К удивлению и облегчению волчонки, гордая и самостоятельная сестра не стала спорить. Мысленно прокручивая в уме все аргументы в пользу варианта "за", Дымка едва не поперхнулась горькой травой, когда Искра приняла ее помощь без возражений и даже поблагодарила. Выложив разжеванную кашицу на ранку, самочка отстранилась и критично осмотрела результат своей работы. Не идеально, но для первого раза пойдет, тем более, это единственное, что можно было поделать в подобной ситуации. От невыносимой горечи на языке слезились глаза, казалось, противный привкус подорожника был везде - и во рту, и даже в носу. Не удержавшись, серебристая громко чихнула и зажмурилась, мотая головой. Словно от мерзкого послевкусия травы можно было бы избавиться так просто. О, Антей, какая гадость!
Правда, похвала мамы да благодарность сестренки с лихвой компенсировали все неудобства. Но приятнее всего, как оказалось, было непривычное чувство умиротворения от проделанного. Дымка смущенно потерла мордочку о лапу, принимая ласку мамы.
- Когда я вырасту, смогу лечить вас от всего-всего, честно!
Может быть, даже от разбитого сердца, - пронеслось в голове и тут же исчезла без следа, оставляя самочку гадать, что же натолкнуло ее на подобную мысль. Мысль, не свойственную маленькому волчонку. Но ведь это было бы просто здорово! Тогда ее близким не пришлось бы грустить. Ведь мир такой огромный - в нем наверняка найдется подходящее лекарство. Нужно только хорошенько поискать. Наивная Дымка даже не допускала мысли о том, что его не существует.
Стоило недавнему незнакомцу вынырнуть из лаза, напряжение в воздухе моментально загустело. Переводя настороженный взгляд с мамы на волка и обратно и пытаясь понять, в каком направлении идет разговор, серебристая пришла к выводу, что это направление ей не очень нравится. Что еще значит "отключить?! Переступив с лапки на лапку, волчонка прижалась к сестре, готовая поддерживать ее при ходьбе, но взгляд ее ни на мгновение не отрывался от черного волка.
- Мы никому не скажем. Но и маму в обиду не дадим, - Серебристая понятия не имела, как два волчонка, один из которых здорово прихрамывал, могут помешать такому крупному самцу, но чувствуя, как напряглась рядом сестренка, отчетливо осознавала, что отступать от своих слов не собирается.

