Благодушный взгляд тигрицы заледенел мгновенно. Очнувшиеся от уловки волки вновь начали тявкать что-то оскорбительное, и Циннамон в свою очередь вновь рассвирепела. Пока свора приближалась, кошка предупредительно зарычала, что не произвело должного впечатления. Впрочем, после "волчьей слуги" не было шанса на то, что обидчки не получат по заслугам, даже если стремительно убегут прочь. Лепет лояльного странного зверя тигрица расслышала, отвлекшись на мгновение; но, стоило кошке узреть узкую вонючую дыру, как она моментально забыла об этой альтернативе. Ползать по каменным склизким кишкам? О нет, лучше растерзать парочку наглых морд!
Тирца беспокойно закричала волкам вслед, поблёскивая чёрными глазками. Она тревожилась за королеву и моментально слетела вниз, на бреющем полете едва ли не зацепив спины нескольких, идущих позади. Неудачница? Они не могли подписать себе смертный приговор более яркими и стойкими чернилами. Тигрица прижала уши и опустила голову вниз; сжавшиеся до точки зрачки резко сфокусировались на ближайшем противнике. Что есть кучка шакалов против одного тигра? Цинна припала к земле, а затем словно разжимающаяся тугая пружина молниеносно кинулась на первого волка, что перешел невидимую грань. Оскаленная пасть рыком сопроводила выпад широкой лапы с выпущенными костями. Где-то сверху раздавалось истошное верещание Тирцы.
- Вороний пир!

Мелкие твари шныряли проворнее блох, заставляя тяжелую тигрицу энергично метаться в разные стороны. В воздух взметались клочья песка, часть которых уже успела ожечь глаза Циннамон. В пылу ярости тигрица не удивлялась неестественной прыти противников, сосредоточившись на одной важной для неё цели - разодрать хоть одного. Желательно, конечно, всех. Издевательские покусывания вызывали ответное рычание. Цинна была вынослива; ворона, наблюдавшая со стороны, приготовилась к долгой пляске смерти в этом ущелье. Вздыхая, пернатая причитала себе что-то в клюв еле слышно, в то время как Циннамон резко падала на бок, стремясь прижать к себе вскочившую на спину волчицу и прочесать ей мягкий животик когтями задних лап. Тирца нахохлилась, нервно сжимая чешуйчатой лапкой скалу под собой; издаваемые сворой звуки очень сильно действовали на нервы. Однако в глубине души ворона восхищенно запоминала эти визгливые взрывы хохота; птице нравилось коллекционировать подобное в своей памяти. И если Циннамон лишь ярилась, то её спутница более спокойно реагировала на происходящее. Она даже умудрилась вычленить среди всего шума посторонний звук, обратив взгляд немигающих чёрных бусинок на "лояльную". Ну и что это ей дало? Тирца подпрыгнула на месте, разворачиваясь к неудавшейся проводнице. Весь её молчаливый облик говорил лишь об одном - ну и что дальше-то? Ворона покачала головой, вновь глядя на свою королеву.
- Без крови не будет шагов, - громко каркнула пернатая, растопырив хвост веером.

