И сразу двое ворвались в их личное пространство. Странно, но белая этого не делала, не потому что не могла, а потому что там и так не было месте, да еще и она туда завалится? Оставалось только наблюдать картину того, как молчащие начали действовать, без нее… Самка прикрыла глаза, вслушиваясь в окружающий мир. Почему слова Акеллы столь больно ударили по душе? Они были несправедливы, наверное. Чего бояться? И злоба вскипала внутри, только волчица держала ее под контролем. А почему бы и не побояться? Ведь все-таки здесь не взрослые волки, у которых еще есть не один шанс на выживание, а здесь….
Голос ослабевшей волчицы заставил ее дернуться. Он, голос, был таким измученным и… в неб было столько боли, что мурашки невольно пробежались по ее телу. Лаф сделала несколько шагов вперед, врываясь в их атмосферу, которая была переполнена запахом смерти. Или ей только так казалось? Вид, представший перед глазами, говорил о том, что она мыслит в правильном направлении, и ощущения самку не подводят.  Только, как же хотелось, чтобы ее ощущения были обманчивы и неверны. Лаф прижала уши к основанию черепа, выслушав еще один ответ волчицы. Никто и не собирался вредить щенкам, было лишь одно желание – спасти их, спасти ее… белая дышала столь тихо и медленно, будто и не дышала вовсе. Раненую самку было уже не спасти, и это было более чем несправедливо. Молчащая сглотнула комок, подошедший к горлу.  Как же это было несправедливо! Нечестно и жестоко. Будто это белая была виновата в том, что видела. Мать-волчица сдалась, просто сдалась: жизнь потомства была куда важнее. Но как только морда волчицы опустилась, глаза Лаф расширились, будто только что смерть пролетела перед ее мордой. Почему только на глазах стало, вдруг, мокро? Лаф отрицательно мотнула головой, отгоняя наваждение. Она не хотела верить, просто не хотела верить, что измученная голодом волчица только что погибла. Минус одна жизнь. Нельзя было больше тянуть и о чем-то размышлять. Будто, подтверждая ее мысли, щенки запищали еще сильнее, чем даже прежде. Лаф прижала уши к голове, смотря на  маленькие комочки, которые все еще боролись и надеялись…
- Надо брать их и уходить, - грустно произнесла самка, будто только что от души оторвали немаленький такой кусок. – Но я не могу ее здесь бросить.
Странно, нужно было спасать маленьких и чем быстрее, тем лучше. Но что-то не давало белой волчице здраво мыслить: то ли боль, то ли просто это бы неправильно оставлять здесь и ее, погребенную в обломках человеческого строения. Это было бы как минимум не правильно. Самка с силой закрыла глаза, сжимая их, что было мощи. А когда открыла, сомнения в них более не было.
- Надо спасать маленьких, -  и, не дожидаясь, когда отреагируют молчащие, Лаф взяла одного щенка, с такой неописуемой нежностью и осторожностью, что любой бы самец позавидовал. И тихонько пошла прочь,  к выходу, заставляя себя не поворачиваться. Так было надо. Только идти быстро она не могла, лапа все еще болела, хотя болеть она будет еще долго. Но надо было поспешить.

Отредактировано Game Master (2013-01-03 22:50:02)

Она вдохнула полные легкие воздуха, как только лапы коснулись белого одеяла. Что за напасть такая? Грустный взгляд вперед, на дорогу, которая вела в логово. Так или иначе, что с ними делать должен был решать еще и альфа. Щенок в ее пасти затих. Лаф прижала ушки к основанию черепа, будто считала, что сделала маленькой больно. Только, что там копошились остальные? Чем быстрее они доберутся до логова, тем больше шанс, что волчата выживут. Сердце болезненно екнуло. Она повернула морду к осколкам самолета, ожидая, когда же оттуда выйдут остальные, но те все не появлялись. До тех пор, пока не вылез Акелла. Внимательный взгляд янтарных глаз сверлил белого волка.  Только ни одного вопроса не возникло в ее голове, и ни одного упрека. Не было на это времени, так волк все равно поступил по своему.  И самка развернулась в нужную ей сторону, дожидаясь, когда молчащие - таки соберутся уже уйти от этого места, которое навевало лишь тоску и страх.
