Новое начало.
- Аррркх! - резкий и отнюдь не мелодичный полурык полустон нарушил мрачную тишину утренних земель. Сегодня не пролетали птицы, любое мелкое создание выбирало самые потаенные да темные тропы. Пепельный  плотный дым делал шуйский лес зловещей, чужой местностью. Не той, по которой маршировали бравые солдаты. Не той, в которой прятался молодняк. Едва не встретившись с душой первого телохранителя фюрера, Кварц предпочел переждать тряску и явление бурого облака под первой попавшейся корягой, и это оказалось не совсем, мягко сказать, правильным решением - мало того, что его "отрезало" от отряда, так еще и увесистая веточка, решившая испытать радость падения, упала прямо на серошкурого, который познал радость силы тяжести.
-Браргкх, - резко вскочил воин на лапы, с силой тряхнув головой, избавляясь от слоя пыли. Чувствуя удушие от сухого кашля, тот кое-как сделал шаг вперед, хвала Антею, не растянувшись. Очередной скрип вырвался из его пасти, ибо только сейчас, проснувшись и попробовав покинуть местность, Кварц ощутил, что с гудением в голове, отекшими мышцами и парой лишних конечностей он далеко не утопает. Не привыкший к нежным сантиментам, доверенный армеец уже было хотел крепко выругаться, но слова так и застряли масляным комком в горле, и свет услышал лишь очередную порцию несвязных звуков.
Что бы это ни было, драться с этим я не желаю, - только и смог сообразить волк, включая вулкан в список нелюбимых объектов.
Тяжело потопал к реке. Кварц еще не знал, что эти земли заняли чужаки, порезали нескольких легионеров, дважды заблудились и сейчас очень злые. Вариант окончить дни от клыков незнакомых гостей не посещал его голову, но в будущем он скажет спасибо стоанникам за то, что не напали. Очень точное слово можно было подобрать к алоглазому - зомби. Ничего не видящий перед собой, движимый лишь на поводу инстинктов, едва переставляющий лапы.
Наверное, в тот день он впервые осознал всю прелесть такой вещи, как вода. Единственным осознаным желанием являлось стремление как можно быстрее добраться до реки, и уже даже заблестела впереди ее гладь, но очередной приступ кашля заставил остановиться. Тяжесть постепено отпускала, кровь притекала к конечностям, лишь разум еще дремал и не советовал звать ’своих’ протяжным воем.

Вообще - сколько уже времени прошло, с тех пор как землю хорошенько протрясло и пропекло вместе с ее обитателями? При очередном приступе кашля согнув переднюю левую лапу, перенося вес на оставшиеся три, волку даже показалось, что счет пошел несколько больше, чем на часы. Темное время суток, не характерное для открытой местности, могло подсказывать либо о раннем утре, либо о позднем вечере, и второй вариант означал, что доверенный воин провалялся без сознания около суток.
Надо встать....Отто добавит подзатыльников...
Так страницы из книг и забываются. Октябрь, став бледным и затертым, подволил сентябрю вновь веселить волков. Какой-то новый вожак же...вроде...нет? Тут крепко заклинило. От спутанных зарослей, потерявших свои соцветия еще давно, тянуло прохладной горечью, а впереди, где трава доставала до морды, чувствовался мятный, сырой запах. Чуть менее сухая почва, чем везде, подтверждала догадку. Рядом змеилась Шуя, она, в отличии от напарников, никогда не подводит и всегда остается полной свежей воды. Что еще нужно уставшему легионеру, за короткий срок в очередной раз испытывающий потерю памяти.
Присутствие еще кого-то в этой местности не особо удивило серошкурого, но то, что голос по стойкости и холоду составлял конкуренцию речам Джона Крамера, все таки вынудило поднять голову и оглядеться.
- Я просто хочу пить, - отмахнулся от неизвестного невидимки волк, припав к илистой реке. Он пил до тех пор, пока не почувствовал облегчение...и сильный удар в височной части, заставивший от неожиданности резко вздохнуть и набрать жидкости не в то горло.
С каких пор целебное место приносит смерть?! Разозлившись на невесть откуда взявшуюся птицу, целеноправлено и быстро наносившую удары по разноглазому, Кварц, попытался было схватить ту, но на память остались лишь пару угольных хвостовых перьев. Спокойствие плавящегося рассудка быстро закипало, превращаясь в кислоту, распространявшую гнев и готовность защищать территорию вместе с током крови.
