Сейчас я попаду в мышеловку, и горе тем кошкам, которые попробуют тронуть такую мышку (Шарль де Бати, де Кастельмор д'Артиньян)

Сказать одно - подумать другое. То, что Салем сказал Хашиму, что его запах нов для Лиса - совершенно не означало, что так оно и было. Дьявол давеча говорил, что появился некий чужак, не зря же зеленоглазый пришел утолить свою жажду именно в это место. Да, грудью на амбразуру не кидался, но был хорошо осведомлён. А кто предупреждён - тот вооружён. Не так ли?
Хашим (а именно так звали чужака), уселся на влажный песок, решив спросить Салема в лоб обо всём, что его касалось и не касалось. Обычно эта привилегия доставалась Лису.
Тем не менее, нисколько не смутившись, зверь решил дать ответы на поставленные вопросы.
- Из Тёмных. Верно. - Лис кивнул, став совершенно серьёзным. Словно и не бывало того весельчака, что был секундой ранее. - Их все представляют иначе, пока не столкнутся нос к носу. И тут два варианта. Или повстречать меня и остаться со всеми своими конечностями, довольствуясь моей персоной, или же повстречать менее разговорчивого, зато такого яркого представителя, что можно ненароком лишиться глаз. И не только их. - Лис заговорщически перешел на громкий шёпот, словно боясь, что его могут услышать. Крест был способен на любую жестокость. И потеря глаз - не самое страшное, что могло ожидать провинившегося.
- Так зачем ты здесь? Ищешь стаю? Решил, что Тёмные - лучший вариант? - В голосе Салема слышалось предупреждение. Нет - не агрессия, а всего лишь предупреждение. Пусть задумается странник, надо ли ему такое ярмо на шее, стоит ли переходить на ту сторону, где кровь льётся рекой, где жертвы приносятся вне зависимости от того, кто этой жертвой является. Кровожадная стая - не место для сопляков. Пока Хашим не вступит в ряды Пожирателей - и дальше будет считать Лиса балаболом. Такая уж у него работа. Но работает он её качественно и с пристрастием.
Становилось холодно. Салем даже поёжился, нахохлившись еще сильнее, дабы согреться. Хвост уже укутал передние лапы, согревая их.
Изумрудные глаза внимательно смотрели на Хашима. Лис не торопил его с ответом, предоставляя время для размышлений. Если этот волк знал, зачем пришёл - тогда чего тянуть кроля за лапку?
Разумно будет чётко высказать то, за чем явился. Всё же, никакой угрозы Салем не представлял. По крайней мере, так могло показаться.
Хищник устало вздохнул, словно именно в этот момент тяготы всего дня навалились на него, пытаясь стереть в порошок. И вздох этот выглядел так естественно, что не могло остаться сомнений - в какие-то моменты даже лисы бывают настоящими.

Отредактировано Salem (2015-11-10 14:50:28)

Плох тот аббат, который не желает стать кардиналом (Жак-Арман дю Плесси де Ришелье)

К чести Салема, а, может, и к удивлению Хашима - первый не отодвинулся, когда новый знакомый приблизился максимально близко, словно это была взаимная проверка на стойкость и выдержку. Ноль-ноль. Разумеется, что такое действие со стороны Хашима было продиктовано фразой Лиса. Тот не преминул увидеть повреждённый глаз собеседника, но это никак не отразилось на морде молодого пожирателя - ни испуга, ни отвращения, ни восхищения. Простое безразличие в зелёных глазах и тень усмешки на губах. Эдакий профессиональный подход к клиенту.
Хашим отпустил колкую шуточку, ничуть не смущаясь своего дефекта. Это вызывало уважение, но несколько ироничное. Зеленоглазый кобель слегка наклонил голову на бок, внимательно изучая собеседника, отдельные его черты. Для чего? Привычка. Чтобы потом можно было сказать - да, это точно он, я видел его, он еще такой-то, и у него - то-то и то-то. Чем больше информации будет собрано - тем более полным и законченным будет образ Хашима в голове тени. А чем больше знает тень - тем ценнее она становится.
