Некий столбняк, охвативший было зеленоглазую Сэм, продолжался не долго, поскольку когда до сознания отчаянной авантюристки дошло, что она полностью сухая и что ей комфортно и тепло, настроение ее вмиг повеселела и она была в прекрасном расположении духа.
- Ах, да что там звезды! - звонко воскликнула наша героиня,
- Кометы куда как эффектнее и опасней! Я слышала про них от очень старого и мудрого волка, он говорил мне, что такие события как страшны, так и необыкновенно величественно прекрасны, но тот кто видит такую горящую падающую звезду, как правило платит жизнью. - воодушевлённо, чуть ли не пропела Саммер, закатив глаза к темному небосводу, однако спохватившись, тут же затараторила, = Ты это, не подумай чего, я еще пожить хочу, а потому бегать за кометами не стану, не пугайся. - и очень заискивающе, обворожительно улыбнулась. Некоторая скрытность и сдержанность ястреба, с одной стороны настораживала Сэм, а с другой, располагала к откровенности, хоть в целом рыжешкурая плутовка была не склонна к излияниям души. Однако у каждого живого существа закономерна потребность делиться с кем-то идеями, но среди волков Солнечная не поверяла никому своих дум, опасаясь за собственную жизнь, да и как знать, как повернуться события, однако птиц она уважала всегда, быть может потому, что они были тайной, не доступной и красивой?
- Ты не переживай, со мной тебя точно ни кто не тронет и конечно же, я буду кормить тебя - как себя, а себя я люблю, так сказать, а потому не подвергаю пыткам голода и холода. - Сэм, весело разговаривала, однако наступившие черные - черные сумерки, подкрашенные лишь тусклым светом звезд, мешали видимости, потому волчица нахмурившись недовольно бросила в пустоту пространства,
- Ишь, совсем света Божьего стало не видно! Хоть бы луна умылась на небе, а то темно, как ночью. Эээй! Звееездыыы, ауууу! Светите ярче, что ли. - а потом как ни в чем не бывало снова обратилась к Хёго,
- Ну чего ты там на ветке застрял? Вон сколько сов таращатся на нас, лети ко мне, садись на спину и поехали, вдвоем и путь веселее, ведь летать в темноте е твоё хобби? Да и мне не так страшно будет. - голос звенел в темноте вечера, довольный и вдохновенный. Однако, ветер донес до черного носика наше первооткрывательницы запах чужака, на мгновение Солнечная замерла, резко преобразившись. На месте беззаботного щенка - подростка, теперь стояла молода волчица, обратившаяся в слух и нюх. Насторожив на макушке уши и воинственно вздернув хвост, Саммер выжидала. Вот неподалеку обрисовался чужак. Повисла пауза. Однако, уже через несколько минут, едва новоприбывший поздоровался, стало ясно, что тот не представляет опасности, однако, Сэм воинственно сверкнув зеленющими глазищами произнесла первую часть своей речи вполне воинственно и с угрозой,
- Это Хёго - мой друг, тот кто тронет хоть перышко с его тельца, будет иметь дело со мной. -  а после этого миролюбиво добавила,
- Меня звать Тая, я из Оплота. - утаив часть ответа в целях конспирации,
- Сам то ты, как тут оказался? Не страшно бродить по топи в столь поздний час? Оплот, верно? - дознавательно завалила вопросами Эмиля Солнечная, по запаху определив, что это "свой" из своих. Голос волчонки при этом был наигранно сдержан, хоть в душе встреча состайника радовала. Вообще, сейчас ее много чего радовало, поскольку она осталась жива, разве плох повод для желания на все смотреть позитивно?
Завязавшуюся было беседу потревожили грузные шаги со стороны. Сэм мгновенно отвлеклась.
- Небывальщина, какая-то, откуда столько народа в этом богом забытом месте? - и напрягая зрения принялась ждать появления новой фигуры.
- Хёго, ты только ничего не бойся и ты тоже. - обратилась она ко своим двоим компанейцам, внутренне насторожившись. Темные глаза впились в полумрак из которого медленно вырисовывалась темная фигура кого-то большого и грузно шаркающего лапами. Напряжение росло, вмиг Солнечная почувствовала в себе какое-то неясное клокотание, жгучее жжение внутренностей, сродни сильной тревоги, когда неведомым образом возлагаешь всю ответственность за других на себя, неведомо как - по умолчанию. Так наверное проявлялись гены альф - ее родителей. Непроизвольно подняв загривок и чуть рыча, прижав уши к голове, Сэм встретила Декадала. Минута... и вот топь огласил крик.
- Деееек! Альфа нашелся! Я нашла альфу Оплота! - в каком-то фантастическом потоке эмоций, рыжая волчонка подскочила к вожаку и  принялась тыкаться носом в плечо, потом скача навернула еще пару триумфальных кругов, не в силах унять радости. Конечно, как было не радоваться этой славной воинственной натуре, когда она покинула родные пенаты с одной целью - найти исчезнувшего вожака молчащих и вот, спустя чуть больше недели она его нашла, ну и конечно ей было не известно, что за неделю ее отсутствия у Айдахо, того успели найти другие оплотцы.
- Декадал! Тебя ждет стая! Я так тебя искала! Тебя все ищут, куда ты пропал? - не скрывая радости, не умолкала Сэм, поставив в зачетной личной книжке новое достижение. Отчего то, волчица обращалась к вожаку всегда на ты, хоть зачастую старшие молчащие и тыкали ее за это носом в землю, но гордо выпрямившись, эта своевольница все равно делала все по-своему.
- Дек! Я привела с собой ястреба, он согласен быть нашей разведкой, если мы будем его любить, кормить и не обижать! - рапортовала самодовольно Солнечная виляя неистово хвостом и мельтеша перед мордой Декадала своими нетерпеливыми мелкими подпрыгиваниями на месте.
