И почему-то не хотелось верить, что опасность рядом. Но вечно везти не сможет, да? Хотя, какое везение? Едва ли в ее жизни пошла белая полоса, как снова приспичило влезть черному. Кажется, этого цвета кругом стало слишком много. Боль в ухе. Почему-то сначала она даже не реагирует. Лишь мотнула мордой, словно отгоняла назойливую муху. Но строгий голос Летаргии приводит разум Медовой в полный порядок. Или почти полный? Смотрит в ее голубые глаза, такие глубокие и серьезные. Да, если бы все было так просто. Едва заметно отстраняет морду назад, когда подруга решила сказать ту самую фразу, которая заставляет разум затвердеть.
- Сегодня на кон поставлена не только моя жизнь, - шепчет белая, но голос не дрожит. Страх ушел еще с тем самым кошаком. И так хотелось крикнуть ему, что он… А что он? Кошак даже не обязан был предупреждать самок о приближении шайки. Может, крикнуть ему спасибо, мол, удружил? Усмешка вырывается из пасти. Она улыбается уголками губ, разворачиваясь спиной к Лете и Данаре. Когда нечего терять – не боишься риска. Но сегодня у белой было ЧТО терять, и КОГО терять. Боги, вы в очередной раз не справедливы.
Переменялась с лапы на лапу, проверяя свое собственное состояние. В воздухе витала тревожная атмосфера. Как же быстро две молчащие приготовились к неизбежному. Стряхнув остатки неуверенности, Лаф твердо встала на лапы. Главное теперь было не отвлекаться. Главное заботиться о комках в ее животе. Разум кольнула иголка. Вот с ними, если она вступит в драку, может произойти все что угодно. Если она еще как-то да выживет, они – вряд ли, если все пойдет по худшему сценарию.
Движение. Воздух напряжен до предела. Она почуяла запах прежде, чем из-за кустов вышли враги собственной персоной. Эти земли больше не принадлежали Оплоту. Все правильно. Они ошиблись, решив прийти сюда? Темнота глаз осматривала каждого, но выражение ее морды было все еще более или менее спокойно, лишь в глазах отпечаталась напряженность.
Резкие слова резанули по ушам. В голове какой-то невиданный ныне колокольчик ударился о стенки, отзываясь странными звуками в голове. Брови сошлись на переносице. В глаза загорелся огонь, не предвещавший ничего хорошего. На переносице гармошка. И ряды пожелтевших со временем зубов показались наружу. Медовая просто не могла простить такого обращение. Она сама не понимала что происходит с ее телом, оно действовало само по себе. Тело мгновенно пригнулось к земле, голова была втянута. Шерсть встала дыбом. И Лаф теперь напоминала больше разъяренную дракониху, пожелавшую защитить своих детей и стайных, нежели пропускать и отдать землю таким мерзким тварям, у которых язык подвешен не к тому месту.
Все без слов. Она была готова ко всему. Кроме, право что, полета этой странной шайки. Никаких разговоров. Пусть разговаривает Лета или Данара. Лаф решила, что скажет лишнего, подлив тем самым масла в разгорающийся огонь.

Как же Лунная не любила чужаков. Когда они попадались на ее жизненном пути, она должна была становиться против своей воли совсем другой - строгой, злобной, опасной. Это было против ее естества, против ее природы. Она не любила решать вопросы силой и клыками, оставляя за собой лишь боль, кровь и страдания. Она могла - это правда, но не хотела. Всю свою жизнь она посвятила охоте, детям и своей стае. Речь о защите территории или бое даже не шла. Поэтому сейчас голубоглазая чувствовала себя неуютно.
Если бы ей предложили поохотиться - она бы с радостью согласилась, уверенная в своих силах. Но теперь даже тот факт, что ее состайницы крупнее и мощнее, очень смущал Лунную. По сути, от нее может быть очень мало пользы. Но, может быть, не обязательно решать нарастающий конфликт клыками?
Первым показался волк с не ухоженной, свалявшейся шерстью. Он был каким-то тощим и не сильно высоким. Но его голос крайне раздражал слух, от чего Лета прижала уши к затылку, тихо фыркнув себе под нос.
Сделала вдох. Рядом еще двое. Чужие запахи хорошо чувствуются в воздухе. Хочется даже схватить пастью этот кусок атмосферы и отшвырнуть подальше с территории родной стаи.
Менее приятной оказалась следующая особа. Мелкая волчица, не больше самой Летаргии. Ее слова сочились ядом, и первое, что захотелось сделать Лунной - вцепиться в нос задаваки и поставить ту на место. И все же, эти волки не были основными в сложившейся ситуации. Они были пешками, не более. Главную роль на вражеской стороне "доски" занимал пес. Да-да, достаточно крупный кобель овчарки. Он агрессивно цапнул свою подопечную за хвост, что заставило Лету мысленно улыбнуться. Так ей и надо.