- Покажись, - ядовито прошипел легионер, чуть опуская голову и прикрывая тем самым горло, и ставя лапы пошире, напрягая их для рывка.

Может, это туман его так боится? Да ну, бред какой-то. Стоя спиной к озеру, с предельной внимательностью осматривая оставшиеся 180 градусов пространства, волк отмечал "прояснение" зоны. Словно для природы это являлось командой - попросил показаться, так окей, дымка развеется, деревья разойдутся, да и воды тоже.
Да заткнитесь вы там, - высокие частоты птичьего щебета со звоном достигали внутричерепного пространства и продолжали там гулять, усиливая боль и гудение в ушах еще не до конца оправившегося серого индивида. Кварц было прищурился и поморщился, но быстро сообразил, что так оставляет себя без защиты.
Ну...здравствуйте. Абсурдометр начал свое движение вверх. Пришел, значит, к себе домой, а тут и чужаки всякие, с их дружелюбным настроем, и вредные мозгоклюйки. Да, точно не свои - в Легионе не принято утром бить друг друга по макушке и официально приветствовать. Параллельное пространство? А, наверное не по той тропинке пошел и теперь лицезреет тот же приток Шуи, но в другой реальности. Выход, выход, выход...Или же эта сказка мерещится, и не удары это были - лишь напоминающие о себе синяки.
Теперь он видел старика и точно мог утверждать, что в армии таких особей не наблюдалось. Особенно со светящимся лбом. Вторила ему пока невидимая волчица, под конец разразившаяся смехом.
Ты что, безумная? - блин, со жрецами Шитахи сейчас встречаться хотелось меньше всего.
- Аукцион невиданной щедрости, дедуля? - громко раздался ироничный вопрос. Надо же, он сейчас еще и рядом с какой-то пропастью оказался. И пока он общался лишь с неизвестными волками, ситуацию в принципе можно было контролировать - ну что, он зря легионер? Но когда с сильным шелестом неподалеку, поднимая пыль, опустился орел-переросток, Кварц машинально опустился на пятую точку. Абсурдометр зашкаливал. Ну и куда оно...сюда? На полях нередко волки встречали небесных хищников, но ни одна из них не рисковала лавировать между веток, тем более не была крупнее любого среднестатистического армейца, потому распалившийся боевой кураж быстро испарился, оставляя сильное недоумение. Страх словно из принципа не желал просыпаться.
- Ты откуда...такое? - выдавил красноглазый, навострившись и подняв морду, разглядывая причудливый узор на перьях.

Волк продолжал рассматривать сию птицу Рух со скрытым трепетом в душе, и страхом, и необъяснимой радостью — тот букет эмоций, который обычно завладевает щенками во время их первой вылазки за пределы логова. Он поддался вперед, ближе к орлу, совершенно забыв, что это милая пташка может выклевать его милые глазки. Спасибо, один длинный шрам уже есть.
Кварц даже не успел понять, что произошло. Голос дал комментарии с приличной задержкой, и наверное это была бы самая безболезненная смерть, что даже никакой волнующей мысли не успело пронестись в голове. Никаких вам «вся жизнь пролетела» и «самая долгая секунда». С опозданием чисто рефлекторно дернувшись назад, надеясь вырвать горло из болезненных объятий раньше, чем соперник вырвет трахею, легионер не только оттянул гибель, но и оказался освобожден. Нападающим была черная волчица, совершенно невидимая в это время суток при таком количестве тумана и обманном трюке. Кварц прижал подбородок к груди, чувствуя неприятное жжение и с облегчением отмечая отсутствие рваной раны.
- Ядо...витый? - выдавил армеец, усмехнувшись своей же шутке. Обращался он к незнакомке, хоть продолжал буравить взглядом землю. Ко второму нападению он уже будет готов.
И не только ее он проглядел, оказывается. Хорошенькая такая группа чужаков подошла к нему, косясь как на забитого кабана, еще готового использовать клыки.
Чего? Чего уставились? - исподлобья глядел серошкурый на волков, плохо скрывая недовольство. Дыхание начало приходить к норму, и Кварц уже хотел сменить позу на более приближенную к исходной и гордой, но конечности потяжелели на сотню килограммов, утягивая вниз. Невидимое очень вязкое болото мешало двигаться, спасибо дышать разрешили.