- Он мой друг! - еще одна увесистая причина не отправлять на стайный обед птицу, была приведена, после чего в радостном возбуждении, Сэм ткнулась волку в бок своей мордахой. Надо отметить, что Солнечная была достаточно благодарной натурой и бесконечно уважала альфу молчащих, поскольку именно тот принял ее в новую семью, которая полюбилась беглянке. Нечто отдаленно напоминающее дочернюю привязанность, всколыхнулось на миг в душе рыжей вольнолюбки, согрело душу теплом и наполнило ярким пламенем благодарности, воспоминаний и даже некоторой толики симпатий, детских, авторитетных и чистых как хрустальная прозрачная слеза.
- Теперь мы снова вернемся домой. Теперь снова все буедет хорошо. - тихо, так чтоб услышал только Дек, произнесла Солнечная, доверчиво отстранившись и заглянув в глаза Серому волку.
- Тебя так не хватало всей стае, всем нам, пойдем домой, там заждались своего альфу. - с почтением пролепетала Саммер, чуть склонив голову в почтении.

Шел небольшой снег. Хоть его было и мало, но он падал большими белыми хлопьями. Такое зрелище просто завораживало молодого волка. Это была его самая первая зима в жизни. На некоторое время волк просто потерялся во времени и весь был во власти столь чарующей картины. Было темно и это еще больше придавала красоты белому снегу. Но ту голос из вне вернул его в реальность. Очнись, надо начать разговор,а то еще не так поймут.
- Это Хёго - мой друг, тот кто тронет хоть перышко с его тельца, будет иметь дело со мной. Честно говоря я и не собирался его трогать. Видно, что волчица достаточно дружелюбна и будет охранять своего товарища. Это хорошее качество, стоять за своих до конца.
- Не волнуйся я не буду его трогать. Я Эмиль. Да, я как и ты из Оплота и был бы рад познакомиться. Надеюсь, я не сильно им помешал своим присутствием. Хотя не видно, что они особо были чем то заняты.
Я шел в поисках мамы и заметил Вас.Кстати да, я совсем позабыл зачем начинал свой путь. Судя по всему окружающая обстановка ему была гораздо интереснее, чем поиски мамы. Когда- нибудь любопытство сыграет с ним злую шутку. Мне стало интересно кто же может оказаться в таком месте. А местечко и вправду было не самым лучшим. Краем уха волк услышал что то про "падающие звезды". Как это так, почему я не в курсе. Спросить напрямую или же послушать о чем они говорят. Хм. Все таки он не задавал вопросов, а лишь прислушивался к их разговорам. Странно,но молодой волк ничего такого не видел, а может просто не обращал внимание. Это явление стало его меньше интересовать как только Эмиль учуял запах волка где то рядом. Сколько же тут много "народу" с ухмылкой подумал он.  По диким крикам Таи он понял, что это альфа Оплота,  ну или по крайней мере он им был. По счастливой морде волчицы он понял, что она очень хорошо относиться к этому волку. Эмиль немного приклонился к лапам волка, как бы показывая и свое уважение к тому. Хоть он толком и не знал кто это такой,но все же. Он часть стаи, а значит должен почитать волков, которых знают, любят и уважают здесь.

Отредактировано Эмиль (2014-03-31 20:13:30)

ащ, ащ, ребят простите за корявый пост, на середине меня покинула муза.
Слегка потупившись, Саммер некоторое время сосредоточенно разглядывала свои лапы, потом постепенно брови рыжей бунтарки стали хмурится, но очи долу она не подымала. Прислушивалась. Тишина словно застыла в ночном воздухе, раскалилась непониманием в юной голове волчицы, взбудоражила гневные негодующие нотки в ее зеленом взгляде ярких глаз. Сделав пару шагов назад, попятившись, Солнечная медленно подняла свою хмурую мордаху с явным вопросом, в каждой шерстинке застыло молчаливое не одобрение, она недоумевала отчего Декадал молчит и так странно, чуть отстранено глядит на нее.
- Неужели не признал? - промелькнул вопрос в хорошенькой головке Сэм и затерялся в ворохе нахлынувших эмоций. Словно огонь, Саммер воспламенялась изнутри, раздражаясь все более и все менее владея эмоциями. Вот он тот, кого ищет вся стая, тот кого искала и она, и что? Стоит и просто молчит, да так, словно впервые слышит то, о чем она только что оповестила всех присутствующих. Явно уязвленная, Солнечная резко изменила мимику на маску равнодушия и попыталась унять детские восторги. Если бы волчонка была чуть старше и чуть мудрее, то она скорее всего попыталась бы разобраться в ситуации не с детским запалом глупых обид, но по-взрослому - ища причину и корень такого поведения. Однако юности свойственно искать что-то там, где этого быть не может и предавать мелочам огромное значение, подчас упуская важное, хотя... Быть может зрелые годы напротив, более равнодушны к чему то важному в малом?
- Мы тут это... - нервно махнув хвостом, попыталась заговорить неловкость момента и свою амбициозность, проявленную чуть ранее Солнечная, смутившись.
- По топи гуляем... - и замолчала, внутренне еще более раздосадованная собственным не остроумием.
- Тоже мне, нашла что сказать. - зло на себя усмехнулась.
- "Мы так скучали, так ждали!" Тебе то что? Он тебе что, отец родной? Тот канул в небытие, решила замену найти? - изливая горечь в сердцах, думала Сэм, чуть искривившись в морде, которая приняла мрачное выражение недовольства.
Однако, появление искомого - альфы оплотцев в таком странном месте, в совершенно не подходящее яко бы время и неожиданно, совершенно выбили из привычной самоуверенной колеи нашу героиню и она честно сказать растерялась, больше же всего от того, что ее поведение на фоне поведения самого Дека выглядело комичным.