Кажется, пес даже прорычал какое-то оскорбление в сторону своих незадачливых, не впечатляющих ничем спутников.
К собакам Летаргия относилась не просто плохо. Она их боялась и ненавидела. Собаки разорвали ее маму. Собаки работают с людьми. Люди убили ее папу. Люди - болезнь острова. И все же, даже некоторые представители человеческих прихвостней были способны на здравый диалог. С любым можно договориться, если знать подход.
Летаргия сейчас больше беспокоилась за Лаф. Все же, ее подруга скоро должна была стать мамой. Удивительно, как это даже на собственных территориях ее с Лаф находили неприятности и приключения.
Подруга сразу же хищно оскалилась, готовая защищать не так себя, как свое будущее потомство. Это был не только хороший стимул, но и великий риск. Ведь малейшее повреждение белой могло обернуться против ее детей. Поэтому черная наклонила голову, закрывая горло. Исподлобья она наблюдала за псом, и за его движениями. Он в шайке чужаков главный, с ним и говорить.
Данара уже успела агрессивно ощериться и начать разговор, при этом - весьма недружелюбно. За это Лунная и не любила разборки. Они выматывали и на них уходило слишком много нервов.
Лета решила говорить. Но ее тон был не агрессивным, а ледяным и смертельно спокойным.
- По какому праву ваши лапы ступили на земли нашей стаи? - Никакой ярости, злости, вспыльчивости. Черная в упор смотрит на пса, сразу определив его главенствующее положение среди остальных пришельцев, а значит - ему и отвечать. И сейчас Летаргия чувствовала себя более доминирующей, нежели могли бы позволить себе пришедшие.
А ведь вся пикантность ситуации была в том, что территории эти действительно принадлежали Оплоту. Патрульные неоднократно помечали эту территорию, и только лишенный обоняния мог упустить это. Поэтому чужаки сейчас были неправы, и качать права могли только в том случае, если у них есть запасные зубы и страховка на собственные жизни.

Именно в такие вот моменты хочется стать кем-то большим. Раз и раздавил букашку. Да, только не стоит отходить от реальности. Здесь не станешь ни огромным, ни сильным, ни явным провокатором. Что не дано, так не дано. Напряжение во всех мышцах слишком сильно сказывалось на всем теле. Белой казалось, что еще несколько минут такого стояния и она просто-напросто развалится. И поминай как звали. Слова. Слишком много слов. Снова оскорбления. Но больше всего ее раздражало выражение «оплотские сучки». Боги, гнев, рождавшийся от этой фразы, заставил бы самого злого позавидовать. Ибо такого обращения она простить не могла. Молчащая чувствовала, как тело пригнулось еще ниже. Все дальше просто-напросто некуда. Кто первым начнет тому и больше получать оплеух. Таков закон боя. Начинать всегда худо. Глаза провожали обходящего. М-да, самцы нынче пошли.
И именно в это время где же носило Грима? Когда он был так нужен. Тело едва заметно дернулось. Словно загнанное стадо овец, которым уже некуда бежать. Скажи только, что овцам кусаться нечем. А у стайных было чем. И почему-то именно в этот момент мелким приспичило пнуть белую в живот, а голове начать плясать в своих замысловатых танцах. Лаф проглотила комок, пытаясь вдохнуть побольше свежего воздуха. Да, никто не говорил, что будет легко, тем более в такой –то ситуации. Боги, главное не нервничать. Но ее раздражало все – начиная со слов этой хамки, заканчивая псом, что просто отсиживался в стороне. И огонь глаз ее прожог этого самого пса. Зачем он пришел, если не собирается во всем этом участвовать. М-да, казалось, что еще немного и белая прожжет в этой псине дырку. Чуть-чуть расслабив тело, она ощутила ту самую легкость, что так была нужна. Все ее внимание переключилось на собаку. И мир вокруг остановился, словно поддаваясь огню, горящему в сердце этой самки. Да только в горящих глазах застыл немой вопрос, мол, чего ты-то ждешь? Зачем псу – территория?
Проглатывает очередной комок, стараясь дышать ровно. Главное подловить момент, когда эти двое крутящихся немного разойдутся. И что дальше? Не просто же так их предводителем стал пес. Слишком много мыслей. Глаза оторвались от собаки, выискивая нужный момент. И именно сейчас в уши ворвался вой. Странно. Сердце просто-напросто замерло, решив, что на кой вообще двигаться, лучше остановиться.
- Слышала? – шепчет белая, обращаясь скорее к воздуху, нежели к стайным. – это же был…
Она не договорила. Голос ее был слишком тих, так что едва ли эти двое, а тем более псина, могли ее услышать. Но они не могли уйти. Теперь не могли. Но если Лафей возьмет на себя псину ( у которой явно были скелетики в шкафу) что будет делать? В ее-то положении драки вообще не лучшее, на что она могла решится.
