Начало сезона «В сонном царстве теней»
20 февраля 188 год
Вой, что пронзил вечернюю тишину южане ждали, да ждали уже достаточно. Они уже давно были готовы к вызову, ведь зная Легион, никто не разу и не подумал бы, что кобели упустят возможность повоевать, да тут еще и такая великая цель лежит у них на плечах - отомстить за наследника. Семейство будто не особо спешило на встречу с врагами, зная, что они никуда не денутся, а если денутся (желательно уберутся восвояси) - то к лучшему. Рахо знал, что этому не бывать, поэтому легкой рысью двигался в первых рядах. Стараясь держать свои мысли и чувства в нейтральных водах, он часто глубоко вдыхал воздух, затем медленно его выпускал. Но все же чаша эта была неустойчива, в нем начинала закипать кровь, частое явление у воинов перед хорошей битвой, да и подливало масло в огонь и то, что легионеры, а сними и валькирии все они шли мстить. Мстить за смерть наследника, который сам и был виноват в своей смерти, правда не целиком и полностью, так же были виноваты наставники и няньки, которые не уберегли своего дитя. Зачем посылать щенков в бой, а потом по ним плакать? Но для западных волков это стало отличным толчком для начала войны, что ж, неплохо. Обидно было, что малыша все-таки убили не южане, точнее сказать волки, что предали Южный Крест, - это они отправили Хэйтема на тот свет, а вот отдуваться приходится стае, в которой эти самые волки не особо то и состоят.
Ночь заполонила все вокруг, темные облака бежали по небу, иногда открывая глазу далекие, недоступные звезды, что ярко светили в ночи. Легкий ветер пошатывал ветви деревьев, да сопровождая вояк. Этой ночью можно было бы в полной мере насладиться, она была прекрасна: тихая и спокойная, она навевала на высокие мысли и долгие разговоры по душам. Но ей было суждено обагриться в кровь, стать чуть ли не самой худшей в жизни многих волков, принести много смертей и боли, слез матерей и волчиц. В этом отражалась вся суть этого мира, он из прекрасного делал ужасное. А его всадником-апокалипсиса был Легион, что не умел жить без воин. Много лет прошло с тех пор, как Рахо покинул эту стаю, но в ней мало что изменилось: жестокие, кровожадные и крайне жадные до власти волки. Они будут мстить тем кто не виновен, убивать волчиц и щенят, но не будут замечать за собой этого, но стоит убить их щенка, хотя даже воина, так они будут рвать и метать, плеваться огнем и всем вторить, что так нельзя.
Киан был доволен, что их ведет Неглект. Настроенный холодно и решительно, он настраивал всех волков идущих за ним так же, глядя на него отпадали ненужные мысли, настрой становился уверенным и ледяным. Южане пришли отстаивать свои права, свои земли и они не собираются сдаваться. Сегодня прольется столько южной крови, сколько потребуется, сложат головы столько южных воинов, сколько потребуется. Уверенно двигаясь за Неглектом, увидев своих врагов, черношкурый уверенно набрал скорость, равняясь с белым состайником.

Она почувствовала этот запах задолго до того, как южане соизволили появиться. Увидев их, Нессель почему-то стала до ужаса спокойной, возможно, это страшное умиротворение передалось ей от союзников, а может быть, она уже слишком долго воюет, кто знает. В общем, до появления белого, точно лунный диск, Неглекта амазонка могла ещё с гордостью удивляться своей собранности и сосредоточенности. Да и после того, как она увидела этого предателя, она не особо переживала, краем глаза отметив, как южанина пожирает взглядом Осирис, и с каким-то злым удовлетворением оставляя этих двоих на растерзание друг другу. Однако воительница злорадствовала недолго...
Поначалу Несса подумала, что ей показалось или она бредит, и она с особым остервенением быстро-быстро заморгала глазами, встряхнула головой, отгоняя наваждение. Но оно никуда не делось. Сначала до боли знакомый аромат, хорошенько спрятанный пылью южных и восточных дорог, и всё же прекрасно различимый, врезался ей в голову, заставляя судорожно вспоминать его источник. Как только волчица поняла, с чем ассоциируется у неё этот запах, рыжая шерсть встала дыбом, а тело сотрясла крупная дрожь, будто током ударило. Среди разношёрстной массы в темноте ночи она могла и не заметить, однако её обоняние - верный друг - не позволило ей такой роскоши, быстро перебирая покрытые паутиной архивы памяти и восстанавливая картинку - Рахо.
