Черный нос медленно вылез наружу. Ее морды было не видно: залепил снег. Захотелось рассмеяться, по детски так , словно это было нечаянно совершенно или наоборот, специально. Тряхнув мордой, самка открыла глаза. Теперь хоть было видно, что и где находится. Поднявшись на все четыре лапы, Лаф огляделась. Пришли. Зачем? Чуть слышный смешок, будто так, для себя. Выжженная земля, сгоревшие руки дерев и чернота. Она никогда не покроется зеленью, а лишь будет безудержно напоминать волкам Оплота о случившемся. Взгляд янтарных глаз чуть потемнел. Вся радость, которая только что была в белоснежной самке кончилась столь же быстро, как и появилась. Вот оно. Два месяца в поисках себя, в попытках вернуться к тем счастливым дням, что растворились в прошлом. Белая прижала уши, будто ее кто-то отчитывал и ей ничего другого не оставалось. Да, что они хотели тут найти? Что? Она вновь повернулась в сторону двух волков. Иштар весьма сильно выделялась на фоне белого одеяла, но Лаф заметила это только сейчас. Слишком много витает в своих мыслях. А потом, как-то невзначай, до нее долетели слова охотника. Пустой взгляд в сторону волка. Конечно, патруль для охотника, все равно что птица без крыльев, но это стая. Приказы не обсуждаются, а потерпеть какой-то день можно и без упреков.
- Сказали, значит надо, значит что-то может быть, - тихо, словно для себя, ответила самка. Ей не хотелось повышать тон или что-то требовать от Акеллый, просто нужно было хоть как-то успокоиться нахлынувшее возмущение. Успеет, все успеет сделать, никто никуда не торопит.
Небольшой шаг в сторону обгоревшего места. Все равно было странно, что за столько времени люди не сделали попытки подойти к останкам железной птицы. Поди разбери этих двуногих. Лаф с силой выдохнула воздух, навострив уши.
- Мне показалось? -  и снова вопрос в пустоту. Она не обращалась ни к одному из состайников, задала для «галочки», или ей просто этого захотелось. Писк повторился. Ей определенно не показалось. Хотя, кто его знает. Неуверенные медленные шаги к обломкам. Самка прислушалась, навострив уши еще сильнее, насколько это было возможным. Кто-то был. Там кто-то был. Сердце забилось быстрее, болезненно ударяясь о ребра. А мозг без устали твердил, что надо помочь. Но кому? И где искать? Да и как там мог кто-то оказаться?
Лаф слышала только биение своего сердца и писк, исходящий из обломков. Ей казалось, что мир вокруг пошел в пляс, не давая ей сосредоточится, но еще больше ей казалось, что белая здесь совершенно одна, и спасение этого нечто зависело только от нее. Если бы так и было, наверное, было бы все куда хуже, чем есть. Тело непроизвольно заставило себя повернуться в сторону темной волчицы и столь же светлого, как Лаф, волка. Она искала ответа в их глазах, хотя, нет. Не ответа – стремление к действию. Что можно было предпринять? Ведь обломки самолета весили далеко не как маленькая палка.
Лаф тихо вдыхала воздух. Казалось, что она боялась потерять этот писк. Что если все-таки просто показалось? Что тогда делать? А если не показалось ? Вопрос оставался актуальным.

Его не поддержали, а лишь дали еще один мелкий приказ. В Акелле снова вспыхнула ярость и тут же исчезла. Что-то со мной не так. - подумал Акелла. Он и раньше не любил, когда им управляют, но ярости никакой не было. Хотя он и не надеялся на поддержку. Скорее даже удивился и разочаровался в них, если бы они его поддержали. Волчицы преданны своей стае и это хорошо. Акелла тоже преданный, но в себя еще вмещает некую гордость и свободу.
Бегу-Бегу! - Крикнул Акелла и побежал рысью к самолету. Он прислушался, осмотрел и твердо сказал, скрывая смятение и неуверенность: - Ловушек людишек тут нет!