Но, с явным отчаянием в глазах, словно и не хотела нападать-то, самка вырвалась вперед, намереваясь добежать до овчарки. А там уже как дело пойдет. И не факт что оно пойдет как надо. И, самое главное, скорее всего именно в этот момент Лета будет ее просто уничтожать мысленно. Или все-таки пощадит?

Чудесно? Нет... прекрасно!
Впрочем, что именно так было прекрасно, Церрит ещё не решил. Но скорее всего этот неожиданный комплимент от обычного столь скупого на них лиса адресовался именно погоде. Птички галдят, насекомые шебуршат в мокрой поутру траве. Солнце усмехается своей белоснежной улыбкой, неизменный слепящим бельмом красуясь на чистом-лазурном небе. Колтуны на лапах и хвосте уже свисают тяжёлыми мокрыми прядями, напитавшись ещё не испарившейся росой. Очаровательно.
Многим очаровательней, чем уже близкое к рутине путешествие в новые волчьи владения. Всего один месяц прошёл, а какие повороты всё продолжали поджидать за за углом, а? То впопыхах проведённое объединение Легиона и Валькирий из-за чей-то пропавшей мелюзги. То Оплот внезапно начал жаждать воевать и раскалывается на боевитых и пацифистов, чтобы... верно, вновь объединиться. Парадоксальная логика.
Церрит усмехнулся про себя, дёрнув половиной уха. Будем честны, все эти перевороты совершенно не трогали эго нашего облезлого, покрытого рубцами героя. Чем веселей и асурдней дело шло среди волков, тем веселее жилось лису, тёмной тенью юркающей под их лапами, выведывая, высматривая, вынюхивая. Жаль правда, что и Заблудшие не без сюрпризов оставили. Распад стаи правда был наименьшим из всех сюрпризов, но таки наименее приятным. Стоило признать, что стая было по меньшей мере любопытной: никогда не знаешь, когда энный безумец сочтёт тощую лисью ляжку хорошей пробой для зубов. А путь через суровый север вне всяких похвал — каждый поход оборачивался новым приключением.
А эти из Опло... простите, Южного Креста, какие-то слишком дружелюбные. Ну право за всё то время, что лис навещал стаю, неся на себе очередной мешок информации, нагловатого лиса даже тяпнуть никто не попытался. Грустно это было, господа и дамы, никакой щекотки нервов. Вон уже сколько времени спокойно расхаживает по их территории, а никто так и удосужился «встретить». Ну да, верно, не Легион же.
Невольно из лисьей глотки вырвался слегка дребезжащий смех в ответ на свой же саркастичный монолог. Да ладно, чего уж тут держать обиду, халявная добыча — это всегда хорошо. И время экономит и лапками заставляет приминать свежую весеннюю муравку родного Волчьего Острова. А то зажирел бы ещё у себя в новой норе, хворой наш забияка. Церрит мог поклясться как слышал коллективный выдох облегчения всей братии едва беляшок его хвоста исчез в тёплом мареве побережья лисьего прибежища. Не один он радовался своему выздоровлению.
Шаг, шаг, ещё один вальяжный шаг. Как-то слишком беспечно лис разгуливал по чужой территории. Уж лучше бы смотрел как бы судьба снова не тяпнула за заносчивый зад.
Кста-а-а-ати о судьбе. Вроде как кто-то недавно жаловался на отсутствие встречающих. Получите и распишитесь. Хотя, нет, пусть не расписывается, а то пока ещё научится.
Взгляд ало-янтарных глаз мгновенно устремился в сторону голоса, так по-детски мило спрашивающий у рощи, кто в ней прячется. Интересно, это уже который раз, когда встречный не может определить кто находиться поблизости? Или произошедшие волнения отбили жителям Острова весь нюх?
Лис снова дёрнул оборванным ухом и, будучи скрытый естественной изгородью кустов, среди которых и продвигался, не отрывал насмешливого взгляда от чёрной волчицы, что застыла истуканом прямо посреди деревьев. Или точнее говоря, мелкого волчонка.
Конечно, не такому мелкому существу как лисице говорить о «мелкоте», но за то время, какое Церрит уделял пребыванию среди волков, лис даже научился отличать когда перед ним была взрослая особь мелкого роста, а когда обычная мелюзга-переросток. А с мелюзгой вроде этой волчицы иметь дела не хотелось. Щенки вообще самый бесполезный слой общества, когда дело доходит до информации, так считал Церрит.
