Воодушевление белой первородной волчицы едва ли передавалось молчащей. Да, она была рада. Да, ей было приятно видеть Сапфиру живую, здоровую, идущую на поправку. Стоило только осмыслить все это еще раз, так сразу на душе становилось легче. Теплее. Приятнее.
Сапфира охотно приняла предложение Иштар. Черношкурая и не сомневалась. Опасалась она, конечно, за состояние здоровья Сапфиры, но сейчас стоило открыть глаза чуть шире и протянуть лапы дальше своего беспокойства. Наклонив голову, молчащая пристально посмотрела на белую волчицу. Скользнула по губам легкая улыбка. Кивок головой. Иштар соглашается. Хвост делает пару движений. Ра-ада.
Сапфира говорила восторженно, с чувством, с эмоциями. Иштар выдохнула.
- Хорошо, что у тебя болят только мышцы. А в боках не колит? Кости не ноют? – еще парочка вопросов не была лишней. По крайней мере, для Иштар. Ей хотелось окончательно удостоверится, что с Сапфирой все в порядке. Точнее, что ей определенно лучше. Ибо до окончательного выздоровления нужно еще время. «Не вовремя. Ой как не вовремя. Надеюсь, к наступлению зимы, она вступит в стаю. Желательно, конечно, в Оплот». Все чаще и чаще Иш стала ловить себя на мысли, что желает своим близким добра все чаще и чаще, все искреннее и искренне. Но показать… ей сложно. Почему-то показываться получается только Лаф. А всем остальным. Хочется потянуться к Сапфире и сказать ей, что все будет хорошо, носом пройтись по еще не зажившим ранам на ее теле. И когда только молчащая стала так глубоко окунаться в чувства? И зачем она это делает? Прошла молодость, позабылись старые черты. Или же волчица действительно стала понимать хоть толику сложного и опасного мира. А ведь все началось с крушения самолета в Южной роще. Вздох. Иштар дергает ушами. «Рассказать?»
- А что бы ты хотела узнать? – хитрая улыбка, оголяющая кончики желтоваты клыков, - Однако недобрые слухи ходят о наступающих холодах. Но никто не может понять одного – откуда взялся он, этот холод. Одни сетуют на людей, другие… на богов, - Иштар вдруг замолчала. Сама задумалась. А на кого сетовала она? И была ли вообще причина у нее беспокоиться? Разве что, родственники там… на севере. Иш тряхнула головой, - мыслишки, тихонькие слухи, что волчьи боги постепенно поворачиваются к нам спиной. А во что веришь ты? – поинтересовалась молчащая, заглядывая в красивые голубые глаза Сапифиры.
Резко ворвался в идиллию сильный порыв холодного ветра. На спине пробежали мурашки. Тело напряглось. В мгновение взгляд Иш стал серьезным. Отвернув голову, волчица принюхалась, а потом снова повернулась к первородной, будто спрашивая ее: «ты же чувствуешь, да?». Можно было подумать, что молчащая растерялась, уж таким странным был ее взгляд. Но это была лишь всего внезапный случай, прервавший обычное течение событий. Из ряда вон выходящий. Поэтому Иш и напряглась. Все, что относится к категории «из ряда вон выходящее» обычно несет за собой тучу последствий. Как и хороших, так и не очень. Но косточки чувствовали холод – это факт.
Становилось темнее или Иштар только казалось? Включилась фантазия? Молчащая трясет головой. Внутри что-то сжимается в комок. Неприятно. Иштар хмурится. Смотрит на Сапфиру пристально, внимательно. В глубине души она ищет поддержку, слова «я тоже чувствую».  Но расслабляться было нельзя.
Черная волчица поднялась, теперь она стояла спиной к Сапфире.
- Что-то неладно. Чувствуешь? – не могла объяснить причину своего беспокойства молчащая. Да и слова сами собой как-то вырвались. Беспокойство, страх – в голове все смешалось все это. Почему-то Иштар казалось, что Сапфира ощущает тоже самое. Полуоборот. Уверенный, ободряющий взгляд. Улыбка. Хоть не одна.

Волчица тихо фыркнула, оставив попытку разглядеть что-то во тьме – всё равно ничего не выходило.
- Из-за этого холода они озлобились так же, как и волки. И разве что-то отличает их от зверей?
