Перед ней появилась белошкурая волчица, чей возраст едва ли доходил до двух лет, это читалось во взгляде и движениях. Наверное Сара, тогда так еще звали зелено окую, смотрела на мир такими же глазами, только вот юность ее никак не была связана с ожесточенной кровавой битвой, финал которой был предсказуем. Цвет гдаз волчицы был карим, точно так же как и у Кьяры - не голубым, когда травница была еще малышкой, мать говорила ей, что истинные дети севера имею голубые глаза и белую шкуру, значит их выбрал Антей своими последователями, значит они избранные. Это обижало, ведь у всех ее братьев и сестер глаза были всех оттенков северного моря, но не у нее, быть может этот факт и был основополагающим к побегу и поиску самой себя, такому долгому и бессмысленному. Комарик приветливо и скромно улыбнулась, чувствуя в Карметиле что-то родное, словно увидел давнего знакомого, только вот к великому сожалению не могла припомнить знает ли она молодую, воспроизведенные образы в голове один за другим не подходили, сливаясь в единую белоснежную массу с голубой сердцевиной внутри, улыбка исчезла.
- Приветствую тебя, дочь Антея... - ее звонкий голос прозвучал подобно горному ручейку, приятно лаская слух присутствующим. Она осеклась, медленно подбирая слова и навострив удлиненные ушки, теплый ветер принес запах еще одного волка, который незамедлительно показался перед ней - такой же белошкурый, но глаза... В голове мгновенно пронеслась мысль, что их основатель, их праотец навсегда отвернулся, забрав один из своих даров - небесный взгляд, ведь за последнее время Кьяра не встречала ни одного Первородного кто младше нее с глазами цвета неба.
Она приветливо опустила голову в поклоне, здороваясь с Глокси, чуть расправляя плечи и подставляя морду ветру. Теплому ветру.
- Да, я травница Ордена. Но я ищу дорогу домой, на Север. - впервые за всю жизнь голос не дрогнул от страха, где-то внутри поселилась уверенность в собственных силах, отвага, которая непременно поможет вернуть родной край, где острые скалы поднимаются до самых небес.
- Я Первородная... - бывшая. Осеклась, едва пошевелила ушами обдумывая все происходящее. Да! Она первородная! И никто не отнимет у нее этого. Кьяра так долго бежала от самой себя, что совершенно сбилась с пути.
- И я не намерена больше прятаться, пока земли моих предков топчет кто попало! - ее пламенная речь распалила в груди всепоглощающий пожар, который уже невозможно потушить или направить в другое русло. Вспомнив, что она все таки волчица, хищница уверенно двинулась на север...

Кьяра внимательно выслушала, в надежде, что эти два волка последуют за ней, что у нее появятся наконец-то названные братья, соратники и они вместе вернут мертвую стаю, но этого не произошло. Незнакомцы, что немного младше зеленоглазой, поспешили удалиться, оставив волчицу с привкусом горечи и сожаления, она еще некоторое время глядела им в спины, надежда, что они обернутся и решат пойти с ней таяла с каждым новым метром между ними. В итоге скрылись с глаз, оставив Комарика ни с чем, а азарт и  то непреодолимое чувство, что возродилось в ее сердце - снова угасли, она одна, одинока.
Тяжело вздохнув, повесив понуро голову, хищница свернула с намеченного пути, решив вернуться назад, отложив свой поход в один конец на более удачное время,  когда будет хотя бы план дальнейших действий и плечо, на которое можно опереться.
Теплый ветер снова обнял белую шерсть. Стало тоскливо, хотелось дикого и ледяного потока ветра, сбивающего с лап и заставляющего поежиться, добирающегося аж до нежной кожи, спрятанной под плотным подшерстком...где это все?
Она молча развернулась и засеменила прочь, пытаясь поскорее забыть этот чертов день.