Поэтому лис даже и не удосужился ответить волчонку. Но скрываться тоже не стал, а зачем ему? Просто степенной поступью вышел из укрытия подлеска и со всё тем же неторопливым шагом, что и до этого, пошел в обход волчицы, лишь махнув хвостом в качестве вялого приветствия. А что ему ещё делать? Дамочка себя если что и сама развлечёт: вон с каким воодушевлением говорит сама с собой. Да, мимо внимательных лисьих ушей и эта милая деталь мимо не прошла. Ну что ж, каждый щенок страдает своими тараканами в голове, даже он. Впрочем они и по мере взросления так и не отпустили украшенную шрамами голову Церрита.

Отредактировано Cerrit (2015-01-27 09:29:40)

А его появление произвело достаточно эффектное впечатление на волчонка: замерла как вкопанная да вылупив ещё щенячьи глаза, будто призрака увидела. Даже едва кивнуть сумела в ответ на его лаконичное приветствие. Церрит тактично сделал вид, что не заметил этого напряжённого состояния волчицы, но это в высшей степени забавляло черно-бурого. Не каждый день на тебя глазеют как на диковинку заморскую.
И всё бы ничего, лис спокойно продолжил бы свой путь вглубь волчих территорий, вскоре выбросив ошарашенную малявку из головы, но пресловутая малявка явно не собиралась так просто отпускать Церрита. Лис остановился стоило волчице изъявить свою незамысловатую просьбу. Пока он стоял к ней спиной, ещё готовый уйти, раствориться в зелени, по своим лисьим делам, та не могла видеть его, Церрита, ухмылки. Разве это было не очаровательно? Щеночку интересно, что хвостатый забыл на её территории. Щеночек пытается играть во взрослого волка, допрашивающего нарушителя. Откуда лису это было так знакомо?
Всего пару мгновений стоял лис к щенку спиной, пока всё-таки не соизволил повернуть в её сторону свою вытянутую лисью морду, а вслед за ней и тощее вытянутое тело. Усмешка была уже спрятана, хотя при виде столь настороженной стойки черношкурой очень хотелось вернуть её обратно. Но незачем было ещё излишне наглеть, ведь пока что не хотелось портить впечатление о своей двуличной персоне в новой стае. Холодный, критичный взгляд оценивающе бороздил по волчице, будто взвешивая насколько она достойна ответа.
— Ответный вопрос: причина, по которой я должен отчитываться перед каким-то щенком о своём нахождении на территориях... - сказано в тоне, безупречно копирующем тон и даже запинку волчицы. Но лис был не птицей-пересмешником, чтобы не добавить что-то своё в эту речь, а именно всего два, произнесённых с особым смаком, слова, - Южного Креста?
В холодном взгляде на миг зажглась совсем маленькая толика интереса к своей вынужденной собеседнице.
Интересно как долго будет до этого щенка доходить, как на самом деле лиса волновало её озабоченность его локальным положением? Или её попытки контроля? Лис — не волк, так что ему волчьи территории? Вот именно и даже стычка с легионером не могла изменить эту мысленную установку Церрита. А какая-то мелюзга тем более. Пусть для начала дождётся, пока молоко с губ не высохнет. Самоубийца, назвал бы его кто посторонний. Не совсем верно, ведь не грех и о своей шкурке иногда беспокоится, не явно не сейчас, когда возможная угроза состоит вовсе не в свирепом воителе.
Лис склонил голову на бок, не отрывая взгляда янтарных глаз от волчицы. Конечно, всё-равно было небезопасно провоцировать зверя, что превышал его, Церрита, скромные габариты раз в два-три. Но деревьев, где можно было скрыться от смертоносных зубов было более, чем достаточно, а если щеночек позволит себе так легко сорваться, значит тем более не будет стоить того, чтобы узнать истинную цель его визита. Раз щенку до сих пор никто не удосужился объяснить, что лисы не только в пищу годятся, то так даже лучше. Если ты шпион, то последнее, что тебе необходимо, так трубить о себе на весь Остров. Удобнее, если большинство будет оставаться в неведении.
Остаётся только надеется, что волчица ненадолго задержит Церрита, хотя с его манерами эта скромная мечта навряд ли сбудется. Впрочем его дело его особо не торопило, так что простительно будет потратить минутку другую на сию «сурьёзную» дамочку. Может ей ещё удастся его немного потешить своими речами.

Вижу свет. Он лучится сквозь черные, длинные ветви. Они сгорают в пламени, завораживающем меня. Трещат, в маленькие микровмятины и раны пробирается золотой горячей змейкой пламя. Обжигающее дыхание золотистого змея касается черной шерсти. Но стою, высоко задрав треугольную анфас не длинную морду. Вдыхаю дым, изуверски издеваясь над легкими. В меня проникает дыхание красного пламени. Хрип и усмешка. Шепот. В этом огне - твоя революция и твой разум. Дыши, и даже не надейся задохнуться. Привыкай, коммунист. Привыкай, ибо рано или поздно все поглотит огонь.

Вдох. Затем еще, еще. Очнулось, чудо, отечески снисходительно осведомляется здравый смысл. Кивок. Все хорошо. Теперь тебе часто будет видеться это.
