Начало нового сезона
Не время для Артис.
Всего-то один взмах хвостом, но ей показалось, будто давно сошедший снег, сейчас хлопьями разлетелся по пространству. Впрочем, на вулкане, наверное, никогда и не бывает сугробов? Белая поднимает морду к небу, ощущая толчок лапами в живот. Едва заметная улыбка. Она закрывает глаза, и кажется, что даже заснула. Но всего-то видимость. Ветер слегка теребит белоснежную шерсть, а три комка пытаются наесться до отвала. Потом, тяжко вздохнув, они упадут рядом и будут спать. И самка очень надеялась, что у них никогда не будет этих провалов в памяти, и они обязательно запомнят каждое мгновение как ошибок, так и взлетов.  Молчащая опускает голову, наблюдая за тем, как маленькая Эльза (единственная самка в помете) зевает, а потом уставилась на мать своими глазами, так похожие на глаза Феролюца. Сердце болезненно екнуло, ударяясь о ребра. Лаф лизнула светлую самку прямиком между ушей, отчего та пискнула и закрыла глаза. Но спать, похоже, все-таки не хотела.  Штейн и Данте, будто на перегонки, все еще пытались набить животы. Впрочем, может, так оно и было?
Медовая повернула голову, осматривая тех, кто был поблизости. Волки Инферно, да и Оплота все куда-то сновали, словно строили стену, которая должна была защитить от Легиона. А если у тех вырастут крылья? Что тогда? Мотает головой, пододвигая лапой Эльзу, что уже вознамерилась куда-то идти. Та, явно недовольная, рыкнула своим щенячьим голосом, но снова пошла напролом, споткнувшись о братьев. И началось, оры крики, попытка куснуть друг друга. Медовая поднимается на лапы, хватая Эльзу в зубы, и направляясь к Южному водопаду. Там все равно больше места, да и нет такого большого шанса споткнуться о камни и кубарем повалиться в бездну. Штейн и Данте скользнули под пузо, мешая тем самым нормально идти, но так хотя бы белая знала – они чуточку больше в безопасности.
Интересно, сколько скоро они начнут вопрошать о том, куда делся их отец? Сколь скоро поймут, что жизнь не так сладка, как кажется. Впрочем, зачем забивать голову этими вопросами сейчас? Всему свое время. «Ты тоже не сразу узнала, что тебя зовут Прим». Только знание этого имени совершенно ничего не дало белой волчице. Слегка опускает голову, сквозь тело дочери пытаясь разобраться, что там делали два брата. Однако, как по закону подлости, особо ничего не разобрала. И это оказалось действительно сложно. К своим годам Лаф уже думала, что никогда не доведется воспитывать детей, но все повернуло в иное русло.  Только вот, надеялась хотя бы, что будет делать это не одна…
Останавливается, ощущая как оба щенка врезаются в ее лапы. Пытается улыбнуться, но мешает светлый комок, который она и опускает на землю. Штейн и Данте выбираются из-под живота Лаф, осматриваясь. Это было первый раз, когда самка унесла их чуть дальше логова. Теперь главное следить чтобы не разбежались, а то ищи потом их по ямам, а того гляди и еще хуже – на дне этого пруда.