Не найдясь чем скрасить конфуз, Сэм обратилась к Эмилю,
- Мамы твоей тут конечно нет, но, эээ... мы можем все вместе вернуться в Оплот. - поглядела на волчонка и попыталась улыбнуться, скрывая за улыбкой хаос внутренних противоречий. Найти то она нашла альфу молчащих, да только славы от этого не прибавилось, ведь сам волк совершенно ни как не реагировал на ее слова и вообще, она совершенно иначе представляла свое геройство в мечтах. Вот и "запретный плод есть" а радости нет.
- Хёго, ты это, тоже можешь отправиться с нами. Конечно, я понимаю, что ты мне не доверяешь. - грустная улыбка тут же была адресована пернатому знакомому, печально зеленые глаза устремились на его чернеющий на ветке силуэт, хвост совсем без воодушевления повис меж лап,
- Однако, оставаться здесь одному, наверняка не лучшее решение. - приуныв от собственных достижений, произнесла Солнечная, впав в тоскливое состояние, сменившее шквал негодования и гнева. Понуро опустив морду, исподтишка бросив взгляд на Декадала, какой-то безнадежный и словно провинившийся, ведь именно так отчего-то почувствовала себя волчица, она неохотно сделала пару шагов по направлению в глубь земель Оплотских и лишь слабый полусип остановил ее, заставив слух обостриться.
Обдумывая улышанное она в сотый раз невольно изумилась,
- Да что же он, совсем что ли память потерял? - подумала, но вслух растерянно произнесла.
- Да, Декадал, мы тут все из Оплота... Ну не считая птицы. - замолчала вглядываясь в столь не привычно изменившийся болезненный облик альфы.
- С тобой все в порядке? - запоздало поинтересовалась состоянием здоровья, почувствовав волну беспокойства.
- Ты сможешь идти туда, где нас ждут? - и бесконечный ступор как себя вести. Пожалуй уже долгое время Сэм не влипала в такую странную ситуацию, где она не находила объяснений и не знала как правильно поступать и что говорить.

Отредактировано Саммер (2014-04-05 00:34:41)

Teodor Bastard - Буду жить

Сложно передать скорость, с которой она уносилась с Камней. Спина неприятно отдавала тянущей болью, подушечки лап от бега по грубой поверхности покалывали, но поймав свой ритм, затормозить было уже проблематично. Прочесывая темным гребнем сухие травы, наставница неслась прочь с собрания, ей не было больше слышно, о чем хотела сказать Фриса, раскусывая артефакт, но может еще порцию новостей она и не была готова услышать. Внешне стойко и как-то шатко внутри. Самый незатейливый замерзший водоем, под которым все еще плещется озеро.
Волкам не нужны были простые политики — в которых много слов, но все они пусты, без действий. Старшая патрульная начала говорить первой, и кто еще готов идти против своих позиций, устав ждать?
Под лапами словно путались вороны. Задевали своими крыльями, норовились задеть. Их крик неприятно заглушал ворох неопределенных мыслей, их клювы резали нещадно. «Арргх...Прочь! пошли, прочь!!» - из горла рвался крик, но все не звучал. Лишь только сдавленный хрип рвался наружу, только бежать оставалось — маленькие палачи гнали свою добычу.
Их не было. Но черный рой все равно не покидал волчицу.
Это была ее скромная тайна. Это была ее спрятанная ото всех истина.
Один взгляд на небо — синие полосы успели достаточно потемнеть, и надо бы до ночи успеть завершить дела. Здесь ее никто не видел — здесь нет стайных, нет любопытных глаз, лишь только природа и собственные глюки.
Впереди показался выход из лесистой местности. Мистраль следовала за двумя патрульными, а те, в сою очередь, вели почти непрерывную речь с другими постами. Вой не отвлекал, куда больше занимал влажный воздух, прилипавший к шерсти, за съедающее чувство внутри, подталкивающее к тому чтобы исчезнуть здесь и сейчас, раствориться в тянущей жидкости, что уже скоро начнет сковывать лапы.
Одна из чьих-то песен обращалась к их группе. Найти...альфу? Скальд, родная, почему это так вовремя? Но все же остановившись, сверив свой маршрут, она ответила Лаф, надеясь, что между ними расстояние хотя бы в двадцать минут.
Сырой запах грязи ударил в нос, когда ведущие вывели ее к топям. По пути свернуть не успела, спрятаться под камень и там навеки исчезнуть тоже — а значит вся ответственность, все решения до сих пор на ней. Вроде и тяжело, но сваливать их на кого-то было еще более противно и даже непонятно — разве такое возможно?
Вороны отпустили.
Нагнав Рива и Зелла, черного и рыжего волков, она плавно проскочила мимо них, приоткрыв пасть от быстрого бега и подступающего волнения. Здесь было трое молчащих. Мистраль ожидала найти вожака либо одного, либо в компании штурмового отряда, но уж никак не среди двух переярков.
Птицу она заметила не сразу, только когда звон привлек внимание к нему, но, не слыша разговора, и не могла заподозрить, что ястреб им теперь не мимо пролетавший гость.
- Юным защитникам стаи не стоит гулять в топях поздно вечером, - ну...да, ничего лучше не пришло в голову. И звучало это не как назойливое ворчание няньки, а лишь как мимолетное напоминание одного из полезных советов. Вспомнив правила безопасности — даже зрелой особи, увязшей в трясине при неосторожной ходьбе, будет непросто выбраться. А кого винить будут в этом? Ну, угадайте. 
- Проводите их до логова, - повернулась она к патрульным, разгибая затекшую спину и поворачивая голову в ту сторону, откуда слышала вой белой состайницы — еще есть время.