"Рахо погиб", - резонно заметила Нессель, пытаясь настроиться на предстоящий бой, однако инстинкты ей шептали: ты ошиблась, валькирия, ты и не представляешь, как крупно ты просчиталась.
Волчица засуетилась, её беспокойство отчётливо проступило на до того безразличной мордашке и выдало её. Но кому какое было до неё дело? Все были поглощены азартом, горячившим кровь. Несс предоставлена сама себе и может переживать сколь ей будет угодно. И хотя ей очень хотелось себя разубедить и ринуться сражаться с первым попавшимся южанином, её внимательные глаза-янтари рыскали по серым, белым, рыжим, бежевым, бурым шкурам. А искали чёрную как эта ночь шерсть и насыщенно карие, кажущиеся в бесконечном мраке кровавыми, глаза. И нашли. Рядом с Неглектом.
Не надо долго и нудно описывать, что переживала сейчас душа Несс - тут и так всё понятно, она восхищалась и любила Рахо сильнее всего на свете - однако она бы не выжила в этих бесконечных войнах наравне с Легионом, если бы позволяла себе так легко поддаваться панике, сомнениям, боли. Её мать убил ассасин, и она поклялась себе научиться жить. Хэйтема убили на её глазах, и она тут же посвятила свою жизнь мести. Рахо на стороне Южного Креста? Она не допустит его смерти, это предельно ясно. Но предавать Запад она тоже не станет. Эта стая - её дом. Кто бы что ни говорил. Нессель - это пешка, боевая единица Валькирий. Она повзрослела на войне. И как бы сейчас больно не было, она ЗНАЛА, что делать.
Осирис ринется в бой первым. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, кто будет его целью. А Фернанд?.. Быстро проследив за его взглядом, Несс почувствовала, как тревожно ёкнуло сердце.
- Этот - мой, - прошипела валькирия, пристально смотря на Рахо. Сталь в её голосе - показатель того, что с ней лучше не спорить.
Только Осирис дёрнулся с места, Несс, даже не дожидаясь ответа Фернанда, рванула следом, грубо отталкивая сына Зольфа в сторону Неглекта, отклоняя от её собственного курса. А сама, слившись с тёмной рекой легионерских и амазонских шкур, зашла с другой - противоположной от Осириса стороны - ударив во фланг, атакуя Рахо прямо в бок, заставляя его уклоняться и уходить в сторону, из гущи боя. Она словно взбесилась, притворяясь, что не узнала его и он ей чужой. Врезалась в него с молниеносной скоростью, целясь в глаза, уши, нос. И её цель была не повалить его, не попасть в цель, не сделать больно, а промахнуться, оттеснить и сбить с толку его самого и окружающих. (заявка)
- Сражайся, - яростно прорычала валькирия, и её мордочка посреди творившегося хаоса предстала перед Рахо перекошенной от злости. У него не должно остаться никаких сомнений в её намерениях.
Этот бой Нессель бы не доверила никому. Это сражение только её. И лишь так она наверняка сможет защитить брата.

Начало сезона «В сонном царстве теней»
20 февраля 188 год
Brick + Mortar - Dark Skies
Он никогда не верил в отношения, строящиеся между главами каждой из стай. Даже не пытался вникать, стараясь держаться от всего этого подальше и теша себя иллюзией, что данная тактика сработает и все проблемы, а так же действия, направленные на их судьбоносное решение, обойдут его стороной. Но не тут-то было.