Он ходил возле обломков самолета и тихо говорил:
- Хм, звук был похож на писк щенка. Не думаю, что такой звук мог произнести волк. Осталось найти это щенка и, думаю, что нужно отнести его вожаку или совету. Пусть они решают, что с ним делать. Наверное, совет примет его в стаю и пополнят армию спиногрызиков. Однако, где он?
Акелла был полностью уверен, что это был именно щенок, а не кто-то там другой. Возможно это изобретательные люди сделали ловушку, но маловероятно. Охотник много где побывал и слышал или чуял этих двуногих за несколько километров.

Отредактировано Акелла (2012-12-01 18:03:09)

Все слышали писк. Похоже, что самка в своем одиночестве с ума все-таки не сошла. Облегченный вздох и пустой взгляд на обломки. Где искать? Кого? И стоило ли вообще? Может, легче было просто позвать сюда кого-то другого, и уйти прочь? Эгоистично, слишком. Но эти мысли давно стали обыденностью в белой голове. Несколько неуверенных шагов вперед. Возможно, сегодня они спасут чью-то жизнь… Или загубят ее? Она резко махнула головой, отгоняя столь несуразные мысли. Если уж настроились, спасут, определенно спасут, кто бы там ни был и сколько бы их там ни было.
- И как туда забраться умудрились? – и снова вопрос в пустоту. Она понимала, что задает их не конкретно кому-то, а самой себе. Мысли вслух так сказать. Только бы это не вошло в привычку, иначе все попытки сблизиться со стаей провалятся в пропасть. Самка прижала уши, даже не поворачивая головы к состайникам. Выражение ее морды оставляло желать лучшего: потерянное и грустное. Вся радость от падающего снега, возможности спасения жизни, исчезла, будто ничего и не было вовсе. Лапы мгновенно заныли, давая понять, что хотят бежать прочь, туда на окраину. Вновь встречать рассветы в одиночестве, дышать одной, слышать тишину… Янтарные глаза чуть расширились от неистового желания и невозможности его исполнения. И почему именно сейчас вообще захотелось бежать? Захотелось остаться одной. Снова желание вернуться к тому, от чего она так долго бежала.
Самка подняла уши. Писк прекратился. Может, все-таки послышалось? Может, все-таки стоило уйти. Грустный взгляд в пустоту. Она вжала голову в себя, сделав еще несколько шагов. И тут-то, наконец, появилось то, чего не было там, снаружи. Запах. Она втянула воздух сильнее, пытаясь понять, откуда он исходит. Тщетно. Волчица совершенно не могла понять, кто является его источником. Еще несколько шагов, которые заставили самку дернуться. По шерсти проехалось что-то острое, весьма болезненно проехалось. Самка чуть слышно рыкнула, высвобождая голову. И вновь продолжила пусть вперед, в неизвестность. Она не знала, идут ли состайники за ней, хотя, как они могли не идти? Да, даже если и так, не велико горе. Она громко выдохнула воздух, когда поняла, что они идут. Легкая улыбка,  которая была больше насмешливой и грустной, не несущая в себе ничего хорошего. Даже частички радости. И это она так пыталась вернуть себя? Жалкие попытки. Она уже не чувствовала даже, как продолжает идти, ощущая запах все ближе и ближе.

Отредактировано Laf (2012-12-08 11:43:46)

Черная старалась не дышать даже – боялась спугнуть источник писка. Он раздавался все отчетливее и отчетливее, звал к себе. А волки, принующиеся зову, медленно, но верно шли к неизвестности. Вот, уже подбежал Акелла. Он опять много говорил, выдвигал какую-то терию по поводу непонятного писка. Молчащая внимательно впитала все это в себя, а потом, то ли разочарованно, то ли с толикой укоризны поговорила:
- Не следует так поспешно делать выводы. Я не уверена, что щенки могут так пищать, - срубая на корню предположения волка, отчеканила Иш. Она говорила негромко, но я яркой окраской. Волчица кинула мельком взгляд на Лаф, ушедшую в себя и мысли. Черной хотелось подойти, поинтересоваться, а может, даже помочь ей. Помочь. Теперь Иштар учится ценить.