Медовая слегка поднимает голову, улавливая едва ли заметный теплый ветерок. Зима закончилась, но холод там внутри, все еще имел права на существование. Холод от потери. Не горечь, не боль, - холод. Темнота глаз улавливает движение. Трое его маленьких копий сейчас разбегались в разных направлениях. Всего месяц, всего-то маленький никчемный месяц. Когда эти три комка станут взрослыми волками, заведут свою семью, наверное, они поймут, что так бывает. Самка делает глубокий вдох, начиная движение. Лапы словно каменные, совершенно не хотя  слушаться. Но это не мешает. Тело идет на автомате, и ему все равно, что лапы щебечут там какую-то чушь.  Белый комок подходит к воду, уже заносит лапу, дабы нырнуть вглубь. И Лаф успевает вовремя схватить шкодницу за шкирку, поднимая голову как можно выше. Интересно, что чувствует Эльза, когда висит на такой высоте? Ведь, для нее это высоко? Но Медовая высматривает еще двоих, которые вечно что-то замышляли. Глаза не находят ни одного признака движения…
Сердце с болью ударяется о ребра, и на какое-то мгновение самке кажется, что оно разбивается вдребезги. Она медленно опускает Эльзу на землю (уже успела уйти от воды чуточку дальше).
- Данте! Штейн! – белая кричит с тревогой в голосе. Лапой подперла комок шерсти себе под пузо, дабы та не убежала. С тревогой в глазах выискивает две темные точки, но не видит…
Шум. Что это перья? Она опускает голову, наблюдая за тем, как на поляну вываливает комок из перьев. Не то. Не этот комок искало сердце Медовой. И мир пошел исполнять какой-то странный замысловатый танец. Лаф уставилась в одну точку, ожидая, что миру все-таки захочется остановиться. Но этого все не происходило, словно время нарочно тянулось , как резина. А потом слова птицы ворвались в сознание, и мир резко остановился. Самка даже пошатнулась, настолько реальный были ощущения. Глаза вновь заходили из стороны в стороны. И тут она улавливает две притаившиеся фигурки. Из легких с силой выходит воздух. Выдох облегчения .
Мгновение. И вот оба одновременно прыгают на комок перьев, с явной надеждой сделать что-то этакое.
- Штейн! – голос стал строгим, заставив волчонка остановиться. – Данте! – требовательный, злой голос. И второй волчонок тоже остановился, прижимая свои маленькие ушки и виновато смотря на белоснежную волчицу.  Самка сделала шаг назад от птицы. Слишком подозрительный и противный взгляд. Неуклюже перебирая лапами, Эльза сделала шаг назад вместе с молчащей. Два брата быстренько подбежали к Лаф, спрятавшись за лапой.
- Ма-а-а-м, кто это? – тихо спросил Штейн, поворачивая голову на бок.
- Если Вы о Хэттер, да я знаю ее. Но на данный момент поблизости ее не найти, – ответила самка, отодвигая детей подальше. Однако, это не особо помогло. Все трое уже высунули свои пугливые носы и начали медленно приближаться к птице.
-  Кажется, своими действиями, Вы излишне привлекаете их внимание.
И едва заметная улыбка скользит по морде.

Она внимательный взглядом смотрела на филина, что выглядел скорее больным, нежели адекватным и здоровым. Однако, почему-то белую не смущал тот факт, что у водопада, да еще и филин, да еще и потрепанный какой-то, м-да. Шевельнув ухом, самка опускает морду, наблюдая за тем, как не дождавшись разрешения, Штейн уже крадучись подходил к птице. Теперь она не стала останавливать, все равно парой секунд позже прозвучало то, чего малыши так и хотели. И уже трое комков, не различая дороги, помчались на филина, облизывая его перья, дергая за них и кусая во все места, что казались для них весьма привлекательны.
- Не могу сказать, - ответила белоснежная на вопрос птицы, что теперь яро сопротивлялась своему решению. Лаф лишь слегка улыбнулась. Прикрыла на мгновение глаза, делая глубокий вдох. Хотелось холода, а не тепла. А если тепла, то его…
Медовая распахнула свои темные зеркала души, застывая на месте. Сердце пропустило удар. Игры играми, а птица-то, кажется, уже не шевелилась. Самка медленно подошла к светлой, опуская морду. Нос уткнулся птице в крыло, но та не реагировала на прикосновение. Странно, мурашки пробежались по телу белоснежной волчицы. Трое щенков стояли рядом, явно недоумевая, что же произошло. Лаф тяжело выдохнула воздух, поднимая морду.
- Пошли, - тихо произнесла она, пропуская вперед Эльзу, что не стала задерживаться у незнакомого для нее объекта. Лишь Данте и Штейн, схватив птицу за перья, потащили за собой. Медовая явно не знала как реагировать. Начать кричать – глупо, но и отнимать как-то не правильно, все равно, что первую добычу забрать из-под носа. Едва заметно улыбнувшись, белая тихонько направилась вперед. Главное теперь, чтобы дотащили, а остальное не важно. Зато, какие они довольные.
Лаф поворачивает голову вперед, наблюдая за тем, как неуклюже передвигала лапами Эльза, частенько поворачивая голову, дабы убедиться, что два темных комка все еще тащили свою «добычу». И было странное ощущение пустоты, словно никогда и не было встречи с отцом этих маленьких комков, которые познавали жизнь.