Вечеринка подошла к концу, пора наводить порядок. Янтарные глаза со скрываемой тревогой смотрели на серого альфу, на его свалявшуюся шерсть, на неясный взгляд.
- Как вы? - хоть убейте, но один раз в Темной Луне обратившись к приближенным на «ты» и получив укус в бок, больше не могла перестроить свои взгляды. И пусть Декадал сейчас был больше похож на одного из тех переярков, с которыми он разговаривал ранее.

--
Звук повторяется с завидной частотой. Рождаясь в голове, распространяется по всему телу, находя выход на самых кончиках нервов. Все четыре лапы в такт дружно вздрагивают. Звук повторяется снова. Снова.
Так барабаны стучат походную песню, так на рассвете армия выдвигается в путь. Теперь самое время по-новому на положение вещей взглянуть: пока решались таинственные и никому, по сути, не нужные проблемы, мир изменялся. Он начал свой утомительный путь сотни лет назад, и теперь решил с него свернуть, пойти напролом, сквозь шум бурь и суету птиц небесных, разлетающихся от ненастья. Это путь мира, и с ним нужно шагать в лапу, а можно отстать от его суетливого шага и исчезнуть в тихих лесных чащах... Если бы только можно было перестать быть частью мира и если только остались на Острове тихие чащи.
Дек часто дышал, не набирая полные легкие. Отравленный воздух остался внутри осадком, который жжется, если набирать полную грудь воздуха. Жизнь острова приготовилась к похоронам, а похороны, как бы, не состоялись, и все теперь замерли в трепетном ожидании, боясь выпустить преступную мысль "ну, пронесло?". Обманутые надежды подсознательно воспринимаются в штыки чуток сильнее безысходности.
Звук повторяется с завидной частотой. Как стучат алюминиевые заборы, когда их складывают в одну кучу. Дикий зверь был свободен от ассоциаций с этим зрелищем, но звук повторялся. Время идет, но никак не уходит. Мы не заметим, как время уйдет. Пора вставать.
Серый поднялся. Десяток прыжков и он уже уверенно перебирается через маленькие озерца, облепленные ряской, по камням и бревнам. Вот, свободный от растительности клок водной глади, Дек тихо к нему подкрадывается, заглядывает, как в омут. А из омута на него смотрит, что неудивительно, точь-в-точь такой же Дек, только глаза его еще равнодушнее чем у оригинала. Мутная болотная вода даже отражает с каким-то болезненным оттенком мир вокруг, будто накладывает свою печать.
Волк смотрит, а морда его грязная. Налипшая листва, клоки шерсти, копоть - как из шахты вылез. Дек не стал идти дальше. Он развернулся и умостился перед этим зеркалом в иной мир, опустил туда лапу и начал мутить воду, периодически помешивая болотную муть.
Жизнь как-то жестоко устремлена вперед. Никого не ждет, не терпит промедления. Какие бы потери не сопровождали течение жизни, она сама от этого ничуть не дрогнет, если только не оборвется. Это всегда происходит резко. Либо еще жив, либо уже мертв, впрочем, подметить последнее будет проблемно. "Терять это нормально", и пока не смиришься и не станешь делать все что можешь для еще не потерянных, в будущем перспективы никакой нет. Как у предмета, мусора после грозы, как от этой ряски: что она делает? Да и то - уток кормит. Волк, разочаровавшийся в жизни, даже уток не кормит. Только ест и ест. Вся польза от него когда издохнет - хоть падальщики полакомятся. Грустно разочаровываться в жизни, смертельно грустно.
Когда вода стала сплошь серо-коричневой от песка и грязи, волк прервал свои раздумья. Жизнь есть, у жизни есть цель, решил он в конце концов. Если считаешь, что у жизни нет цели, но все равно живешь, то значит, искусственно втаптываешь свою цель в небытие, а это не оправдывается никакой потерей: жизнь все-таки дар, а с дарами следует обращаться бережно.
Волк, добравшись до твердой почвы, протяжно, но негромко завыл. Пришла пора узнать, как там стая.

Когда шторм остался позади, когда за спиной остался трудный и изнурительный путь безумия, когда ценой не волчьих усилий был выполнен уговор, за плату в рассрочку в будущем, я наконец то возвращалась домой. В моих желтых, потемневших глазах, словно закаленных за этот месяц тысячами прожитых лет, мир отражался иначе, да и сама я была уже далеко не та. Ни свирепость вьюги и снежных заносов, ни морской шторм, что хотел поглотить в пучине берега родного острова, ни копоть, смог и зловонный жар, ни что не пугало меня уже в той степени, в которой должен был бы испугаться нормальный волк.
Исхудавшая, с впалыми боками и заострившийся мордой, я брела домой, оставляя в черном покрывале копоти свои следы. Месяц, долгий месяц, за который была прожита целая вечность остался позади. Как примут меня теперь? Что скажет Дек? Не забыли ли меня вообще, ту, что верой и правдой служила своей семье и вдруг в один миг исчезла без следа, не оставив ни слуху ни духу?
Как никогда прежде, теперь я нуждалась в поддержке, ведь силы мои были на исходе, да и сама из себя я представляла сейчас жалкое зрелище: шерсть висела клочьями, походка была не тверда и только веская причина, неудержимая сила жизни и новая личная жизнь заставляла меня передвигать отяжелевшие лапы.