Писк стал увлекать спутников волчицы в самую глубь обломков. Он был то тише, то громче. Иштар старалась прислушаться и не делать шагов вперед, но никак не могла. Писк звал ее. Не только ее, но и ее спутников.  Черная аккуратно пробиралась под обломки, а после очень резко остановилась, задумавшись. Писк, наверняка, не мог раздаваться просто так, без умысла. Молчащая пыталась осмыслить ситуацию, как только могла. Морда ее показывала глубочайшую задумчивость.
За каждым нашим действием что-то стоит: какое-то решение (даже спонтанное), какой-то смысл. Даже если мы оказываемся под влиянием случая, он обязательно что-то несет. Люди нередко зовут это кармой.
Вздох.
Иштар набирает в легкие морозного воздуха, вслушивается в слова своих спутников, а после открывает пасть и сама:
- Вам не кажется опрометчивым лезть под обломки? – вопрос был поставлен риторически, Иш ни чуть не удивиться, если Лаф и Акелла решат проигнорировать его, - это просто безрассудно, мы не можем знать, что именно нас там ждет, - продолжала молчащая, вызывая к состайниками, - но у нас нет другого выхода, - заключила волчица, шумно выдохнув.
Акелла опрометчиво метался возле места крушения, а потом полез внутрь, по неосторожность поранив лапу. Иш хотела спросить, все ли в порядке, но словно словила его энергетику, притихла. Белый волк ставил себя в явный идеал. А идеалам не помогают целительницы. Черная неприязненно хмыкнула, кинув раздраженный взгляд на Акеллу.
- А я и не собралась спрашивать, - спокойно выдала молчащая, еще раз обдав волка взглядом.
Писк прекращался, и только его послевкусие – отголоски в ушах и еле-еле ощутимы запах, манили волков ближе и ближе. Черная не могла назвать это хорошей идеей. Она не афишировала этого, поддавалась потоку остальных.

Она как-то резко остановилась, навострив уши. Близко, они были так близко, только ради чего? Самка даже не почувствовала, как со спины тихой, практически незаметной струйкой, текла кровь. Акелла тоже поранился. Не учуять запах крови было просто-напросто нереально. Для этого, наверное, надо было остаться без носа. Лаф повернула морду в сторону волков, посмотрев на них каким-то грустным взглядом.
- Нет, Иштар, ты права. Зачем мы лезем в неизвестность? Мало ли кто мог залезть сюда, а, может, никто и не залезал вовсе? Что если это…, - она оборвала себя на полу слове, будто напрочь забыла все слова, какие знала. – Нет, не суть. Этого не может быть.
И снова взгляд в пустоту. Ей не хотелось слышать ответов или еще что-то. Просто хотелось высказаться что ли, не оставаться в стороне. «Иначе откуда запах, если это человеческое устройство?». Что-то было явно не так. Стоило ли идти дальше, или стоило развернуться и покинуть это место навсегда?
- Выход есть всегда, и только нам решать идти дальше или нет, - слова в пустоту. Она сказала их так тихо, что сама еле-еле расслышала собственно произнесенные звуки. Казалось, что даже мысли крутились в светлой голове куда громче, чем она говорит. Тишина. Ей хотелось тишины, а еще хотелось уткнуться кому-то носом в шерсть и стоять так, долго. Не зная времени и пространства, просто понимать, что она не одна. Лаф прикрыла глаза, тихо вдыхая воздух, пока до нее не дошло. Вокруг тишина. Только звук дыхания еще двух волков нарушал создавшееся спокойствие. Она осмотрелась. Дошли непонятно куда, где все было завалено обломками. Да, прерогатива не из приятных. Вот она эта ситуация, где либо идешь дальше и добиваешься своего, либо просто решаешь все бросить и уйти. Волчица с силой выдохнула воздух. Что выбрать? Попытку добраться до пищащих или уйти? Только разум четко давал понять, что он не может взять и все так оставить, а сердце – нужно спасти. И снова несколько шагов вперед.