Вообще, этот день прошел так же, как и все предыдущие. Мед вышел на охоту, выслеживал дичь, выжидал, преследовал, терпел сокрушительное фиаско, но не сдавался и продолжал искать потенциальную добычу, повторяя все предыдущие шаги. К моменту, когда ему все таки удалось добиться хоть какого-то результата, уже минули не только день с вечером, но даже сумерки. Улов, конечно, в итоге оказался так себе, но светлошкурый все равно стремительно и гордо нес не в меру упитанного зайца в лагерь, даже не подозревая, что прокладывает себе путь прямо между своими собратьями и топчущимися на пороге их дома легионерами. Но потом за его спиной раздался вой. Южанин непроизвольно поджал хвост, выронил из пасти свою добычу и в ужасе обернулся, будто веря, что враги вот-вот нападут на него со спины. Однако, меж толстых стволов не скользили подозрительные тени, остывший воздух пропитывался влагой и холодом, исходящих от земли, а не чужими запахами. Окружающее его пространство оставалась неподвижным. Словно того воя и не было вовсе... "Может, я брежу?" - Охотник выпрямился и осмотрелся, облизнул пересохшие губы, почувствовав солоноватый привкус крови, да уж было хотел списать все на усталость, даже за зайцем потянулся, но вдруг заметил светлый силуэт собрата. Следом за одной фигурой вышла следующая, и в скором времени, мимо Медива прошествовала целая колонна волков Южного Креста. Эскадрон, воины, патруль, с недоумением самец заглядывал в морды идущих, выискивая в их глазах ответ, который, на самом деле, уже был ему известен. Факт, из-за которого сердце забилось чаще, уши прижались к затылку, а в голове, словно заключенный в камере, стала метаться постыдная мысль: бежать. Бежать, пока для этого не стало слишком поздно.
Разумеется, никуда он не побежал.
Пристроившись к группе волков, самец в скором времени узнал, куда они направляются, зачем и насколько это важно. Он уже и позабыл о зайце, которого оставил далеко позади, занимая себя размышлениями о том, как выжить в битве с теми, кого учили ведению боя чуть ли не с момента рождения. И с каждым шагом Мед все более отчетливо понимал, что шансов у него почти что нет. Возможно, это сознавали и некоторые другие, потому как на протяжении всего пути, колонна переформировывалась, кто-то отступал за спину собрата, кто-то, напротив, хотел быть как можно ближе к ведущей части, некоторые рассчитывали занять место сбоку, и в конечном счете, к собственному удивлению, охотник обнаружил себя во вторых рядах. "Допрыгался."
На самом деле, причина столь ужасных и пугающих последствий показалась Медиву более, чем несерьезной. Будто легионеры просто ждали повода для нападения, и когда случай им его предоставил, они им воспользовались. Никто даже не стал искать виновника произошедшего, это было не нужно. Да и, судя по всему, не важно. Земля — вот, что имеет большое значение. Так что одна сторона пришла её завоевывать, а другая — отстаивать. И выходит, во всей этой сумятице, важна территория, независимо от того, искренне ли заинтересован каждый в том, чтобы она принадлежала его стае. "Должно быть, все мы просто делаем то, что от нас требуется. Тем больше ответственность, а так же необходимость выжить, при этом не облажавшись."
Все пришло в движение как-то слишком уж быстро. Кто-то сделал рывок в сторону, кто-то — вперед. Одним из этих волков оказался и Медив, он принял ситуацию такой, какая она есть, но это вовсе не означало, что самец смирился с возможным поражением. Более того, южанин так хотел выжить в этом бою, что рванул вперед, позабыв о когда-то сковывавшем его страхе, но по воле случая, сам того не подозревая, принял предназначавшийся Неглекту удар на себя.(заявка)

Отредактировано Medivh (2017-09-16 20:42:13)

Все будто замерло на секунду: легион замер, ожидал пока южане сами подойдут поближе, так удобней было на них напасть, с любой стороны, просто вынырнув черной тенью из-за деревьев, стоять и ждать пока на тебя налетит твой потенциальный враг, (кстати от выбора врага зависело многое, в суматохе тяжело разглядеть себе врага по комплекции, но волкам мелким лучше замереть на секунду другую, чем кидаться на соперника превышающем твои собственные габариты). Благо Рахо это не касалось, поэтому он летел танком вперед, глазами он машинально искал крупного соперника, некрупных волков он чаще даже и не замечал, как бы лицемерно это не звучало, но на поле битвы глаза к земле он не опускал.
Воздух в роще был заряжен на миллионы киловатт, энергию, что сейчас он источал могла бы осветить любой мегаполис. Запад и юг должны были уже давно сойтись в схватке, которая решит многое, если не всё. Море шкур сливалось сейчас воедино в танце смерти, самом ужасном танце всего острова, несущем горе и боль, несущем смерть. Южане несли за собой ледяное спокойствие, тогда как некоторые легионеры несли за собой жар, источаемый их порывом к мести. Встретились они как океан и лава.