Теперь ты сама должна выбрать, как тебе идти. Что тебе говорить. Как тебе жить.
Тебе такую возможность предоставили чуть менее года назад. Просто тогда мешали некоторые физические факторы. Теперь дорога чиста. Иди.
Ты сможешь зажечь этот Остров, огонек. И воробьиные крылья свои не опали. Они тебе еще понадобятся.
Лис ведет себя если не странно, то нагло. Причем логике, уже зло скалящейся, причина таковой наглости вполне себе ясна. Твой возраст, воробей. Холка медленно встает дыбом от тихого бешенства. Да за каким же чертом, товарищи?
Тем временем черношкурый наглющий гражданин оборачивается на звуки моего голоса. Поспешно сглаживаю шерсть на загривке, оставаясь в той же напряженной позе. Тише-тише, усмехается здравый смысл, успокойся. Можно подумать, тебя в первый раз в жизни принижают в соответствии с возрастом. Ответ. Моментально вставшие торчком острые уши. Вот как! Тут уже не удерживаюсь от усмешки. Ты молодец. И причина, и следствие - безупречная догадка; впрочем, не так уж и сложно это. Но как же глупо... Щеночек? Так вот, хочешь, удивлю тебя, лис?
Хитрый прищур молочно шоколадных чуть округлых глаз. Наклон головы вбок, полушаг левой передней лапой чуть вперед, наклон головы "на уровень" - чуть унижающий знак. Спокойный звенящий голос:
- Я отвечу Вам, пожалуй. Во-первых, причина проста - Вы обязаны отчитаться перед представителем стаи о целях пребывания на стайных территориях - таковы законы стаи, о которых Вы наверняка осведомлены. А во-вторых, не судите книгу по обложке, мой Вам совет. Пока я имею право и обязанность задавать подобные вопросы чужакам.
Не хочу называть своей должности. У нас с серебристой это чисто родственное. А выставляться - слишком официозно. И нечестно по отношению к ней. Смешной ты, коммунист. Мечтаешь помогать наставнице управлять стаей - но в то же время не хочешь называть себя по званию. Разберись. Сегодня же. Поняла меня? И разум тихо, незаметно кивает. Прекрасно.
И он услышал. Он назвал эту чертову смесь. Ненависть вспыхивает в груди и практически тут же пропадает. Это выгодно, выгодно, выгодно... Это политика. Здравый смысл жестко кивает. Все изменится. Надо уметь ждать.
Ты смотри, какой спокойный, отмечает мозг. А ведь стоило бы догадаться, кого я в нем могу видеть. Или до сих пор считает, что такие крупно габаритные щенки тупы, как улитки? Забавно, дьявольски забавно. Лиса. Либо одиночка - либо Сказочник. Внешний - или как там у них называется эта должность? Причем вероятнее всего второе - логично предположить, что одиночка связываться с волками не стал. Если только совсем наглый. Или бессмертный.
Звук. Тонкий, тварь, звук детского голоса. Беззвучно матернувшись и закатив карие очи к ясному небу, резко поворачиваю лобастую голову на звук. Нет, ну какая прелесть! По направлению ко мне весело пер белошкурый тонкокостный танк пяти месяцев от роду. Дочь Холли, если мне память не изменяет - память в ответ на такие сомнения фыркает смачно и театрально обижено. Святые Советы, за что мне это? Стоп. Красная, тебе что... Неловко?
Здравый смысл дико ржет минуты три. Мда, поразительно. Менталитет, менталитет. Ладно, подстроимся. Сдержанно кивнув новой шибко любопытной состайнице, снова перевожу взгляд на лиса. Он наверняка откровенно веселится. Я б на его месте делала тоже самое.
Девочка, поздоровавшись со всеми живыми в пределах доступной видимости, мило улыбается мне. Наконец не выдерживаю, поворачиваю лобастую голову к новоявленной собеседнице и тихо, строго, но спокойно и мягко осведомляюсь:
- Милое дитя, прошу, поведай мне, кто тебя из лагеря выпустил без провожатых?
Ибо нехер. Замечательно помню, как Шелена до семи из логово меня ни на метр не выпускала. Было весело.
Фыркаю, поворачиваю не длинную черепушку по направлению к нарушителю границ и, возможно, шпиону, диверсанту и врагу. Дергаю ухом, ожидая ответа. Замечательная компашка: взрослая лисица, пятимесячный щенок и ты, бестолочь хвостатая. Мда. Весело. Невероятно. Весело.