- Я никогда не сомневаюсь в своих словах. - Отчеканил зверь, а усмешка пропала с его морды. Он был серьёзен, как никогда. Его стая не держала при себе тех, кто не способен был трезво оценивать ситуацию и рассуждать чётко и без сомнений.
Фирма веников не вяжет, Хашим. - Мысленно произнёс зеленоглазый, словно собеседник мог слышать его.
- Скажу прямо и без нежностей. Если ты не готов к такой стае, а это непременно будет проверяться каждый день, я имею в виду такую тьму, которая не снилась тебе и в самом страшном кошмаре, то тогда можешь уже проваливать. - Просто и жёстко ответил Салем, не собираясь утаивать от зверя истину, какой бы она не была. - Но... Если ты чувствуешь, что это - твоё - милости просим. В тёмной стороне есть и плюсы. Но для каждого из нас они свои. - Лис твёрдо смотрел на Хашима, не отводя взгляда. Пусть он был меньше по размерам, но силы воли у него было не занимать. Отводить взгляд - не в его правилах.
Если, конечно, не сам дьявол стоит перед тобой. Там твоя спесь никому не нужна, а тебе она тем более не поможет. - Подумалось зверю.
И снова он не торопил собеседника, снова давал время на размышления. Вступление в стаю - дело не пяти минут. Тут нужно чётко взвесить все за и против. Но каждым своим словом, каждой фразой Салем показывал Хашиму - никто за него решать не будет. Выбор должен сделать он сам.
Никто и никогда среди Пожирателей не впряжётся за тебя, если ты не будешь знать, чего хочешь сам. - Еще одна мысль пробежала внутри черепной коробки, словно назойливый таракан.
И вот он, этот тяжёлый момент - красная пилюля, или синяя?
Выбирай, Хашим.

Салем продолжал предрекать тёплую встречу со своими соратниками, одновременно подкармливая любопытство и успокаивая первоначальные опасения. Слова - серьёзное оружие при должном восприятии, потому Порченый решил не рассматривать их покуда как истину. Последняя инстанция предстанет много позже, в случае, если чужак до неё доживёт, ступив на стайную землю. Всё же новый знакомый не медовый приём пророчит. Тут уж не в менталитете местных дело, а в неписаных законах.
Хашим уже хотел парировать очередное высказывание, когда услышал приближение нового персонажа. Одиночка предусмотрительно развернулся полубоком к Лису так, чтобы следить за обоими. Впрочем, двое против одного - шансы невеликие. Хотя стал бы потенциальный враг так глупо подставляться при желании напасть? Хашим немного поджал губы, стыло глядя вперёд. Гостем, материализовавшимся из тумана много позже, чем издаваемые им ритмичные звуки дыхания и шороха шагов по песку, оказался крупный молодой кобель. Он подлетел к ним почти вплотную, чуть не снеся своего. Голос ещё одного пожирателя, далёкого от матёрых лет, сбитый и запыхавшийся от частого тяжёлого дыхания, был встревоженным, как и сам его обладатель, справедливо наградивший одиночку недоверчивым зырком. Хашим в ответ смотрел ровно и серьёзно, стараясь ничего не упустить. Говорил он быстро и лаконично, но информации было более чем достаточно. Западная граница? И какой же сюрприз мог нагрянуть с этой стороны? Хашим вопросительно глянул на уходящего собеседника, когда его товарищ уже вовсю месил опад в скором карьере. С ответом Лис не запоздал. Значит, да. Ответив ему лишь коротким затвердевшим взглядом и еле заметным движением уха, волк молча и быстро сорвался с места следом за своим провожатым. Недурное начало.