Это молчание ее ничуть не напрягало. Тишина позволяла тоньше чувствовать не только происходящее под броней из ребер, но и то, что окутывало каждый камень верхнего хода. Здесь два мира пытались уступить друг другу, суровый ветер, проверяющий путников на износ, не походил на тот, что сопровождает волков в подземелье.
Она прикрыла глаза. Старая привычка - так быстрее привыкаешь к полумраку первых пещер после яркого солнца. Сейчас от всевидящего горящего шара не было никакой пользы, разве что в качестве подсветки густых туманных сгустков, превращаюших Остров в сплошную Янтарную лощину.
Просто зрение ей и не было особо нужно, эти детали вроде каменной кладки казались лишними дополнениями, а безопасный маршрут словно был давно выжжен на внутреней стороне век. Слух и некое странное, новое чувство, которое открывается у слепых, которому доверяют летучие мыши, показывало настоящее. Она знала, что в лабиринте сейчас тренируются воины. Она знала, что некоторые стайные только проснулись после ранней утренней охоты. Она знала, что несколько послушников преклонили головы и шептали о своих надеждах. Все это мелькало как в замытом временем экране телевизора, тело разделилось на внешнюю и внутренюю оболочки. Может, темнота и правда не такая странная вещь?
Норфолк был рядом. Лайт одновременно удивлялась и не особо тому, что "бывший легионер" не свернул по дороге, с пути или ей шею. Миновав достаточно узкий корридор и выйдя, наконец, в более широкое и освещенное светом кристаллов пространство, она остановилась, повернув голову к спутнику и задерживая на нем взгляд более положенного. Его чернота напоминала о далеком облачном небе, а глаза, не терявшие своей яркости в туском искуственном мерцании, о луне. Хм, какая тогда ночь была, в ту непогоду то? Хорошая у него маскировка, прямо для ловли чаек. Странный флер окутывал пришедшего, будто его наделили уютом и ангелом-хранителем направили помочь вернуть ближнему рассудок, только саван украсили не перьями, а ножами. Все сводилось к тому, что она ему доверяла, действительно добровольно вновь шагала в глубокое море, позволяя волнам сомкнуться над головой. Каждый что-то ждал от нее, и Норфолк единственный, кто имеет право требовать, в том числе и жизнь. Захочет тот возвратить им же придуманный долг или нет - его дело, вот только Лайт наименее сомневалась в том, что правильно поступила, пустив призрака прошлого на порог и открыв одну из карт - теперь, раз она не дух, ее можно убить.
Тьма привлекает. Будит прошлое. Ворошит настоящее. Добавляет красок в будущее.
Ты меня разрушишь.
И помочь родиться заново. Сгорев там, в серном бассейне на холме, маленький феникс готовился подлатать свою хозяйку, через трещинки сломать оболочку и возвести новую, со старым и проверенным фундаментом. Людно здесь, да только в толпеине раствориться, увы. Или...
- Отец Берия! - неожиданно для самой себя воскликнула альфа, учуяв одного из священников неподалеку. Резко развернулась в нужную сторону, пробежав легкой рысцой пару метров. Именно это хорошо помогло вовремя вынырнуть и не дать морю поглотить  окончательно. Не время, не время.
- Я видела нечто странное на поверхности, - понизила голос волчица, изучая шрам на груди доверенного. Зрительный контакт, по традиции, устанавливается в конце разговора.
- Все отравлено, многое испорчено, повсюду сухость и пепел, - жуткие картины Судного часа рисовало воображение, - почти никого на пути мне не встретилось.
Это кто здесь главный? Со стороны легко могло показаться, что это просто белая самка исповедывалась настоятелю церкви и ждала помощи. Доля правды в этом была. К Берии она относилась со сдержанным, но искренним уважением, его слова никогда не были пусты, даже самые безумные.
- Собери пастырей, пусть отправляются к святыням, - говорила уже быстрее, чего-то опасаясь, зная, ради чего торопиться, - и заступай глашатаем на Немой горе.
Не многим понятная доля почета промелькнула в интонации, потаенной торженственности. Лайтер еще слабо догадывалась, что делает, разум принял решение за нее, не сочтя нужным советоваться. Пару раз пропустила вздох. Это ты виноват во всем том, что творится, морской гость, ты напомнил о тучах и научил их сгущать, превращая не в незаметный дождь, но ураган. И тебе за это скажут только спасибо.
- Сафириэль, -  позвала мастерица воительницу, вовремя проходившую через холл. Голубые глаза внимательно рассматривали дальнюю стенку, бегая от трещинке к трещинке, выдавая процесс быстрого размышления.
- Возьми троих лучших рыцарей, троих лучших рутьеров, лучшего охотника и одолжи у Шики двух лучших лекарей, -  сказав это, она перевела взгляд на белоснежную самку, - ты второй глашатай.
Было что-то необъяснимое в этой амазонке. Настоящая валькирия, сошедшая с облаков за своими эйхеритами, стойкая и светлая. Идеальная сиха в создании Лайт. Может, так и есть?
- Устанак, - спинным нервом ощутила она тень, и теперь дымка неуверенных размышлений исчезла из речи, оставать твердь, решимость, и искорка предвкушения, - наш гость неприкосновеннен. Он наблюдатель, - со смыслом пояснила первородная, - как будешь готов - подходи к процессии на гору. Без полемарха они не начнут. Я объявляю триумвират.
Хитрая улыбка и довольный взгляд. Восставшему она собирается доверить дочь, и тут - всего то навсего дипломатию...
- Помните, что враг всегда хитер. Братие оцепить гору, никого не подпускать на святую землю. Решения принимать только "провидцам" и "говорящему", кто почувствует себя плохо от странной погоды - немедлено доложить руководителям и вернуться в стаю, прислав замену! Да хранит нас Арашу!
"Храни нас, Арашу" - пронеслось многоголосым эхом по залу.
Вы когда нибудь видели фигуру, исполняющую одновременно доожности маршала и иепископа? А если он еще устал и смятен? И чуточку с расстроеным сознанием?
Ходила по кругу, тянула секунды, и вот снова вернулась к новому волку, когда главные должностные морды разошлись. Перенеся от внезапно накатившей усталости от осознания совершенного вес на переднии лапы, прогнув спину и приопустив голову, она хотела хоть что-то различить в стальных глазах. Презрение и удивление? Пускай, он только что видел многое. Любопытство. Равнодушие. Нет, только не это.
- Тебя никто не остановит, - выдавила волчица, не уточняя ничего, не смотря в сторону Норфа.
Не  уточняла и то, почему спустя долгую минуту лунатиком отправилась к святилищу. Первородная знала, что должна быть там, ей хотелось быть там.
Подальше от того, что так легко ломает. Туда, где молчание никогда не напрягает.