Ее глаза расширились от удивления. Что это было? Пищащие поменялись с кем-то местами? Все это походило на какой-то безумный розыгрыш, который уже начинал ей не нравиться. Задавать вопрос вслух – слышали или нет – самка не стало.  Они и так дадут понять, уловили ли столь слабый грозный рык. Только, что если все это было чьей-то шуткой? Впрочем, об этом придется судить потом. Проверить-то все равно надо. И снова неуверенные шаги.  Но, прежде чем начать хоть как-то действовать, Лаф вновь вопросительно посмотрела на молчащих, ожидая ответа. Идут ли они? И стоит ли лезть дальше?

Когда хотя бы один сомневается в своих действиях – смысл продолжать нет. А здесь уже как минимум двух особей терзало сомнение о том, стоит ли вообще совать нос в эти обломки, можно и без него было остаться. Лаф тяжело вздохнула. Похоже, только Акелла горел неистовым желание узнать, что же там было скрыто и что так жалобно пищало…. И рычало…
Хотя, нет, желание было и у белой, просто, что если, вторгнувшись в мир этих незнакомцев, они нарушат чьи-то планы. Нет, это глупости. То, что волки пришли сюда, уже было чьим-то умыслом. Верхняя губа белой волчицы чуть приподнялась, выставляя напоказ ряд пожелтевших со временем зубов. Не нравилась ей эта ситуация, но и взять и уйти она уже просто-напросто не могла. Не из-за того, что они проделали такой путь, а из соображений – сейчас оплотовцы могут спасти чьи-то жизни, разве не это было лучшей наградой? Вильнув хвостом так, будто решила кого-то смести с пути, белая отвернулась от состайников, всматриваясь в конструкцию. По сути своей, разбирать тут было много чего, и это точно заставит истратить уйму сил. А если на них еще вдобавок нападут… Самка заставила свои нервы успокоиться, иначе волк, настроенный агрессивно не будет принят радушно. Тогда и винить придется только себя саму. Она с силой выдохнула воздух, повернув голову в сторону волков.
- Знаешь, Иштар, в какой-то степени ты права. Легче взять и уйти, не ища на свои зады проблем. Но что если там кто-то, кто очень сильно ждал помощи, и именно от нас, волков, а не от двуногих. Хотя сомневаюсь, что от них можно ждать чего-то хорошего, но не в этом суть. Что если мы оставим на погибель  маленькие жизни?
С чего, вдруг, Лаф все это сказала? Наваждение? Она мотнула головой, отгоняя эти глупые мысли.
- Я не хочу уходить, раз уж пришли, надо помочь.
Что если в их помощи вовсе и не нуждались? Лаф прикрыла глаза. Действительно, что если они непрошенные гости, обычная преграда перед чьими-то желаниями и стремлениями. Она сделала еще один маленький шаг вперед, осматриваясь. Должен же был быть хоть какой-то проход, позволяющий пройти внутрь. Они-то, ведь, как-то туда забрались.
- Так что, - она сделала шаг к какому-то обломку, слегка подтолкнув его лапой, - мы можем до них добраться. И если вы поняли, кто там, будьте осторожны, не думаю, что нас будут рады видеть, - легкая усмешка. Она улыбнулась как-то обреченно, будто еще немного и кто-то вот-вот перегрызет ей горло. И начала действовать, пытаясь избавиться от мешающихся деталей самолета.

Отредактировано Laf (2012-12-19 19:53:09)

Чувство, колеблющееся внутри потайных уголков души молчащей нельзя было назвать страхом. Сие слово даже рядом стоят не должно. Беспокойство, переживание. Черная не хотела, чтобы с ее состайниками что-то случилось. Он не хотела форс-мажоров, неприятных ситуаций и много чего другого, что могла потянуть за собой одна неосторожность. Шаг влево, шаг вправо – нас везде что-то подстерегает. И  то, что может ждать волков за под обломками железного людского устройства, тоже неизвестно. Конечно, волки могут судить по чутью и интуиции, но реальную ситуацию проглядеть невозможно. Нет тех, кто без опаски, как в зеркальную гладь воды смотрит в будущее. Поэтому Иштар охватило волнение. Да, такого прежде не было. Она никогда не испытывала этого чувства, а сейчас.. сейчас она обретает то, с чем не хочет расставаться. Черная не хочет терять стаю, не хочет терять друзей и знакомых, ведь они стали для нее на чуточку больше, чем раньше. Умение ценить познается в течение всей жизни – теперь Иштар точно это знала.