Тихое, скрытое от чужих глаз место сейчас было очень загадочным и мрачноватым. Повсюду были чужие запахи, в принципе, как и по всему Острову, кроме территорий Легиона, которые стали для меня родными. А здесь было множество незнакомых доселе ароматов.
Сколько времени уже прошло, как я странствую по Острову? Уже и потеряла счет, но на территории стаи Южный Крест прибыла около суток назад и пока не встретила ни одного патрульного, у кого бы можно было что-то узнать. Но для меня это было даже плюсом, привлекать внимания к себе я не хотела, да и в общении не нуждалась. Всю жизнь была одиночкой, как будто жизнь готовила к длительному походу.
Белоснежные лапы мягко опускались на землю, звук шуршащей травы приятно ласкал уши. Неподалеку слышался шум воды, завывание ветра, да и не только ветра. Голова была, как всегда, опущена, я смотрела на землю, изредка реагируя на различные шорохи и неуверенно скалясь.
Вот, какого черта сюда забрела? Если сейчас меня найдут и выслушивать невнятные слова не будут. Я же не встречалась ранее с южанами, кто знает, как они отреагируют на появление чужака. Надо убираться отсюда, пока не нашла приключений на свой белый зад. Но Джизес.. Ох, братец, где мне тебя искать...
Подойдя к воде, я прижала пятую точку к земле. Не знала, что делать дальше, куда идти. Внутри было дикое желание уйти отсюда, подальше от неприятностей, которые, казалось бы, вот-вот наступят. Вернуться домой, но уже не примут обратно, а если вернусь - убьют. Надежда найти любимого Джиса потихоньку исчезала..

От безысходности уже опускались лапы, они гудели от долгого пути, и хотелось просто лечь, отдохнуть. Останавливали только чужая территория и запахи. Хотелось, чтобы никто не беспокоил, забыться, будто не существует этого мира, различных существ, Джизеса. Нет, без него мне очень плохо и во что бы то ни стало, найду его. Все-таки, это стоило мне жизни, если бы альяновцы встретились на пути.
Медленно поднимаюсь с земли, хотела было уже уйти из этого места, как барабанные перепонки уловили до боли знакомый голос. По телу прошлась дрожь, мышцы стали как будто ватными и я не могла двинуться с места. Сердце бешено застучало. Джис, неужели это ты, нужно повернуться, убедиться, что уши не обманывают меня. Очень медленно поворачиваюсь в сторону родного голоса. Карие глаза встречаются с твоими голубыми.
Да. Действительно это ты.
Тело пронзает электрический разряд, хотелось рвануться вперед, прижаться к серой шерсти. Но ты же Бог, ты не позволишь проявлять такие нежности.
- Ты что же, забыла, кому бросила под лапы свою веру и преданность, строптивица, а-а?
Нет, конечно же, не забыла. Джизес так близко, я вновь дрожу, как осенний лист. Кому-то очень не хватало моего подчинения, дрожи, некоторого страха в глазах. Чувствую нос, ты втягиваешь мой запах, дрожь вновь проходит по телу, закрываю глаза и чуть припадаю к земле.
Отходишь от меня, даже не знаю, что сейчас делаешь, от чего пару раз дергаются лапы и кончик хвоста. Медленно поднимаю веки и вижу морду Джиса перед собой. Как всегда присутствует строгость, показываешь, как тебе было трудно в новой стае без меня. Голос грубый, рычащий. Просишь склониться.
Припадаю к земле и опускаю морду чуть вниз, прикрыв глаза. Насладился моей покорностью, Бог? Или этого недостаточно?
- Я... Искала тебя, - полушепотом медленно произношу слова, не поднимая головы. Джис, как будто ты не хотел, чтобы я пришла, чтобы склонилась пред тобой, - Х-хочу быть... Рядом с тобой, - делаю небольшую паузу и неуверенно приподнимаю голову, смотрю в голубые глаза. - С тобой.. Всегда.