- Выпустите! - раздраженно крикнул стоящим рядом после пары неудачных попыток пошевелиться. Их проделки наверняка. Нечестно играют.
- Вот только давайте без ругательств, а? - а то что сразу «падший», и еще какой-то «амонкирит». Голос получился негромким, словно усталым.
Их резкая смена эмоций, их боевой настрой пробуждал в солдате необъяснимую легкость. Кровь бежала быстрее, пригоняя опьянение в предвкушении скорой расправы (кого над кем — не суть). Легкая дрожь пробежалась по серой шкуре, и Кварц вперил взгляд в ближестоящего незнакомца.
- Джек, - с маниакальной улыбкой, со звонким шипением вырвалось имя, данной городскими скаутами.
Других настоящих имен ему никто не давал.

Их смех раздражал, бил по ушам с той силой, с какой орел-переросток умел клевать врага. Он уже успел понять, что эти ребята не собираются играть со своей добычей, а уж тем более отпускать. Они чувствовали себя хозяевами, их повадки, их поднятые головы - вряд ли рядовой отряд Легиона способен разогнать эту контору к Шитахи на рога. А еще ребята играли нечестно - лишили воина возможности себя защитить. Нет ничего сквернее - смотреть, как тебе вскроют горло (в лучшем случае - а если врагам нравятся чужие страдания?), позволят крови быстрой рекой стекать на грудь и заливать траву, обжигать легкие, а пошевелиться не выходит.
Такие ли вы хорошие бойцы, если морозите оппонентов?
Богиня. Зольф рассказывал, что есть на острове некие волки, которые живут отдельно ото всех, почитая и делая все ради своих богов. Кварц не мог осуждать такое поведение или соглашаться с ним, это являлось для него диковинкой, необычным поведением дальних народов. Да, дикие легионеры обращались к Варге, но не ждали ответа. Идол нужен для стремлений, ради чего умирать - не так грустно. Там, на поле боя, для забитых и запутавшихся нет спасенья, и пусть он сейчас был бы в окружении первородных, судейство представлялось логичным, как и последующая смертная казнь. А этим чужакам чего он сделал? Чего?? Он видит их впервые! И, кажется, они его тоже. Он смотрел на гордого орла скрывая ухмылку — красивая птичка. Наверняка мудрая. Но все еще глупая — чего она жаждет добиться от этого вояки?
Чужаки диктуют условия хозяевам. Смерть ни от чего и ни за что не радовала солдата, противно.
Волк мрачно смотрел на морды собравшихся, ожидая вместе с ними ответа Охотницы с долей скептицизма и нотками заинтересованности. Вдруг она самка добрая, отпустит гостя?...
Скованность движений была очень некстати к желанию почесать нос. Все то, что ранее заливало местность серо-бежевым дымом, перекрасилось в мягкий шартрез. Поднявшиеся частицы щекотали морду, лучи солнца едва ли проходили мимо глаз. Из запустения в тропики, а?
Сейчас, наверное, уже день. Это для тебя все, Джек, какое внимание к скромной персоне.
Но больше не злость и презрение окутывали его. Чем больше он смотрел на меняющийся лес, чем больше секунд утекало с неспешным движением реки, тем сильнее серьезность и заинтересованность занимали кресло главенствующих эмоций. Он подозрительно вслушивался в тонкий далекий звук, в голоса, ожидая нечто в них узнать.
А эта краснота, откуда она? Кварц мог лишь судорожно наблюдать за странным рисунком возле его морды. Ему невдомек что это хрень, но она явно не к добру, и с каждым сужением кругов сердце начинало биться быстрее, чуя опасность, от которой не убежать.
Краска мягко прикоснулась глазам, сначала создавая эффект очков, но после окончательно сливаясь  с радужкой и зрачком.  Теперь он видит мир кровопролитный.
Что...за?!
Джек, сжав пасть, не смог подавить болезненного стона, застрявшего в глотке. Издеваются и радуются. А нет, тоже смотрят.
Подавитесь этим видением.
Этот разговор. Серый не придал ему значения, воспринимая ишь как очередную глупую шутку, но слова не проскакивали мимо ушей — они звучали глубоко в голове, несколько раз, как эхо, отбиваясь от черепной коробки. Такие знакомые.
