То, что сейчас испытывала Меланта, нельзя назвать страхом, скорее любопытством, предвкушением чего-то, что ещё не приходилось делать. Поддержка и слова, которые говорила опытная охотница, приятно грели душу переярка, разливаясь тёплой волной по всему молодому телу и даже придали уверенности. Она вновь вспомнила об Аркуде, её образ на несколько мгновений застыл перед глазами цвета чистого безоблачного неба. Серая самка не была столь добра, но по-своему запала в сердце белой-волчицы с чёрной полосой. Виной ли тому, что матерая хищница была рядом, когда случались потрясения, о коих забудешь не скоро... Однако как бы ни хотела сейчас волчонка грузить свою голову философскими рассуждениями, южанка не забывала о главном - об охоте. Летаргия одобрила предположения юной хищницы, даже объяснив то, что и так было понятно, но никогда не будет лишним для напоминания.
- Да, я поняла, - шёпотом произнесла Стикс, улыбаясь чёрной волчице. Охотники были очень интересны самке, ведь они умели буквально сливаться с окружением ради добычи пропитания. Грубой физической силе они предпочитали ловкость и хитрость, умея часами сидеть в засаде в ожидании лучшего момента для нападения. Признаться, самой Меланте, которой тяжело сидеть без дела на одном месте, было совсем не скучно. Наблюдая за действиями волчицы, голубоглазая также вслушивалась в окружение, наблюдая, как менялся пейзаж, как деревья и листва окрашивались рыжими красками заката. Наблюдать, как лес готовится ко сну оказалось чем-то невероятным, но шаги совсем неподалёку вздёрнули внимательные уши, о чём также предупредила Летаргия. Ничего не говоря, Меланта лишь кивнула, смотря в ту же сторону, куда глядела и взрослая волчица. Передние лапы волнительно втягивали и выпускали черные когти.
- Да, дядя рассказывал, что охотник тоже может стать жертвой из-за невнимательности, - ответила чёрно-белая. Ей неоднократно доводилось видеть, как бурый волк добивал трепыхающуюся олениху, давя на неё своим немалым весом. Первое время жалость вырывалась из груди Стикс льющимися реками слёз и негромкими мольбами их отпустить. Терпеливый родственник лишь мягко улыбался, объясняя, каков закон природы, что волки не могут питаться травой, как те же олени. Они - хищники, а ослабленного хищника легко убить и сожрать.
Когда Летаргия выскочила из укрытия, самка с чёрной полосой ринулась за ней. Привычное ощущение мира кардинально поменялось, адреналин смешался с кровью, а инстинкты вырвались из клетки заточения разума. Чувства обострились, пробудились первобытные инстинкты, вложенные с рождения. Впереди - цель, жертва. Еда. Волчица не хотела мешать чёрной совершать манёвр, ведь очевидно, что она будет целиться в горло. Меланта уступала чуть больше чем на полкорпуса, но до определённого момента. Когда охотница должна будет сжать челюсти на шее жертвы, южанка посягнёт на ещё один лакомый кусок - мягкий и податливый живот, куда вцепится зубами.

Охота началась и почти с самого начала Летаргия поняла одну очень важную деталь - лань оказалась хитрой и умной. Это было не очень хорошо, ведь изначально уклон был на то, что самка с детёнышем будет более суетлива, только вот ожидания совсем не оправдались. Лунная раздосадованно зарычала, но побороться за добычу ещё стоило - в подлеске, куда так прытко умчалась лань с детёнышем, было много переплетавшихся троп, по которым можно было ловко лавировать. Хуже было то, что Меланта не так хорошо знала местность и могла просто не успевать, но что делать? Придётся, в крайнем случае, валить добычу одноособно.
В той стороне - овраг. Это может быть плюсом. - Быстро сообразив, что к чему, прямо на бегу хищница обратилась к молодой состайнице:
- Просто держись за мной, тропа сложная, можно легко свернуть себе шею, так что осторожнее! Лань нам не достать, а вот детёныша можно попробовать. - Волчица свернула с пути и помчалась в упор меж деревьями вслед за ускакавшей туда ланью с оленёнком. Следовало завершать эту бешеную охоту, ведь почти совсем стемнело - можно реально по колдобинам лапы себе переломать. Лучше уж довести начатое до логичного конца быстро и качественно.
Летаргия слышала топот копыт - её вёл слух, нюх и зрение. Она вся словно превратилась в осязание и не собиралась сдаваться так быстро и просто. Добыча была не ради удовольствия, а ради жизни - надо было кормить стаю, и даже небольшой, но сочный детёныш лани станет неплохим ужином.