Сапфира угрюмо посмотрела на свою собеседницу:
- Волки не нападают на кого-то без надобности, - она развернулась, до сих пор ёжась от холода. – Иштар, а ведь несколько дней назад я встретилась с человеком. Я поняла это по твоему описанию: и запах, и внешность – всё совпадало с тем, о чём ты говорила! Он держал оружие, о которых ты мне тоже рассказывала. Он гнался за мной всю ночь. Его сородич чуть не убил меня! – Сапфира тяжело вздохнула, но через секунду её глаза вопросительно уставились на Иштар: - Или люди тоже убивают волков для пищи? Если нет, то тогда зачем им убивать нас?
Она устроилась поудобнее, взглядом выражая интерес. Иштар начала рассказывать про Антея. Сапфире хотелось услышать историю про кого-нибудь ещё, ведь она знала – есть ещё на свете Боги, помимо отца-покровителя.
- Одна стая волков, существовавшая до некоторого времени почитала его. Только его.
Она приподняла уши, хвост начал метаться из стороны в сторону против воли хозяйки. Этих стай было кучу во круге, но все они казались чуждыми, а эта... Иштар говорила ровно и спокойно, а по мере её рассказа внутри начало что-то болезненно сжиматься, и голубоглазая не могла дать этому объяснение. Её ничуть не смутило резкое совпадение, возникшее между переводными и ею самой. Она быстро списала всё на то, что на свете ещё есть белоснежные волки, помимо кровных детей Антея.
Неприятное чувство исчезло столь же стремительно, как и появилось.
- Они жили на севере…
Волчица приподняла голову. Её глаза заискрились во тьме.
- На севере? Это рядом с той горой? – она махнула хвостом в сторону снежных пик, что вырисовывались на дальнем горизонте. – Не повезло, видно, переводным: на севере же сейчас очень холодно!
А между тем неразборчивый шёпот становился всё громче, а завывания ветра – сильнее. Казалось, сама природа негодовала от всего происходящего. Она огляделась и краем глаза увидела какое-то движение в стороне. Волчица моргнула, не веря себе. Игра воображения или суровая реальность? Кто знает… Голые ветки деревьев угрожающе покачнулись, словно дерево вот-вот могло обрушиться на двух волчиц, и Сапфира сделала нерешительный шаг назад.
Шёпот… Он становился всё различимее, словно его невидимый обладатель подобрался к самкам вплотную.
- Боишься?
Сапфира тряхнула головой. Она могла зуб, что только что слышала голос. И это была не игра разума. Неизвестность настораживала. Лёгкий порыв страха сменился яростью, а на пост волнения пришёл гнев. Волчица припала к земле, приняв боевую стойку – единственное, чему она научилась от здешних волков,  - и угрожающе оскалилась.
- Кто ты? Покажись! – звонкий рык нарушил напряжённое молчание, возникшее между двумя хищницами. Она замерла, ожидая ответа.
Теперь сомнений не было – здесь точно кто-то есть.

Отредактировано Sapfira (2014-02-16 19:47:29)

Угрюмый взгляд Сапфиры Иштар не пропустила. Волчица выдохнула, ответив первородной задумчивым взглядом. Правда. Естественно, правда. Волки не нападут без причины, не разорвут на клочья забавы ради. Но все равно есть те, кто поступает иначе. Их зовут безумцами. Иштар покривилась. Вспомнила айдаховкие слова. Говорят, безумие где-то рядом.
- Есть те, для кого братоубийство – забава, - затвердивший голос. От холоди ли, или от вспомнившихся слов. Иштар не хотела понимать. Она чувствовала беспокойство и тревогу. Размышления об интонации сказанных слов явно не входили в планы молчащей.
- Я понимаю, Сапфира. Между людьми и волками пропасть. Мы никогда не поймем их, а они нас. Они хотят жить, как и мы. А время надвигается темное. Если раньше мир как-то держался, то что будет сейчас – не могу представить. Волки винят и ненавидят людей, люди истребляют волков, - удрученно вздохнула Иштар, опуская взгляд к земле, - они защищаются. Как защищаются стаи, когда их границу пересекает чужак? Хватают его. А люди… не привыкли церемонится, видимо.
