса, он распахнул оскаленную пасть, намереваясь перегрызть мерзавцу тонкую шею, лишь бы он прекратил болтать и отстал от переярка. Однако челюсти клацнули воздух, ибо ворон околел, безобразной тушкой валяясь у лап юного легионера.
- Жив, малец? – Выдохнул Мансур, кинув немного раздраженный взгляд на Сафари.
Ему не нравилось, что какая-то пернатая падаль вносит смуту в их слаженный механизм, заставляет переярков задуматься, а может даже и испугаться.
- Это – река Легиона! Это – земля Легиона! Мы дадим отпор любому, кто думает, что это не так! – Рычал серый, а шерсть его топорщилась во все стороны, хвост воинствующе задран выше линии спины.
Легионер был взбешен, и ему не терпелось увидеться с той таинственной тварью, которая поселилась в медвежьем трупе и посеяла смертельный страх в вороне. Увидеться и переломить хребет мерзавцу, чтоб даже не думал считать себя здесь хозяином.
В порыве гнева и ярости Манс совершенно не предал значения другим птицам, которые вели себя вполне естественно, однако несли на своих крыльях дурные вести. Голубоокий слишком поздно вознес голову к небу: все пернатые почти улетели и их не было слышно. Лишь какое-то отдаленное «мертв» и «убил» - все, что удалось разобрать легионеру.
- О чем они болтали? – Непонимающе, а потому раздраженно спросил волк у Сафари и Микаэля, надеясь, что его молодые спутники услышали чуть больше, чем он сам.
Тут на горизонте замаячила фигура, стремительно приближающаяся к их трио. То был Велес, однако вид у него был слишком уж озадаченный. Птица с криками о смерти просто так не летают, а тут еще и Подпалый явился собственной персоной. Что-то тут было нечисто, и Манс нутром чувствовал, что случилось что-то из ряда вон выходящее.
- Доброго дня, Легат! – Поздоровался легионер, коротко кивнув пришедшему в знак уважения. Как бы он не относился к Велесу, тот был его начальником. – Что-то пернатые нынче разорались, - Манс пристально, с прищуром смотрел на Велеса, решив, что матерый сам проколется, если это касается его. А может, переярки все-таки расскажут, что сказали птицы, и тогда внесут ясность в ситуацию.

Велес не слышал о чем кричал ворон в агонии, его слова казались сплошным неразличимым шумом для волчьих ушей. Однако не столь часто черные птицы снисходят до общения с тварями земными, что бы оставить это без внимания. Да и труп, волки средь реки...
Змей обвел присутствующих внимательным взглядом, цепляясь за глаза каждого, впиваясь в них, словно комар сосущий кровь. Казалось, что альянсовцы столь сильно были увлечены своей проблемой, что пропустили мимо ушей горькую весть, которую птицы несли на своих хвостах, либо не придали ей должного значения. То было верным, ведь пернатые известны были сплетнями и домыслами, от чего лишь наивный дурак мог верить им на слово. Однако почву крылатые уже подготовили, посему отступать было некуда.
С секунду Черт молча всматривался в волчьи лица. Среди них был тот, кого звали Мансуром, один из немногих, что повернулся спиной к владычеству Херша, но при этом разумно не скалил ему клыки в спину. Но Херша больше не было, ровно как и Анги и треклятых богов, что обещали расправить за спиною крылья при любой беде. А Велесу нужно было время. Всего лишь драгоценное время, что бы перекроить жизнь свою на новый лад.
- Херш мертв.- сухо отозвался Легат обведя присутствующих взглядом.
Они потребуют объяснений, они потребуют тело. И будь ты хоть трижды самый лучший, сильный и смелый воин позорная гибель в капкане- вот, что останется в памяти тех, кто придет почить в последний путь. Нет... Говорить правду было равносильным оставить брата подыхать от ран в одиночестве. Сказки про нападение? Про богов, что забрали бьющееся  сердце вожака и пожрали его плоть? Нет, все глупо, все слишком просто.
- Я убил его, ибо так было предначертано.- Елс чуть опустил морду, так что голова стала вровень с телом.
Они не станут нападать, они не идиоты (пусть за всех зверь ручаться и не решался). Но не стоит поворачиваться к ним спиной. Пока еще не стоит.