Отредактировано Красная (2015-02-24 17:19:11)

А деточка не сдаётся. Да. Да! Да, малышка, покажи свою стать, поставь зарвавшегося лиса на место, этого драного отщепенца, что посмел усомниться в волчьем авторитете. Не ей же знать, что этот безрассудный выродок домашней скотины мог чуять её раздражение. Как на краткие секунды колебнулась эмоциональная аура, может потревоженная вздыбившейся шерстью. Но нет, гордецам гордость не позволит опускаться так низко столь явно. Пылинки ненависти, что потревожили утренний майский воздух, рассеялись как мимолётное наваждение. Ненависть? Какая ещё ненависть? Да этот щенок спокойней камня! Или хотя бы пытался таковым казаться. Лишь недетская усмешка портит волчий лик.
Ох, только посмотрите, зверьё доброе, взгляните: неужели эта маленькая пакость... сейчас пытается его принизить? Этот жест, этот взгляд. Не много ли взрослого для одной малявки?
Но сколь бы ни была «взросла» забава, а поступки её уже были... ожида-а-а-е-емы. Улавливаете? Церрит уже ждал, знал, что этот выпендрёж наберёт оборот. Ухмылка тонким ужом скользнула по чёрным изодранным губам — лис решил подыграть. Резко «подкосились» передние лапы и уткнулся чёткий нос подобострастно в грязь, а с губ потёк переслащенный, тихий говор, пока в глазах сверкала неизменная усмешка:
— О-о-о, прошу прощения, представитель стаи. Знал бы только что Вы... страж? Может воин... аль разведчик? Ведь раз так, разве Вы не должны были быть уже в курсе того, кто я, и что-о-о я здесь забы-ыл? Или вновь я что-то упусти-и-ил, мм? - ухмылка стала шире, блеск в глазах — веселее, а слова текли в бездну подобно патоке. Что теперь скажешь, щеночек? Будешь оправдываться? Скалить зубы? Или продолжишь играть в эту абсурдную игру с наглым хвостатым?
Зашевелились тонкие лапы и двинулся лис, степенно, крадучись, в узком радиусе вокруг волчицы, как если бы вдруг узрели янтарные глаза добычу прямо за спиной волчишки. Только вот глаза непростительно для охотника продолжали цепляться за чёрную шкуру щенка, как надоедливый репейник.
А беда, как известно не приходит одна, и вот-вот, с минуты на минуту, лису была готова предстать уникальная возможность, убедиться вновь в правдивости этого утверждения.
Вот он щенок — дитё во всей своей невинной и беззаботной красе. Ещё не облачающий себя в шелуху старшего, как угольно-чёрная дамочка. Белоснежной была малышка, ослепляющей как солнце — можно взглянуть лишь два раза, одним и вторым глазом. А там уже и потускнеет крошечная звезда.
Рад был Церрит ещё одному щенку, с которым потерянное время словно увеличивалось вдвое? По-крайней мере, его взгляд отклеился от черношкурой. Выровнялась осанка, выровнялся шаг, мгновение и вот уже наглый лис остановился всего в волоске от ещё более мелкого молокососа. Янтарные глаза, что уже видели и боль, и смерть, и отчаяние, так же неспешно и оценивающе вглядывались в ещё чистые, как её шкура, глаза Хэйли. Черношкурая была в мгновение ока забыта, её поучительные слова, адресованные волчишке — не услышаны, иначе бы усмешка вновь бы растянула губы. Нарочито взрослый переярок (даже так!) будто стал пустым местом, хотя Церрит прекрасно знал, чей взгляд он сейчас чувствует на затылке.
— Твоё имя меня не интересует, - слова уже не текли мёдом, а падали, как небольшие шарики, из лисьей пасти, хоть и в тоне не чувствовалось открытое хамство. - Но раз так, малышка, я — Церрит, и однажды мне кое-то поведал, что оно значит «безумный». А ты как считаешь? - в глазах блеснул боевой азарт, такой несвойственным ему собратьям, чьим оружием был лишь острый ум. Испугается?

Louna - Шрамы

Взрослость. Она опытом исчисляется, языками пламени в сердцах - разве нет? Вон, посмотри, обернись назад - скольких ты оставляешь за собой, соколенок. Девять умножь на тридцать, да плюс еще пару десятков ночей - а морд сзади безумно много, и все сотканы из смертельного, поражающего воображение глухого серого тумана. Родители - белая, разодранная шкура матери, пустые глазницы отца. Пропавшие без вести - братья, друзья, близкие, товарищи. Враги, знакомые. Десятки имен и кличек. А ты идешь вдоль этого строя, спотыкаясь, но не смотря в скалящиеся страшные морды. Не оглядываясь. На твоем сперва хрупком тщедушном тельце гноятся и заживают раны. Ты все забываешь, соколенок - это дети твоих бывших состайников грызли тебя так. За твое одиночество, за твою гордость и ум. За все хорошее. На твою больную, совсем уже не детскую память. Дальше, дальше. Все заживет, отступит боль. Ведь так устроен этот мир. И ты уже сильна, как молодой боец, видны мышцы, и сверкает в глазах отцовское упрямство. И думаешь ты о другом. Ничего больше не будет. В мыслях до сих пор его пустые глазницы - но ничего уже не поделаешь. Ты сама прекрасно знаешь, что шрамы не заживают вообще.