- Да, там. Гора Предков, - «Она… говорит в настоящем времени. В то время как я говорила в прошедшем, - будь Иштар человеком, она несомненно прикусила бы губу, - но я же не могу просто так ей сказать, что стаю истребили? Что будет, если она вспомнит? Тяжесть. Горе. Там наверняка были те, кого она любила. Их больше нет. Она их не помнит. Гр-р.. Я слишком много говорю. Однако, что может быть хуже неведения?!». Молчащая металась в мыслях, - красиво там, говорят  – оставалось надеяться, что к Сапфире вернется память к концу зимы. А если нет.. вдруг, гора Предков поможет ей вспомнить?
Беспокойство не проходило. Темнота сжимала все сильнее и сильнее. Деревья ближе протягивали мерзкие пальцы к волчицам. Намеревались схватить. Шерсть на загривке непроизвольно поднялась. В ушах тревожно звенели колокольчики. Тревога. Сапфиру она тронула тоже. Первородная напряглась. Волчца приняла боевую стойку, приготовилась к схватке. Бороться с темнотой? Нет. С тем, что внутри нее. Громкий рык заставил прижать уши и отступить назад. На пару секунд Иштар даже оглохла. Голос Сапфиры был громок. Кинув вопросительный взгляд на первородную, мол «ты что-то слышала?».
Из темноты раздался голос. Глаза молчащей округлились. Голос родной. Близкий. По телу пробежались мурашки, а тело сковало страх. Неужели внутри той темноты Лаф? Где она? Что она там делает? Вдруг ей нужна помощь? Иштар нервно сглотнула. На некоторое время она забыла даже о том, что не одна здесь. Все мысли заняла сестра.
- Лаф? Лаф, ты там? Где ты? – оглядывалась черношкурая, но везде видела только темноту.  Страх нарастал. И страшно было не за себя, а за сестру.  Вдруг что-то случилось, а Иштар нет рядом? Верхняя губа молчащей приподнялась. Тело напряглось. Волчица ловила каждый звук из темноты. Но она молчала. Подала раз голос и умолкла.
С трудом черная волчица удерживала себя от рывка вперед. Ей начинало казаться, что соверши она его – пробьет темноту. Но страх, липкой паутиной схвативший ее, не давал двинутся вперед. Иштар стояла, как вкопанная. Отдергивая себя, с трудом удерживая от резкого движения вперед. Двоякая ситуация получалась: существо требует, а внутри удерживает.
В любом случае, держаться за последние ниточки тяжело.
 

Отредактировано Ishtar (2014-02-27 20:47:28)

И вот наконец-то они дошли до пункта назначения. Здесь было куда теплее, чем там откуда лисицы пришли. Ну оно и понятно, они же пришли с центральной части острова, а там не так уж и тепло. Хотя и не так холодно как на севере. Вот уж где действительно холода.
"Огненный лес. Так вроде он зовется. И он своим видом действительно оправдывает это название." Осматриваясь, думала про себя Микка. Сейчас нужно было держать ухо в остро. Волкам может не очень понравится нахождения чужаков на их территории, и лисица это прекрасно понимала. Скорее всего их нахождение не будет принято волками с одобрением.
Поэтому она постоянно осматривалась по сторонам и принюхивалась, в поисках опасностей, и лишь когда никого вокруг не обнаруживала ничего, не долго успокаивалась. Так же Мик иногда переводила взгляд на Нагло, наблюдая за его действиями.
-Ты раньше был здесь? Вопросительно на этот раз посмотрев на лиса, задала вопрос черно-бурая. Конечно, их могли услышать и Микка старалась максимально тихо, но понятно для собеседника, говорить.
-А вообще часто на волчьи территории заходишь?  Вдогонку по слышался вопрос. Все-таки ее болтливость взяла верх. Кареглазой было очень тяжело сдержаться. Лисица очень уж любила поболтать. Хотя сейчас был и не самый удачный для этого момент.
- Вообще я знаю одну волчицу из Оплота. Кармелита ее зовут. И должна сказать она очень даже ничего. Довольно интересный персонаж. Да и при интересных обстоятельствах мы с ней познакомились. Продолжила свой говор Мик. В такие моменты она просто забывалась и если ее не остановить, то она может очень долгое время болтать без умолку на разные темы, не давая своему собеседнику вставить свое слово.
Но, к счастью, чернобурка и очнулась и вновь осмотревшись Микка заметила волчицу.