- Лаф, ты, безусловно, права. Это всего лишь мое беспокойство и мое обращение к вам, - Иш мельком посмотрела и на белошкурого волка, как старающегося показать себя лучшим, однако, пока она не заметила в нем ничего героического и такого, что следует действительно уважать. Черная слушала свою состайницу внимательно, упиваясь каждым ее словом. Волица соглашалась. Все, что Иштар высказала до этого, было лишь тем, что ее беспокоило. Она просто хотела донести это до ближних, не находя в этом ничего постыдного. К тому же, ее наверняка должны были понять. Лаф поняла, чего нельзя было сказать об Акелле. Он назвал сия поведение страхом и, по мнению Иштар, совершил ужасную ошибку.
Если ты продолжишь называть самосохранение страхом, то твоя дорога вовсе не к славе, а уж скорее в могилу.
- Стыдно называть вещи не своими именами, - бросила Иштар словно на ветер, а после посмотрела на волка. Он был старше ее, крупнее. Но почему, почему он вел себя иногда так странно для понимания молчащей? Ей даже не хотелось понимать причины его поведения, доводов и всего. Она бы сказала, что это неопытность, но она не могла этого сделать. Волк старше, а значит, опытнее нее. Черная втянула морозный воздух в легкие, ощутив неприятные покалывания где-то у носа, - в таком случае остаются все.
- Но ради Антея, да и всего пантеона, будьте осторожны, - проговорила молчащая, посматривая то на Лаф, то на Акеллу. Она просила не своей сохранности, а сохранности ближних. Иштар было достаточно странно слышать это именно из своих уст, но, делать было нечего, оставалось только верить себе.
Иш вовсе не намекала на то, что волкам следует уйти и оставить затею – нет, она не хотела этого. Иногда нужно быть осторожнее, уметь отступить на шаг, чтобы сделать два шага вперед. Как игра в шашки. Ход – и тебя съели. А потом еще и удивляйся, каким образом.  Маленькая арена жизни сейчас проявляла благосклонность к трем волкам, измученным интересом и гневалась на тех, кто был погребен под обломками. Но позиции могут измениться в любой момент. Об этом оповестил еще один раскат глухого рыка. Делать было больше нечего, поэтому оставалось только пробиваться вперед, навстречу той неизвестности, что так беспокоила Иштар.
Последовав примеру Лаф, черная стала освобождать проход к источнику беспокойства:  писка и рычания. Однако, делать это нужно было крайне осторожно. Ведь слова белошерстной находила свое подтверждение: рык становился все громче и более грозным. Не хотелось бы, заварушки или небольшой схватки. К тому же, даже если она и будет, место не совсем удачное, чтобы мерятся клыками. Острые обломки, холодные металлические части не внушали ничего хорошего.
Если мы не можем найти прохода туда, то, как они оказались там?
В эту секунду черную посетила мысль, что обитателей неизвестности завалило обломками. Возможно, они забрались туда, пробыли некоторое время, а потом их завалило. Зверь пытался выбраться из-под них, но все попытки были тщетны, но обломки снова и снова обрушивались на его спину. Быть может, поэтому многие обломки рядом окровавлены? Черная не стала выносить эту версию на обозрение, поэтому сохранила ее лишь в своей голове.
Неосторожно тронув лапой какой-то из кусков холодного металла, волчице показалось, что рык стал ближе. Намного ближе. Отодвинув до конца мешающую деталь, черная убедилась – действительно, теперь разгадка ближе. Из образовавшейся щелки было видно, что где-то вдалеке, под грудой хлама лежит несколько маленьких тел.