Она не знала сколько прошло времени. Но для белой точно целая вечность пролетела перед глазами.  Только ругаться, злиться, осуждать – не было ни сил, ни желания. Если то было кому-то угодно, значит не просто так молчащие тратили столь драгоценные минуты.  «Они так долго здесь были, возможно, даже ждали помощи, так подождут еще?». Легкая усмешка, и до чего же это было эгоистично.  Один шаг, логово теперь казалось так близко, что еще чуть-чуть и волки достигнуть цели. Только… Самка замерла на месте. В глаза все поплыло, словно ее ударили чем-то по голове или все происходящее с самого начала было сном? Она не знала, происходит ли тоже самое с остальными, но лапы, что все еще держали белую в стоячем положении, явно намекали на то, что это не удар по голове и даже не сон… Тогда что это? Самка закрыла глаза. Ярко, было слишком ярко, будто солнце взорвалось. А потом ощущение того, как малышка выскользнула из пасти.  Лаф было дернулась, резко распахнув глаза, но вернула свое тело в исходное положение. В янтарных глазах читалось множество вопросов, перемешанных со страхом и непониманием.  Как молчащие оказались  в лете? Что вообще происходит? И что с этими гхм щенками? Какие там теперь щенки, взрослые волки.  Лаф отступила назад. Все это, конечно, было хорошо, но такие сны явно были не для белой самки.
- Укусите меня, я ведь сплю? – еле слышно произнесла самка, медленно переведя глаза на молчащих. И голос-то был таким серьезным и требовательным. Да, расскажи она кому, никто не поверит, а поверит, так посчитает самку съехавшей с катушек.  И, будто услышав ее слова, недавние щенки предложили поохотиться.  Лаф молчала. Какая охота? Разобраться бы сначала что происходит и убедиться, что это не чья-то ловко устроенная ловушка.

То, что было дальше останется за рамками понимания реальности. Ее сущности, ее особых аспектов. Можно ли считать видения своего рода реальностью, или то, что сейчас видят янтарно-желтые глаза волчицы можно назвать реальностью? Вне понимания, вне ответов и вопросов. Помутненный рассудок сжался в клубок и не хотел адекватно воспринимать ситуацию. Что же, что же такое? В глазах молчащей не читалось сомнений, страха или других проявлений смятения. Она просто не понимала, что перед ней. Миф? Реальность? Астральная проекция? А быть может, она перенервничала, и ей всего лишь привиделось все это? Пасть оставалась слегка открытой, даже после того, как оттуда выскользнул волчонок. Немое удивление читалось на морде черной. Следовало его скорее убрать, ведь такие реалистичные миражи могли удивиться. Это было бы просто не тактично. Однако Иштар ничего не могла с собой поделать, ведь…
…стоило только всем троим волкам выйти на улицу, вынеся с собой щенков, почувствовать холод, как голову что-то вскружило. Лапы сделались ватными, на мгновение стало трудно дышать, а здравый рассудок и вовсе поплыл. Пелена перед глазами не желала проходить, как бы волки не трясли головами. Нет. Поддаться одна этому Иштар не могла. Она была уверена, Лаф и Акелла ощущали тоже самое. Закрыть глаза. Расслабиться. Но не почувствовать падения. Лапы твердо держали тело. Тонкой щелкой прорезался свет. Иш распахнула глаза. Теперь волчица уверена – она не тронулась рассудком, не сошла с ума, - Лаф видит тоже самое, Акелла тоже. Все удивлены не менее, чем черная.