Отредактировано Хашим (2015-11-18 23:23:32)

Поздний вечер. На небе милосердно, властвует луна, освещая скудным светом мир, готовый утопнуть во мраке навсегда и лишь отголоски призрачного света дарят живым существам надежду на спасение. От бурного потока Каменной Реки клубится молочный туман, поглощая в переливчатых звуках быстрые, поспешные шаги того, кто поминутно останавливается и оборачивается назад. Небольшой силуэт мелькает между нагромождения камней, под лапами шуршит галька. Прерывистое дыхание и капли слюны, что стекают из вываленного из пасти языка, красноречиво повествуют о том, что волчица проделала стремительный и долгий путь, а теперь, изможденная бегом, решила взять отдых и просто пройтись, утолив жажду и умерив пыл. Во взгляде янтарных глаз читается тревога, да и то, как часто прислушивается животное, то, как оно ловит потоки воздушных масс, пробуя на рецепторы обоняния, может подсказать, что на душе у него не спокойно. Время от времени, из горла хищницы вырываются гортанные порыкивания и скулеж, со стороны это выглядит так, будто Серебристая с кем-то разговаривает, поскольку интонации хоть и приглушенные, но живые и разнообразные сменяют одна другую с завидной частотой.
По чуть вздыбленой холке, по оголяющимся кончикам клыков, которые выглядывают из полуприоткрытой пасти время от времени, можно сделать вывод, что животное рассерженно, что оно нервничает, но какая-то веская причина гонит его вперед, меж тем, как со всех лап хочется кинуться обратно, в ту сторону откуда пришел - это видно из нерешительности, в те моменты, когда хищница делает остановку и вновь устремляет взволнованный взгляд назад, в пройденную черную пустоту.
Делая тяжелый вздох, наполненный горестным сожалением, Фриса скользит всё дальше, с каждым метром отдаляясь от самой большой своей драгоценности на свете для того, чтоб вернуть кусочек отколотого счастья  и восстановить заданный не ей, но высшим разумом баланс и гармонию в своей семье. Как только решение принято, шаг становится вновь уверенный, хищница привыкла быть одна, привыкла полагаться на себя, это не может не сказаться в чуткости, осторожности и внимательности с которым, она движется вперед. Не суетливость - залог успеха. Взвешенность решений - залог мудрости.
Почти три недели назад, Лучистая уже прошла этой дорогой, прошла по истоку реки, только тогда, её семья была больше на одного, одного человека, которого матерая хищница сочла верным пристроить к людям, отрывая с болью и скорбью одного из детей от самого сердца, надеясь в тайне, что ему будет лучше среди себе подобных, но это оказалось не так. Каждый день её мучил молящий голосок Вольки, он очень скучал, он плохо ел и спал, он стал болеть, мало того, что самочувствие мальчика подрывало здоровье его  самого и душевные силы, из за его недомогания, стали болеть и прочие малыши волчицы, связанные мистической связью в одно целое. Пришлось принять решение о возвращении человеческого ребенка, своего ребенка, оставив прочих деток на попечительство друга, хоть Серебристая уже давно никому не доверяла, кроме себя, но тащит всё семейство в Город, было сверх опасно. За не имением лучшего варианта, пришлось Фрисе, обуздав своё материнское рвение, тревоги и ревность, скрутив в бараний рог предрассудки, отправиться одной к человеческому поселению, уповая на удачу и молясь богам о том, чтобы с её детьми ничего не случилось.

Могучие потоки Каменной реки бурлили и кипели отголосками прошлой жизни. В блеклом свете мерцающей луны тень замерла. Треугольники серых ушей повертелись на макушке, выискивая среди приглушенного рева потока иные звуки. Словно музыка прошлого, река пробудила незаживающие воспоминания, всколыхнула корку застарелой неизлечимой, неизбывной боли...