Это Ее голос? Не помня, ему представляется этот разговор, интонация говорящих. Закрыв глаза, волк позволяет себе раствориться в закипающем сознании.
Оказывается, это приятно. Мимо проносились обрывки фраз, спутанные и исковерканные диалоги. Все то, что с ним успело произойти, только с интересными подробностями. Он не успевал сфокусировать внимание на чем-то одном, картинки разрезались и мерцали. Мигрень била по затылку, встряхивая воспоминания. Это больно, это очень больно, слезы сами просятся наружу, обживая покрасневшие глаза. И одновременно приятно. Святые небеса, почему такого он не чувствовал раньше? Теперь он, уже не заботясь о судьбе, словно и так зная на что осужден, позволил трансу полностью поглотить его. Хриплый смех срывался с пасти, тряс слабеющее тело. Он видел просторы, такие далекие, такие неожиданно родные. Он мысленно здоровался с каждым встречаемым образом, не видя их, но прекрасно зная, кому они принадлежат. Все до последней мелочи, до последней пролетающей птицы он старался запомнить, как если бы видел в последний раз. Спазм дернул хищника вперед, два раза вернулся с нарастающей силой — тошнота растворяла в едкой кислоте грудь, ее отголосок добрался до легких, сжимая их и с каждым новым вздохом оставляя  меньше пространства для кислорода.
Мучительная смерть, которая растянется на века, свинцовым раствором бежала по сосудам, по мышцам. Волк не боялся, странно, страх не приходил. Не нужно было открывать глаза, ему наплевать было — есть кто-то рядом, интересно ли им наблюдать за страданиями. Упрямство порождала радость, ликование от собственного превосходства и обособленности от собравшейся толпы.
Ничто из жизни на Острове не приходило на ум, амнезия поменяла события местами. Зато он помнил другой остров. Со вспыхнувшими картинами он засыпал, каменея, навечно отправленный преть за гордость.
Ведьма...Ведьма...
Имя легким шепотом легло на сознание, протягивая ниточку, еще желая спасти осужденного. Кварц еще пытался сделать вдох, чуя, что сможет сделать это лишь еще пару раз. Некий светлый образ выделялся среди теней, смотрелся неестественно на фоне угасающих вечнозеленых плато.
Ведьма...
Панацея теряла свой эффект, сознание сильных не должно создавать парадоксов.
Ниточка оборвалась.
Давай, судья, читай зевакам приговор. Ты мне больше уже ничего не сделаешь.
Ничто из сказанного не удивило серого легионера. Кварц слышал все это впервые, разумеется, он вправе требовать объяснений. Но Иерах не нуждался в этом — он знал все.
--------------------------------------------------------------------------------------
Вот теперь компания не напрягает. Голоса, их интонацию, их окрас. Такие разные, такие неясные. Это такая игра — успей услышать, пока не исчезло. Так будет...вечно?
Шум. Шумит море, наверное. А ветер ласково касается изгнанного горца, сочувствует. Они долго будут вместе, ветер понимает, что этот собеседник никуда не денется. Ни жив, ни мертв.
Иногда интересно отмечать разговоры проходящих мимо. Внутренним чутьем, не ушами, смысл доходит быстрее.
Особенно любопытны истории о себе. Как раньше — стараешься не шевелиться, затаить дыхание, чтобы не спугнуть потенциальных информаторов. Да, спустя годы фантомные рефлексы продолжают действовать.
Наверняка проснется. Сердечко могло бы забиться быстрее, улыбка стать шире. Можно и подождать, коль есть ради чего.
Хоть тебе назло. Вам всем назло.
-------------------------------------------------------------------------------------
А солнце сегодня яркое. Жаркий день будет.
Он лежал так не первую минуту. Как подстреленный зверь, на боку, пусто глядя перед собой. Трава медленно покачивалась из стороны в сторону, стебли щекотали шерсть, но не могли заставить хищника пошевелиться. Серая шерсть серебрилась от бело-песочных лучей, находивших дорогу сквозь густую крону деревьев. Рядом блестела река. Она старалась не шуметь, осторожно продолжая бег по камням. Сквозняк гулко гулял между могучих стволов.
Тихая, уютная колыбельная, не ставшая могилой лишь чудом. Птичьего пения не хватает, и звона колокольчика. Морда скривилась, словно волк только что съел нечто  не очень вкусное, и это продолжало связывать рот. Заветная прохлада окутывала тело, каждая клеточка буквально ликовала от здорового чувства. Боль ушла. Легкость вернулась мышцам.