Ну что же ты молчишь, любимый братец? О Боги, о чем же ты думаешь, хочешь применить ко мне силу, доставить новую боль? Тишина и его бездействие  сводили меня с ума. Может, он ждет когда я опущу голову и проявлю уважение, подчинение. Тяжело вздыхаю и медленно опускаю голову, смотрю на мощные лапы передо мной и жду хоть каких-нибудь действий. Темно-серый медлил, а напряжение внутри меня нарастало довольно таки быстро.
Мы молчали, не двигались, словно статуи. То, что произошло дальше, испугало меня, я не сразу поняла, что это было. Сначала последовал гортанный рык большой кошки, где-то со стороны валунов и водопада. Я не поняла, где она находилась, вздрогнула и еще больше прижалась к земле. Кончик хвоста нервно дергался, тело пронзала постоянная дрожь. Я приподняла голову и увидела тени, а потом и крупного серо-бурого волка. Он направлялся к брату, к сожалению, ничего не могла сделать, лишь быстро отступила назад. Хотелось кинуться на помощь Джизесу, но куда мне тягаться с такой громадиной. В его пасти были перья, в голове промелькнула мысль, что сейчас произойдет какая-то магия, нас окружили волки, мне ранее не знакомые. И Джису, видимо тоже.
Брат, почему ты бездействуешь? Я смотрю на тебя и ничего не понимаю. Громадный волк подскочил к темно-серому кобелю и коснулся носом, а потом раскусил артефакт. Другие волки приблизились к предводителю, коснулись и с ярким светом исчезли все. Джизес снова покинул меня, оставив одну здесь. Я все еще лежала на земле, смотрела в место, где пропал брат и тяжело дышала.
Еще какое-то время пребывала в таком положении, пытаясь понять, что это было, кем были эти волки и куда они забрали брата. Если бы я была чуть посмелее, встала и направилась бы на поиски кобеля, но тело будто стало ватным и я не могла подняться. Оставаться здесь долго нельзя, вдруг придут еще, и теперь уже заберут меня. Надо подниматься, но куда идти неизвестно. Я нашла Джизеса здесь, значит и отец должен находиться в этой же стае, Южный Крест. Может брат нашел его.  Теперь мне надо будет его найти, рассказать, что произошло.
Еле поднявшись, подошла к воде и немного попила. Посмотрев на свое отражение в воде, увидела маленькую, белую, дрожащую и испуганную волчицу. В карих глазах было столько ужаса и страха, наверно даже Джизес не видел столько...

Отредактировано Ogma (2016-07-23 11:41:02)

Изображение испуганной волчицы было отчетливым, пока что-то или кто-то не выпрыгнул из воды и не покрыл отражение рябью. Это отвлекло меня от той суки. Я никогда не задумывалась, что выгляжу вот так, жалкой, маленькой волчицей, которая реагирует с некой опаской даже на легкий шум где-то позади нее. Валькирии не смогли изменить меня, Легионеры, мерзкие кобели, только пугали. И Джис стал таким, его-то они смогли изменить.
Оторвавшись от воды, я глянула на свои лапы и прикрыла глаза. Нужно куда-то идти, нельзя сидеть здесь просто так, на чужой территории. Поднявшись, поворачиваюсь назад, не поднимая головы, и вижу только белые лапы. В голове сразу же промелькнула мысль, а вдруг эти пришли за мной, которые магией забрали брата. Резко поднимаю голову и пячусь назад. Передо мной стоял волк, белый, с похожими серыми отметинами на шерсти. Внешне он не вызывал у меня тревоги, опаски, от него ничего не шло, кроме какого-то дружелюбия, интерес в его глазах зажег интерес во мне. Прозвучал голос, он обратился ко мне и узнал в порядке ли я. Это вот так общаются волки Южного Креста с чужаками? Или просто этому кобелю стало меня жалко? Если это так, то он первый, кто испытывает такие чувства ко мне.
- Д-да... Вроде, все х-хорошо,- давно я не разговаривала, что уже начала заикаться, обращаясь не к брату. Это было даже как-то странно, общаться с представителем другой стаи, сейчас. - Как ваше.. И-имя? - старалась быть более вежливой, как учила старая Валькирия, которая приняла нас с Джизесом к себе.
Такой мирный разговор немного успокоил меня, чуть отошла от недавнего потрясения и увиденной магии. Но все равно с опаской относилась к незнакомцу, кто знает, что от него можно ожидать.

