Проход
На глубине было не так жарко, как на поверхности. Атеру казалось, что здесь всегда сыро, мокро и прохладно. В том что здесь всё время темно, он даже не сомневался. Эта темнота раздражала. Глаза привыкали к ней плохо, да и настроение однотипность серых стен не поднимала. Правда над тем, чтобы уйти и покинуть эти земли, Атер не задумывался. Видимо, не на столько раздражало.
Изначально волк двигался в сторону единственного источника воды под землей - подземной реки, дабы утолить жажду и проветрить собственный застой в голове из мыслей. Далеко уйти ему, правда, не удалось. Чуткий слух уловил сначала какие-то непонятные звуки, а через какое-то время Атер явно различил, что кто-то намурлыкивает себе под нос какую-то песню. Текст разобрать было сложно, но подождите-ка. Кто-то намурлыкает песню, когда наш черный дьявол проходит мимо будучи не в настроении? Да как посмел петь это наглец средь бела дня?! Нет радости! Нет веселью! Казнить! Всех! Сейчас же! Расстрелять!
Ладно, ладно, слегка преувеличили. Ничего против такого своеобразного время препровождения Атер, в принципе, не имел, если конечно поющий волк (чудо-то какое) не шатается при этом без дела, а уже успел принести хоть какую-то пользу стае и теперь отдыхает. Подтвердить или опровергнуть эту теорию как раз и направился зверь.
Разведка показала, что пение доносилось откуда-то из мёртвой расщелины или возле неё.
Мда, давайте ещё у пасти Калахиры хороводы водить. А что? Ни один чужак не сунется тогда. Я бы тоже не сунулся к таким волкам с обнаженными клыками. Собственный рассудок дороже.
Кто именно пел, волк за скалой пока не видел, но собирался выяснить. Гораздо хуже будет, если развлекался не просто какой-нибудь волк, а кто-нибудь из волчат. Кому-кому, а им здесь явно не место - слишком просто сгинуть в этой пустоши, а оступиться и подскользнуться ещё проще.
Обогнув скалу, Атер вышел на открытую местность и увидел... это называется "не везет". Ну вот почему, куда он не пойдет, везде эта волчица?
Атер тяжело вздохнул.
Если она мне в наказание, то, черт возьми, обещаю больше никогда не чертыхаться, - недовольно подумал волк, а затем добавил, - но только вслух. Может она и вправду меня преследует и специально далеко не уходила, чтобы попасться ко мне на глаза, когда я буду возвращаться?
Атер мотнул головой, отгоняя от себя глупые мысли, а затем усмехнулся.
А ведь я был прав. Томных вдохов не хватает только, - зверь собирался уже уходить незамеченным, но предательский камень у него под лапами с достойным грохотом отлетел в сторону.
И вот как с этим несчастьем бороться? - подумал волк, моментально усаживаясь пятой точкой на землю и натягивая довольную улыбку до ушей. А почему не сделать вид, что он здесь давненько сидит? Почему бы не сделать вид, что он пришел сюда специально?