Киан был холоден, в голове была лишь установка на победу. Его мысли были собраны как никогда, он давно не выходил на поле боя, но все же был собран. Кажется волк был готов ко всему, но только не к этому. В бок к нему влетело что-то явно низкое, слишком хрупкое, чтобы иметь дело с ним, повернувшись к атакующей особе, а она оказалась самкой, он на долю секунду растерялся.
-Нессель…неет…- пронеслось в голове, когда до носа долетел знакомы запах, а сам он увидел рыжую шкуру амазонки. -Она не узнала! Ну конечно, столько лет прошло, для неё он был мертв, но драться он с ней явно не собирался. Самцу пришлось уступить волчице, чуть отходя в бок, под натиском её атак, он уже был готов податься вперед, на неё, стараясь щелкая пастью отогнать её, но в бок пронзила боль от чьих-то зубов. Машинально самец развернулся, щелкая пастью, стараясь схватить легионера за подставленную лапу, чтобы затем сжать челюсти, услышав хруст костей.

Отредактировано Rache (2017-09-21 00:08:04)

Удар произошёл раньше запланированного, а это могло означать лишь одно...
Чёртов ублюдок! - Мысленно осклабился кареглазый воин, спотыкаясь о чужую тушу и едва не зарывшись носом в мёрзлую землю. Лишь чудом Осирису удалось устоять на лапах, но момент был потерян, такой хороший, просто великолепный и достаточно лёгкий в своём осуществлении момент. И теперь упущенного шанса не вернуть. Всё могло сложиться иначе.
Осознание этого факта щекочет нервную систему, которая почти не даёт сбоя. Внезапная помеха всё ещё валяется там - за спиной, очевидно сбитая не только с лап, но и с толку. Но эта возня не тревожит легионера, потому что если бы он кидался с пеной у пасти на всё живое, то его давно бы в овраге черви доедали. Но у него была цель, вполне осязаемая и весомая. Неглект. Пусть незнакомому южанину удалось сбить первоначальную атаку Осириса, но помешать ему действовать дальше вряд ли мог кто-то вроде того сопляка. Поэтому, мазнув по Медиву лишь разочарованным взглядом и раздражённо дёрнув правым ополовиненным ухом, Осирис круто развернулся на месте, пытаясь по возможности сориентироваться,
Приходится заходить на "дополнительный круг", потому что Неглект ушёл с траектории, и теперь его надо настигнуть. Теперь уже Осирис уже не рассчитывал на столь успешную атаку, так как у потенциального врага было время подготовиться к удару и развернуться. Но всё же, чем чёрт не шутит, верно? А если не попробовать, не рискнуть, то и не узнать, насколько ты хорош и успешен в своей задумке.
Хищник не издаёт ни малейшего звука, лишь досадливо поморщившись. Осирис разворачивается настолько быстро, насколько это возможно с его габаритами, а потом, минуя Медива, бежит на Неглекта, надеясь, что тот если и успеет развернуться, то в последний момент, когда оказывать сопротивление будет уже не так легко (заявка).
Осирис был сконцентрирован и не слишком уж обращал внимание на окружающую его битву. Он знал, что состайники его уже вовсю сражаются, отстаивая право на существование, доказывая самим себе и окружающим, что они, чёрт возьми, самая опасная и агрессивная стая Острова. Они - завоеватели, они обязаны соответствовать статусу. И они соответствовали ему, как могли, соответствовали, как их учили с щенков.
Возможно, кто-то подумал бы, что Осирис сражается за павшего от клыков южан Хэйтема. Но это было лишь стечение обстоятельств и та самая чека, которую сорвал не Легион. Это была не основная причина, но стимул идти в бой. И если кто-то в порыве бешенства и слепой ярости рвал южную плоть в память о наследнике, то кареглазый лишь криво улыбался такой мысли, понимая, что воинам нужна подпитка. На самом же деле, сам хищник был решителен, равнодушен к чужой, вражеской смерти и холоден головой.