Когда-то, не так давно, всего лишь год назад, эти земли принадлежали молчащим... Принадлежали стае южных волков, которые долгое время были для Лучистой семьей, новой, надежной, родной. Казалось, что вот оно -  счастье рядом... Но мир рухнул! Время немилосердно меняло акценты, приоритеты, всё знакомое прогнулось и треснуло под новым началом! Настоящее было другим. Те кто был дорог, рассеялись, словно прах по лицу Земли, оставили, покинули... Да и сама серая волчица притерпела не малые изменения.
Это было не просто. Не просто жить одной, существовать в этом мире, выживать, когда не на кого положиться, когда за плечами годы проблем житейского стажа, не решенных вопросов и непомерный груз ответственности за чужие и бесценные жизни. Не просто жить оборачиваясь назад, задаваясь миллионами вопросов, подвергая критике прошлое и настоящее, сомневаясь и не доверяя никому. Юность осталась далеко... Новый вечер и новый рассвет молодой, сильной жизни, но покрытой тайными поисками, ночными кошмарами и терзаниями о прошлом. Как хотелось закрыть глаза, отключить время и переиграть судьбу, сделать её ярче, счастливей и привлекательней, но это подвластно лишь Богам, а Серебристая просто рядовая волчица, не всегда покорная судьбе, шагающая по граням острия и риска. Ей грех жаловаться, грех стенать, ведь Боги вернули ей смысл жизни, спасли от помешательства и теперь не отличающаяся особой набожностью хищница, всерьез поверила в религию, осознанно и осмысленно подходя к этому вопросу. Однако, ночные кошмары и видения её кровных детей и мужа, до сих пор преследовали и волновали душ. Она до сих пор боялась ночей, боялась заснуть, боялась с ужасом в каждой клетрчке тела закрыть медовые очи и услышать ИХ голоса, зовущие её "Мама"... Она до сих пор содрогалась от мысли, что её кровиночек нет в живых, она отказывалась в это верить, порой чувствуя, как ужас безумия, вновь накатывает волнами паники и черного страха...
- Я ненавижу тебя. - в который раз шепчут тонкие губы, а стеклянный взгляд устремлен в пустоу, а в этом взгляде плещутся угли материнской ярости и супружеской злобы.
- Если бы ты был рядом, ничего этого не случилось бы со мной... Не случилось бы с нами... Если ты жив, то я проклинаю тебя и тот день, когда встретила тебя. -  тихо льется песнь проклятья тому, кто когда то был мил нежному сердцу, тому, кто бросил тогда, когда был нужен, тому, кто предал её и детей. Словно хлыст, боль резанула по живому, но она же и отрезвила волчицу. Не смотря на то, что родных детей после года скитаний найти не удалось, Фриса не теряла надежды, чувствуя душой, что они рядом, что они в её сердце. Реальность же была такова, что нужно было идти вперед, не зацикливаясь на прошлом, не полнясь ненавистью, стиснув зубы жить ради новой семьи,  пытаясь сохранить чистый разум и душу, не погощенную безумием злых ночей и кошмаров.
Тихо скользит время под нежными, но сильными лапами. Потоки воздуха треплют густую шерсть. Обиженно разлетается галька, получив пощечину от когтистой лапы. Хочется пить. Лучистая вновь замедляет бег, останавливается и вбирает воздух грудью. До воды не далеко. Ведомая жаждой, хищница устремляется к водному перекату, облизывая пересохшую пасть. Взгляд хранит следы рассеяности. Всё внимание Фрисы направлено вовнутрь себя, на чужие образы, передаваемые ей на расстоянии. Детки шлют ей забавные моменты из вечернего досуга, проецируя в уме картинки из воспоминаний, запечатлевая эмоции и неся отголоски мыслей. Лучистая тепло и с любовью улыбается, время от времени прикрывает глаза и тоже вспоминает что-то, что пытаетя донести до одного из своих многочисленных крох, которые мешают маме всеми возможными способами сосредоточится на реальности, заставляя её даже на расстоянии находиться рядом. Иногда Фриса хмурится, качает головой и наблюдателю возможно показалось бы, что хищница чем- то недовольна, порой, из её горла вырывается приглушенный поучительный рык и она какое- то время бездвижно стоит опустив голову и прикрыв глаза, но при этом, не трудно уловить легкий тембр гортанных вибраций, очень напоминающих тихую речь, эдакий междусобойчик.