Начало игрыТолько интуитивно Тарас мог догадаться, когда наступило сегодня. Он привык жить в подземелье, бывало, что и неделями не выходил на свет. Однако же среди своих братьев и сестер Тар был одним из немногих, кто совершал частые вылазки по доброй воле. Он любил узнавать что-то новое о мире, который разворачивался всегда над его головой. А когда не хватало острых ощущений, бурый волк отправлялся в город, откуда никогда не возвращался если уж не без новостей, то по крайней мере не без забавных историй как с собственным, так и с чужим участием. К тому же, были у него знакомые из других стай, с которыми он редко поддерживал контакт.
А сейчас самец сбился со счета, какой день уже прошел мимо него. Он, как и все, искал выход из подземелья, потому что это нужно было стае, нужно было всем. Но не находил никто. Собственная беспомощность будоражила Тараса. Он злился на себя за то, что не может быть полезен Ордену. Казалось, что именно на него рассчитывают те, с кем он успел сродниться. А он бессилен. Но стоило этой мысли только появиться в голове бурого, как вместо положенного угнетения он вспыхивал жгучим пламенем злобы. Плохо соображал, ведь агрессия не давала сосредоточиться.
Несмотря на годы жизни в Ордене, он не мог обходиться больше недели без солнечного света. Не физически, а скорее морального. И вот этот свет у него отобрали. Но не это было самое страшное. Нужна была провизия, питание для слабых и молодых. На местных харчах не сильно разгуляешься. Хотя что там говорить о немощных, его собственный желудок уже давал о себе знать.
В который раз он брел вдоль каменных стен, изредка поглядывая вверх, чтобы на голову не свалился какой-нибудь сталактит. Это была бы самая нелепая из запланированных им смертей. И вот опять перед ним выросла груда валунов. В который раз за последние дни он уже натыкался на неё? Наверное, это место вселяло в него какую-то надежду. Сверху между камней пробивался едва различимый свет. Но он был высоко. Если начать разгребать валуны, можно под ними и погибнуть, не избежать обвала. Тарас понимал это, но все же, как говорят, надежда умирает на наших глазах.
Тар замер напротив заветного, как ему казалось, пути к свободе. Стоял долго, прежде чем двинулся немного вперед. Теперь перед ним уже был узкий тоннель. Если бы он пробрался,  втиснулся между утесами, даже если бы он выжил после этого путешествия, это не стало бы ответом на многие вопросы. Вряд ли за ночь проход открылся или нашелся кто-нибудь настолько сердобольный, чтобы помочь орденоносцам.
Бурый повел плечами, печально вздохнул и сделал шаг в сторону, чтобы отправиться в обход к бывшему выходу в белый свет. Не успел он сделать и шага, как из-под лапы выскользнул плоский камень. Самец пошатнулся и резко непроизвольно наклонил голову к земле, интуитивно стараясь удержать равновесие.
- Прибрала бы всех лигийцев к себе Калахира, – сквозь зубы злобно процедил рутьер. Его низкий голос эхом отозвался по узкой расщелине, отзываясь от утесов.

Отредактировано Тарас (2013-10-22 15:27:36)

Уши в момент навострились, глаза открылись шире, но повернул он голову неспешно, размеренно. Тарас не ожидал, что кто-то появится здесь с ним в одно время, не думал, что кто-то услышит этот его почти что крик отчаяния, который казался последним позором. Терпеть не мог причитания, не любил слушать бессмысленные возгласы, а тут сам чешет языком.
Легкая, почти миниатюрная Крестьянка снова подкралась незаметно. Таро нередко удивлялся, как у неё это получается. Наверное потому, что алхимик была волчицей, не пересекалась с ним в боях и вообще имела не самые крупные габариты. Но было и неловко от того, что за все время жизни с орденцами он так и не удосужился узнать хоть что-нибудь об этой хищнице.
Тарас печально и шумно выдохнул. Вся накопившаяся от этих необычайно важных, но бесперспективных действий усталость, казалось, вышла из легких вместе с воздухом. Он был далеко не уверен, что лигицам вернется их поступок свыше, только если орденцы сами не решат свести с ними счеты, но спорить не стал: не та обстановка, не та тема, не тот собеседник.
- Войной? - на его губах появилась слабая грустная улыбка. - Мы заперты здесь, в собственном доме. Гораздо страшнее войны будет бесславная смерть в пещере, которая грозит всем без исключения, если мы не найдем выход.
Если говорить начистоту, Тарас мало что понимал в политике. Ему по душе были бурные действия, динамика, но никак не переговоры и мирный путь решения вопросов. Хотя до сих пор гораздо чаще он просто делал те действия, на которые его наталкивали вышестоящие. Не потому что был неспособен самостоятельно принять решение, а потому что его бьющую ключом энергию необходимо было направить в правильное русло во избежание неприятностей как для него, так и для других.
Ему не хотелось разводить демагогию, но Тар чувствовал, что стремительно к этому приближается. Он слишком долго был предоставлен только самому себе, а когда его тело не получало разрядки, самец принимался думать, что, как правило, плохо заканчивалось. У него неплохо было с логикой, да и мысли более-менее умел выражать, но когда дело доходило до вопросов, которые были Тару действительно интересны, он начинал метаться из стороны в сторону, желая в одной беседе охватить все моменты, причем не только ключевые. И предчувствуя, что вот-вот сорвется да выплеснет на Крис ушат своих никому не интересных мыслей, рутьер прикусил язык и постарался начать более предметный диалог:
- Есть новости? - когда угасала надежда, что им удастся справиться собственными силами, разум сам предпочитал полагаться на необъяснимое. На магию, богов, алхимиков - что угодно, лишь бы самому освободиться и отдохнуть. Сам Тарас спустился с небольшого утеса. Небольшие плоские камни снова выскользали из-под лап, с треском падая на твердую землю. Хищник расположился напротив волчицы и заглянул той в глаза, желая услышать от неё всю правду, если, конечно, она ей известна.