Неугомонно в голове моей роились мысли, перебранки и споры - это мои дети переругивались меж собой мысленно, не давая мне вот уже несколько дней покоя ни на минуту. Я почти не ела и не спала, бдительно охраняя самое ценное свое сокровище - вверенную мне новую жизнь и семью, однако, было одно но, все члены этой семьи были различны меж собой по роду и племени. Как примет меня родная стая? Поймет ли? Но одно я знала точно, самой мне не прокормить такую орду: львенок, пантера, два тигренка, два волчонка и человек и того семеро. Особенно ребенок - Волька... Он не ел сырое мясо и буквально "таял" на глазах... с трудом мне удалось его уговорить съесть каких то ягод на болоте, которые, как я знала едят люди, так пахло из домов их жилищ, когда я бывала в городе... Голод и бессилие мальчика отражалось на каждом из нас, мы чувствовали его этот недуг, мучились двойным голодом, причем все вместе, что так же было для меня загадкой отношений, как и то, что у нас как будто одна голова на всех, в которой стоит гул от общего молчаливого разговора и мерцают различные картинки воспоминаний, изрядно отвлекая каждого из нас от личного и заставляя жить общим.
- Нужно будет неприменимо научиться закрываться от этого всеобщего обозрения. - подумала было я и тут же услышала в ответ,
- Мам, а как научиться закрываться? А то Буян меня уже замучил своими расспросами. - пожаловалась Секира, всплывая мысленно в мозгу чужеродным голосом. Меня аж передернуло, до того странным казалось сложившееся положение.
- Вы можете помолчать немного, маме очень нужна тишина, а то она просто не доведет вас до логова и помрет от приступа головной боли. - взмолилась я, опять таки в уме, призывая свою бесценную орду хоть чуть чуть унять дебаты, к которым они пристрастились, причем в слух не было сказано ни слова.
- Вам мать что сказала? - произнес Добрыня, монотонно и увесисто и почти тут же я уловила звук шлепка и тихий визг.
- Лапы убери король джунглей! - огрызнулся вслух Горыныч и протаранил лбом борозду в слое гари, видимо промахнувшись с броском на мнимого противника.
- Молчать! - не в силах унять миром эту ораву, я рявкнула и все притихли, поняв что дело пахнет "керосином",
- Прошу, дайте мне пол часа тишины. - уже примирительно заявила я, почувствовав волнение и детскую обиду в груди, что тоже являлось следствием семейных уз. Да, я чувствовала детей. Им тоже приходилось не легко.
- Ну вот и топь. - взирая на потемневшее и хмурое водное пространство, заметила я. В простую пору я не любила бывать тут, хоть все тропы были мне знакомы, уж слишком рискованным было местечко, а как теперь? Когда семеро малышей, которые норовят ежеминутно свалиться сами в яму или столкнуть брата из озорства, как быть с ними.
- Боже правый, я не осилю эту тропу. - взмолилась я, не заметя как вдруг замерли мои разбойники.
- Мамочка Фриса, я больше не могу идти. - грустно посетовал Волька, указывая на свои стертые босые ножки. я обернулась тут же.
Опираясь на Багиру, обняв котенка, мальчик присел. По его изможденному лицу было заметно, как он стоически пытается перенести свалившиеся тяготы. На светлом лице пролегли сильные круги под глазами, синими-синими, словно васельки. Материнские чувства нежности, преданности и верности раздирали меня на части, я не могла спокойно переносить мучения моих детей. Замерев на краю топи, собрав подле себя детей, я издала заунывный, призывный вой, крик помощи и словно оцепенела в ожидании. Помнят ли они обо мне? Помогут ли? Поймет ли меня альфа? Друг ли он все еще мне? Вот такие странные вопросы и чувства вторглись в рассвет новой жизни.

Правду говорил отец. Если то шаткое равновесие, по которому придется ходить изо дня в день, не заменить мостом любой твердости, единственное спасенье в крыльях. В таких же тонких материях, способных оторвать от земли.
Любая трудность, любая опасность, касались шкуры осторожно, как шелковое покрывало. Ее, беглянку из семьи, тянул в костер неясный долг. Мысли зовут забыть рассудок, в этой клетке чересчур тесно, а свобода — вот она, рядом! Ее, заблудшую гостью, быстро найдут безумцы, медовый аромат смятения выдаст и на другом конце земель. Недолго она станет сопротивляться чужой флейте. В этом храме не хватает нескольких кирпичей — сквозняк успел унести с собой несколько святых образов. Лекари к ней всегда милостивы, их травы лишь всегда горькие. Вяжущий вкус в пасти освежил много воспоминаний, в хаотичном порядке они кадрами появлялись перед глазами, мягко сменяя друг друга. Принять...и перестать бороться — тогда найдет столь заветное тепло, и тогда шипение не будет казаться таким уж пугающим, станет утешающим шепотом. А если нет — на холод всех четырех ветров, если не с ними заодно.
Ей брат пытался помочь. Но для нее одно спасенье — искренний спокойный разговор, а для него — привычные растения. Может, опийный мак и правда дарит легкость, но сейчас это казалось такой же глупой затеей еще соображающей голове, как тот дым, который отнимал кислород у оплотских волков. Иллюзия счастья ей не нужна.
Выход был. Но такой маленький, что если хищнику и удастся в лаз протиснуться, то без пары конечностей. Охотник отказался в нее стрелять — настолько бесполезна? Крупицы разума, смешиваясь с долей дееспособного «я», так и застряли посреди платформы, не решаясь сместить равновесие в ту или иную сторону. У Мистраль было достаточно времени, чтобы просчитать каждый исход, ума хватало, но не решительности, не в этом вопросе. Бой, учение и исповедь своим тараканам — разные, увы, вещи. И пока баланс кое-как удавалось удерживать, с каждым днем его неустойчивость увеличивалась.
Мистраль продолжала молчать. По идее, она должна была сейчас отрапортовать о том, что видела, и держаться с завидным задором пионера, но даже моделирование подобного вызвало сдавленную улыбку. Она опускала голову, то ли пряча оцарапанную морду (пусть в этом и не было ничего постыдного - а многие гордились подобным), то ли доказывая, что в их роду были страусы и сейчас неплохо бы спрятаться от проблемы в прямом смысле. Злилась на саму себя за это, впервые за долгий период испытывала отвращение к состоянию. Не могла придумать ничего лучше, ходила по одной и той же тропе, лишь запутывая и распаляя гнев, но за его пламенем не видя спасительного света.