Бесит. Как же, мать твою, бесит. Только умоляю, успокойся, строго проговаривает здравый смысл и тут же фыркает - хотя повод? Сколько бы не вести себя разумно щенку, для взрослых он останется щенком. А ведь прекрасно помню, как в месяц, за два несчастных дня до смерти родителей, меня таки выпустили погулять с серошкурым берсерком. Он назвал меня другом. Даже тогда - меня уважали за соображалку и логику. А этот - пытается на место меня поставить, что ли? Меня? А ты не зазнавайся, внезапно замечает причино-следственная. И похлеще тебя истории есть на этом острове. Так что... Поскромнее. Чуть-чуть.
А об этом ли речь, наконец скалится разум? Сейчас это все мое - принципиально не суть. Сейчас важно то, что на территории стаи такой-то и такой-то наблюдается нарушитель, возможно, шпион. И вот с хрена ли? Что мне сделать? За взрослыми побежать? Что за бред, твою же мать? Да он издевается, что ли? Логика смачно хрюкает - это риторический вопрос?
Выдох. Вы-ы-ыдох, так. Успокоились. Встали прямо, плечи расправили. Не скалься, не выдавай себя. Ты горишь, знаю, но попробую сжечь свою ярость. Пока. Она тебе понадобится потом, несколько месяцев спустя. Сейчас мешает. Сейчас. Заткни ей пасть, ради Советов. Ты можешь. Давай.
Ответ. Слушай и молчи. Не взрывайся. Он играет с тобой. Он считает тебя достойным игры - ты посмотри, какая честь. Предсказуемость. Все предсказуемо - варианты всегда исчислимы, если ты жив и относительно нормален. А если ты игрок... Если ты игрок - играй. Тут без вариантов.
Дослушав насмешливую, полную игры и издевки тираду до конца, дергаю хвостом, дабы сбить напряжение и ответствую, не особо долго думая:
- Прощаю. Вам нужны доказательства? - да за каким дьяволом я тут вообще оправдываюсь? Перед кем это я в данном случае оправдываться должна? Может, дорогая логика, все ж таки наоборот должно быть? Так. Теперь все это, только спокойно и прилично, как в лучших домах Парижа, компрене ву? - Как моя должность может повлиять на мою осведомленность в данном случае? Может, Вы думаете, что у нас все сплошняком... Экстрасенсы? А может, чтецы мыслей на расстоянии или... Предсказатели? - да, да! Точная копия интонации голоса, поворота головы, усмешки. Играй, играй! Давай! Тебе самой нравится, так? - Так вот, повторю свою пр-росьбу. Цель пребывания на стайных территориях. - и потом, чуть тише, наклонившись и насмешливо блеснув чуть округлыми карими очами. - Чем быстрее скажете - тем быстрее продолжите путь. Разве не разу-у-умно?
Отдохни. Молодец. Сегодня разум доволен. Сегодня ты просто умница. Над головой злое солнце. Уже май. Уже лето. Уже почти год мне. А что изменилось? Много чего. Просто взрослость уже стала мной. Мы повзрослели, друзья, окончательно. Но пока только душой. Так уж вышло. Для детского сознания в ней слишком много шрамов. Просто я уже не могу по другому. Не ребенок уже. Не мой уровень. И не опущусь до него, не смотря на подобное отношение к видимой "показушности". Смотрите в корень, господа. Смотрите в корень.
В голове моментально мелькает шальная мысль, потом исчезает, вильнув хвостиком, и снова возвращается. Лис. Если Сказочник - шпион. Так. А Южному Кресту не помешает парочка - особенно если речь идет о работе с Альянсом. Так. Как поступить, невесело усмехается здравый смысл. Он ведь не воспримет подобное предложение всерьез. А если? Подождем. Сначала нужно узнать, какого он роду-племени - потом уже продолжать свою линию. Все просто и все логично. Ты не психолог. Но все получится.
Так. С лисом пока все более ли менее ясно. Что мне делать с этим малолетним... Кхм. Не вслух и не при детях. Тем более лис начал разговор с ней. Пусть беседуют - разум усмехается - он её не тронет. Не настолько он безумен, как хочет казаться, да и смысла нет. Усмехаюсь - малышка так беспалевно принизила наглого лиса - ну просто восхищение за душу берет. Прям уважаю. Устами младенца истина глаголет все таки, хохочет довольный разум. Дождавшись, когда волчонка ответит черношкурому, назвавшемуся Церритом - хорошее имя, кивает душа - начинаю, добавляя в речь тонны и тонны отборной саркастичной интонации:
- А. Зашибись. Никому не сказав? О матери ты подумала? - ой, вот кто бы говорил, усмехается память. Сколько раз и кто уходил из лагеря, об этом не парясь? А что. Волновалась за меня в итоге только Шелена - Сильвы днями не было в лагере, а мама погибла слишком рано, чтобы успеть поволноваться. А вот Холли - то совсем другое.
