Крепкий переярок шествовал бодрой, уверенной рысцой, окидывая окрестности таким взглядом, будто все в округе принадлежало только ему одному. В прочем, так оно и будет в недалеком будущем, уж в этом Крест не сомневался. Начало было положено, остальное за малым. Сейчас главное разобраться с желаниями Варги, что будоражили душу черного сильнее, чем раздел территорий. Он поднял холодные голубые глаза на ворона, летящего впереди. Попыток сблизиться птица больше не предпринимала, оставаясь на удаленном расстоянии и не обращая внимания на то, что происходит под ней.
Вопросов в голове по прежнему была масса, и хоть бы на один имелся ответ. Куда вела его Война была загадкой, выяснить это черный даже не пытался, какой смысл? Он не передумает и не даст заднюю. Игра с Богом слишком затянула его, не каждый день выпадает возможность потягаться со столь влиятельной персоной. А так как черный был ходячей ярмаркой тщеславия, это сильно подогревало его самолюбие.
Внезапно боковое зрение уловило смазанное движение по правой стороне. Переярок резко затормозил, взбороздив толстыми когтями влажную землю. Нос потянул поток свежего воздуха, но ничего кроме запаха псины и прелой листвы черный не почуял. Ничего не обычного, собачатиной были пропитаны все земли бывшей Темной Луны, эти ублюдки оставили достаточно меток после себя. Но некоторые из них по прежнему бродили по округе, а вот это уже настораживало.
Птица сделала крюк, вернулась и уселась на ветке над головой переярка, злобно зыркая глазами, недоумевая, почему процессия была наглым образом прервана.

Не сказать, что черный удивился при виде собаки, еще и суки, но все же до последнего надеялся, что путь его не будет осложняться нежелательными встречами. Отчего то Кресту казалось, что время не ждет, и хоть сам Варга ни слова ни проронил об этом, неведомая сила толкала его вперед, заставляя скорее добраться до цели, словно... словно от этого зависело его будущее. А при таких высоких ставках, очень не повезет тому, кто посмеет перегородить путь черному Дьяволу.
Он не шевелился. Замер, будто мраморное изваяние, а солнечные лучи, пробивающиеся сквозь редкую листву, освещали четко высеченную фигуру первоклассного атлета. Зверь высоко и гордо держал голову, взирая на возникшую перед ним псину с презрением, словно это была жалкая блоха, не заслуживающая и капли его драгоценного внимания. Высокомерие было частью его дьявольской натуры на ровне с жестокостью и тщеславием.
- Не убедила, - жестко отчеканил переярок, не сводя с незнакомки ледяного, надменного взгляда. - Попытаешься снова или мне сразу сломать тебе хребет? - но вопрос был скорее риторическим и от ответа шавки здесь мало что зависело. Он мог бы просто прогнать ее и продолжить свой путь, не отвлекаясь на склоки с глупой сукой, но здесь все было иначе. Псина стояла на земле, что некогда принадлежала Темной Луне, а значит и ему. Плевать, что старая гвардия уничтожена, Крестоносец не скорбил по ушедшим, скорее был благодарен городским ублюдкам, что на один широкий шаг приблизили его к власти, приняв всю грязную работу на себя. И теперь, когда силы вновь объединились, что бы заставить остров дрожать от ужаса и страха, он не позволит чернить свою землю грязными собачьими лапами, и уж точно плодить здесь эту мразь. Да, от его острого, пристального взгляда не утаилось и это. Тело самки еще не пришло в форму после недавних родов, судя по состоянию, она все еще кормила своих выблядков молоком, а значит вряд ли смогла бы далеко отойти от логова. Оно где-то рядом.
Крестоносец хищно стрельнул глазами по сторонам и... жутко осклабился до самых ушей.
- Кто же тогда позаботиться о них?

Крестоносец мрачно ухмыльнулся и в его бездонных, глубоких сапфировых глазах блеснул дьявольский огонь. Он дал псине шанс убраться, чего никогда не делал прежде. Но она им не воспользовалась, чем обрекла себя и свой грязный выводок на верную гибель.
- Ты стоишь на моей земле, паскуда, - жестко и расстановкой прорычал косматый зверь, резко шагнув вперед: - Начинай молиться.
Он атаковал в своей привычной манере - мощно и стремительно. Не растрачивая время на прелюдии, Крест схватил суку за шею, от основания уха до нижней челюсти, и начал с ожесточением драть, желая отделить пустую бошку суки от худощавого, но набитого шерстью тела. Это могло защитить ее от других недругов, но черный бес знал уйму иных способов отправить шавку на тот свет. Не удастся порвать глотку, так переломает лапы, а потом оттащит к логову и заставит смотреть, как он украсит кишками ее поганых выродков всю округу. Их маленькие головешки будут развешаны на сучьях вдоль берега, как знак тем безумцам, кто решит позариться на его территорию. Всех их будет ждать та же участь.
Крестоносец потерял свою птицу из поля зрения, но чувствовал ее прожигающий взгляд в спину, словно то был сам Варга в ином воплощении, с наслаждением взирающий на дело лап своих. Это прибавляло черношкурому злости, которую он с упоением выплескивал на свою несчастную жертву, чья участь была предрешена. Ни Варгой, ни кем то иным свыше, а безжалостным палачом с окровавленным крестом на груди.