Отредактировано Тарас (2013-10-22 15:27:26)

>>>НАЧАЛО
Очнулась Брин в какой-то пещере, или расщелине. Она приоткрыла глаза, однако из-за темных пятен, пляшущих перед глазами, местность было видно плохо, все, что она видела: это только камни, песок, и иногда попадались лучи солнца. Брин поднялась на нетвердых лапах и оглянулась; перед глазами исчезли темные пятна: было темно, только некоторые места освещались утренним солнцем. А кто его знает, сколько она пролежала без сознания. Было сухо. И хотелось пить. Очень сильно. А вокруг только камни, и песок. Ни капли. Прошло несколько минут, когда она все же заметила, что вокруг были еще несколько волков: Агриэль, Неро и Дымка. «Как мы тут очутились? И что это за место?» Опять волчонку охватил страх. Она тихонько подошла к остальным волкам и осторожно тронула их лапой.
- Эй? Вы живы? – Слегка осипшим голосом тихо сказала Брин. Сердце сжалось в страхе от того, что возможно она не услышит ответа.
- С вами все в порядке? – тишина. Брин наклонила голову, замерла и прислушалась. «Слышно чье-то дыхание. Они живы!» - Волчонка не решилась кричать, и сразу радоваться. «А вдруг это не они?». И Брин судорожно завертела головой, в поисках неведомого источника дыхания.

Брин услышала какое-то ворчание, а потом вперед вышла та самая куница. По ее взгляду было видно, что все пошло не по планам. Это был отличный шанс, чтобы прикончить ее, но мысли были заняты другим. «Что она здесь забыла? – оскалилась Брин. Куница без какого-либо страха, пафосным тоном, однако твердо и уверенно сказала:
- Что ж. Буди всех остальных, мы должны выдвигаться в дорогу немедленно.
  - «Что? Куда? В какой путь? Мало того, что она затащила нас, не пойми куда, еще и указывает!» Сейчас Брин хотела высказать этой мелкой…. Мелкой твари все! Все что она о ней думает, но последняя фраза разрушила все планы:
- Боги не привыкли долго ждать. – Брин склонила голову, однако повиновалась. Повиновалась мелкой зверюшке, которую можно убить махом лапки! Но был один маленький, но очень веский аргумент. Брин слышала немало разговоров от взрослых о мистике, а о богах она вообще знала с детства. А это значит, что все нет просто так.
- Боги…. – послышался тихий шепот из уст Брин. Где-то осыпался песок, нарушив гробовую тишину. «Боги. Ну конечно!» - Волчонка подбежала к другим волкам и стала тормошить их своей лапой. Она обнюхала каждого, и все были живы, только не открывали глаз. «Почему они молчат?»