Подумав об этом и попросив благословения у богини-покровительницы охоты - Амонкиры, Летаргия свернула в ту сторону, где находился овраг. Испуганным животным легче не заметить такую опасность - они, сломя головы, должны нестись прямо в глубину, которая станет их последним пристанищем (заявка).

Пока потенциальная жертва неслась вперёд, стараясь отстать от голодных хищниц, сама бело-чёрная самка словно и не испытывала усталости. Правда, пару раз по морде и носу хлестанули тонкие ветви, которые было очень сложно разглядеть в наползающем сумраке. Такой ответ природы отрезвлял молодой разум, заставляя смотреть во все оба небесно-голубых глаза. Пусть Охота и предупреждала южанку, но от каждой колючки не увернёшься. Пока всё шло без кровопролития. И вот жертва оказалась загнана в угол, где единственным выходом было лишь направиться прямиком в волчью пасть.
Понимая, что это конец, мать пошла в наступления, стараясь запугать. Меланта поравнялась с соплеменницей, щелкая белоснежными зубами и издавая негромкое рычание, выходившее с прерывистым от погони дыханием. Уши самки были направлены строго вперёд, хвост немного возвышался над хребтом. "Охота оказалась удач..." Мысль прервал режущий слух лай, а вдоль позвоночника волчицы пробежала волна холодных мурашек. Именно этот запах теребил нос последовательницы, именно этот аромат всякий раз ускользал и опасно приближался. Невольно, спина Стикс изогнулась дугой, а хвост приопустился. Голубоглазая была в замешательстве, мысли путались, сердце охватила минутная паника, а тело словно вросло корнями в землю.
"Неужели, конец?" Только и успела мысленно спросить белая волчица с чёрной полосой, как голос Летаргии вырвал её из скользких щупалец испуга. Не теряя времени, самка ринулась за старшей, цепляясь когтями и озираясь по сторонам. Собравшись, южанка буквально заставила себя довериться опытной хищнице. Количественное превосходство подталкивало к глупым поступкам, но пока волчицы держались вместе, попадать прямо в лапы блохастым друзьям двуногих они не собирались. Об удачной охоте и говорить не стоило. Меньше десяти минут назад две южанки преследовали добычу, а теперь они сами стали желанным трофеем. Черношкурая отогнала слюнявых и громких псов, расчищая обеим дорогу. Они бежали под шквал собачьего лая, который, казалось, настигал их с каждой секундой, становясь громче и громче. Вот-вот и их разделят.
- Обязательно встретимся! - Выпалила последовательница, подаваясь в противоположную от взрослой волчицы сторону. Иногда самка оглядывалась, встречаясь с озлобленными, пылающими, словно раскалённая сталь, несколькими парами глаз. Ветки, шипы едва заметно полосовали волчью шкуру. Сейчас как никогда Стикс проклинала свой белый мех, который действовал, как на быка трясущаяся тряпка. Ещё в зиму можно спрятаться в снегах, затаиться в сугробе. "Ночью от меня польза невелика..." Сейчас же надежда была только на длинные лапы и прыть. Пастью она жадно вбирала воздух, петляя и стараясь перехитрить. Запах людей пусть и не покидал волчьих ноздрей, но пока намёки на их присутствие заглушались топотом и лаем псов, которые уж наверняка не пощадят юную волчицу. Договариваться с ними бесполезно, да и не было смысла. Злоба, отчаяние смешались в голове, но ноги уверенно несли прочь от вражьих зубов. "Так просто я вам не дамся", решила она, приближаясь к границе леса.

[indent] Звери ступили на вражескую землю дерзко и невозмутимо, мгновенно пустив свои черные ядовитые щупальца по всему югу. Граница не встретила Пожирателей Смерти сопротивлением — она была абсолютно пуста, как голова той, что осталась на потеху одноухому Врану. Меченый не мог знать наверняка, в действительности ли Пантеон так беспечно сторожит свои земли, или эти грязношкурые крысы забились от страха неизбежности в свои норы и нарочно не показываются на глаза, в надежде остаться незамеченными. Оба варианта казались ему донельзя забавными.