Черный переярок продолжал яростно трепать суку из стороны в сторону, как несчастного подранка, в то время как она пыталась ухватиться хоть за что-то в этой безумной тряске. И, надо сказать, ей это удалось, челюсти защемили плоть чуть выше предплечья, где не было ни одного жизненно важного органа, лишь густой мех, которым Крестоносец мысленно пожелал ей подавиться.
Когда псина принялась жевать кожу, голубоглазый выпустил мохнатый загривок из клыков и нырнул вниз, избрав следующим объектом своих истязаний бедро. Он с упоением вгрызался и перемалывал премолярами коленный сгиб, в надежде повредить суке кость, что вывело бы ее из строя. Самое страшное, чего можно лишиться в бою - это опора. Позволишь сбить себя с ног - и пиши пропало, окажешься целиком во власти противника. Посему черный действовал наверняка, не пытался опрокинуть ее и повалить на землю, а упорно работал сокрушительными челюстями на перелом, с такой яростью, будто оголодавший накинулся на долгожданную мясную кость.
Глаза остекленели, с пасти стекала кровавая слюна, а в голове тяжелым набатом звучало "Убей, убей убей!". Он привык растягивать удовольствие, с наслаждением разбирая жертву на запчасти, но сейчас ему не терпелось закончить как можно быстрее. Миссия, которая ждала его впереди была значительно важнее этой блохастой шавки и ее ублюдочных щенков, так не кстати повстречавшихся ему на пути.

Пока Крестоносец безжалостно истязал бедро и коленный сустав, сука, то ли из-за неудобства, то ли поняв, что ее действия бесполезны, принялась штамповать остатки того, что раньше гордо именовалось ушами. Что ж, переярок не имел ничего против, лишь возрадовался, что ему попалась такая глупая противница, не нашедшая более уязвимого места для укуса. Тем временем сам он спускался все ниже и ниже, подбираясь к скакательному суставу. Вывести его из строя не составляло особого труда для любого, кто обладает сокрушительными челюстями. Заглотив конечность как можно глубже в пасть, переярок крепко стиснул клыки и резко вздернул голову, потянув лапу противницы за собой. В такой скрюченной позе, на трех ногах, сука не сможет сопротивляться слишком долго, и так или иначе рухнет на землю. А лишить противника опоры - половина победы, хотя черный и без этого знал исход этого неравного поединка. Вероятно, шавка тоже, но продолжала храбро бороться за свое право быть матерью в этом жестоком, несправедливом мире.
О пощаде не было и речи, он не испытывал ни капли жалости к суке, более того, считал своим прямым долгом избавить свою землю от этой грязи. У гнусной волчьей пародии не было права на существование в его реальности.

Струя крови из дырявого уха стекала по щеке, но ничуть не мешала переярку грызть ногу противницы с еще пущей яростью, до того момента, пока до чуткого слуха не донесся долгожданный хруст. Не мудрено, кость поддавалась, но черный и не думал отпускать, продолжая беспощадно дробить надломленную конечность. Он превратит ее в десятки осколков, не поддающихся исцелению, хотя на кой оно будущему трупу?
Пока сука рвала ухо, черный едва удержался от комментария - вгрызайся глубже, в раковину, и тогда я навсегда останусь глухим! Но глупой твари не дано понять таких тонкостей, она оставила замусоленное кровью и слюнями ухо и метнулась под брюхо переярку, скрученная в немыслимой позе, в надежде впиться в брюхо. Разумеется, Крестоносец не собирался давать шавке такой возможности. Неохотно отпустив изуродованную конечность, он встретил противницу клыками в морду, желая вонзиться в переносицу или в глаз, как получится, эффект будет одинаково прекрасным. Теперь она могла разглядеть его безумный взгляд, полыхающий дьявольским костром, с крошечными дрожащими точками зрачков. Он насмехался над ней, играл, как со всеми своими жертвами, что заведомо были обречены на смерть в схватке с меченым крестом дьяволом. Зверь излучал непоколебимую уверенность, в то время как сука каждой клеткой своего тела источала страх...
"Ну что, оно того стоит?" - читалось в его жестоких глазах, буравящих ее в упор и пробирающих до кишок. - "Знала бы ты, что я сотворю с твоими детьми..."