Отредактировано Брин (2013-12-26 13:39:47)

Начало сезона

Жизнь в Ордене была странной, но, тем не менее, интересной. Для Радагаста волки здесь казались все скрытными, безумными фанатиками… Но постепенно становилось ясно, что такие отнюдь не все. Они здесь жили обычной волчьей жизнью, а те тайны, что скрывали ото всех, оставались лишь их, бурый не лез в их дела, занимаясь только тем, что следил, чтобы Фрид скорее поправился и был в полном порядке. Наследника Первого ветра он защищал, как мог, даже здесь, под опекой Ордена, медведь предпочитал держать Фрида постоянно на виду, не оставляя одного, разве что Лайтер, Шики, да бывшие Первородные, что так же как и они нашли здесь приют. Но нельзя жить в гостях, потреблять их «продукты» задаром и не участвовать в их стайной жизни. И в конце концов Радагасту было дано задание – стеречь врага в расщелине. Что ж, для здоровяка это была не проблема, тем более заключенный не очень-то и сопротивлялся, и вряд ли в ближайшее время сможет проявить какую-либо активность, если посмотреть на его ужасные ранения.
- И как тебя угораздило, Каферникс… - говорил бурый с изодранным заключенным, путаясь в его настоящем имени, и как только не коверкал, - Сиди теперь тут… Не рыпайся даже.
Собственный рычащий голос успокаивал здоровяка. Организм Радагаста уже чуял, что настали холода, приближается зима, и бурого начинало тянуть в сон. Зима была самым ужасным временем года для косолапого. Спать хотелось ужасно, но не всегда удавалось выспаться, бывало, что, то звери, то люди, будили сонного мишеньку и тогда Радагаст начинал бродить. Настоящий Дух дорог! Зимой он полностью оправдывал свое имя. Он мог пройти огромные расстояния, просто так, без дела, недовольный жизнью и окружающими. А еще, в это время он был жутко голодный. Очень не хотелось снова становиться таким, сродни оборотням из книг, которые, сменив облик, в одночасье могут растерзать своих друзей и родственников. Страшное время, и коль оно настанет, Радагасту, да и всем окружающим его, придется нелегко.

Новое начало. "Гнев Севера"
Один обязан умереть, чтобы жили другие — настолько простой закон, которому удивляется нынешнее поколение. Наверное, альфа уже была готова принять факт смерти своего бывшего кровного врага, потому, когда стайные гости принести вести, она лишь раздосадовано опустила голову — жаль ее рядом не было.
Здесь, в царстве богов, каждый страждущий мог найти укрытие, обрести веру и покой. Здесь, в подземном братстве, новоприбывший получал кров и еду, раненный — помощь, потерянный — путь. Нелинейный патруль почти каждый день приносит вести о новооткрытых уголках стайной территории, хотя больше святилищ не находили — значит, придется разбираться с уже имеющимся.
Самой же мастерице не было покоя. Чувство, что из нее уходит пылкая и самоуверенная волчица, уступая место сдержанной и несколько замкнутой воеводе, не отпускало. Кристаллы на сводах пещер не гасли, день почти не сменялся ночью, время летело  осторожно и незаметно, подобно песку в часах. Стоя посреди пещеры, глядя на отражающийся матовый камень, Лайтер оглядела себя. Все тот же рост, все те же шрамы, лишь кое-где шерсть загрубела, морда стала более тяжелой. И дело не в приличном количестве реликвий, нет. Сама жизнь превращала податливую глину в твердую статуэтку.
Проще говоря, самка повзрослела еще на один год.
Всего пару лет назад она была другой. Хотела бы не меняться? Хм. Ее старый нрав не прижился бы здесь. Что осталось от той ярой феминистки, что первой покинула свой дом, даже не попробовав привыкнуть к новому вожаку? Лишь независимая искра в темно-голубых, почти синих, глазах.
«Встреться с судьбой, воин Арашу. Одолеешь бессмертного — одолеешь собственное коварное время».
Покинув тихий зал, Лайтер неспешно направилась в местную тюрьму. Ей не терпелось поскорее разобраться с безумием, что орденоносцы добровольно держали в заточении, но излишняя поспешность могла все испортить.
Здесь они главные. Здесь они палачи, не наоборот.
Беспокоиться об опасном преступнике не приходилось — новоявленные медведь Радагаст вызвался стеречь его темницу, заодно получив личное пространство. Любые попытки попасть в расщелину пресекались — во-первых, из соображений безопасности, во-вторых — при всей своей ненависти к Карнифексу, альфа не хотела, чтобы его заточение превращалось в цирк. Он слишком уперт, слишком силен, слишком умер — он заслужил достойную гибель.
Низкий рычащий голос медведя доносился до ушей Лайт, приятно трогая душу — ей становилось спокойно. Не нужно, не нужно сейчас пустоты. Но более звонкий, более легкий звук заставил ее нахмуриться — кто здесь еще? Смягчив лапы и ускорив шаг, мастерица поспешила добраться до места скорее. Просторный коридор до жути напоминал ей один из тех переходов дворца Калахиры, еще бы больше украшений — и можно приглашать гостью в новую резиденцию.
Теперь она видела, кто оказался собеседником медведя. Совсем молодой наследник первородной крови, Фрид. Глава Ордена не могла не признать, что готова обеспечить ему достойное обучение и поддержку, ведь именно он однажды мог повести волков во славу Антея, родного дома. Дома, которого больше нет. Ни у самого Фрида, и у его нынешней альфы. Но правила ради него менять никто не собирался.
- Иди в логово, - появилась белоснежная волчица, глядя прямо на щенка. Хвост ее и голова осталась высоко, лишь только взгляд показывал, что она не готова ставить себя выше стайных. Их советник, их защитник, их учитель — но не властитель.
- Иди в логово, - чуть громче повторила Лайтер, сокращая расстояние и садясь рядом напротив молодого, - здесь все еще опасно. Послушницы позаботятся о нем — Шики не будет до ночного собрания.
- Как он? - повернула она голову к медведю, кивая в сторону разлома в стене. Свет туда проникал очень слабо, но бывшая валькирия и так знала, что там находится. Точнее, кто.