— Я пришел проливать кровь. Где же вы, шакалы, что так хотели получить мою голову? — Дьявол вещал громко, чеканя каждое слово, и стреляя глазами из стороны в сторону, в попытках зацепить хоть один вражеский силуэт, что не побоится встретить его грудью. Гордая поступь, королевская осанка и белый крест, как вечное знамя — он уже был хозяином здесь, что тут же продемонстрировал на деле, бесцеремонно задрав лапу и обоссав первый попавшийся куст. Задними лапами голубоглазый демон завершил начатое, забросав помеченное место комьями грязи и всем, что попалось под ноги. Гадкая самодовольная ухмылка сияла на его изуродованной роже так торжественно и ярко, будто Селевкида уже поцеловала его в задницу. Предвкушение предстоящего действия было еще слаще, чем его фееричная кульминация. Так что Дьявол был готов подождать, но не долго.
[indent] Широкая и размашистая рысь сменилась, плавным и вальяжным шагом, каким в пору ходить по красной ковровой дорожке, в ослепительно черном костюме, убийственной улыбкой под свет софитов и вспышек камер. Хм...
— Раз, два, три, четыре, пять, Дьявол вышел убивать.
«Ну же, милая, не расстраивай меня. Яви свой лик, что бы я сумел насладиться им последний раз, прежде чем сдеру с тебя шкуру и скормлю своим голодным варварам...»
[indent] Сайф безмолвно возвышался в небе, являясь глазами своего хозяина с другой точки обзора. Он даст сигнал, если заметит хоть одну живую душу, даже отдаленно напоминающую волка. Но пока все было тихо. Идеально тихо для безжалостной предрассветной резни.

Тишина, тишина нервирующая. Однако Ригель оставалась спокойна, уверенная, что учует, ухватит краем глаза или услышит подкравшегося противника раньше, чем его клыки смогут коснуться ее шкуры. Уверенность рождается из спокойствия, и никак иначе. Из чистого рассудка. Так что Капитан молчала, оглядываясь бесстрастно. Но при этом прекрасно чувствуя прожигающий спину злобный взгляд Каргата. И не только спину... Ри даже хотелось оттряхнуться, демонстративно сбрасывая с себя налипший взгляд, как комья вязкой грязи, но она была слишком далека от таких демонстраций. Подобное показало бы, что ей не все равно.
Ригель, как и всегда, оставалась этаким острым клинком, спрятанным в рукаве, точным и безжалостным, но неприметным. Оставаясь позади Креста, она без злорадной радости и ликования наблюдала за демонстрациями Дьявола. Вальяжный шаг, словно бы он уже шел по своим землям. Но подобные черношкурому пустобрехами не были, Ригель это понимала. Он готов был с яростной первобытной радостью сцепиться с любым противником, что выйдет ему навстречу. Однако, никто не появлялся, а тишина, изредка нарушаемая голосом Креста, тянулась, как жвачка, липнущая к зубам.
Ригель все ждала, когда Каргат выскажет свое недовольство, не сдержится. Такие, как он, никогда не сдерживались. Черношкурый шипел змеей, а с кончиков клыков разве что яд не капал. Ригель на него не смотрела. И только когда он замолчал, приподняла и повернула к нему точеную голову правильной формы. Медленно, плавно, словно только сейчас догадалась, что обращался он к ней. Ее стальной взгляд отливал малахитом, и только эта деталь выдавала в ней хоть какие-то эмоции, крайне отдаленно напоминающие насмешку. Однако никто, кроме близких знакомых волчицы (к ним можно причислить только семью и, наверное, Нессель), не рассмотрел бы этих смешинок, ведь в выражении морды, бесстрастном и даже надменно жестком, не было и намека на юмор. Ригель оглядела Каргата оценивающе, будто увидела впервые. Темношкурый, однако наверняка, даже ее мать, Римья, чистокровная темнолунка и патриотка, ненавидящая всякий "белошкурый мусор", назвала бы любого светломордого выродка более достойным, чем этот куцехвост. Матушка у Ригель была языкастая и резкая, как укус пчелиного жала. О да, это знали все. А вот сама Ригель была сдержаннее и, как уже говорилось, была чужда подобных демонстраций. Однако ее оценивающий взгляд продержался дольше, чем того требовали правила приличия, Ри даже не моргнула ни разу. Не скажешь, о чем думала. А думала она только о том, что за ее жизнь многие кобели пытались выкатывать перед ней грудь, демонстрировать превосходство, силились подавить. Всех она сожрала с потрохами. Морально, конечно же, не пролив и капли крови.
- Следи за врагами, дорогой. Насмотреться на мою задницу успеешь в любое другое время, - проговорила Капитан спокойно, чуть хрипловато от долгого молчания, но неизменно приятным голосом. И отвернулась, потеряв любой интерес к темношкурому кобелю. Будто призывая его последовать ее примеру и следить за предрассветными тенями, из которых мог показаться противник.