Быстрым шагом лисица преодолевала расстояние, отделявшее ее от Лисьего острова. В голове она уже прокрутила свой диалог с Альтрастом. "Более чем уверена, что это ему понравится". Вдохнув полной грудью воздух, Микка вдруг почуяла чей-то запах. "Волк?" Первая мысль пронеслась в голове лисицы. "Нет. Это кто-то другой. Я знаю этот запах. Не могу вспомнить кто это. Нужно проверить." Микка повернулась и пошла туда, куда указывал ее нос.
Лисица шла несколько минут и запах становился сильнее. "Я приближаюсь."  Лисица сменила шаг на рысцу и еще через пару минут, она увидела дремлющего лисенка. "Лисенок? Но, что он тут делает? Еще и в одиночестве." Микка была удивлена. Сегодня был явно день неожиданных встреч для лисицы.
Присмотревшись, черно-бурая узнала лисенка. "Точно. Это кажется Пепельная- дочь Альтраста. И как она тут оказалась? Да уж, хитра лиса, ничего не скажешь." Черно-бурая ухмыльнулась. Рядом с Пепельной Микка сначала почуяла, а затем и заметила также знакомую синицу.
- Так-так. Кого я вижу. А разве папа и мама не говорили, что маленьким лисятам не стоит гулять одним? Улыбнувшись сказала Микка. Она не собиралась читать нотации Пепельной, да и сама она их не очень любила.

Отредактировано Mikka (2014-12-05 16:39:19)

Маленький спутник лисички смог заметить Микку и разбудить Пепельную. И вот парочка уже хотела было удалится, как они встретились с Мик. Пепельная старалась быть сильной и не показывать своих чувств.
- Ну... эээ.  А я не маленькая! Я уже большая!
"Дети такие забавные, всегда хотят доказать, что она куда старше чем есть. Да успеете вы еще взрослыми побыть, наслаждайтесь беззаботным детством пока можете. " Вслух это лисица не сказала, просто проиграла у себя в голове.
- Хорошо. Тогда позволь узнать, что ты тут делаешь. Что привела тебя на этот остров? Ты ведь ушла с нашего острова. Зачем? Черно-бурой действительно было интересно что заманило мелкую сюда. Неужели так наскучила безопасность и спокойствие. "Дети такие дети. Им бы только приключений на пятую точку найти. Они даже и не подозревают о последствиях, которых их ожидают. Ну да ладно. Не об этом сейчас. Не мне ее учить.  Надо отвести ее домой." Оставлять Пепельную одну было явно не вариант. Уж долго одна она точно не протянет, не смотря на то что лисичка очень хочет своим поведением доказать обратное. Да и все равно Микке нужно попасть на остров.
-Вы папе не расскажете же.
- Нет. Не расскажу, если ты сейчас пойдешь со мной, то все обойдется, ну я надеюсь, что никто нас не заметит. Улыбнувшись сказала лисица. Если их пронесет и Альтраст останется в неведении, то все будет хорошо и все будут довольны. Остается только надеяться на хорошее развитие действий.

Вопросы Микки смутили Пепельную. Лисенок опустил глаза и стал думать над внятным ответом. Черно-бурая лишь терпеливо ждала. Скорее всего она даже не знала о переходе между остовами, Альтраст не стал бы рассказывать так рано.
-Вот значит как. Ну понятно все с вами, горе путешественники, чего ж вам дома-то не сиделось, а? Улыбнувшись сказала лисица после рассказа Пепельной и ее спутника . Хорошо, что она еще не так далеко ушла и никто другой ее не заметил. Нарвется она так когда-нибудь на неприятности и уж это лисенка точно научит, иногда действительно нужен жестокий урок. "Надеюсь хоть другие остались на Лисьем острове." На всякий случай Микка принюхалась, а то мало ли. "Хоть бы на острове пока не успели заметить отсутствия лисят , мне и страшно подумать, что будет если про похождения Пепельной узнают."
- А здесь волки есть?
-Конечно. Неужели так хочется их увидеть? Желание лисенка встретится с волками было не очень понятно Микке. Лично она не видела ничего интересного в волках, хотя может лисица просто привыкла. А вот у Пепельной похоже это было мечтой, она даже огляделась когда заговорила о них. Довольно странно, что им не встретился волк, обычно они везде, а тут никого, странно. 
-Поверь ты еще ни раз их увидишь. Подрастешь и обязательно встретишься с ними, а пока тебе лучше бы избегать встреч с ними. Волк увидит с маленьком лисенке лишь легкую закуску и ничего более, да впрочем как некоторые и во взрослой лисице, но ее уже не так просто поймать.
- Хорошо, я пойду.
- Ну тогда отправляемся. Нам тут больше нечего делать. Конечно, Пепельной не хотелось идти обратно, но нельзя было оставаться тут их могут заметить в любой момент и не факт, что их заметят дружелюбно настроено. Чем быстрее они вернутся, тем лучше. К тому же Микке еще нужно отправится на выполнение задания Валькирий.
Мик сделала пару шагов, затем оглянулась и стала ждать лисенка.