Настолько доверяя медведю, что даже не отпрянув в сторону, когда тот заревел со всей силой своих мощных лёгких, Фрид даже почувствовал азарт игры и весёлость от того, что он, такой маленький и слабый, напугал друга.
- Ты! Чего тут подкрадываешься?
-Да я не…
-Ты понимаешь, что тебя могут сожрать?! – Радагаст взволнованно ходил вокруг Фрида, а тот, сначала желая оправдаться, понял, что великан прав, и понуро опустил голову. Ему было стыдно за свою необдуманность, казалось, что он подвёл медведя, но когда лесной богатырь сгрёб белого дружка и прижал к себе, не причинив боли, а, наоборот, заставив доверчиво прильнуть к густому меху, волчонок почувствовал себя умиротворённым и счастливым. Ему нравилось, когда огромная когтистая лапа касалась его хрупкого тельца. Приятное ощущение разливалось по всему телу. - Будь осторожен всегда. Ты слышишь? Когда-нибудь весь север будет твой, а здесь… Здесь я охраняю вон того вон волка, но к нему лучше не подходи, ведь не просто так его держат тут.
Щенок с любопытством изогнул шею и выглянул из-за массивной туши дяди. В расщелине и правда что-то было… кажется… Но его силуэт очень неясно вырисовывался во мраке – почти ничего нельзя было разобрать. Не успел кроха ничего ответить, как почувствовал, что Радагаст резко дёрнулся и чуть было не…
- Лайтер, - всё кончилось, не успев начаться, и бурый расслаблено принял прежнее положение. - Что за привычка так подкрадываться?.. Фух…
Появилась большая белая волчица, и Фрид почувствовал, как сердце ушло в пятки. Он недолго разглядывал её, и разочаровано опустил голову, когда понял, что это не его мать. Разумеется, он чувствовал, что от неё исходит иной запах, по сложению она не подходит на эту роль, но в сердце малыша жила надежда. Навряд ли существует большее испытание для ребёнка, чем ожидание родительницы, которая никогда не придёт за ним. Щенок не успел ещё свыкнуться с мыслью, что его разлучили с семьей, и все белые волки рождали в его сердце тревогу.  Но вот волчица отдала приказ, и щенку не нужно было повторять дважды – он прекрасно понимал, что лучше послушаться мудрой альфы и как можно скорее вернуться, поэтому он уже успел запрыгнуть на какой-то камень, чтобы потянувшись, исчезнуть, но следующие слова Лайтер, произнесённые так тихо, что Фрид, чуть было, не пропустил их мимо ушей, заставили малыша обратить взор своих любопытных тёмных глаз на говорившую. Она повторила сказанное Радагастом:
- Здесь все еще опасно.
Когда медведь стал просить за Фрида, тот, как это часто делают волки, особенно дети, подполз к взрослым, всем своим видом показывая, что он оправдает слова бурого. Фриду не хотелось покидать это интересное место, особенно, когда его друг был здесь. Волчонку нравилось находиться в нескольких метрах от чего-то таинственного и запретного. Он уже забыл, как желал оказаться в хорошо-защищённом и спокойном месте, когда в дороге в Подземелье на них напали монстры, как хотел лишь спокойствия и тепла.
Но долго тихо сидеть и не мешаться не удалось.
-Кого здесь держат? Что этот волк сделал такого, что... - Фрид замялся, не найдя слов, но его дрожащий, робкий голос и смущённый взгляд исподлобья на взрослых донесли весь смысл сказанного.