- Что за чертовщина, - прошептала в никуда Иштар. Она кинула пытливый взгляд на «волчат». Все трое, самки, казались сошедшими со страниц истории. Ожившая сказка, оживший рассказ. Голову пронзила дикая боль. Черная поежилась, опуская голову к земле. Что же это все-таки было? Снова обратив взгляд к волчицам, Иштар пробежалась взглядом по каждой, стараясь выделить особо важные вещи: окрас, цвет глаз, телосложение. Травница могла поклясться, они явно из истории. Быть может, Иштар просто казалось? Быть может, внезапный шок на нее так действовал. Черная принюхалась, но не ощутила никакого запаха, снова попыталась что-то вспомнить или начать копать себя, как голова разразилась очередной волной боли. Молчащая с трудом вспомнила рассказы своей матери о богинях волчицы, вспомнила и то, как она, Иштар, передавала их же другим. Белая волчица, крупная и высокая напоминала Арашу, ту самую богиню, которая выручила мать Иштар, когда та не могла принести потомство. Рыжая, безумно красивая и грациозная волчица напоминала Артис, богиню любви А серая волчица, задавшая вопрос об охоте, и обладающая поджарым, словно охотническим телосложением, напомнила Амонкиру, богиню и покровительницу волчьей охоты.
Быть может, это все действительно шок и Иштар лишь кажется? Волчица сглотнула, еще раз скользнув взглядом по трем волчицам. Что-то не так. Черная хотела обернуться, но не могла, нечто удерживало ее. Еще раз вспомнив о пантеоне, молчащая чуть не пришла в ужас. Богинь четверо, но перед ее глазами всего трое. Щенков было четверо, а значит, одного не хватало. Если исходить из того, что перед волками сейчас только самки, то есть, богини, а их трое, значит четвертый волчонок – тоже девочка. Она осталась с матерью, мать мертва. А к мертвым, как известно всем волкам, тянет только одну богиню – Калахиру. Ведь она богиня смерти, покровительствует мертвым и их душам. Голова снова разразилась болью. Иштар тихонько проскулила, опустив морду.
Она просто перенервничала, ей могло все это казаться. Миражи. Как в пустыне. Да, они реальны, да, они есть на самом деле, но они – обман. Иллюзия. Так и сейчас. Вдруг, это все иллюзия, а черная додумала сходства? Безрассудно. Глупо. Иштар была растеряна. Она не понимала, чему верить. Глазам или сердцу. Глаза видели обычных волчиц, сердце приписывало им высшие силы.
- Вы сочтете меня сумасшедшей, - Иштар глубоко вздохнула, надеясь, на ошибочность своего суждения. Надеялась на неловкие совпадения, которые она приняла за реальность.
«Но все-таки… что же происходит?..»

Лаф застыла на месте. Как-то судорожно и неохотно мозг начал выдавать одну идею за другой. Если так посмотреть, она с самого детства догадками не блистала, и эта ситуация вызвала целую бурю эмоций. Даже собственные мысли о том, что всё вокруг лишь сон, надоел до невозможности. Да и другие молчащие, похоже, видели тоже самое. А это уже доказывало обратное -  все трое не могли видеть одно и тоже, будь это царство Морфея. Но, увы, здесь было иное царство. Самка опустила глаза, водя ими из стороны в сторону. А потом как-то резко подняла голову, всматриваясь в волчиц. Их было трое и…
Раз никто не смел ее кусать, самка сама пошла делать эти попытки. И бедным испытуемым стал хвост, за которым белая и погналась. И вся картина напоминала сейчас игру детей, которые не понимают, почему свой же собственный хвост они не в состоянии поймать. И руль-то Лаф не поддавался, то и дело ускакивая от зубов. Молчащая остановилась, когда в глазах поплыло все, что она видела. Смотреть на Иштар и Акеллу не хотелось и так будет ясно, что они подумают, будто старшая патрульная сошла с ума. Лаф вдохнула полные легкие, прикрыв глаза.