- Всем спать! - строго, но ласково думает Лучистая, сосредотачиваясь на картинке свернувшихся клубочками в дружной кучке своих деток, отсылая тревожный внутренний посыл самому ответсвеному и авторитетному из своих крох - Добрыне, на догляд которого всегда надеялксь в своё отсутствие. На что тут же получила лучики тепла, любви и какой-то уверенности с картинкой перед глазами, как небольшой, пятимесячный черный львенок, шлепками и подзатыльниками загоняет брыкающихся и сопротивляющихся некоторых членов семейства в укромное логово, так же, рядом, с добродушной улыбкой стоит большой бурый волк и носом подталкивает под зад одного из упирающихся тигрят...
- Хорошо, сладких снов. - шепчет ласково, словно голубка воркуя Фриса, подходя всё ближе к реке, прикрыв медовые пропитанные тихим счастьем и нежностью глаза.
Ступор. Вот, что испытала хищница, когда в её морду впились глаза незнакомца, который отчего-то в такую холодрыгу прохлаждался в водном потоке, покачиваясь от течения, хоть и на мелководье. За очередным сеансом мысленно-образного общения, волчица не заметила чужака, отвлеклась и слава небесам, пока что была невредима, видимо хранимая капризной судьбой. Лучистая молчала, лишь янтарные настороженные глаза изучающе забегали по изможденной фигуре распластанного на животе незнакомца, заглянули на самое дно серых одиноких и не приветливых глаз, полоснули озабоченным огоньком измученную морду, застряли на валуне, что торчал рядом с чужаком из воды и мелькнув догадкой, с долей сочувствия уставились на неизвестного.
- Может покалечился? - склонив голову и заглядывая в глаза белошерстному, подумала хищница, помолчала и осторожно поинтересовалась,
- Вы в порядке? - спокойно, просто, без лишних эмоций, которые могли задеть гордость чужака, спросила подходя ближе, хоть и с опаской, хотя вряд ли столь жалкий и измученный на вид беломордый самец, мог быть опасен для неё.

- Арктические ледники и то веселее. - мысленно усмехнулась Серебристая про себя, продолжая отстраненно наблюдать за пострадавшим, гордо, сдержанно, с толикой приправы недовольства, односложно обрисовавшего свою незатейливую ситуацию.
- Ясно. - для приличия, по факту, аукнулась деловой ноткой сдержанности матерая, не собираясь разводить телячьи нежности, закатывать глазки и причитать, как бабушка на пенечке, хотя до этих старческих охов, даст Антей, она доживет и будет ещё нянькать внучат, но то - потом.
Бросив занятие изучения намокшего, изрядно потрепанного пострадавшего, Фриска, немного помедлив, прислушиваясь к голосу разума и совести поколебалась, призадумавшись, а терпит ли время на оказание помощи, ведь её ждет сын, который так же, очень сильно нуждается в ней! Ведь человеческий детеныш, он совсем исхудал, ослаб и исстрадался, пока её не было и не выдержав, она гонимая материнским всесильным зовом, не в силах более внимать мысленным отчаянным призывам Вольки, буквально летела к своему голорожденному чаду!
Серая волчица, повела взглядом по сторонам, потом отвернулась от чужака, вглядываясь в блики слабого лунного света, струящегося по перекатам музыкального, рокочущего потока и мягко застилающего расплывчатые берега впереди. Инстинкт настойчиво звал вперед, а совесть... Она тихонько взявшись за ручки с интуицией, говорили о том, что чужак больно плох, что если ему не помочь, то он может погибнуть.
Сдвинув брови, нахмурившись, волчица не говоря ни слова, тяжело выдохнула, будто на её спину свалился невидимый мешок с цементом, придавив всей тяжестью решения справедливой, какни крути, дилеммы.