Мистраль вздрогнула, ощутив прикосновение к поцарапанной шерсти. Декадал все еще ждал слов? Молчание помогало избегать ответов на многие вопросы, которые волчица так и не могла понять. Прикрыла глаза, все равно ничего интересного они сейчас не покажут.  Легкое жжение напоминало о происходящем, но туман, тянувшийся по всей болотистой местности, казался очень даже интересным образом. В топях все имело право на черный цвет, но дым-то вряд ли нес с собой только мрачный пепел.
Она не должна позволять себя жалеть. Жест милосердия, заботы, или просто окрик «очнись, наконец» - сработало хорошо.
Не смотрите на ее смятение. Ей ничто не помешает сейчас со всей стойкостью вернуться к работе.
- Это раны собак, не вулкана, - твердый голос, на удивление, даже без хрипоты, обычной для спящий связок, - хоть снова к их своре, - своеобразно. А главное — зачем? Можно ведь было заменить более понятным «я в порядке».
- Спасибо, - и вот она уже стоит рядом с вожаком, уверенно кивая на призыв, и даже безобидная ирония успела промелькнуть в ее взгляде — нет, она останется здесь, изображая последнего калеку? В ней и правда еще есть силы побегать от гончих. Их двое, вой — уже минимум трое. Собраться вместе, обсудить, кто что успел увидеть, и постепенно, не за один час, восстановить механизм. Именно эти трудности особо не пугали темношкурую, а составление вариантов патрулей на первое время прекрасно занимали голову. Шла она чуть позади альфы, то и дело оглядываясь и проверяя землю на случай засады. В такую погоду все думаю о светлом будущем и вольготных территориях для своей стаи — но сталкиваться засадой Мистраль хотелось меньше всего.
Декадал остановился и явно уже видел того, кто звал подмогу, потому наставница ускорила шаг, не забывая вглядываться в почву и ставить лапу на твердые участки. Идти она старалась как можно тише, старая привычка, но шумный вздох удивления наверняка выдал ее. Фриса! Да, изменившаяся за этот месяц, исхудавшая, но живая. Движения хвоста не скрыли радости от встречи. Яркий луч вернулся на юг. Им и правда не страшны катастрофы. Фриса...время не стирает таких даже за годы. С небольшой задержкой наставница приметила еще семь небольших объектов, окруживших волчицу. И если двое волчат не вызывали вопросов — разве редко южанки уходили на дальний островок и возвращались с выводком? - но котята и ребенок...Все это вновь отняло возможность говорить. Она просто не знала, какой вопрос задать первым. Беглый осмотр каждого подсказывал о сложном и долгом путешествии — нет, не допрос нужен сейчас, сытный завтрак и крепкий сон! 
Мистраль перехватила взгляд Дека — окей, окей, играть в молчанку и правда глупо. Но если минутами ранее янтароглазая не открывала пасти лишь потому, что боялась выпустить пошатнувшийся рассудок наружу, одним словом все сломать, то тут просто и не знала, что сказать.
Либо заезженные клише приходили на ум, либо...то, что сейчас не особо подойдет.
Она кивнула, соглашаясь с тем, что «разбор полетов» не помешал бы.
- Я могу пойти вперед, собрать всех, кого удастся найти.
По пути сюда она не встречала никого, но вдруг на вой начали подтягиваться...

Я очень старалась не вздыхать, не причитать о своей нелегкой доле и не жаловаться на судьбу, особенно мысленно, но к тому моменту, как мама привела нашу изрядно уставшую и вымотанную компанию на болотную топь, успела составить довольно длинный список вещей, которые в этом мире срочно нужно было изменить: холод, чувство изморенности, упрямство Секиры , грязь, острые кочки, неприятно впивающиеся, в подушечки лапы, нежелание Вольки есть мясо ( ведь оно такое вкусное!), сырость и так далее. Если тот, кто распоряжался мирозданием, был заинтересован в повышении в мире уровня красоты и гармонии, ему явно стоило прислушаться к моим "требованиям". Уж я то знала, о чем говорила.
Переход был долог, труден и тернист, поэтому появлению вынужденной подмоги в виде двух незнакомых взрослых зверей, пришедших на зов матери, я восприняла довольно благосклонно, хотя в обычном состоянии вряд ли бы позволила кому бы то ни было созерцать себя в таком ужасном виде. Отпечаток усталости лег на всех нас, превратив в бледные тени самих себя. Да и не смотря на все старания, вычистить из шерсти запах соленой воды и тины так и не удалось, а может, ненавистный аромат, отныне и впредь накрепко связанный в моем сознании с чем-то ужасным (вот только с чем?), просто мерещился мне всюду. По крайней мере, одним боком я прижималась к груди Фрисы, заняв удобное местечко меж ее лап, с другого ко мне прижимался Волька, и многие изъяны можно было довольно удачно скрыть от посторонних глаз.
Все складывалось удачно, до тех пор, пока человеческому детенышу не взбрело в голову полезть обниматься к незнакомцу. Нет, в этот момент меня интересовал отнюдь не собственный вид, а скорее легкое беспокойство за брата и чуть-чуть - за ситуацию. Как воспримет это сам незнакомец?