-Стой. Тихим голосом сказала Мик. Она резко остановилась и начала осматриваться в поисках укрытия. Черно-бурая прыгнула в ближайшие кусты не сводя глаз с незнакомки. В такие моменты никогда не знаешь друг перед тобой или враг, поэтому лисица предпочитала не лезть на рожон. Все-таки ее жизнь была пока ей дорога.
"Пока просто понаблюдаю". Решила для себя Мик. "Возможно эта волчица может помочь нам, а может и нет." Такие мысли крутились в голове Микки.
-Не думаю, что нужно раньше времени себя выдавать. Тихо обратилась чернобурка к Нагло.
Волчица куда-то направлялась, а вот куда лисица уже не знала. Черно-бурая неудачно двинулась и наступила на ветку, которая, конечно же, с громким хрустом треснула. Кареглазая дернулась и максимально спокойно, на сколько она могла, посмотрела в сторону, где должна быть волчица. Она старалась не выдавать своих чувств перед незнакомцами, а точнее особенно перед незнакомцами.
Скрываться не было смысла и лисица вышла из своего временного укрытия. Медленными шагами она преодолела небольшое расстояние и остановилась, ожидая реакции от волчицы.
Лисица была готова в любой момент пуститься в бегство. Не то чтобы Микка была трусихой, но все-таки про инстинкт самосохранения  чернобурка никогда не забывала.
В такие моменты действительно начинаешь испытывать некий страх. Волчица может в мгновение ока разобраться с довольно хрупкой лисичкой и ее временным спутником. 
Лисица на пару секунд перевела взгляд на Нагло, наблюдая за его действиями. Микке вдруг стала интересна реакция лиса. Она сама особо не понимала почему.
После чернобурка вновь посмотрела на волчицу. Ее реакция и действия были ей тоже интересны, хотя некоторые их них и не желательны. Конечно же, она не ожидала увидеть страх или что-то подобное. Все-таки лисица не способна вызвать такие чувства у волка.
Мик не решалась начинать диалог. Она решила предоставить эту возможность волчице. Да и говорить Микке было особо нечего, пока.
Кареглазая просто стояла с вопросительным взглядом и легкой дружелюбной улыбкой на мордочке и смотрела на незнакомку. Возможно это было и не самым разумным решением лисицы, но упускать возможный шанс на получение хоть какой-то информации было бы неразумно со стороны чернобурки. Все-таки задание надо было выполнить.

Утро плавно сменялось послеполуденным зноем. Нежные лучи солнца, что осторожно касались закрытых век, намереваясь разбудить на рассвете крупного серого хищника, отныне превращались в тугие и жгучие лезвия, пробирающиеся сквозь шерсть и жарко дотрагивались своими липкими пальцами до светлой тонкой кожи. Волоски подшёрстка местами прилипали к телу, отчего становилось невыносимо неприятно находиться под палящим огненным шаром. Периодически хотелось открыть пасть, да вывалить набок язык, чтобы не щадящий горячий воздух наполнился влагой от слюны и немного облегчил дыхание. Передвигаясь по-вальяжному ленивыми и широкими шагами, ты брёл куда-то к центру Острова. Поиски вожаков южан не венчались успехами. И, даже Энью, что некогда напал на их след, так и не привёл к истине. Словно, ведущие провалились сквозь землю, или их отпечатки засыпало снегом, а затем он вновь сошёл, впитав в свои талые воды каждую каплю нужного для южноземных волков запаха. В голове была путаница. Ты неоднозначно реагировал на всё происходящее; так, будто бы всё это не касается тебя вовсе. В глубине болеющей души преданность и любовь к Северу яркой искрой била по внутренностям, заставляя горькие мысли впитываться в строгий механизм сердца. Однако оно отбивало абсолютно ровный и спокойный темп, в такт неспешных шагов. Семья, что была пущена по снегам прочь, Шитахи, светлоглазые собратья, тогда ещё Каннибал, ныне Сирьха, ныне вновь без вести пропавший - всё это не покидало твоё нутро. Внутренний компас, указывающий теперь на юг, терпел некоторые поражения, когда тоска одолевала голову и желала взять верх над разумом, чтобы заставить тело бежать в горы. Но ты ничего не слушал. Нигде нет дома. Больше ничего нет. Сейчас есть только ты и этот Огненный лес, поглощающий маленькую (в сравнении с многолетними стволами деревьев) фигурку.