Внизу было куда приятнее, чем на поверхности. Блай понял это, как только высунул морду на свежий воздух и вдохнул полной грудью "ветер свободы". Ветер пах пылью, гарью и еще не пойми чем, но явно не предвещающим ничего хорошего. Если бы не прямой приказ Лайтер, он предпочел бы продолжать гонять отряд по лесу Амонкиры хоть до самой ночи, но сюда бы не полез.
Мастерица объявила синюю тревогу, значит, на поверхности, вокруг входа в подземелье и дальше на тропе должен был стоять Триумвират. Никого не впускать, никого не выпускать - но у него приказ, а значит, придется нарушить не только правила, но и саму работу Триумвирата.
"Устанак должен быть здесь."
От часовых в подземелье Блай уже знал, что рутьер с белой мордой был назначен полемархом в первой вахте Триумвирата приказом самой Лайтер, но дело было безотлагательное.
"Как говорят алхимики, Устанак был последним... тьфу, крайним, кто видел Крестьянку живой и здоровой."
Раз ему поручено найти пропавшую и доставить в Орден хоть из под лап самой Калахиры, разумно было бы начать с Устанака, за которым уставший и вымотанный тренировкой и постоянной беготней драбант и направлялся. Артефакт, данный ему Лайтер, оставался напотом.
- Да хранит вас Вечная Стая, отец Берия, Сафириэль, - глашатые там, где им и положено быть. Хорошо. Если бы он пришел сюда с инспекцией, то не нашел бы в их действиях изъяна, - Я сожалею, но я вынужден отвлечь полемарха от его поста.
Блай говорил негромко и вежливо, но по его взгляду даже непосвященному вальту стало бы понятно - это не просьба, а приказ, причем не подлежащий обсуждению. Драбант осмотрелся, находя взглядом товарища по отряду.
- Устанак, - Блай кивнул Устанаку, мотнув головой в сторону, приглашая отойти с тропы, подальше от любопытных ушей. Как бы братья и сестры Ордена не доверяли друг другу, некоторые вопросы лучше обсуждать в стороне, не тревожа собратьев лишними пересудами.
- Ты последним видел алхимика Крестьянку, - то ли вопрос, то ли утверждение, в зависимости от ответа. Блай знал, что Устанак не будет ни юлить, ни тем более лгать, но привычку не спрашивать, а допрашивать изжить было сложнее, чем доверять собрату, - Она исчезла за пределами земель Ордена, нам приказано найти ее и доставить назад вместе с артефактом Арашу. Высший приоритет. Выкладывай все, что знаешь.

Блай слушал подчиненного, мрачнея все больше и больше с каждым словом Устанака. Признаться самому себе, он до последнего надеялся, что все это задание шито белыми нитками и в конце концов Крестьянка обнаружится где-нибудь заплутавшая, живая и здоровая. В конце концов, у какого идиота с пустой черепушкой хватит глупости убить, а тем более похитить сестру Ордена? Драбанту казалось, что несколько вылазок их отряда навсегда отбили у соседей охоту пакостить. Наивно.
- Вой, говоришь? - Вопрос был риторический, не нуждавшийся в ответе. Блай поднял на Устанака укоризненный взгляд.
"И ты ее отпустил? Сотню раз же говорили, рутьер подчиняется только Мастерице. А тут еще и какой-то чужак вырисовывается. Я могу поклясться, что все братья и сестры, кроме Крестьянки, на местах. Если ее взяли как языка, мы... у нас большие неприятности. В смысле, еще больше, чем сейчас."
- Ладно, потом поговорим. Отец Берия! - Блай в два прыжка сократил дистанцию до священника до приемлемой для разговора. Вежливость испарилась бесследно, когда доходило до опасности, Блай предпочитал командовать, а не просить, - Отрядите гонца вниз, немедленно. Желтая тревога по Ордену, красная для рутьеров, у нас пропавший без вести, возможно, похищенный. Сообщите Мастерице.
Сам Блай, потеребив в нерешительности лапой висящий на шее кулон Лайтер, отказался от заманчивой идеи использовать его прямо здесь и сейчас. Он до сих пор плохо представлял себе возможности этого артефакта, лучше было проверить, не имеет ли задача более простого решения. Драбант наизусть знал все маршруты патрулей на Немой Горе, так что отыскать возможное место исчезновения Крестьянки можно было без труда.
"На камне почти не остается следов, но должно было остаться хоть что-то... Особенно если ее похитили."
- Никаких, кроме самых нехороших. Я ухожу на поиски, пока один. Если на Горе что-то осталось, то это придется найти. Возвращайся к Триумвирату, и усильте режим. Сам понимаешь, чем грозит Ордену захваченный алхимик. Помолись за меня, и да хранят тебя Богини.
По Блаевскому разумению, происходящее вообще пахло какой-то тухлятиной. Кто послал алхимика в патруль, зачем? Лайтер ничего не сказала про это, а Устанак, судя по его непонимающей морде, просто не знал. Еще более неприятно было осознавать то, что драбант до сих пор так и не знал толком, что за артефакт принадлежал Крестьянке, когда она пропала.