Сердце испуганной птахой билось в белой груди. Все сомнения были отброшены. Всё. Им больше не было места. Казалось, будто через каждое новое слово самка проваливалась в какой-то иной мир, который диктовал свои правила, свои законы. Она дернула ухом, будто к нему пристала какая-то назойливая муха. «Страх? Мы боимся?». Взгляд в пустоту. Где-то там, в глубине, все слышнее становился рык, такой обреченный и грустный, что на душе невольно начинали скрести кошки. Волчица промолчала. Что толку было отвечать на подобное суждение. Они сами делали свой выбор, и если кто-то мог указывать, то это уже было далекое понятие от права выбирать самим. Что-то с силой резануло по лапе. Лаф даже не сразу поняла, что рана начала мгновенно кровоточить. И это она-то говорила другим быть осторожнее? Хотя, никто не сообщал, что обломки людского строения безобидны и никакого вреда не принесут. Тяжелый вздох. Больно, было очень больно, но почему-то именно в этот момент обращать на нее внимания не было желания. Заживет.  Очередной обломок с неохотой начал поддаваться. Почему-то Лаф даже не сразу увидела, что многие железяки были окрашены кровью. Эта картина напоминала бойню, будто здесь смерть прошлась с невиданной скоростью и не щадила никого. Белая тряхнула головой. Что за мысли? Что за глупые мысли? Косой взгляд в сторону двух волков. Все трое пытались добраться до истины. И именно сейчас она поняла, от чего убегала все два месяца. Глупая.
Здоровая лапа с большей силой подтолкнула железо, которое вновь поддалось натиску. Только почему-то этот маленький кусочек металла совершенно не хотел отодвигаться в сторону полностью. Не хотел пропускать их дальше? Только вряд ли что-то теперь могло остановить молчащих. Правда, если только метеоритный дождь. Легкая усмешка. Наверное, кто-то давно мог понять, что у белой не все дома. Либо там живет только половина здравого смысла, а вторую половину занимает глупость? Она на мгновение остановилась, чтобы перевести дыхание и восстановить немного сил. Лапа пульсировала, будто в нее запустили тысячи остро заостренных игл.  Это было весьма странным ощущением. По сути своей, самка никогда не получала ранений в лапу. Она с силой выдохнула воздух, просовывая морду в небольшую щелку, что получалась, когда белая отодвигала железо лапой. Нос четко ощущал запах неизвестных ей волков, и пахло кровью, болью и отчаянием.  Она дернулась всем телом, чувствуя, как заслонка все-таки поддалась и взору предстала волчица и ее несколько маленьких щенят. Железо с характерным звуков отлетело в сторону, шумом разойдясь по пространству…
Она не слышала более биение своего сердца, не чувствовала, дышит ли или нет, не понимала, спит, или это все-таки была такая ужасная реальность? Янтарные глаза бессмысленно смотрели вперед, в глаза ослабевшей волчицы. И казалось, что мир за мгновение ока рухнул в ее сознании, как карточный домик на ветру. В висок болезненно стучало, будто только что самку с силой огрели по голове тяжелым предметом. Она просто не хотела верить, что такое могло произойти. Что на грани будут висеть не одна, а несколько жизней. И несколько из этих жизней, еще даже не могут видеть.  По ее, ослабевшей волчицы, глазам, да и по всему ее виду, можно было понять, что она не выживет, просто-напросто не сможет. Сколько они тут уже? Сколько она не ела?  А волчата? Она тряхнула головой, понимая, что все, что видит – не сон. Реальность, жестокая и беспощадная реальность дала о себе знать незамедлительно.  Но как можно было им помочь? Как? Не могли же молчащие взять и отнять у нее детей? Но и подходить на данный момент было опасно. Хотя, что обессилившая самка могла сделать? Слегка прикоснуться к ним зубами? Да, она сама же боялась. Захотелось взвыть от негодования и безнадежности.
- Я так боюсь за их жизни, - слова в пустоту, самой себе, мысли вслух. Она не поворачивала головы к состайникам, не могла, просто не могла. Будто защемило нерв, и теперь она вечно вынуждена ходить в одном положении. « А мы, ведь, чуть не решились уйти». Боги, что же делать, что? Ну, хоть раз подскажите правильное решение!