Длинные лапы коснулись огненного ковра, что издавал звучный шорох. Слышались под ногами и перешёптывания павшей листвы. Сочные и цветные кроны деревьев образовывали своеобразный купол, что скрывал твою тушку от прямых солнечных лучей, душного пекла и ненужных образов в голове. Лишь изредка жёлтые зайчики, пробивавшиеся сквозь лиственную навесу, прыгали по шкуре, путались в лапах и пытались залезть в острые уши. Ледяные глаза смотрели куда-то сквозь этот мир, не фокусируясь на чём-либо конкретном. Вокруг лишь стволы-стволы-стволы, их пышные зелёные шапки и рыже-красный бесконечный настил. С каждым дальнейшим шагом весь мир оставался позади, все звуки меркли, клёкот птиц затихал и оставался каким-то абстрагированным от твоих слуховых органов, которые словно заволокло туманом. Ничего не слышно толком, ни мыслей, ни существ. Гулкий туман.
Ты не был готов. Ты плыл по течению, что несло долговязое "я" твоё прочь, куда-то подальше от мира.
Запах, что проникает в ноздри, словно прошибает током все действующие и нет внутренности. Уши дрогнули в неком неожиданном ужасе, и лапы отказываются идти дальше, они будто бы врастают в почву, подобно окружающим тебя деревьям. Глаза округляются, а размеренный плотный зрачок превращается в ужасающую взгляд песчинку, что направлена прямиком в лежащие по полу листья. Нет-нет. Так не бывает. Призраков прошлого нет и никто не может пахнуть так, как пахла твоя покойная волчица; а точнее, как пахли те, кого она воспроизвела на этот мрачный свет. Желаешь двинуться дальше, но конечности будто бы чужие и не собираются потакать какой-то там дурной голове. Не хочешь и думать о своей внутренней борьбе, тебе плевать, что думают эти чёртовы лапы, они должны идти по первому же приказу. Но они не идут. И не пойдут. Они в неком шоке от услышанного обонятельными рецепторами запаха. Ну хорошо, лапы, подождём.
Сердце по-прежнему отбивает ровный и непоколебимый такт, ни на секунду не сбившись с момента твоего пробуждения. Время замедлилось. Ты поднимаешь морду выше уровня плеч, взгляд обретает своё истинное равнодушие, но зрачки остаются маленьким плотом в тёмно-синем океане глаз. Плавно поворачиваешься в ту сторону, откуда предположительно следует мелкая цепочка этого дикого запаха, и ждёшь. Если лапы не хотят идти дальше, им нужно показать, что здесь нет ничего и они могут продолжить свой путь. Не хотелось бы кричать на них среди этого чудесного леса, что одарил тебя прохладным воздухом, разливающим приятное умиротворение по телу.

Какая удача, казалось бы - среди стольких лет и зим блуждать одному, не зная во что вылились судьбы отпрысков твоих, а ныне чувствовать похожий приторный запашок. Любой другой полоумный пёс сорвался бы с места, несясь навстречу таинственному шпиону, скрывающемуся за огненогривой листвой. Упиваясь радостью встречи, вылизывая уши, щёки. Сбил бы с лап, обнял и не отпускал. Так бы хотел показать свою любовь и тоску по утерянной семье. Любой другой, заметь.
Но не ты. Не мы. Мы немы.
Наша семья была не из таких. Ты был совсем не из таких, что со слезами на глазах бились бы у лап своих детей, вымаливая прощение за то, что оставил их на произвол. На мгновение в сердечке поселилась жалость; жалость за то, что оставил кого-то из них в живых. Думал, они все издохнут от голода и мора? правда, надеялся на это? Так получай же. Наказание о том, что совершил свою ошибку тогда, у дивной красоты озера: струйками бежала кровь, хладело тело дорогой жёнушки, где-то в глубине логова (а может и за твоей спиной) были несколько маленьких глаз-бусинок, что нещадно хотели скулить, что вмиг повзрослели, чьи шкурки покрыла первая незаметная седина страха. Получай, несчастный, в самое дыхало.