Подавив тяжкий вздох, я нехотя отстранилась от волчицы, выходя из-под защиты материнского тепла, и с достоинством уселась чуть впереди, делая вид, что не имею никакого отношения к разыгравшемуся за спиной балагану. Гнетущее ощущение неловкости и скованности угнездилось - не мое, но все таки - прочно угнездилось в груди. Очень хотелось обернуться и ободряюще лизнуть маму в щеку, но я этого не делала, после недолгих лихорадочных соображений придя к выводу, что надо срочно что-то делать и помогать взрослым дядям и тетям выкарабкиваться из щекотливой ситуации. А заодно и понемногу набивать цену нашей разношерстной Семье.
Взрослые порою вели себя совсем как дети.
- Мы не будем обузой. По кр-райней мер-р-ре, долго, - Медленно мурлыкнула я, поднимая мордочку к маминому другу и чуть прикрывая глаза. - Скор-р-ро мы выр-растем и будем приносить пользу стае. Охотиться. Обер-р-регать. И охр-р-ранять. И отплатим за помощь сполна.
- Улыбайтесь и кивайте. Пожалуйста, - мысленно попросила братьев с сестрой, очень надеясь, что те не собирались устраивать новых глупостей. И уже маме: - Не волнуйся, мам, все будет хор-рошо.

   Муть, одна только муть в голове... Какие-то картинки мелькают одна за другой, перед глазами, ничего не разобрать, всё расплывается, нельзя собрать мысли в одну кучу, голова просто "раскалывается"... После того, как мальчишка попал на остров, для него это стало трагедией, ему было страшно, очень страшно, он ничего не понимал... Все удары, ушибы, царапины чувствовались очень сильно, да ещё плюс к тому, тело ныло и ломало, чему последствие ощущение ран "братьев" и "сестёр". Боль чувствовалась во всём теле, но особенно, очень болела голова. После удара обо что-то твёрдое, мальчик даже терял сознание, поэтому, именно этот удар был очень чувствителен. Немного отдохнув, отойдя от такого ужасного "путешествия", Волька попытался встать на ноги. С первого раза, это не удалось, он покачнулся и опять "рухнул" на землю. Вторая попытка же, оказалась более удачной и мальчишке удалось встать, после чего он, сразу же облокотился о дерево. В голове что-то ужасно сильно "бумкнуло", но после нескольких минут, всё прошло, а вместе с этим ушла даже головная боль.
   Все остальные малыши, чувствовали тоже себя не важно, хотя это ещё, даже мягко сказано. Но всё таки, не надо воспринимать всё так плохо, после такого происшествия, то что они выбрались на берег живыми, походило вообще на чудо.
   Потихоньку, семеро детей, начали осматриваться. Они не отходили далеко друг от друга, все они теперь были крепко связаны между собой, что-то внутри, их удерживало вместе. Вдруг... Послышался шорох, небольшое колыхание воздуха, маленькая вибрация, где-то треснула ветка и все разом обернулись на этот звук... Пред их глазами, на берег моря вышла волчица... От неё не повеяло страхом, жаждой смерти, убийства и крови, от неё не повеяло местью и коварностью, иногда присущую волкам, от неё повеяло теплом, материнской заботой, лаской, молоком и у Вольки вдруг проснулось чувство, которое невозможно описать... Он сам, не понимая, что делает, со всех ног бросился к Фрисе, а именно так звали волчицу, повис у неё на шее, обнял её своими маленькими ручонками и заплакал, заплакал от счастья.
   - Ммаааммаа! Маамоочкаа! Любиимаая! Миилааяя! - вот, первые слова, вырвавшиеся у маленького, беззащитного ребёнка, с которым произошла трагедия, беда, но он в один миг всё забыл, лишь только Фриса промолвила:
   - Тише, тише! Успокойся, мой маленький! Мама, с тобой! - эти слова, Серебристая произнесла по матерински нежно, ласково, что Волька, понял, понял сразу и её, и всех остальных малышей. В голове всё стало на свои места, ничего больше не путалось и не мешало. Мальчишка ещё сильнее прижался к матери, "обвил" её своими ручонками. Слёзы сами по себе текли из глаз, рыдания сами вырывались из горла. Он ничего не хотел больше знать и слышать, мать она ему или не мать, он просто это знал, он так думал и говорил.
   Прошло достаточно много времени, пока волчице наконец удалось успокоить малыша. Даже остальные малыши, сначала с жалостью смотрели на мальчишку, а потом, бросились обнимать мать и помогать ей успокаивать "дитё".
   И вот, наконец, слёзы высохли, Фриса облизала грязные щёчки мальчугана и скоро, всё стало на свои места и всё наладилось. Теперь же, к Вольке пришло новые ощущения, это были счастье и радость. Наш мальчик, просто сиял теперь от счастья, постоянно бегал, прыгал и не давал покоя ни кому, из своих "братьев" и "сестёр". Ни минуты не сидел на месте, постоянно подбегал то к одному члену семьи, то к другому, и обнимал, гладил их без передышки.
   Вот он пошёл к Буяну, сел рядышком с ним, обнял, погладил по полосатой спинке, почесал за ушком и сказал:
   - Я тебя люблю! - эти слова, он говорил уже не первый раз, он повторял их каждому и повторял с каждым всё что сейчас делает с тигрёнком, но каждый, относился к этому, по разному.
   Буян, например, сначала, терпел, потом, для виду, немного помурлыкал, затем, эта игра ему надоела и он встал и хотел было уйти, но Волька просто ему не дал. Схватив бедного тигрёнка за хвост, от чего тот, обидчиво уставился на двуногого "собрата" и сердито огрызнувшись:
   - Обалдел, что-ли? - "треснул" Вольку лапой по голове и "ускакал". Конечно, на первый раз, "треснул" не очень сильно, или мальчику так показалось, но всё-таки он решил, что с лаской, к Буяну подходить не стоит.
   Секира, ничего не сказала на такое излишнее внимание, она просто облизала мальчику руку и спокойно, с выдержкой, начала ждать, когда же закончится эта любящая процедура.