А ведь действительно, я пересекла границы,  не задумываясь о том, что могу нарушить границы стай, что здесь могут быть жестокие волки, которые причинят мне боль. Но, видимо, мысли о брате заставили сделать шаг за обозначенную линию и идти вперед, ища Джиса. 
Сейчас его не было, передо мной стоял незнакомый самец, который говорил мне о том, что первой должна была представиться я, о причинах пересечения границ. Не знаю, стоило ли говорить ему о Джизесе, что он мой брат, что я его ищу, нашла, но он куда-то пропал с неизвестными, с применением магии. Хотя, этот Айде состайник брата, он должен знать его, а значит рассказать нужно.
- Меня зовут.. Огма.. Что привело? Я, - наступила достаточно долгая пауза и, вскоре, тихий голос снова зазвучал, - я так поняла, что мой брат сейчас нашел свой дом здесь. Его.. Его зовут Джизес.. Я искала его.. Он пришел сюда и... Потом неожиданно появились какие-то волки, один из них... Раскусил артефакт,  все исчезли, включая брата, - опустив голову и закрыв глаза, я говорила как будто бы сама себе, от чего не заикалась практически, лишь останавливалась, чтобы перевести дыхание. Закончив, медленно поднялась голова, отошла чуть назад и наблюдала за Айфедефом. Мне было абсолютно некомфортно от того, что он так пристально смотрел на меня, дожидаясь ответа. Наверное, в его глазах я выглядела жалко, но мне было все равно.
Итак, пропал мой брат, снова. Раз уж он находился в этой стае, возможно и отец здесь. Жаль только, я не знаю его имени, но что-то мне подсказывало, что я его узнаю, когда увижу. В голове остались те воспоминания, образ отца, когда он забрал нас от матери, оставил на белом снегу умирать. Как он мог так поступить? Внутри накапливалась агрессия, но вырваться ей мешала нерешимость, различные сомнение. Я не могла себя перебороть, если такая неуверенная в себе, как же смогу отомстить отцу? Эх.. Я не знаю...

Я слушала Айде и как будто не знала, что ответить. В голове вертелись мысли "да, он мой брат, я же сказала именно это ранее", но произнести вслух не могла. Казалось, это покажется грубоватым и раззадорит Айфедефа, чего не очень то хотелось.
Скорей бы куда-нибудь уйти, узнать, куда делся Джис, возможно вступить в эту стаю, но белый напрягал меня, неужели здесь все такие? Хотя, мне не привыкать, Легион и Валькирии относились ко мне не очень хорошо. Может быть, здесь обходятся с такими как я по-другому?
- Нет, я не знаю, кто это, зачем им понадобился мой брат и куда они пропали, - последовал неуверенный, очень маленький шаг вперед.  - Айфедеф.. Я хочу вступить к... К вам в стаю, - чуть выпрямившись, я выглядела выше, но все равно напуганной, неуверенной в себе, - Как это сделать?
Чтож, слова сказаны, остается лишь ждать. Внутри все равно было какое-то сомнение и после сказанного у меня появилось еще большее желание убежать, сомнения, что может зря сказала про вступление. Но одиночкой жить нельзя, очень трудно, обратно не вернусь, Валькирии убьют меня. Остается попытать счастье здесь. Уши прижались к голове, очень не хотелось услышать слова отказа, они были бы для меня как людская пуля в сердце.