Взбудораженный и воодушевленный, Медив последовал примеру своих собратьев и сделал рывок вперед, считая это своим "первым шагом" на пути к героическому сражению. Такому, которое войдет в историю, о котором матери будут рассказывать своим любопытным волчатам, как когда-то рассказывали и ему. Где вопреки страху, волки шли навстречу смерти, подставляли грудь под удары судьбы и принимали любой её исход. Эти истории были полны лиричной красоты и не могли не запасть в светлую, тянущуюся к прекрасному душу. Но его первый шаг на пути к тому, чтобы стать легендой, обернулся болезненным ударом откуда-то сбоку. Посторонняя сила приложила светлошкурого о землю и исчезла так же моментально, как появилась. Южанин толком не успел ничего понять, но когда попытался оклематься, обнаружил себя в круговерти злобного рычания и боли.
Не было ни красоты, ни благородства, ни света. Вокруг царили грязь и кровь, этот смрад забивался в ноздри, затем проникал в глотку, а после хватался за язык неприятным привкусом каких-то горьких минералов. Все казалось мерзким и неправильным, пугающим своей беспричинной жаждой насилия. Ему не с кем было сводить счеты, он толком не понимал, зачем вообще в это ввязался, а потому, стоило крупной черной фигуре пробежать мимо, нацелившись на его собрата, как Медив, еще испытывая легкое головокружение, поднялся на лапы и тронулся, наверное, не только физически, но еще и морально. Однако пока, ощутимо самец двинулся только в сторону. Избегая вражеских клыков, добивая упавших, охотник прокладывал себе дорогу за пределы кровавого хаоса, испытывая при этом жгучие угрызения стыда и совести. "Это не моя война. Не моя." - Мысленно, а иногда и вслух повторял он, становясь свидетелем расправы одного волка над другим. "Какой в этом смысл!?" - Негодование и отчаяние вывели его из общей сумятицы, позволив трусливой тенью скользнуть в кусты. Ему было горько и обидно за своих собратьев, но больше их, он жалел себя, зализывая полученные во время единоличного отступления раны. Однако, пусть Мед и отказался стать добровольным кормом для ворон, он не ушел, решив наблюдать за происходящим со стороны. В конечном счете, если исход будет плохим, должен же кто-то предупредить южан, оставшихся в лагере? "- Так себе оправдание, но, может, от меня действительно будет больше пользы, если я не стану соваться в самое пекло?" И он смотрел. Смотрел, как взрослые и молодые особи, его сверстники, яростно сражаются друг с другом, готовые пожертвовать собой ради какой-то мнимой цели или идеи.

Он неожиданно для обоих ворвался в сражение. Волчице должно было повезти, теперь она могла нанести удар, не боясь быть сбитой превосходящим её по всем параметрам зверем. Ферн ждал, когда Несс прольётся в ненависти на южанина и закончит начатое. Все таки это был её противник, её возмездие или расплата. Не без удовольствия от удачного маневра Ферн решил придержать его для неё.
Волчица среагировала быстро. Боковым зрением волк видел, как рыжее пятнышко мелькнуло вниз и пропало за шкурой противника, и в то же мгновение южанин резко дернулся, падая на землю и утягивая за собой Фернанда. Для уверенной атаки Несс нельзя было и придумать обстоятельств лучше. Но опытная волчица поступила как минимум странно, из всех вариантов выбирая уронить южанина таким неловким образом. Ферн её искренне не понял.
Пораженный Терновник бы шлепнулся прямо на пленного, если бы вовремя не притормозил передними лапами и не вытянул шею, на сколько её хватало. Он отпустил чёрную шкуру в последний момент. Но переярку было бы обидно, просто непростительно, вот так глупо упустить зверя, потому он тут же повторил рывок вперед, разинул пасть, чтобы снова зацепить шкуру зубами. На счастье врага Ферн прикусил не слишком большой участок под ребрами. Укуса, навскидку, хватало причинить боль и задержать противника на земле, если тот, конечно, не предпочитал дыру в брюхе.
Вторая попытка для волчицы. Фернанд не стал убивать теперь не только от чувства благородства, но и из-за искреннего любопытства. Что надо Несс? 