Отредактировано Фрид (2014-02-06 18:38:40)

Начало
Пришлось держаться на расстоянии. Осматривая окресности, я шагал следом за Фридом, не торопясь лезть на рожон. Когда не очень боишься быть обнаруженным, скрываться выходит лучше всего, подумалось. Ну пусть даже и заметит, все равно не те ощущения. Особенно долго думал перед тем, как сунуться в ущелье. Почти добравшись до сгрудившихся в полутьме орденцев, среди которых выделялась квадратная фигура медведя, чуть затормозил, и совсем остановился в двух прыжках от них.
Я пытался не подавать признаков жизни(а атмосфера как раз благоприятна, чтоб издохнуть). Думаю, все привыкли к молчаливости и отсутствующему выражению морды, из ряда вон выходящего ничего не случилось. На самом деле, я кое-что слушал.
Слушал, как эхо нараспев повторяет голоса, теряясь в многочисленных щелях импровизированной темницы. Слова медведя и Лайтер были сказаны, а голоса еще звучали, точно очередные пленники, застряв в тесных сырых коридорах. Оно было самым заунывным из всех эх или эхов Ордена, как на мой вкус.
К этому моменту в голове замаячила догадка, зачем надо орденцу знать все владения Ордена. Вообще, почему существует слово "зачем", и почему его не берутся объяснять, отмахиваясь "так надо". Ни один кактус не способен обучить уколами того, кто на него усядется, так же великолепно, как это сделает понимание. Надо будет посмотреть на святые места и проклятые земли. Нехорошо быть невеждой в грамоте о собственном доме.
Поэтому, наверное, и не разделял общего гневно-сонного настроения, с любопытством всматриваясь в потолок. Приходилось дофантазировать его, между прочим. Подземелье не  может обойтись без крайностей. Если высоко, так без потолка, если глубоко, то костей не соберешь, ну а если все нормально, то темно или сыро.
Оторвавшись от нафантазированного потолка, я уставился на нафантазированное чудовище, над которым будет вершиться суд. Шея порядочно затекла, - важно заявил сам себе про себя, тут же спохватившись, что в голове не самые подходящие мысли для решающих моментов.
Сейчас дело близилось к очередной крайности. Тут где-то был вынесен вердикт, в чем-то замечена вина, и все окончательно, бесповоротно, а я плетусь хвостиком, глазею на правосудие. Вон там, свернулось клубком, или сгрудилось - не берусь утверждать, в каком состоянии замерла та ходячая плоть - то, что скоро должно быть предано забвению. Карнифекс, что ли? Почему он так нашумел? Интересно будет увидеть, насколько справедливы суды наших вожаков.