   Безликий, вообще не дал к себе прикоснуться, он не хотел, что-бы его, также тискали, как и остальных. Он прыгал, скакал, убегал, но потом, когда Волька сел на землю, грустно посмотрел на волчонка и сказал с такой обидой:
   - Ну пожалуйста! Я ведь тебя очень люблю! - что Безликий просто не выдержал, он не хотел обижать мальчонку и ответив на это:
   - Ну что не сделаешь, для любимого братишки! - подошёл к Воле, лизнул его в щёчку, но всё равно, не стал дожидаться, пока его "обцелуют" и тут же убежал.
   К Добрыне, малец подходил с небольшой осторожностью, тот лежал, примостившись возле отдыхающей матери. Львёнок с ленью поднял голову, посмотрел на малыша и опять её положил. Сначала, Волька, сел рядом, убедился, что сверх страшного ничего не происходит и погладил Добрынюшку по спинке. Тот повёл ухом, но на этот раз, даже не поднял головы. Волька ещё пару раз провёл по мягкой спинке и решил, что на первый раз хватит.
   Багира же, отреагировала на это очень спокойно, как будто так и должно быть всегда и как будто она уже к этому привыкла. Она потёрлась о плечо мальчишки и приятно, немного убаюкивающе замурлыкала. Она обвивалась вокруг малыша, её мягкая, чёрная шерстка, скользила под руками Вольки. Грация, но в тот же момент ласка и нежность крылась в этой прекрасной особе. Мальчишка просто был в восторге от такого нежного, прекрасного приема. Багира, в которой таилась маленькая тайна, в которой было что-то особенное, очень понравилась мальчику и он всей душой привязался к ней.
   Горыныч, наш маленький чертёнок, не стал дожидаться, когда к нему подойдут, он сам подскочил к "братану" и налетел на малыша, как ураган. Волька, сам не понял как, но оказался под тигрёнком, который с немного злостной усмешкой трепал, хотя это даже мягко сказано, волосы мальчугана, но гладить себя, он и подавно не дал. Взъерошенный, растрёпанный малец, уже просто отбивался от полосатого чертёнка, так как, тот его так затрепал и так надоел, что Волька чуть не позвал на помощь мать, мысленно он стал уже звать её на помощь:
  - Ай! Даааа отстань ты! Маамааа! - на это, Фриса просто не успела ответить, а так, как Горыныч её немного побаивался, то сразу же после этих слов, отскочил от пацана, как ужаленный. Взвился, подпрыгнул и с обидой в голосе воскликнул:
   - Ябеда-корябеда! Струсил! Мамочку на помощь позвал! - и естественно, Вольке пришлось принять вторую олепуху за день, на что Серебристая не выдержала:
   - Отстаньте от него! И помолчите хоть пару минут, балаган стоит, как на базаре! - на две минуты, воцарилась полная тишина, было даже слышно собственное дыхание, но через эти парочку минут, опять на берегу невыносимо стало находиться.
   Фриса, мать семерых детей, на проглаживания и приятные слова отнеслась с той же лаской и материнской любовью.  Она обняла малыша своей лапкой, прижала его к себе и стала вылизывать ему личико. Скоро, она его отпустила, но он не всё равно не отошёл от неё, пока она не отдохнула немного, не встала и не сказала:
  - Пора в путь! - после её слов возникло множество вопросов.
   - Мам, а куда мы идём? - спросила Секира.
   - Домой! - последовал ответ....

   
   Эта картинка воспоминаний, всплыла у малыша перед глазами...
   Путь был достаточно долгим, невыносимо долгим. Мать, да и все малыши изрядно устали и еле волочили ноги. Шерсть Серебристой потускнела ещё сильнее, чем до их встречи, бока впали, хвост был опущен вниз и плёлся по грязной дороге. Они очень долго шли, слишком долго...
   Волька очень хотел есть, но сырое мясо, как все остальные, он не ел. Фриса, кое как запихнула в него на болоте кое какие ягоды, но голод только разыгрался. Под глазами, были ужасные синяки, а сандали на ногах уже просто стёрлись и пришли в полную негодность. На ногах было много мазолей, они уже просто "умирали" от долгой дороги, просили о пощаде, умоляли о отдыхе.
   Наконец, малыш не вытерпел, остановился, сел на землю, но при этом, руки не отпускали шею Багиры, он сказал:
  - Мамочка! Я больше, не могу! - после этих слов, Серебристая остановилась. Она глубоко вздохнула и тут, тишину прорезал волчий вой, это мать взывала, молила и просила о помощи. Семья остановилась на каком-то болоте. Везде было сыро, мокро и воздух был очень сильно пропитан влагой. Малыш уже ничего не понимал, не замечал, его очень сильно клонило в сон.
   И тут, он увидел очень больших, красивых и пушистых зверюшек. Они стали о чём-то разговаривать с матерью, а Багира тоже поддерживала её в разговоре. Не замечая уже ни чего, ни балагана, который развели малыши, ни вникая в слова, которые говорили они и мать, Волька встал и подошёл к одной большой, пушистой зверюшке, очень похожей на мать, только шире и толще и ... Просто напросто повис у неё на шее. Он уткнулся головой в мягкую, теплую шерсть и слушал, слушал что говорят эти животные, но ничего не понимал, ничего не понимал. Голоса их, понемногу убаюкивали, укачивали и вот, перед глазами уже всё расплывается, разливается в прекрасные узоры... Это сон, сон пришёл к мальчишке очень быстро, так как, от усталости он ничего не замечая просто уснул в объятиях волка. Да, да, он обнял, ничего не подозревая альфу - самца, и уснул прямо у него "на руках".
   Туман, туман и больше ни чего не было кроме тумана в голове мальчика...

Отредактировано Волька (2014-07-01 11:30:32)