Штормовой ветр грубо взъерошил шерсть одноухого, вынуждая его дрогнуть всем телом. За те несколько недель, проведённых на Лисьем острове, Церрит успел слишком сильно привыкнуть к пусть и слабому теплу Зелёного света. На секунду он почувствовал себя как маленький ребёнок, которого не ясно за какие грехи схватили за шкирку и вышвырнули из тёплой, светлой комнаты в объятия суровой, зимней ночи. Но только на секунду лисьей душой завладел этот страх перед непривычным. В следующую лис выдохнул белесое облачко пара, выгоняя из своих лёгких последнее напоминание о теперь далёком лисьем ковчеге, заполняя воздухом враждебным, но одновременно таким родным. Шерсть продолжала топорщится от холода, но Церрит уже чувствовал себя несравнимо лучше, оказавшись в чертогах вражеских земель. Далеко от уюта и комфорта, друзей и родных, Церрит чувствовал будто у него за спиной мгновенно раскрываются невидимые крылья. О, этот долгожданный привкус свободы, солёный и горький, как злобный морской ветер, что где-то там, в бесконечной черноте, воевал свои войны с океаном.
Не оставаясь долго на одном месте, ведь кто знает, когда патрулю Альянса вздумается наведатся в этот край своих земель, лисы отправились на восток, в сторону рукотворной скалы человечьего поселения. Влажный, ледяной песок холодил лапы, заставляя шевелится быстрее и быстрее оставлять позади бушующее море и заросший дикий пляж. Солёный воздух приносил на своих острых, рванных крыльях запахи других лис — уже ушедших вперёд и только появившихся на берегу — но они уже не заботили одноухого. Теперь, когда они снова ступили лапами на волчьи территории, каждая группа сама за себя. Украдкой Церрит взглянул на шагающую рядом с ним Аишу, что в этой чёрной местности была похожа на маленький сгусток рыжего тумана. Ну, расскажи, одноухий, какого идти навстречу приключению не в одиночку? Ладно, знаю, ощущение не новое, но наверняка ново чувство ответственности за чужую жизнь. Так какое оно, лис?
Странное. Отзывающееся тем отголоском страха, что одноухий испытывал, будучи окружённым большой толпой лис, ждущих от него лидерских качеств. Но видя, как глаза лисицы, едва видные в густом сумраке, буквально светятся от задора и уверенности в себе, на место страха приходили другие чувства. Церрит не знал как назвать эти чувства, но они были похожи на комок тепла медленно протягивающий тонкие ветви в каждый уголок души. Одноухий лис отвёл взгляд в сторону, и укардкой улыбнулся. Странные эти чувства всё таки. Но приятные.
Шорох колющего подушечки лап песка вскоре сменился негромким цокотом тупых когтей по кирпично-алому камню. Граница Альянса исчезла буквально за спиной, хотя по ветру всё-равно чувствовались отголоски запахов западных волков — эдакий предупредительный знак у забора из колючей проволоки. Но встреча с волками не сколько страшила Церрита, сколько беспокоила, ведь стычка с этими чрезмерно дотошными существами грозила потерей времени, отведённой на спасение брата. Одноухий не сомневался в Пепельной, но и сам не хотел оплошать.
Лисы шли вдоль длинной расщелины, и каменные холмы с обоих сторон возвышались над ними мрачными, суровыми исполинами. Затишье в скалистом лоне были почти таким же густым, как и окружающих их сумрак, и можно было практически услышать звон воздуха, стоило Аише заговорить. Целое ухо мгновенно поднялось торчком, а по шее прошла небольшая волна, словно лис заметил добычу. Но Церрит просто обернулся к своей спутнице и в алых глазах мелькнуло немалое удивление, стоило ему услышать признание лисицы.
— А знаешь, я никогда не думал, что успею в своей жизни стать твоей музой, - не без толики гордости ответил одноухий. - Думал, сожрёт меня как-нибудь на старости лет голодный медведь, и никто больше не вспомнет забияку Церрита. А если и помянут словом, то точно не добрым.
То, что звучало как самоироничная шутка, было неприятной правдой, которую в своей истинном, отдающем горечью зависти, облике, Церрит предпочёл бы оставить при себе. Одноухий никогда не предпологал, что в его жизни появится хоть кто-то, кому будет хотя в малой степени интересна его дранная шкура, и успел с этим свыкнуться... По крайней мере, ему казалось, что успел. Зависть всё-равно неприятно колола сердце в неподходящие моменты, разжигая в нём пожар уязвлённой гордыни, что горели незаметно для чужих глаз.