Как тогда, у города.
Жал щекою мокрую тропинку. Легионер хотел бы забыть этот сон, он отдал бы все за эликсир амнезии, но правда трогала сердце, все слова остались в голове — это не горячка. Это то, что придется нести за грех. Тяжело поднявшись, не поднимая морды, все еще не приходя в себя, волк поспешил убраться из прекрасного места. Куда угодно. Лишь бы подальше. Лишь бы не снова.
Лишь бы оно и правда не стало могилой.

«Грёбаные олени! Грёбаные волки! Грёбаные мертвецы, которые не совсем мертвецы! Грёбаный Дариус, который затерялся не пойми где!»
Зольф нёсся на вой Фрактала кроличью прытью, меряя присыпанную пеплом и сажей землю семимильными прыжками длиннющих жилистых лап. Когда сил держать темп не осталось, он перешёл на частую-частую рысь, быстро и забавно семеня конечностями, словно птичка. Только вот застывшее и перекошенное выражение морды отнюдь не было по-птичьи милым, и навевало мысли о том, что каждый, кого в своих мыслях "тепло" помянул Багровый, имел все шансы помереть от адской икоты.
На вой фюрера Старший не ответил (зато определил, что тот сейчас где-то в районе Лунной реки), решив добраться до начальства и уж там мило поболтать о всей той херне, что с ним произошла. Сейчас не время для милых песенок о возвышенном. Вернее, в первый раз услышав призывный вой Фракта, он приостановился и собирался ответить. Но только набрав в грудь воздуха, успел лишь издать странный хриплый звук, что-то среднее между свистом и кашлем-хрипунцом, которым страдают заядлые курильщики. И сразу после этого волка разбило уже на кашель серьёзно поперхнувшегося. Бело-чёрный кашлял-лаял, задыхаясь, пока наконец не отхаркнул комок слизи, затем сморгнув проступившие от натуги слёзы. Да уж, зря он вдохнул этот мерзостный серный смрад.
Так что если честно, не выл Зольф просто потому, что ему стало стыдно за жалкую первую попытку.
***
Долго ли, коротко ли, а Багровый-таки нашёл Фрактала. Не тратя времени на прелюдии, тяжело дыша подскочил к нему и начал тараторить, не ожидая приглашения начать. Слова вырывались со скоростью пулемётной очереди, душа запыхавшегося волка, но тот и не думал остановиться.
- Ни слова о том, какой я косячник! - довольно резко и не особо соблюдая субординацию отрезал Зольф, лихорадочно сверкая синими глазами. - Если б я знал, что всё покатится к еб...
Старший передумал говорить то слово, которое собирался, и запнувшись продолжил:
-... чертям, я б к Шитахи сбежал! И нет, я не знаю, где Дариус. Этот обалдуй будто испарился!.. И да, если после моего рассказа решите, что я просто надышался серных паров и у меня мозги потекли, то я, скорее всего, с Вами соглашусь... Прыгайте от радости, я впервые в жизни с кем-то соглашусь!
Самец вздохнул и чуть смягчил тон, ибо если что был совсем не готов слушать нагоняи от Фрактала за поведение заядлого психа с внезапно развившейся шизофазией.
- Орлиное поле больше не за Легионом, - поморщился бело-чёрный. - Нас вытурили странные чудики, на здешних совсем непохожие, прям как я, только с задвигом на захват чужой земли, никому ненужной! Ведь всё поле покрывает чёртов смог, ничего там не осталось кроме пепла и праха, так что горевать о потерянном куске земли не советую, он вымер и надолго.
Кажется, что обвинений в шизофазии не избежать всё равно...
- Так нет, это ещё не самое интересное! Блуждая в чёртовом тумане, мы с грёбаным Дариусом нашли грёбаного полуиздыхающего Легионера, не помню я, как его звали, имя какое-то идиотское... Так вот, его убил грёбаный олень! Ибо я не знаю, как иначе у него в боку оказался тот рог. Нет, у меня есть четыре версии, даже пять...
Багровый, голос которого скатился до едва слышного молниеносного бормотания, тихо зарычал и яростно помотал головой, прогоняя лишние мысли. Голос его снова возрос, но как-то резко, даже истерично, резанув по ушам непривычно высокой для низкого и мягкого тембра Зольфа интонацией.