- Если ... - начала она и замолчала, словно подавилась собственными словами,
- Если я, кого - нибудь встречу... - произнесла ровно и спокойно, хотя решение бросить волка в беде, давалось не просто.
- Я позову на помощь.-  развернулась и позабыв, что её мучит жажда, помчалась вперед, вдоль русла, подальше от чужих тайно - надеющихся глаз, которые допекали душу своими сомнениями в том, что делает она совсем не хорошо.
- Мне нужно найти Вольку! - резко оборвала свои угрызения, отбежав триста метров, подгоняя себя не останавливаться Серебристая, сопротивляясь внутреннему штурму миллиона терзаний и врожденному милосердию.
- Он мне сын! Я и  так потеряла время с одним больным волком. - восставало всё её женское и родительское.
- Но сейчас этот волк, которому ты спасла жизнь, охотится для тебя и твоих детей! Сейчас этот волк с твоими детьми и присматривает за ними, не так ли, Фриса? - спросила совесть.
Бесконечная минута молчания и тягостный ответ,
- Так... Так, то оно, так... Но... Ох... - повинилась волчица погодя, тормозя всей четырней, оставляя мокрые борозды от когтей, блеснув янтарными бликами очей при развороте, разгоядывая ставшую точкой гряду камней, среди которой белела шкура незнакомца.
- Ну и что мне делать? - скорее укор и сетование на превратную судьбу, что ставит палки в колеса, чам реальный вопрос.
Мысленно сконцентрировавшись, прикрыв ненадолго глаза, Фриса вспомнила солнце, яркую зелень высоких деревьев, ласковое тепло и легкий ветерок, и себя, бегущую темным бликом, на фоне ярких лучей.
- Мама рядом. - подумала она, посылая мысленный образ Вольке, улыбнувшись,
- Я уже в пути. Не грусти. Я скоро приду за тобой, малыш. -  тут же волна тепла и радости затопила её грудь. Мир стал светлее, ярче, Лучистая почувствовала, что её ждут и лишь сила воли, удержала лапы на месте, а потом, заставила нестись в обратном направлении в два раза быстрее, хоть сердце рвалось совсем в иную сторону.
Не утруждая себя какими бы то ни было объяснениями и потерей времени, виражно притормозив очень близко от незнакомца, волчица тут же вошла в воду, подошла совсем близко к белошкурому и узрела валун, который придавил несчастному волку одну из передних лап.
- Ясно. - сказала Серебристая себе, потом перевела взгляд на чужака, зачем то утвердительно кивнула и обойдя камень, встав напротив неизвестного, по другую сторону, принялась устраивать подкоп. Дело это, было мало того что сложное, к тому же опасное, ведь песок, то и дело, замывался течением обратно под камень, что продвигало работу медленно, да и всегда оставалась угроза угодить потом своей уже лапой под злосчастный валун. Медленно, но верно, дело спорилось. Фриса поглощенная трудоемким занятием с остервенением гребла в воде земную щебенку, мелкие камни и песок, то и дело отфыркиваясь, отплевываясь от воды и вновь погружаясь в воду чуть ли не с головой. Желтые глаза щурились от бпызг, на мокрой морде красовался прилипший песок, смыть который можно было погружаясь раз за разом в збаломученное течение.
- Ну как, полегче не стало? Попробуйте навалиться плечом, может скатится? -   подала голос через пару десятков минут волчица, шкрябая когтями по злосчастному камню, пробуя его осторожно на устойчивость.

Шлёпссс. Радужные сумеречные брызги разлетелись в разные стороны от тяжеловесного переката злосчастного валуна, который едвали не предавил очередную старательную пару лап, поспешно отскочивших от граненого бока каменного стража.