Говорят, если хочешь скрыть правду, скажи её в шутку. Искры привычной самоиронии потухли и на их место снова вернулось голое удивление. К чему это сочувствие, зачем она произносила эти ободряющие слова, если всё, что он только что сказал, было шуткой? Или шутка выдалась слишком плохой, чтобы в неё поверить?
Порыв ветра всколыхнул шерсть на загривке, порождая на привыкшей к теплу коже очередную толпу мурашек, но Церрит даже не вздрогнул, словно примёрз к одной точке. Его будто только что окатило огромной холодной волной, что на морозе мгновенно обратила его в ледяную статую. Аиша была очень эмпатичной лисой, это знали все на их острове, но была ли она настолько эмпатичной, что могла догадаться, что Церрит на мгновение скрыл за маской насмешливой самоуверенности? Эх, взрослый лис вроде, а всё ещё играет в театр сам с собой. Хотя быть бесстрашным мачо, который ничего не прячет за фасадом собственной невозмутимости было бы слишком скучно.
За собственными беспокойствами, что кусали его мозг как рой маленьких огненных муравьёв, одноухий практически не заметил тихого признания травницы. Возможно, это было к лучшему, судя по тому, что лисица стыдилась своих потаённых чувств не меньше самого лиса. В высшей степени неловкая тишина повисла между ними подобно пропасти, на глубине которой плескалось чёрное море неизвестности.
Впервые Церрит искренне не знал, что ему делать пред лицом сей неизвестности, ибо она выходила за рамки того, что знал и умел. Почему отношения такая сложная и страшная штука, почему не проще, а? Хотя ничего не может быть просто в таком месте да в такой обстановке: в кровавой каменной расщелине под багровым отсветом алой луны, на пути к логову самого непредсказуемого зверя за всю историю земли. Да, тут действительно как-то не до отношений будет. Именно поэтому Церрит был несказанно рад, когда Аиша решила сменить тему разговора. Встрепенувшись, стряхивая с себя метафорический иней, одноухий задрал голову наверх, глянул сначала направо, потом налево.
— Погодь, дай мне залезть наверх, глянуть, - с этими словами лис вприпрыжку подбежал к основанию правого холма. - Две недели здесь уже не был, освежить память надо бы да проверить не сбились ли мы с пути. - с вернувшейся весёлой ухмылкой произнёс одноухий, глядя на Аишу, после чего принялся горной козой взбираться вверх по холму. Прыжки с выступа на выступ, поочерёдно сменяемые трудоёмким карабканьем по почти отвесной стене, вышибли в нём пот, но благодаря физической нагрузке одноухий почти забыл про свой недавний ураган чувств к тому времени как забрался на верхушку. Глубоко вдохнув парящие вокруг ароматы, одновременно глазами впитывая открывшийся ему с вершины пейзаж, Церрит остался доволен.
— Хэй! - лис кубарем скатился обратно вниз к травнице и тут же вскочил, почти по-ребячески виляя хвостом. - В общем, пока что надо идти на северо-восток, вдоль земель южан, пока не доберёмся до границы между Огненным и Нижним Сумрачным лесами. А там, на месте, уже решим, по чьим территориям будет безопасней шастать, пока не подберёмся ближе к Городу. Ну чё, идём? - лис зазывающе махнул хвостом и тронулся в путь.