- Он уже издыхал, еле разговаривал! Бормотал какие-то невнятные сказочки про окруженное поле, что нам с него не выйти. Но я, чёрт побери, здесь!.. Так вот... И вдруг эта рухлядь как подскочит, да начни говорить, как я сейчас с Вашим Высочеством! Он ведь был уже мертвецом! Сраный мертвец, и тут вдруг... У него крови из раны натекло как минимум на Шуйское озеро, а он ходит, глазами вращает и шип-и-и-ит... - Зольф скривился, понизил голос до мерзостного и зловещего шипения, передразнивая. - ...: "Валькирии зло вынашивают!.."
На этом рассказ Багрового можно было считать оконченным, по крайней мере дальнейшее бормотание было обращено в никуда. Да, если вы ещё не поняли, Старший был не в себе. Даже учитывая, что его и в нормальном состоянии принимают за шизика и маньяка в период становления, сейчас он был похож на вертящийся волчок, который к тому же рассыпал искры. Всю дорогу досюда он сдерживал себя, но встретив живую душу, его прорвало. Даже несмотря на то, что эта живая душа - фюрер Легиона собственной персоной.
Окончив речь, синеглазый даже не взглянул на Фракта, будто ему была совсем не интересна его реакция на весь произнесённый здесь абсурд, внезапно являющийся реальностью.
- А часть про Валькирий я бы воспринимал буквально... - бормотал себе под нос бело-чёрный, уставишись в землю и вообще уйдя в себя. - ... нет, серьёзно. Понарожали спиногрызов, чем не черти? Истое зло.
Да, только что Зольф осознал то, что вернулся. То, что снова увидит детей и раздаст сыновьям парочку "гостинцев" в виде дежурных затрещин, сопровождаемых ехидным хихиканьем чертовки Хасси. Возможно, даже откусит ухо Дэлиле в порыве нездоровой радости. Он, чёрт возьми, соскучился!
«Грёбаные сантименты...»
В экстремальной ситуации настоящие приоритеты расставляются очень быстро.

Отредактировано Zolf (2014-08-12 19:41:03)

- Так точно,- отозвался волк, шагая следом за вожаком и продолжая держать голову ближе к уровню спины, просматривая мельчайшие узоры на земном ковре и более не озираясь, идя на шорохи. Менее всего хотелось возвращаться сюда, внутри все неприятно ныло, словно он ребенок, которого заставляют решать нелюбимые задачки вместо похода в гости. Заныть бы сейчас, упасть на землю с громким "не пойду, $#@&!". Конечно, так только бабы делают, и Кварц лишь скрипнул зубами. Знакомые деревья приветствовали гостей, шелестом выводя их в спокойный сад, где иллюзии смерти сладки и противны сразу.
Всего за пару шагов, как пустошь с ними распрощалась, необычная внутренняя тяжесть заставила волка остановиться и поднять голову. Голубые глаза беспокойно забегали по серо-мраморному небу, в сердце нарастала незнакомая тревога. И кровь сворачивалась холодом, и безучастность сменилась на любопытство. Он искал, сам того не ведая...птицу.
Наши души - это птицы, сидящие в теле как в клетке. Амонкириты привыкли доверять пернатым, жить с ними бок о бок. Их небо — зеркало, и что еще более правдиво и ложно, как отражение?
Души внутри нас, красавица. Не падай, не смей.
Крылья рано или поздно устают нести ношу, а цена не лучше. Вот она, где фраза пригодилась — из борьбы складывается жизнь.
Пару дней назад Фрактала бы ждал саркастический доклад о том, как «шел, подрался, очнулся — все побиты», ведь фюрер не знает и не может знать точное число незваных гостей. Сейчас ничего не шло в голову, абсолютно ничего, а еще меньше всего хотелось ворочаться языком, меньше всего хотелось возвращаться на эту, Варга дери, плешивую реку и изображать героя народа.
- Их воины ниже, чем наши самые дохлые солдаты, - поравнявшись с вожаком, кивнул Кварц, - главное смотреть вверх.
Нечто змеилось внутри, ало-голубые глаза сверкнули недобро, пусть вряд ли это кто-то заметил, но прищур хорошо скрыл накатившую странную эйфорию.
- Берут количеством, не качеством.
А дети не так глупы, как кажутся, и не менее хитры и злопамятны, чем их предки.