Теперь в неудобной позиции находился переярок, но это не мешало ему плотно сжать челюсти на переносице шавки и навалиться на нее сверху, закинув мощную и тяжелую лапу на холку. В силу сучьего роста, сделать это не составляло особого труда, черный был гораздо выше, но драть псину за любезно предоставленный загривок и полосовать спину не входило в его планы. Крайне бессмысленное и бесполезное занятие, густая шуба противницы служила ей хорошим щитом, а допускать ту же ошибку и вновь отплевываться шерстью Крест не горел желанием. Зато узкая морда идеально ложилась в пасти: верхние клыки охватывали переносицу, нижние - упирались в подбородок, отчего получался эдакий капкан в капкане, ведь сука таки зацепила его за брюхо. Однако, что бы добраться до плоти, ей предстояло нажраться жесткой шерсти, служившей неплохой защитой, да и позиция для удобного хвата была не самой подходящей, для этого переярка следовало опрокинуть на лопатки, чего он, разумеется, не позволит ей сделать. Но и мешать не будет, его сила была направлена на мощное сжатие челюстей, что в дальнейшем должно привести к перелому хрупкой кости, которая выведет из строя дыхательную систему, после чего шавка будет долго и мучительно захлебываться собственной кровью.

Сука издала жалобный скулеж, и губы Креста потянулись в ухмылке, несмотря на то, что он по прежнему крепко держал шелудивую тварь поперек переносицы. Она чувствовала, как челюсти сжимаются все сильнее и сильнее, но стоический терпела боль, не в силах противостоять неизбежному. Единственное, что смогла предпринять самка, так это задрать переднюю лапу и наотмашь треснуть ею по наглой черной роже. Переярок с недоумением покосился на псину, мол "спятила?". Об его череп впору было ломать доски, на что эта дура только надеялась. Чем больше она сопротивлялась, тем глубже он вгонял свои клыки, хотя целью было не порвать сучью морду в лоскуты, а именно проломить костный каркас. Терпение кончалось, а отсутствие какого-либо существенного результата, кроме писка, начинало раздражать. Смирившись, что для этого маневра, он находится не в самой удобной позиции, Крестоносец неохотно разжал челюсти и врезался суке в глаз, стараясь насадить его на клык и ослепить противницу на одну сторону. Она по прежнему жевала брюхо, не совершая никаких рывковых движений головой, посему попадание обещало быть точным. Во всяком случае, черношкурый очень на это надеялся. Возня слишком затянулось, пришло время это закончить.

Легкая, скачковатая поступь. Ты была явно в хорошем настроении. А как иначе? Несла такие чудные и забавные вести юному психопату. Омрачало настрой одно - обезумевший от голода желудок. Последнее что тебе удалось запихать в пасть - обглоданные кости некоего существа, походившего на бывшее парнокопытное. Покуда трапезники, коих ты и в глаза не видела оставили тебе малую долю мяса на костях, вкуса его ты даже не заметила и не помнила. Хотя вообще ты мало что помнила в этой жизни. Куча абсолютно ненужной информации ютилась под черепом, а самое главное порой просто вылетало из глупой головы. С другой стороны, на пустой желудок ты двигалась куда быстрее и легче. Если бы ты сейчас объелась до отвала - даю твою драную задницу на порку - ты бы легла под куст и целый день как змея просто лежала бы и переваривала пищу. Когда нет интереса и целей в жизни, лень быстро окутывает тебя как упавший с дерева на голову сугроб. Твои мысли и мечты о сочном куске мяса прервал какой-то визг. "Кажется, кому-то дерут задницу." - не без удовольствия подумала ты и расплылась в довольнёхонькой улыбке. Нет на свете зрелища приятнее, чем чужая потасовка. Ты разумеется отдавала себе отчет в том, что любопытный нос может и на твою тощую задницу навести беды. Но когда тебя это волновало? Но лишний раз играть с судьбой ты была не намерена. "Вот доберусь до кровожадного переярка, посмеемся с ним вместе над Альянсом, а там уже можно и задницей сверкать, привлекая неприятности." Потому ты, чуть прижавшись к земле, кустами шла неторопливо на звуки. Они слышались всё отчетливее. Пахло кровью, знакомым запахом и псиной. Высунув морду из очередного куста, ты узрела распрекрасную картину: тот, кого ты ищешь сам предстал перед тобой во всей своей огромной красе. А рядом трепыхалось что-то неясное, пушистое, окровавленное. "Наш "маленький" дружок надавал по морде куску шерсти." Это зрелище тебя очень обрадовало. Мало того, что сама судьба послала тебе вот еще живой, но уже кусок мяса, а не собаки, так еще и не надо было переться к черту на кулички, выискивая молодого тирана. Вот он перед тобой. Ты нисколько не сомневалась, что самец с белым крестом на груди поделится с тобой этой мохнатой дичью. Зато ты сомневалась, что он будет сам давиться этой собакой. Ему не составит труда поймать себе что-нибудь повкуснее. А тебе что? Собачатина, волчатина, зайчатина - всё одно. Все мы куски мяса. Ты прилегла на землю, положив одну переднюю лапу на другую. Из кустов торчала только твоя мерзкая, ухмыляющаяся морда. "Давай, пусти её дух ко всем чертям поскорее. Коса хочет жрать.

Отредактировано Коса (2015-05-20 21:15:28)