Запах подобно мёду заливался в глотку, намереваясь задушить своими липкими нитками, заткнуть намертво все дыхательные пути. Она была близко. Как её звали, помнишь? Наверняка, имя ей дала свобода; новое прозвище данное сим жестоким миром. Совсем-совсем не доверяешь ей. Нельзя верить тому, кого бросил однажды, чей отголосок крови спустил на твёрдую землю. А в ней было достаточно особой алой жидкости. Абсолютно уверен, что встреча оказалась не случайной, это была охота - охота на тебя. Щуришь ледяные глаза, заметив очертания молодой волчицы, которая больше не скрывалась среди деревьев и кустов. Самка выходит навстречу, полная невинности и некой детской смущённости. Борешься с внутренним пламенем, толкающим тебя здесь и сейчас, навсегда решить эту четырёхлапую проблему, но внешний вид показывает лишь тихое, спокойное море - ни ветерка, ни волны в глазах или жестах. Душок, такой родной и незнакомый одновременно, сильнее вгрызается в ноздри, заставляя пару раз надуть их в попытке сделать глоток чистого воздуха. Дура, ты что хочешь убить меня своим дурманом? Чего встала здесь, смотришь своими глазёнками? Молчишь, чуть хмуришься, расправив плечи. Маленькая сучка ёжится, будто бы позволяя тебе чувствовать, что она ничтожна здесь пред твоим жёстким взглядом, пред тобой в общем. Хватит юлить, юная леди, делай свой ход. Кидай первую карту, оставляя тягучий азарт на потом.
И потекли слова.
Внутренности неприятно сжало тугой леской. Ты внимательно смотришь на неё и видишь большую часть себя. Кажется, что смотришь сквозь её черепушку и видишь беглые мысли, отравленные Шитахи. Кажется, будто не следи ты сейчас за её глазами, они начнут бегать по сторонам, а маленькое самочье тельце будет подрагивать и трястись от безумия. Моя де-евочка.
- Тем, кто по какой-то причине до сих пор жив, - намекаешь на вас двоих, ибо такие отродья должны были давно подохнуть где-то в канаве, сгнить до последней косточки и разжиться червями, - Дня, - ставишь точку, коснувшись влажным языком кончиков клыков, не показывая его наружу, а осторожно проведя по белым крупным косточкам. Нужно ли что-то говорить ещё? Ты просто стоишь и любуешься ею, зрачки становятся дикими точками, а сердце ровно стучит, чуть слышно отдаваясь эхом в этом лесу. Наверняка, и она слышит стук. Словно пошёл отсчёт её жизни; вдруг затикали новые часы, не спеша оповещая о том, что ничто не вечно, как и её судьба.

Отредактировано Цургуль (2015-09-21 13:21:01)

Фыркаешь в еле заметной усмешке. Что, дурочка, пришла играть на нервишках у своего гадкого папочки? Строит из себя прилежную девочку, даже виляет хвостом, смотрите-ка. Будто бы это должно растопить твоё родительское сердце, этот сложный неподдающийся никому механизм. Ха-ах. Она не так проста, как можно подумать на первый взгляд. Однако ты и не пытался ставить её в ряды обыкновенных простофиль, которых жрать можно пачками и не париться в общем-то. Ты знаешь, чей генетический фонд заложился в её низкорослый организм. Видишь по глазам, что безумие не оставило её в покое, как какую-то часть близких тебе животных. Хах, "животных" - какое грубое, но по истине правильное слово.
Иди прочь, заберись обратно в свою норку и больше никогда не показывай оттуда свою смазливую мордашку.
Ходит за тобой след в след, значит? Вот она какая, дочурка. В тебе нет ничего святого, если внутри ни на секунду не ёкнуло от мыслей, что вот эта вот волчица в пол метра ростом - есть дочь. Хмыкаешь в собственных мыслях, показывая задницу совести, морали и этике. Ты не нужен ей, а она не нужна тебе. Вы никто и звать вас никак. 
Замолчи-и.
Переста-ань.
Уходи-и.
Лапы наконец-то слушаются - чувствуешь это, но не пользуешься. Она нуждается в тебе. Ты не можешь, нет, ты не хочешь просто взять и уйти сейчас, оставив наглую шавку здесь парировать в одиночку мысли в слова. Она нужда-ается. Хочется внезапных действий. Хочется пить. Хочется её.