Но он был разгорячен и уверен в себе. Для него не существовало в этот момент личности противника. Волк с юга - одна частичка огромного механизма, который переярок хотел схватить как кролика за шею и растрепать резкими движениями головы.

Отредактировано Фернанд (2017-12-14 17:35:21)

Время имеет неприятное свойство растягивать каждую свою секунду, да с таким мастерством, что пока оно сдастся и отпустит этот неприятный промежуток себя, по ощущениям уже пройдет целая вечность. Минуют все мысли, плохие и хорошие, воспоминания о победах, поражениях, своих и чужих ошибках, минует все, прежде, чем пройдет эта секунда. И так, они движутся одна за другой, доводя ожидающего до изнеможения. Медив пробовал закрыть глаза, попытаться отвлечься и не слушать чужого рычания или даже визга, карканья ворон, сидящих на ветках или кружащих над полем брани, ждущих возможности спикировать на землю. Он уже подметил каждую деталь, пересчитал взбухшие на облезлом кусте почки, в то же время отметив, что укрытие его, мягко говоря, весьма сомнительно; охотник сделал все, что мог сделать в том положении, в котором оказался, лишь бы не видеть и не чувствовать той боли, которой в избытке делились друг с другом Юг и Легион. Однако, всегда отворачиваться и закрывать глаза удается, наверное, только самым сильным или равнодушным эгоистам. А этот волк оказался обыкновенным трусом. И потому, ему важно было знать, как обстоят дела, чем все то действо обернется для стаи, и, соответственно, его дальнейшей судьбы. Так что, сделав над собой серьезное усилие, охотник глубоко вдохнул, вобрав в себя запахи грязи и крови, и распахнул глаза. Он вновь обратил свое внимание на сталкивающиеся друг с другом пестрящие шкуры, морды чьих носителей искажала гримаса боли или агрессии. И в каждом из бойцов ему уже оказалось трудно разглядеть какую-то личность, все перемешалось и больше напоминало щенячью возню, разве что в данном случае условия игры оказались куда серьезнее: выиграешь - будешь жить, проиграешь - умрешь.
Воины падали один за другим, кто-то находил силы подняться, а кто-то глотал воздух в тщетной попытке не захлебнуться собственной кровью. Так, среди всей этой сумятицы, Медивом был замечен молодой волк, который уже не подавал признаков жизни, его язык вывалился набок и прилип к нижней челюсти, а широко раскрытые стеклянные глаза отражали продолжающуюся битву. На мгновение южанину даже показалось, что это он неподвижно лежит там, на земле, его тело холодеет, костенеет, бока впадают глубже, шерсть становится жестче, а внутри вот-вот начнут копошиться черви. Он уже давно лишился сознания, связи с этим миром, а его собратья даже не обратили на это внимания, занимая себя тем, с чем он не справился — выживанием. "Мерзко."
Мед почувствовал, как где-то по центру грудины, под самыми ребрами, образовалась леденящая душу дыра, чей холод проносится по венам и дарит неприятное ощущение какой-то опустошенности. Бездна словно вытягивала из него все то хорошее, чем он когда-то руководствовался, забирая стыд и страх, оставляя только твердую уверенность в том, что каким бы эгоистичным и отчасти подлым не оказался его поступок, он, черт возьми, правильный. Ведь, по сути, по другую сторону баррикады стоят абсолютно такие же волки! "Ну неужели один я это понимаю?"
И ему было бы горько или даже обидно, что только он решил отойти в сторону, если бы не одно "но" — ему уже, по сути, было все равно. Единственное, чего на самом деле хотел юный охотник, так это того, чтобы битва скорее закончилась.

BLVCK CEILING – BEFORE I WAKE
Грязь.
Светлая южная роща ещё никогда не была так полна грязи как в эту роковую ночь. Втоптанный в землю, перемешавшийся с ней до неузнаваемости снег пачкал лапы, бешено мессившие эту грязь в нескончаемом танце смерти.
Грязь даже скрипела на зубах, оседая невидимыми крупицами на раскрытые в яростных порывах пасти.
Как сказать кто «светлый», а кто - «тёмный», если эта бурая жижа — последний пакостный подарок уходящей зимы — красила белоснежные и смольные шкуры в одинаковый глиняно-серый тон?