Так, ведь, не бывает, правда? Чтобы сказка становилась явью. За какие такие заслуги, сами богини показались на глаза троим молчащим? Самка медленно распахнула глаза, когда до ушей донеслись слова Арашу. Значит, мысли были в ту сторону. Тот четвертый щенок, была Калахита. Только почему она никак не могла в это поверить? Ведь, не пристало волкам не верить в своих же богов.  Ведь, не мало рассказов есть, кто видел их, только не столь близко и не столь явно, как они сейчас.
Будто поддавшись приглашению, белая самка направилась к краю поляны. Казалось, что кто-то иной движет ее телом, сознанием и мыслями. Взгляд упал на черного волка и холод пробежался по шкуре. А потом какой-то грустный взгляд  на Арашу. Почему грустный? Она не знала, самка вообще не могла объяснить, почему сейчас сидит здесь и так смотрит на богиню стайного очага. Да, Лаф вообще ничего объяснить не могла, как и понять. Если богини показались им на глаза, значит на то должна была быть причина. Что это за причина? А так же, откуда здесь взялся Варга? Ведь, спасали они только волчиц и то только троих. Тяжелый выдох. Лаф опустила морду назад, всматриваясь в картину того, как рыжая волчица весело вилась около своего брата. И тут самка поняла, что чего-то боится. Просто боится. И вместе с этим испытывает самый настоящий трепет из-за того, что может вот так свободно сидеть рядом с богами и наблюдать за их действиями. Не каждому такое выпадало. Это можно было считать удачей или благодарностью?

Это действительно были они, богини. Белая волчица, Арашу, заглядывала в глаза каждого из молчащих, словно проникая внутрь них. Взгляд ее остановился на черной волчице. Она может поклясться, богиня ее поняла. Только белая Арашу хотела что-то сказать, как ее перебил возглас рыжей красавицы. Артис увидела вдалеке темного волка, но как Иштар не пыталась его рассмотреть, она не узнавала в нем ни Варгу, ни Шитахи. Вряд ли бы оба этих бога явились волкам именно сейчас, в достаточно безобидной ситуации. Никто из молчащих не был безумен, ни ослеплен яростью. Иш внимательно разглядывала темный силуэт вдали и в мыслях повторяла его имя.
«Малек. Малек. Я не знаю о нем.» Сделала черная логичный вывод. Она снова посмотрела на Арашу. Снова не поверила глазам. Только что, около забытых обломков, сбывалась одна давняя мечта волчицы. После того, как мать отмолила ее рождение у Арашу, ей захотелось, если не увидеть ее, то хотя бы почувствовать ее присутствие. Иштар опустила голову, глубоко вздыхая, она не могла поверить. Не могла. Перед ней было нечто большее, чем просто присутствие. Перед ней была сама богиня. Что заставило ее спуститься к ним, неприметным молчащим? Иштар окинула своих состайников непонимающим взглядом. Лаф молчала, была удивлена не меньше, чем сама черная. И только Акелла посмел оскалиться на богинь. Он говорил длинные, скучные речи, от которых Иштар уже устала. Пустив в него искрометный взгляд, черная уговаривала себя успокоится. Ее трудно разозлить, вывести из состояния душевного равновесия. Сейчас, молчащая была скорее взбешена, чем разозлена. Вспышка ярости должна была быть подавлена. Не хотелось показывать весь свой негатив богиням. Ей безумно хотелось ответить волку, но что-то ее останавливало. Она раскрыла пасть и тут же захлопнула ее. Ответы на свои вопросы он наверняка получит, а за дерзость расплатиться как-нибудь по-другому.
