Каэль метался меж двух огней, и оба могли сжечь его дотла в считанные мгновения. Он стоял перед сложным выбором - рассказать своему брату всю правду, без прикрас, лжи и недомолвок, или подыграть ему, отшутиться и сделать вид, что ничего противоестественного, по меркам волка, не задумал. Чувствуя реакцию Сайхи, ловя её в каждой реплике и каждом слове, ощущая в интонациях и взглядах, белый понимал, что искреннее признание станет точкой нового разрыва в отношениях между ними. И, возможно, этот разрыв станет еще более болезненным и серьезным, чем тот, что был между ними раньше. Одно дело быть для родственника чужим и нежеланным, совсем другое - подражать его врагам, входить в их социум и... в какой-то степени самому становиться этим самым врагом. Каэль понимал, что тема людей - больная тема для всех животных старого острова, многим люди насолили, многим перешли дорогу, многих отправили на тот свет... Однако чем дольше первородный стоял на двух ногах, тем сильнее понимал, что два враждующих лагеря похожи друг на друга даже больше, чем могут себе представить. Сайхи будет тяжело это понять, но еще тяжелее - принять. И будь на месте Каэля другой зверь, он бы, возможно, сгладил углы, отшутился бы, солгал во благо их обоих, но Каэль понимал, что не сможет простить самому себе ложь. Любые подавления этой темы сейчас, любое жонглирование темами и эмоциями - лишь временное прикрытие, а правду придется, рано или поздно, озвучить. И почему-то блондину казалось, что, чем позднее это будет, тем хуже. Сайхи не из тех, кто кардинально меняет свою точку зрения о тех или иных вещах просто под воздействием времени, отсрочка этого разговора ничего не даст никому из них.
- Да, я восхищаюсь людьми, не меньше, чем восхищаюсь волками. Я провел в этом облике мало времени для того, чтобы полностью войти в их социум, но достаточно, чтобы понять, что они... от нас мало чем отличаются. Как и волки, большинство людей превыше всего ставят свою семью и своих близких. Люди тоже формируют стаи, которые оберегают и защищают от врагов, совсем как делаем это мы. Если понаблюдать за их стаей, можно заметить, что они похожи на нас больше, чем кажется. А мы... мы очень похожи на них. На старых землях людей от волков отделяли стены. Я не могу отрицать того, что они убивали нас, но не могу не вспомнить о том, что и мы убивали их тоже. Я слышал, что люди агрессивны к волкам потому что боятся их. Боятся, потому что не понимают, и чем больше я следил за ними, тем сильнее осознавал, что и в этом мы с ними очень похожи. Что в наших стаях, что среди двуногих, ходят одинаковые истории о кровожадных бездушных убийцах, меняются только роли. Мы считаем убийцами их, а они - нас. И в этом отношении мы сильно отстали от наших новых соседей... Я общался с жителями Дискордии, я слушал их, вслушивался в каждое слово. Здесь люди и звери смогли найти способ жить бок о бок. Они вместе строят свои города, вместе защищают их, вместе охотятся, вместе сражаются... И, думаю, они понимают саму суть отношений гораздо тоньше, чем понимаем ее мы.
Не смотря на Сайхи, но уткнувшись взглядом в крупный лист близлежащего папоротника, произнес блондин. Он знал, что своей речью может спровоцировать сильный всплеск вполне обоснованной агрессии. На самом деле, был уверен в том, что спровоцирует, но не собирался отказываться от своих убеждений. Люди и волки давно ведут вражду, которая и раньше, после жизни с охотником в Городе, казалась Каэлю беспочвенной. А сейчас, увидев, что союз между двумя враждующими сторонами более чем возможен, он захотел привести к этому и свое племя - тех, кто прибыл со старого острова. И к своему племени, впервые за всю свою жизнь, первородный относил и волков, и людей.
- Я не рассказывал тебе об этом, но еще на старых землях я... некоторое время жил в городских стенах, с охотником, которого встретил в лесу. Я хотел узнать о людях больше, я хотел понять, откуда взялась ненависть между нами, и... так и не смог. Двуногие оказались совсем не такими, какими описывали их нам старшие волки стаи. Они не чудовища, стреляющие бездумно и убивающие ради удовольствия. Они... разные. Есть храбрые и смелые, есть робкие и скромные. Есть злобные и бескомпромиссные, а есть чуткие и понимающие. Есть грубые, а есть нежные. Эмоциональный спектр людей, спектр их характеров... он так же многогранен, как наш, ни в чем не уступая ни животным, ни птицам. Люди такие же, как мы, и среди них есть те, кто готов слушать, кто хочет понять нас и кто также, как и мы, устал от постоянной и изматывающей вражды. Мне кажется... мы никогда не станем на этой земле "своими", если не научимся слышать других. И прежде чем говорить с коренными жителями этих земель, нам нужно разобраться с теми конфликтами, которые мы привезли с собой. Только когда мы научимся слушать и понимать другие народы, мы можем рассчитывать на то, что кто-то захочет понять нас. Я знаю, как вернуться обратно в волчий облик, но я... пока не готов к этому. Я прожил в теле зверя всю свою жизнь, а в теле человека ничтожно малый промежуток времени. Я не хочу дурить людей, я хотел бы... хотел бы стать мостом, между нашими мирами. Это не значит, что я готов отказаться от своей сути, я был рожден волком и полноценным человеком мне никогда не стать, но... я готов попытаться. Я не боюсь ружья, я знаю, как действовать. И знаю, что ожидать от охотников, я жил с одним из них. Однако они все еще не готовы пустить в свое логово волка, не сейчас. Должно пройти время, но я уверен, что мы сможем понять друг друга. Однажды охотник уже протянул мне руку. Мне, как волку, не как человеку. Надежда есть.
Каэль не знал, что ответить на вопрос об отце, но все больше и больше склонялся к положительному ответу. Первородный никогда не думал, что все так обернется, но прежняя робость волчонка, с которой он жил долгие годы, уступила место чему-то новому. Еще полгода назад, будучи вполне взрослым зверем, белый не готов был перечить кому-то. Лишенный амбиций и принципов, он был замкнутым в себе, слабым и абсолютно безвольным созданием. Он не умел отстаивать свою точку зрения, не хотел отстаивать и... боялся это делать. Дискордия изменила не только его внешность, не только место жительства... она изменила саму его суть. Впервые за всю свою жизнь первородный знал, к чему стремится, и готов был защищать свою цель и своё мнение. Он стал тверже, рассудительнее, спокойнее. Больше не было самокопания на тему собственной беспомощности, больше не было депрессии, что разрасталась на ровном месте, не было зависимости от чужого одобрения и глухих истерик, если это одобрение не удавалось получить. Каэль уже давно повзрослел физически, и теперь, с большим опозданием, взрослел психологически. Поймет ли Сайхи его, или ссора неизбежна? Почему-то блондин не волновался об этом, не паниковал и не спешил оправдываться. Он готов был к любому результату.