- Вот и прекрасно. - музыкально выдохнула с облегчением волчица, тяжело и часто дыша с вываленным из красной пасти языком. Мокрые бока поспешно и коротко вздымались, а сама хищница, то и дело сглатывала слюну, облизывплась и с харкатерным чмоком, вновь открывала пасть.
- Вроде я хотела пить? - споткнувшись и выныривая из стылой воды потока, с легким юморным сарказмом произнесла между прочим, но поскольку за трудоемким занятием жажду утолить было невдомек, то Серебристая принялась жадно лакать и это не взирая на то, что холод пробирался уже под кожу, вымораживая внутренности тонкими проводками мерзлоты.
- Спасибо. - послышалось мужское скупое благодарение, на что Лучистая лишь ухом повела, да глаза вскинула на предмет передвижений потерпевшего. Отметив янтарным вересковым медом липкой наблюдательности и хромоту незнакомца, и его покачивания, когда лапы предательски хотели подкосится и этот его непринужденный вид... Лишь хмыкнула про себя героической стойкости чужака.
- Все мы не умело скрываем то, что очевидно... Дети мудрее нас. - пронеслась задумчивая мысль, озвученная в повисшей неловкой паузе, коль скоро опыт лет и скорость тренированного взгляда, безошибочно угадывали всю прелесть происходящего, не затрудняясь юношескими причудами. Не укрылась так же от Фрисы и слабость, и жалкий вид, и лапа грозящая распухнуть раза в три от ушиба, на которую не мог толком ступить белошкурый, не даром в патруле старшей, в свое время, была волчица, наученая жизнью барышня, считай.
Хотелось матёрой глазки закатить к хмурым небесам, да фыркнуть, на это его "Спасибо", словно одолжение ей сделал, но промолчала из вежливости, да и не за спасибо собственно старалась, просто чтоб совесть унять и продолжить путь и не как иначе. Корысть была не её козырем, она вообще не любила рассчет и выгоду, но и слова, что шли не от души, привлекали мать-одиночку так же мало, как пчелу запах бензина.
- Постой! - горомко окрикнула самодержавного одиночку, но лишь заием, чтоб он на месте постоял и подскочив к незнакомцу, без предисловий, принялась изучать его многострадальную лапу на предмет дефектов и переломов.
- Лапой пошевелить можешь? А наступить на неё? Боль тупая или острая? - посыпались быстрые вопросы, пока волчица усердно и бесцеремонно-настойчиво тыкала носом в больную лапу, стараясь за короткий срок, пока она не превратилась от отека в бревно, узнать степень учиненного вреда, ведь как потом, с отеком, опознать, насколько серьезна травма?
Серебристая хоть и не была травницей, но в силу службы патрульной знала и умела многое, всякое случалось в обходах, порой многодневных и не всегда ценные лекари были рядом. Патрульный всегда должен быть немного воином, немного целителем, шпионом и охотником и этому должны учить молодняк в любой стае, спасибо Молчащим.
- Тааак... - по-деловому рассуждала Лучистая, косясь на распухающую лапу.
- Перелома кажется нет, а вот ушиб - сильнейший... Хотя может трещина даже в лапе... - небольшая аккуратная головка неодобрительно закачалась из стороны в сторону.
- Нужен полный покой... И трава вьюн с палкой бы не помешали, для фиксации. - по-военному раскладывала нюансы ситуации волчица, вскинув морду и вертя ей по- сторонам.
- Знобит? Слабость? Сонливость? - продолжала распрос, нахмурив брови, боясь, что незнакомец мог и простыть запросто в холодной воде, ведь кто знает, сколько времени он там провел? От такого напора, белошкурый явно был обескуражен, однако мать-одиночку, это уже давно не смущало, как впрочем мало волновали многие вещи теперь.
В уме разноцветной мишурой замелькали каринки мест, где она недавно пробегала, тут же вспомнилось несколько пожухлых трав, некоторые кусты с полезной ягодой, которая помогает восстанавливать силы и полезна для здоровья, к тому же, по берегу реки, правда далековато, но есть чем поживиться - труп медведя, издохшего от какого-то сильного ранения. По дороге сюда, Фриска хорошо подкрепилась, конечно не свежачок, но в условиях тяжелой охоты и голода, выбирать особо не приходится.