Отредактировано Блай (2014-07-26 22:19:53)

Я сглотнул. Неуверенный взгляд с его стороны. Я не сильно понимал язык мимики и не умел, как некоторые говорят... читать по глазам, но тут я прекрасно ощутил легкий щипок со спины. Будто бы что-то подкралось сзади, из-за чего меня кинуло в непривычный жар, потом резко в холод, потом опять пекло. Драбант укоризненно посмотрел на меня, на что я фыркнул и медленно отвел взгляд в сторону черного гостя. Красная тревога была слишком серьезной причиной, чтобы прервать триумвират, интересно, что бы сейчас сказала сама Лайтер? Разве наш посетитель не сможет подождать пару дней, пока не найдем Крестьянку? Ухх... и все легло на мои плечи. Что же, какой был приказ, такой и будем выполнять.
- Да хранит тебя Арашу.
Сказал я Блаю напоследок, после чего он удалился из хода прочь, на Немую гору. Я осмотрелся по сторонам, тихо вздыхая. Страшная беда пришла на земли Ордена и это не только пропажа алхимика. Новый друг или враг, обгоревшая земля, красная тревога, странные сны... столько всего взваливается на плечи. И не далеко не конец. Встряхнувшись, я проследовал вперед, к черному волку. При этом смотрел я совсем в другую сторону, не замечая, как его уводят. Триумвират скоро начнется и нужно было поторапливаться. Нельзя было заставлять их ждать, поэтому я быстрым шагом проследовал назад, к выходу.. Чем дальше я шел, тем больше запах гари я ощущал и он словно тропинкой вырисовывался, заволакивая меня вперед. Иногда в коридорах пропадал вовсе свет. Осталось совсем немного и я покину верхний ход. Лайтер не будет там? Задал я вопрос сам себе и выйдя, последовал на Немую гору. Блай скорее всего уже был там.

Отредактировано Ustanak (2014-08-06 13:03:56)

Этот короткий путь был томительным и серым для меня. Даже игры в воображении не помогали, их закрыли догадки о неразгаданных тайнах Первородных волков и пророчества Хэттер, нашей предводительницы, так что мне не было дела до развлечений. Они были незаметны и незначимы в ответственное время. И мои спутники, шедшие чуть впереди меня, были молчаливы и задумчивы. Кажется, пусть и недолгой была дорога наша, но очень уж тяжёлой была мысленная нагрузка. Может, я вообще могла бы и не задумываться над такими, как многие могут сказать, мелочами, но я хотела помочь, и меня это не может не волновать.
Земля не была для лап моих твёрдой поверхностью, на которую можно опереться, а болотом: лапы изредка ослабевали, провоцируя меня спотыкнуться на ровном месте. Всё из-за того, что я слишком ушла в размышления, медленно отстраняясь от реальности. Если обратить внимание, то всё не так уж и серо, чем на Немой горе. Здесь пейзаж другой. Кроме того, по мере приближения к горе, зубья становились всё выше и выше, заставляя невольно топорщиться шерсти на загривке. Когда моя голова хотя бы на миг освобождалась от рассуждений, я ловила эти секунды, как воду после долгой и нудной пробежки. Именно сейчас у меня была эта дикая жажда: дать немного самой себе расслабиться.
К сожалению, когда мы дошли, это чувство отдыха меня мгновенно покинуло, уступая место новым помыслам, которые не меньше, чем старые, стали сдавливать неприятно голову, будто клещи. Я обратила внимание еще на то, что по мере приближения к странному проходу, который открылся нам позднее нескольких мгновений, был не сразу заметен издалека. Наверное, потому что он находился в тени, тем самым оставаясь недоступным для посторонних глаз. "Замечательная маскировка", подумала я, оценив, пожалуй, такое простенькое на первый взгляд место. Действительно, пусть проход находится снаружи, но найти его не так то просто, если дороги не знаешь.
Теперь я обратила внимание своё на своих напарников и думала: кого же пропустить вперёд. По идее, это место должно быть знакомо Агриэлю, раз он даже о входе в подземелья знал. Значит, сначала он идёт первым, если, конечно, действительно знает путь к Древу. По крайне мере я так думала. А у второго попутчика, у Кель'Амарта была задача иная: пробудить Хранителя Первородных, используя Древо жизни как портал.