Проплывает мимо глаз её лицо, заходя за пределы видимости, но в тебе нет страха, нет переживания, что оно кинется тебе в спину. Слишком умна для такого расклада, или слишком глупа. Пускаешь в ход льдины очей своих, что жадно шарят по её шкурке, по её девчачьему телу, впитывая в себя всё, что только можно. Останавливаешь бег на хиленьком заду, что эта мерзость оставила перед твоим взором. Моя мерзость. Чуть опускаешь морду вниз и влево, как бы склонив голову над её филейной частью, медленно тянешь носом воздух, вкушая аромат её шкуры. Глаза прикрыты, а язык прошёлся по клыкам, видным из раскрытой в хищной ухмылке пасти. Слишком хищно для своей дочери, глупец. Слышишь тихий звук её вдоха, чувствуя волосками на боку её выдох, отчего невольно и сам, резко, бесшумно глотаешь воздух, слегка потерявшись в пространстве, и выдыхаешь блаженно с капелькой дрожи через захлопнутые плавно челюсти.
Не дави на те точки, о которых не знаешь. Ты не сможешь спастись от последствий, малышка.
Ты чувствуешь её прикосновение, такое грубое и мягкое одновременно, и, закрыв глаза на этот миг, уводишь нос к хвосту, проведя по нему от начала и до плавно уходящего в вилянии кончика. Кажется, здесь пробежала искра, чуть ужалив тебя в самую мочку носа, разливаясь приятной щекоткой по горлу и щекам, скатываясь вниз к груди, растворяясь в области живота. Глаза осторожно смотрят под лапы: видишь её рыжие пальчики ног, как мило.
Звучит голос, неожиданно детский, неожиданно манящий.
Раз, и захлопнулась дверь. Два, и он делает первые шаги по лестнице вниз. Три, он уже чувствует некое возбуждение от предвкушения их встречи. Четыре, она идёт в лёгком платьице, не ведая о его намерениях. Пять, его рваные ботинки чётко отстукивают по асфальту. Шесть, она просто девочка, маленькая девочка. Семь, он приближается, стараясь не выдать себя ничем. Восемь, она смотрит назад, но мимо него, он слишком для неё чужой. Девять, ему осталась тройка шагов. Десять, ты доигралась, девочка.
Обхватываешь лапищами её корпус, с силой подтягивая в свои объятия. Морда обезображена безумной гримасой: дикий взгляд, раззявленная пасть, всклоченная кусками шкура. Хватаешь и тянешь. Хватаешь и тянешь. Маленькой гадюке уже не спастись от маньяка. Толкаешь и тянешь под себя, клыками помогаешь перевернуть мерзавку на спину, чтобы вжать в последствии передними лапами её плечи в листья, что оглушительно верещат своим шорохом, отражающимся от тишины этого леса в стократном размере - он врезается в уши, сотни глаз вокруг вспыхнули адским пламенем и голоса кричат от страха и предвкушения, они скандируют ваши имена, ваши клички, выворачивают души наизнанку.
Ненавижу тебя, сучка. Ненавижу тебя, тварь.
Я убью тебя, змеёныш.
Я..
Люблю тебя.

Отредактировано Цургуль (2015-09-25 16:09:26)

Эта маленькая бестия не знала, с кем имеет дело. Она думала, что знала. Точнее, уверена была, что знает всё о своём мерзопакостном папашке. Но ты видел. Видел, что эта падаль только делает вид, что всё идёт как по маслу, в маленьких отравленных глазах читалась издёвка и она, похоже, не скрывала этого, поддаваясь твоему телу ещё сильнее. Она издевалась, она в выигрышном положении, хотя и валяется здесь, как поверженная жертва - кверху ногами. Думает, ты просто убьёшь её? Думает, что ты, вот так вот, позволишь ей испустить дух, чтобы закончился весь этот кошмар. Чтобы кончилась никчёмная жизнь, наполненная до краёв местью и ненавистью по отношению к тебе. Ха. Ха-ха-а. Не всё так просто, милая. Не всё так просто. Не отпустишь её в другой мир, как бы это сучье тельце не умоляло тебя на смерть. Слишком скучно, милая. Слишком скучно. Не простишь сам себя, если вся эта глупенькая история останется лишь в сегодняшнем дне. Она будет рядом. Ты заставишь её быть рядом, пока Шитахи окончательно не свернёт вам шеи. Пока она не станет захлёбываться ядом, отчаянием. Ты будешь рядом. Стоять и смотреть, как дохнет это чёртово тельце. Даже, если ты сам будешь дряхлым и больным стариком, что лишился памяти, что будет подвержен маразму. Будешь смотре-еть на эту гнилую девчонку.