Как сказать, кто пришёл сюда защищать интересы своей стаи, а кто пришёл на поле боя лишь ради собственных эгоистичных целей? Неглект в краткий, но невероятно жгучий момент перед столкновением увидел надменность во взгляде Осириса, вообразившего невесть кем — богом, палачом или один Варга поймёт чем. Он не видел грязи вокруг себя, не видел как она лепится на его шкуру и грозит вот-вот замызгать красивые стёкла розовых очков. Но его можно было понять — не будь война окутана романтическим лоском, придававшии уродливому лику, о помилуйте боги, благородные черты, никто бы добровольно не стал кидаться в эту мерзкую, выгребную яму с единственным входом-выходом. И тем не менее Неглект ощутил лёгкий укол разочарования — последняя эмоция, которая посетила его перед тем как зубы врага вонзились в его шкуру, пронзая плоть. Южанин предусмотрительно пригнул голову, пряча своё горло от чужих клыков, вместо него подставляя свой загривок.
Боль окончательно разорвала эмоциональную связь Неглекта с прочим миром. Блаженное состояние — абстрагировавшись от тех немногих нитей, что делали из примитивного зверя волка, он с пугающей равнодушностью погрузился в исполнение своего долга перед стаей самым простым и жестоким способом на свете. Зубы Неглекта с холодной методичностью грызли переднюю лапу Осириса, до которой он достал благодаря низко опущённой голове. Пол-дела сделано, когда враг лишён мобильности, а с тремя лапами особо не поскачешь.
Само время превращалось в грязь, то застывая, то вновь взбалтываясь под суетливыми, но мощными движениями. Земля, и снег, и кровь — Неглект мог буквально ощутить как они въедаются в его кожу не менее остервенело, чем зубы его противника, пока он вертелся в его хватке, а он — в его. В ушах бился барабанный концерт самого Варги — рёв десяток глоток и бешеный стук собственного сердца. В такой какофонии ощущений весь мир переставал существовать. Сам Неглект переставал существовать, чувствуя как его «Я» расползается в грязь, словно тающий, замызганный уличными отходами, сугроб.
И внезапно.
Как слепящий прожектор в темноте.
Как взрыв посреди чиста поля.
Выстрел.
Неглект насторожился, прервав работу своих челюстей, ощущая как его враг поступает также. Всё поле боя затихло в одночасье, всем своим извращенно-единым организмом обратившись в слух. После первого выстрела не заставил себя ждать второй, третий и их становилось всё больше, щедро сдобренных триумфальными человеческими криками. Смесь ужаса и ненависти заставила замызганную шерсть Неглекта встать ежовыми иглами, эта смесь мгновенно растопила ледяную душу, швырнув прямиком в кипящую лаву обстоятельств. Поле боя вновь ожило, но боле не было в нём того общего порыва, который заставлял волков чуть ранее бросаться друг на друга подобно безумцам. Воинственная масса распалась на кучку щенят, испуганных пред чуждой их мирку угрозе в лице человека и его оружия. Неглект, не жалея собственной плоти, дёрнулся и вырвался из хватки Осириса, уносясь от него прочь. Лимонно-жёлтые глаза рыскали в поиске состайников, которых необходимо было прикрыть от жужжащих в воздухе свинцовых «ос», оттащить обратно к логову. Импульс защитить всё ещё крепко держался за разум южанина — единственная мысль, которая не позволяла ему удариться в слепую и трусливую панику. Искать долго было не нужно: подскочив к ближайшему, хромавшему после легионерской трёпки, состайнику, Неглект немо подставил ему своё плечо и поторопился увести его прочь.
Однако уйти невредимым ему было не суждено. Резкий, короткий, но пронзительный скулёж вырвался из пасти Неглекта, когда одна из пуль скользнула по его задней лапе, оставляя глубокий след — точь-в-точь повторяя шрам, оставленный волку раскалённой кочергой. Он едва не завалился на собственного состайника, но ощутив ответное давление чужого плеча, удержал равновесие.
Так, поддерживая друг друга, два безымянных волка, со шкурами скрытыми под слоем земли, и снега, и крови, смогли сбежать из ада, в который обратилась Южная роща.
Какой... грязный финал.

Отредактировано Neglect (2018-01-08 22:39:22)