Кель с интересом озирался по сторонам. Будучи ранее волком, что принадлежал Заблудшим душам, черный не решался ступать на земли, принадлежащие Ордену, сколь бы любопытным не было это предложение. На самом деле, все начиналось для Кельамарта не с осознания, что все тлен, и даже не со знакомства с Южанами. Все начиналось тут, вернее, начнется, когда он перешагнет порог таинственной обители не менее таинственных орденоносцев. В ответ на слова переярка Кель лишь кивнул, давая понять, что информация принята.
Наверное, впервые за долгие годы среброглазый ощутил внутренний трепет и даже страх, ощущение того, что сейчас будет решаться твоя судьба, было волнующим и тревожным одновременно. Глотку перехватили немилосердные челюсти тревоги. Но волк лишь на миг задержался у входа в подземные пещеры, которые служили домом группке таинственных волков.
Сумрак принял Келя, как часть себя, после яркого света дня мрак подземелья казался практически кромешным. Привыкший в свободным пространствам, черный чувствовал себя неуютно и неуверенно, но показывать своих слабостей не собирался. А путь их лежал дальше, в глубь, в неизвестность.

Спустившись в подземелье, Веледа чувствовала лишь жгучее раздражение. Скала давила на нее, вытягивала силы; казалось, нет ничего слаще свежего неба над головой. Но выбирать не приходилось - пока не приходилось. Волчице не пришлось тащить эсквайра и потерявшего сознание Алериона, и у нее было время подумать. С одной стороны, совсем немного времени - но с другой, вполне предостаточно. Охотница посчитала внезапное появление Алериона знаком свыше, и ничто не было в силах её переубедить. Она словно слышала душой, что в компании Орденских воителей ей не суждено ступить на родную землю; прежде необходимо найти остальных. Сейчас Веледа уже почти стыдилась своего одинокого порыва в сторону Северных земель. Несомненно, Орден был ей союзником, но не родственником; пытаясь совершить переход в одиночку, она совершила ошибку. Но теперь рядом с ней есть еще один первородный, и волчица чуяла, что это - лишь начало.
Морган и Сафириель, не говоря ни слова, исчезли в одном из коридоров вместе с раненым Мэтом - тому требовалась помощь лекарей, и медлить не стоило. Веледе было его жаль, но не так уж и сильно - она не знала всех подробностей схватки, а также в глубине души даже чувствовала гордость за более молодого Алериона. Возможно, это было неправильно, но в данный момент именно этот белошкурый волк занимал все её мысли. Веледа умудрялась думать одновременно расчетливо и чувственно; в разуме её складывались четкие планы, в то время как сердце пело от радости при встрече родной души.
Она подошла ближе, чувствуя, что Алерион вот-вот очнется. Неподалеку все еще маячил Свабу, наверняка готовый при малейшем признаке опасности броситься на помощь. Веледа была благодарна ему за это, но не считала, что ей стоило чего-то опасаться; волчица не мешкая приблизилась к лежащему волку, с легким беспокойством осматривая на предмет ран. От её укуса осталась лишь примятая шерсть; в целом же Алерион казался вполне живым и здоровым, о чем охотница немедля вознесла богам благодарность.
Дождавшись, пока взгляд молодого первородного сфокусируется на ней, она мягким тоном принялась объяснять ситуацию.
- Так было необходимо, - Веледа чуть сощурила глаза, в голосе её не слышалось ноток оправдания. - Иначе тебе нельзя было попасть сюда. Я решила, что лучше провести тебя самой.
Волчица ненадолго умолкла, краем глаза замечая притихшую росомаху у противоположной стены.
- Как ты себя чувствуешь? - рвались иные вопросы о том, как он вообще попал на территории Ордена, но с ними Веледа решила повременить.