Иштар шумно вздохнула, сделав пару шагов вперед, навстречу Арашу. Волчица слушала ее слова, позабыв о лепете Акеллы. Она представила темный волчий силуэт, как их брата. «Малек Вечный. Вечный» Черная еще раз проговорила его полное имя в своих мыслях. Заинтересованный взгляд на божественную белую волчицу. Так и хотело прошептать: «Объясни, объясни мне».Но черная этого не делала, она ждала, покорно ждала. Лапы мяли прохладную летнюю траву – молчащая уже не задумывалась о том, что оказалась в лете. Пение птиц над головой тоже ушло на задний план. Иштар переводила взгляд то на Лаф, то на Арашу. Ей даже показалось, что они чем-то похожи. Крупные, белые волчицы. И что-то такое внутри. Нет. Быть может, ей действительно привиделось. Отодвинув и эти сходства, Иш огляделась. Кинув мельком взгляд на вьющийся рыжий силуэт вокруг черного. «Она так любит своего брата? Или он не брат вовсе?» Тряхнув головой, волчица даже не пыталась искать ответы на свои вопросы. Голову от чего-то пронзала сильная боль, когда волчица пыталась что-то осмыслить. Иштар металась. Ей так хотелось подойти ближе к Арашу, спросить, сказать хотя бы что-нибудь, но она стояла. Словно в нерешительности стояла.
На морде белой волчицы не было черных следов от слез, катящихся по щекам – она не была в гневе, но значит ли это, что можно было осмелеть? Попытав счастье, и понадеявшись на то, что богини чувствуют отношение к ним молчащих, черная сделала несколько шагов вперед, сократив расстояние с Арашу. Поймав ее немного раздосадованный взгляд, словно она не хочет видеть своего брата.
- Арашу, - несмело позвала ее волчица. Она немного терялась в своих словах, не могла найти подходящих, и немного боялась, - кто он?  И почему… на нем нет твоего взгляда? – вопрос прозвучал достаточно странно, но… Арашу же должна была понять. Должна. Иштар искренне на это надеялась. Пока что, черная не говорила о незнании по поводу Вечного. Ей так хотелось узнать. Живой интерес так и плескался в глазах. Но и знать слишком много тоже было опасно.  Теперь черная даже постыдилась, что поимела наглость спросить «кто он». Воцарилось немая тишина. Вокруг пела только природа. Иштар прикрыла глаза, но не закрывала их. Вдруг это  все кончиться, а она так и не успеет сказать нужных слов? Ей нужно было сказать недосказанное. Но все-таки. Почему именно эти твоя молчащих?..  Ах да, и на вопрос о Вечном, Иштар вовсе не хотела слышать повторения уже сказанных белой богиней слов. Она же должна понять..

Ну наконец-то - Облегченно вздохнул охотник, когда иллюзия исчезла. Он почувствовал холод от которого уже отвык.  Богов себе, он представлял несколько иначе. Он думал, что всевышние будут более...понимающие. Сейчас это было не важно. Главное, что волк вернется к обычной, свободной жизни. Однако, когда Акелла повернулся в кабину, то его снова окутала ярость.
- Где щенок?! - Гневно прорычал самец. - Боги...Ненавижу вас!
Впрочем, он быстро пришел в себя. Ему главное было попытаться спасти, а на остальное все равно. Однако, как это не было грустно было осознавать, всевышние все же могут влиять на реальный мир.  Он считал это не правильным, но изменить ничего может. Куда уж там ему, смертному! Акелла развернулся и пошел дальше. На спине все еще висело тело, недавно пойманного зайца, но есть он не хотел, поэтому оставил его на прежнем месте. Что делать теперь, он не знал. А когда он не знает, что делать, самец просто идет туда, куда глядят его глаза. Выйдя из разрушенного самолета, глаза смотрели на заячьи холмы. И что ему там делать? Добыча-то у него уже есть. Впрочем, уж всяко лучше ничего не делать там, чем ничего не делать здесь, возле трупа.
Заячьи холмы ---->

Отредактировано Акелла (2013-01-07 19:32:02)