Удар. Резкая, обжигающая боль сдавила волчью грудь заставляя Велеса изогнуться дугой, вцепиться когтями в грязь, вонзить в нее свои белые клыки. Первый вдох принес лишь мучительный кашель, второй- землю в горло. Подпалый инстинктивно сплюнул в сторону даже не желая смотреть , что из него вышло.
Калахирум, души, проклятие, Фарталах, красноглазая волчица, Херш, Шатуны…
Как бесплодные тени воспоминания разрывали голову своим количеством, голосами, абсурдным безумием. Было ли оно на самом деле, все ли это происки туманных паров или кого там… Цветных змей? Гаспар… Он исчез там же, куда отправился Херш с перегрызенным горлом, или это все лишь попытка оправдать свои душевные терзания?
Резкий приступ головной боли заставил Елса распахнуть наконец глаза, пусть тело и не сразу поддалось, но подняться на ослабшие лапы.
Остров уже вовсю пожирает пробудившаяся Бездна. Она сильна как никогда и жаждет... справедливости.
Мир вокруг все еще напоминает Остров. Но что-то поменялось, будто некая нереальная мантия наброшена на эту землю. Мантия из песка и пыли, смерти и отчаяния, трупов и грязи. Черт не сразу понял, что подле него не припорошенный сизым пеплом лишайник, а шкура некого волка, что оставил этот мир под обломками рухнувшей скалы.
Грудь вновь сомкнуло огненными тисками, издав стон, Елс опустился на передние лапы, и сомкнул челюсти пока боль не отступила. Тогда же пред его глазами, словно сотканные из тысяч паутинок, заплясали призраки-видения, затряслась земля и будто вспыхнула, все покрывал беснующийся туман, во всю кричали неизвестные голоса.
И все вдруг исчезло в один миг, оставляя лишь красную землю Хребта, да несколько гниющих тел пожираемых Островом.

Велес брел вниз по хребту чуть понурив голову, усиленно стараясь воспроизвести все события по порядку, однако как на зло, а возможно и в злую шутку, но с каждой попыткой воспоминания лишь сильнее путались, бились в агонии и будто бы намеренно терялись в чертогах разума. То и дело перед глаза, подобно всполохам, отдаваясь в черном древе на груди тугой болью, появлялись и исчезали разных форм туманности-призраки, явно стараясь поведать волку о своих последних секундах жизни, будь то гад иль свободная птица. Поначалу это пугало, наводило цепенеющий ужас, однако от мили к миле Змей принимал данное как солнце и звезды.
- Подарок...
И пусть тело подпалого не было изъедено десятками ран, его желудок был на удивление полон, а лапы обретались давно утерянную силу,  однако когда небо окрасилось кровавым маревом, пора было останавливаться в своем бессмысленном путешествии невесть куда. Пройдя еще с пол мили, пока солнце и вовсе стремительно не скрылось за четко очерченным горбом уродливой скалы, Черт отчетливо почувствовал, что среди этого царствия мертвых он не один живой (прямо как в Калахируме, ха-ха). Борясь с всезаполняющим запахом прелости и сырости, запаха подтухшего мяса, Легионер все же выудил тот, что очень отдаленно напоминал о доме. И смерти.
Велес обогнул лежащую волчицу дугой в метр, не спеша подходить к незнакомке. Выглядела она чуть лучше  чем та газель, что должна была превратиться в скудный ужин, да и пахла практически так же. Туманность вокруг нее не спешила сгущаться, но ее лапки- паутинки стремительно тянулись и забивались в волчью шерсть, будто бы еще боясь, но очень желая слиться с ней воедино.
- Ты...Жива?- ничего иное не пришло в голову, что уж поделать. Да и к чему на пороге аппокалипсиса громкие слова?