Говорят, на востоке есть некая стая, чьи хищники дерутся за веру. За что сейчас умирают те, кто считают себя Мантисами?
- Видар, ты куда такой быстрый?! - с места на второй передаче дернулся в сторону реки серошкурый, надеясь, что допрос окончен — информация исчерпывающая. Да есть ли разница, как прогнал — кнутом аль пряником, главное что воняет снова легионерами.
Абсолютно не хотелось сейчас затевать перепалок — ни словесных, ни физических, и к мрачному Рыцарю тот не смел более приставать — закрыться бы в кокон, стать каменной бездумной машиной, и освободиться от ответственности и груза, что предстояло обработать. Тошно. И необычно.
Мрачнее свинцовой тучи воин обходил берега, не поднимая глаз на других присутствующих и едва ль носом не пропахивая землю. Холодный дождь бушевал внутри, остужая любые зарождающиеся эмоции и идеи. 
Кто? Кто там, приблизился к Фракталу? З....Зооольф!
Его слова бывшему городскому слышались плохо, но по внешнему виду он вряд ли только что с тихой прогулки, разве что прогулки до логова валькирий. Неспешно возвращаясь к командиру, он бросил наверняка знакомый Багровому взгляд — нечто среднее между «ну да, конечно, баснописец», «на грабителя курятника похож» и «отовсюду живым вернешься, дружище».
Но ладно, это оставим.
- Чисто, - отрапортовал доверенный солдат, едва сдерживая очередную колкую улыбку в сторону Зольфа.
- Ты сам то давно спиногрызов рожал? Может, любовью бы к ним проникся.
Фальшивая песня. Звучит и греет, но не ведает спокойства.

- Да что ты знаешь о спиногрызах? - на автомате огрызнулся Зольф в сторону Кварца, совсем беззлобно и скорее даже просто потому, что всегда оставлял за собой последнее слово.
Правда, вскоре бурные излияния прервал Фрактал, чего стоило ожидать уже давным-давно. Багровый внезапно расслабил морду, избавив несчастную мимику от всех гримас. Многочисленные морщины разгладились, кроме извечной складки между бровей, да и она смягчилась. Сейчас у Старшего была спокойная, но суровая мина, выражающая всю ту же остроту ума, внимательность и сознательность. Просто на этот раз в ней не была и доли ехидства, остроты и раздражения к окружающим.
Голос зазвучал ровно, тихо, но твёрдо, привычно мягко, но опять же - никакого нонконформизма.
- Незачем говорить со мной, будто с шутом, Фюрер, - ни следа насмешки. - Не любо такой доклад выслушивать? А обо мне кто подумает? Я всё это наяву пережил, о моей нервной системе и трезвости мысли не подумал никто. И, как Вы выразились, шкуру рвать я буду не за Поле... Шкуру рвать я буду, чтобы эти шизики не смели приблизиться к моему Дому. Рвать шкуру буду за то, что они посмели оскорбить меня подобным образом.
Это был редкий для Зольфа момент полного спокойствия, абсолютной уравновешенности, когда ему было плевать на свою нелюбовь к окружающим. Нет, он не бросал вызов Фракту, не дерзил ему. Он, скорее, был... обижен? Обижен таким к себе отношением?
Но ведь его стоило ожидать, тем более, от Фюрера.
Но вот в чём загвоздка. Багровый верил. Верил, что у Фрактала есть зачатки разума, как минимум. Что он готов слушать, совсем не как Дикий, сгусток ненависти ко всему живому, понимающий лишь язык силы.
Уже в следующее мгновение, Зольф снова нахмурился, придав морде привычное кислое выражение, отведя взгляд в сторону и отвечая будто через силу, ядовитым тоном, будто выказывая недовольство всем миром.
- Хоть бы тухлой оленины, сегодня я вообще был лишён завтрака. А Валькирий недооценивать бы не стал. Кто знает тамошнее очаровательное начальство лучше, чем я, а? - по губам скользнула приторная, но беззлобная ухмылочка, которая исчезла почти тут же. - Адама не было, по пути не встретил я даже и следов его присутствия. Неужто что-то с нашим зелёненьким асессором произошло?
Бело-чёрный приподнял бровь. Несмотря на пренебрежение в голосе, сам-то Старший знал, что хотел бы видеть Клевеца среди живым, и желательно целым.