Ненависть, желание, восхищение. Смешанные чувства больно-больно врываются в уши, раздирая их в кровь, раздрабливая черепушку своим давлением извне. Эмоции. Не твои. Чьи-то, будь то запах её эмоций, или ваших зрителей, или чувство страха, исходящего из вон той кучки листьев и веток. Все они собрались вокруг твоей головы и кишат, киша-ат словно дикие змеи, коих облили жгучей водой. Извилины головного мозга громко шуршат в голове, отдаваясь безумной болью в глубине твоего чёртового механизма. Пасть скривила безумная гримаса. Ты уже не видишь её лицо, не видишь ничего вокруг. Сплошная чёрная тьма. Кругом ночное небо, в глазах, потемневших под цвет глубокого океана, отражаются мерцанием сотни тысяч звёзд. Они бьют по твоим очам, но ты не чувствуешь ни-че-го. Тьма захватила голову. Она надвигается, отступает, рассеивается в туманную дымку и снова наступает. Не потеряй сознание, дорогой. Очнись же. Огонь подбирается к лапам, кусает белые пальцы, опаляет шерсть на костлявых лапах и ползёт выше по шкуре, собираясь в один тугой комок внизу живота. Всё пламя мира скопилось сейчас там, одной маленькой, но горючей точкой. Видишь её? Не-ет. Ты видишь ту самую, видишь сквозь пелену на тёмно-синих стекляшках. Вырывается тихий стон, он был бы похож на рёв, отдай ты ему больше энергии. Взбираешься верхом, вжимаешь в кричащую листву, используешь эти тела сполна. Это она. Это точно она, ты веришь в своё видение. Глаза не могут лгать так сладко. Чувствуешь, что брюхо буквально разрывает от томного напряжения. Откуда столько сил, дорогой? Откуда столько власти, столько желания, откуда эти недетские движения. Бьёшь пастью наотмашь, хватая её за плечи, вгрызаешься в них с неутолимой любовью; ты запутался в её чарах. Блестят крупные пожелтевшие клыки, когда морду уносит прочь от горящей в огне шеи той самой волчицы, они нащупывают в воздухе тонкие лапы, хватают запястья, сжимают чуть ли не с хрустом и, вновь отпуская, вонзаются в грудь. Зубы прячутся за губами, морда скользит вниз, собирая весь запах любви - ты утыкаешься лбом ей в грудную клетку, чувствуя влагу от собственной слюны. Уши прижаты к затылку, а внутренний механизм замедляет бег.
На мгновение становится очень холодно, когда пожар, буквально сожравший тебя живьём, начинает гаснуть. Чуть приоткрыв пасть, оставляя голову "вверх тормашками", пересчитываешь языком кончики клыков, не нащупав лишь алые воды, бегущие по её телу. Пожалел, папочка, да? Не содрал с неё кожу живьём, не собрал столь живительный нектар с её кровеносной системы. Шитахи делает шаг назад и смеётся скрипуче, гулко, с эхом на всю арену в твоей голове. Закрываешь глаза, вдохнув чуть больше обычного, и поднимаешь морду с её костяной тушки. Волна дрожи пробежала по внутренностям, как напоминание о только что пережитых минутах. Поднимаешься на строгих лапах, что держат невозмутимое тело. Стоишь подобно статуе над этой девчонкой, вглядываясь в её милую мордашку, что оказалась слишком разной с той самой. Она не та. Сердце, что стало вновь слышно в кромешной тишине, отбивает по-прежнему мерный такт. Будто не живое вовсе. Часы - так она говорила, ты их зовёшь?
- Наигралась? - смеряешь самку безэмоциональным взглядом, примерив на всю пасть хищную ухмылку. Не удивляешься, что та и не прочь. Что ей это только на лапу. Но не делаешь более ничего. Пусть полежит тут, пока в её глупенькой головушке не щёлкнет переключить игру на новый лад. А ты будешь ждать, когда она придумает чего. Не хочешь упускать момента посмотреть на неё во всей красе, оценить её мозговой штурм, её сознание, поведение, действия. Делай свой дальнейший ход, гадюка. Не всегда же папочке решать за тебя, как жить дальше. Это будет слишком уж уныло, призна-ай. Облизываешься похотливо и ждёшь.

Отредактировано Цургуль (2015-10-08 16:06:16)