Спустившись во мрак подземелья, Свабу высвободил из зубов загривок Мэта, позволив взяться за переярка Моргану и Сафириэль. Проводив взглядом двух орденоносцев, волочивших раненного эсквайра, рыцарь посмотрел на тех, с кем предпочёл остаться.
Веледа была занята Алерионом, который только-только начал приходить в сознание.
Свабу беспокоился за неё, ещё помня, как белый волчонок поцапался с Мэтом. К слову, мало кто будет доволен, когда его принудительно вырубают, да и не ахти кто, а близкий соплеменник! Прояви Алерион признаки агрессии, рыцарь был бы готов утихомирить его, хоть словами, хоть, если не поможет, силой. И всё-таки какая-то часть сознания мягко успокаивала Свабу, говоря, что первородный вряд ли оскалит зубы на другого первородного.
Рыцарь безмолвно наблюдал за волчицей и переярком. Притих даже ворон, расположившийся на мохнатой голове самца.
К счастью, особо бурной реакции от Алериона не последовало. На слова Веледы молодой волк ответил кратко, односложно. О чём он думает? Что чувствует? Об этом Свабу приходилось только догадываться. Но раз стало известно ещё об одном выжившем первородном, то значит для белошкурой братии не всё ещё потеряно. Это радует.
Тень облизнул пересохшие губы и наконец решил вступить с переярком в диалог.
– Мэт, – рыцарь глянул в темноту коридора, где не столь давно скрылись трое волков, и снова посмотрел на Алериона. – Что вы с ним не поделили?
В его голосе не звучало упрёка. Простой вопрос, банальный интерес.

Сконцентрировавший всё своё внимание на Веледе и до конца ещё не привыкший к темноте подземелья, Алерион вздрогнул, услышав голос незнакомца. Это был всё тот же светло-серый волк, но только сейчас, присматриваясь к нему повнимательнее, бывший первородный заметил, какой же его собеседник всё-таки огромный: он нависал над молодым и не слишком-то высоким для своего возраста Алерионом на добрых сорок сантиметров. Вся морда орденоносца была усыпана мелкими рубцами, кричавшими не только о завидном опыте, но и о возрасте: то был бывалый вояка с выносливыми лапами, широким и сильным телом, далеко не пушинка, надо сказать. Смотрел он без тени гнева или высокомерия, явно пытаясь разобраться и решить, что делать со свалившимся на его голову юнцом. Алерион неосознанно сделал шаг назад, смотря прямо в эти спокойные глаза цвета чистого янтаря, и точно так же, как и его собеседник, облизнул губы. Если в этом жесте у Свабу чувствовалась решимость, то переярок явно нервничал. Как он скажет такой громадине, что чуть не убил его собрата только потому, что тот запретил ему охотиться и питаться на священной для его стаи горе? Нет, так сглупить бывший первородный не мог. Его бы тотчас убили, и никакая Веледа бы не помогла. Потому Алерион сказал лишь часть правды, да и то правда эта была корявая, весьма и весьма субъективная:
– У нас был чисто философский спор. – Деликатно проронил переярок. И всё это –  глядя прямо в глаза громиле, чтобы было поправдоподобней. Очередная недосказанность тяжким грузом легла на его плечи, но иначе он не мог. Ему ещё предстояло разобраться, где он оказался, и что с ним теперь будет.
Дабы новый знакомый не стал вникать в подробности и докапываться до правды, Алерион поспешно обратился к белоснежной волчице. И так торопился он не только потому, что опасался этого мускулистого воина с годами опыта за плечами, но и потому, что ради ответов на эти вопросы он проделал огромный путь и оказался здесь.
– Веледа, это правда, что Первый Ветер возрождается? Кто ещё выжил? Вы видели кого-нибудь из моей семьи? – Всё сказано на одном дыхании. И потом долгая, еле слышная одышка от нестерпимой боли в груди, которую он очень старался скрыть от собеседников.

Отредактировано Алерион (2015-05-14 19:03:13)