- Идем. Решено. - озвучила свои мысли Фриса, выходя из собственного ступора задумчивости, осознавая, что кажется чужак что-то говорил ей? Нет?
Меж тем, неряшливо и не экономно, время капало в копилку невозврата, отодвигая миг встречи с сыном.
- Волька, мальчик мой. - тихий шепот сквозь полуприкрытые ресницы, тающие в желтых огнях подернувшихся тревогой.

Движение вспять. Сделав определенные выводы, построенные на лаконичных ответах незнакомца, Фриса лишний раз лишь удостоверилась в своих выводах, но беспокойства за состряние обессиленного чужака, это не убавило, напротив, не быстро идя вперед, удерживая себя от желания неспешно порысить, волчица то и дело озиралась назад и янтарный взгляд неизбежно поливал кипятком чуткого ренгена измученную фигуру неизвестного. Не смотря на то, что Серебристая спешила, загоняя свое материнское чувство на данный момент в кораль, она попыталась сосредоточится на деле, за которое взялась и уже чувствовала себя полностью ответственной за начатое мероприятие. Всё же было бы не правильно, положить душу и силы за чужую жизнь, а потрм узнать, что это было зря, потому как незнакомый бедствующий страдалец взял и почил, оставив бренную плоть на попечение земли да червям. Задумчивый взгляд скользнул вдоль русла Каменной, в тщетной попытке соизмерить расстояние и вспомнить, насколько далеко притаились нужные стратегически важные объекты, затем волчица обернулась и с легким недоумением воззрилась на остановившегося позади незнакомца.
- Вам не стоит так беспокоиться, благодаря Вам я в порядке, за что я Вам всем сердцем признателен. Но я не стою того, чтобы Вы меняли свои планы и урезали себя в чем-то из-за меня, ведь я прихожусь Вам совершенно чужим и для Вас я никто. Я знаю, Вы куда-то сильно спешили и вернулись, проведя со мной много времени, так поторопитесь же. - произнес волк, вроде бы убедительные и даже в чем то обоснованные, но на вкус Лучистой, просто гордые и глупые слова.
- Так значит Вы в порядке... полном порядке? - хмыкнув, спросила Фриса, повернувшись к белошкурому полностью и окатив его пронизывающим оценивающим взглядом, вновь не весело усмехнулась. Живописная мимика выражала ничем не прикрытую иронию, дескать, "Дорогой, не смеши меня".
- Давайте не будем с Вами рассуждать на тему вашего состояния, поскольку оно и так очевидно. - уже через мгновение с ноткой укора, но миролюбиво, спокойно произнесла волчица, приблизившись к чужаку, вместе с тем, голос был сочувствующий, но строгий.
- Если Вы вправду дорожите моим временем и желаете не осложнять мне жизнь, то извольте следовать за мной без дальнейших не нужных остановок. - любезно попросила Фриса, стоя рядом с пострадавшим и прикидывая в уме, как скоро удасться оказать тому помощь.
- Ваша лапа. Скоро Вы вообще не сможите на нее наступить, да и сейчас я бы советавала вам не беспокоить её, попробцйте прыгать на трех, это не совсем удобно, но меньше травмирует ушибленное место. Если хотите, я вам помогу? - Серебристая вопросительно поглядела на незнакомца, но потом решив, а кто его вообще в данном случае спрашивает, не дав тому ответить, скомандовала,
- Значит так, опирайтесь на меня, так будет быстрее. - и говоря это, Фриса юркой змейкой вильнула к неизвестному и в ту же секунду оказалаясь со стороны пострадавшей лапы, подпирая незнакомца сбоку, неоднозначно давая понять, что и ему не мешало бы облокотиться на нее.