В груди странная, ничем не подтвержденная тревога. Ветер бьет в морду изредка, тугими струями. Но в воздухе что-то странное. Незнакомый запах и шорох. Не, дружище, это у тебя уже паранойя. А может, нет?
Настораживаюсь. Не нравится мне то. Слишком много странностей за день. Хотя нормально. Есть и побольше. Нечего себя жалеть, коммунист. Нечего. Тебе это мешает... Да в конце концов мы с моим пропавшим орленком сами договорились себя не жалеть. Мы давно уже из этого выросли. И все то, что было - все давно и неправда.

Какие умные девочки, просто не годкам. Да-а-а, если уж не кушаете лисиц, играйтесь с ними. Покажите срамному позору гордого лисьего рода, какие вы волки умнейшие, прекраснейшие создания. Это ведь у вас получается лучше всего, не так ли.
Недооценивают.
Недооценивают. Церриту нравилось, когда его недооценивают, ведь для чего ещё он строит из себя шута на виду пары щеночков? Будь действительно столь глупым, Дакеру и не вздумал бы к нему обращаться, а нашёл бы кого по-адекватней и эффективней. Но нет, одноухий не почём зря свою птичку зарабатывает.
— А разве нет, волчи-и-ица? Какое разочарова-а-ание-е, а я-то думал, ваша волчья мудрость... не знает границ возможного-о-о-о-о, - лис выгнул шею назад, с прежней ухмылкой смотря на перевёрнутое изображение черношкурой. Он играл дальше и дальше, ведь эти щенята уже начинали ему нравиться — не лыком шитые, это можно было без стеснения отметить. Может бывшие оплотцы-инферовцы не такая уж и банда размякших добрячков. Острота ума есть, а когтей и зубов?
— Не расстраивайся, Хэ-эйли. Просто щенку лисьего скота, как мне, не дано достичь остроты ума настоя-я-я-ящего лиса, с чи-и-и-стой кровью, не испорченной человеком, - неожиданны изящный для этого оборванца поворот головы и вот взгляд лиса вновь устремился на беленькую. Взгляд, смотрящий на щека снизу вверх, будто просящий о снисхождении к своему богомерзкому происхождению. - Я как грязная псина, только лис... Ты ведь не съешь меня за то, что я осмелился придти в твой, дикий лес?
Лису на самом деле было не слишком стыдно за своё прошлое и то, что он делился им с какими-то мимо проходящими волчицами. Церрит давно его уже отбросил, как обременительные кандалы, что теперь лежали в углу сознания, приятным грузом напоминая о том, как нелёгок был его путь от к этим двум щенкам, и что он должен гордиться тем, что оказался достаточно сильным и хитрым, что одолеть этот путь. И Церрит гордился. Какая ещё лиса может похвастать такими лишениями? Да лис вроде как стойких собратьев не встречал. Это давало приятное чувство силы. Силы, которой не найдёшь у этих существ, трясущихся порой над малейшей царапинкой.
Но как бы не был прекрасен этот театр троих, к нему поспешил присоединиться четвёртая актриса. Интересно, сколько ещё щенков-переярков упадёт на голову чёрно-бурому, прежде чем ему милостиво позволят отчитаться вожаку?
А эта волчишка была особенной. Нет, не этим холодным взглядом и самоуверенной стойкой — этого Церрит за сегодня уже успел насмотреться. Неужели никто не предложит ничего более оригинального? Какие же щенки все одинаковые — все наперебой стремятся выглядеть страше, умней, уверенней, опытней. И всё для того, что однажды с грустью понять, что всё-таки быть лишенным забот и обязанностей щенком быть веселее. Но это уже не его, лисье, дело.
Так вот, что было в этой волчице особенным — это её запах. Это сильный, острый запах... Альянса. Но на этом, особенности бурой заканчивались. И едва только новоприбывшая открыла пасть, как лис даже не стал сдерживать своё гадкое хихиканье.
— Уже три-и-и потеряшки? - издевательски протянул Церрит, склонив исполосованную шрамами голову на бок и скрестив передние угольно-чёрные лапы, пройдя  до этого пару шажков в сторону, оказавшись теперь в середине волчьего треугольника. - Как мно-о-о-о-ого-о-о...
Нет, ну это просто курам на смех: великий, грозный, пышущий силой и угрозой для своих врагов... Альянс, а не может присмотреть за собственным молодняком. Какая ирония, а?

Отредактировано Cerrit (2015-03-18 17:20:05)