Что-то поддалось когтям. Тигрица торжествующе рыкнула, усилив напор и с упорством маньяка втыкая саблевидные когти в податливую плоть. Слишком податливую. Не успело осознание пробиться через пелену ярости, как из тигриной жертвы волной посыпался мелкий и колючий песок, струйкой стекая по лапам, животу и едва ли не брызгая на морду. Чувствуя множество инородных тел под веками, кошка взревела, всеми четырьмя лапами отбрасывая недоволчицу от себя. Толку было мало - глаза жгло огнём, и королева вновь заметалась по ущелью, на этот раз сохраняя оборонительную позицию. Тирца покачала головой. Её хозяйка слишком своенравна, чтобы идти по чужим нитям; слишком жарко пылает её сердце, чтобы смиряться перед остальными. Ворона изначально не верила в обещания шамана: все высшие силы, которыми грезят волки и с некоторых пор Циннамон, любят поиграть с просителями. Королева никогда не признает силы выше своей; никогда не станет просить. Лишь предложит услугу за услугу; но до оппонента надо еще добраться.
Тирца нервно подскакивала на месте, глядя то на неудавшуюся проводницу, то на свою хозяйку. Как затащить бешеную тигрицу в дыру?
Слепую бешеную тигрицу, которая весит в двести раз больше тебя?
Ворона протяжно каркнула, но на неё никто не обратил внимания. Циннамон продолжала яриться, отвлечённая укусами и издевками; словно стая слепней, песчаные волчишки не давали ей покоя. Тирца встрепенулась, глядя, как исчезает в темноте провала хвост провожатой. Нервно вздыбила перья на грудке. Вспорхнула вниз и шмыгнула следом за незнакомкой, напоследок оглянувшись на хозяйку.
Тирца была готова на всё, лишь бы Циннамон добилась своего.

Постепенно темнота сгущалась еще сильнее, превращаясь в слепоту не только зрительную. Увязая, казалось бы, в самом воздухе, Циннамон погружалась куда-то, отчего сопротивление её только возрастало. Наконец, Цинна вырвалась в уже знакомую реальность, отплевываясь от мистического песка и порыкивая от досады. На шамана она глянула лишь мельком; королева рванула было обратно в ущелье, но замерла на месте, глядя, как из-под её лап выкапывается ворона.
Тирца была взбудоражена донельзя. Её дрожащие лапки не давали покоя, и птица беспрерывно подпрыгивала, наворачивая круги вокруг самой себя. Она в кои-то веки сделала что-то, что можно было назвать стоящим! Нет, конечно, однажды именно она увела Циннамон от погибели, но сейчас чувство собственной нужности заполняло пернатую настолько, что всё прошлое позабылось совершенно. Тигрица хмуро глянула на Тирцу, которая явно запамятовала о том, что умеет говорить.
- Она зовёт тебя королевой! - прошелестела ворона наконец. - Ты сможешь всё, только приходи ещё!
Циннамон на мгновение опешила. Слишком уж гладко выглядело это птичье послание; вот только Тирца больше ничего не могла вымолвить, повторяя всё те же фразы. От долгих расспросов избавил подошедший шаман; от звуков его голоса ворона упрямо каркнула, отпрыгивая подальше. Она не желала делиться с кем-то добычей, которая принадлежит её хозяйке.
- Это дар, - гаркнула пернатая, боком подбираясь к Цинне и запрыгивая ей на спину.
- Дар, говоришь? - задумчиво промурлыкала тигрица, выразительно глянув на шамана. Ей не хотелось делиться подробностями не очень впечатляющего похода. Хватит с него этих новостей. - Мы уходим, - безапелляционно скомандовала королева. - Нам следует разобраться с тем, что имеем.

Отредактировано Циннамон (2018-01-13 18:03:19)

В последнее время Циннамон предпочитала северные земли. Её любовь к прохладе пересиливала неприязнь к талому снегу и грязи, которые налипали на широкие лапы. Вороне было проще - она на землю не опускалась, прыгая по веткам и камням. Тирце редко удавалось присесть на спину хозяйки, лишь в те моменты, когда Циннамон была слишком занята, чтобы сгонять надоеду. Птица чёрной каплей упала с неба, с подскоком приземлившись на ещё голые ветви кустарника перед мордой Цинны. В глотке свербело от желания болтать, но морда хищницы была исключительно серьёзной. Сейчас её думы были вновь поглощены делом, которое периодически не давало ей покоя. Она не раз возвращалась к этим землям, но впустую. Посылала Тирцу на разведку - неохотно, но посылала. Единственное, чего тигрица не делала - не разрушала подаренный артефакт. Королева знала, что обычно все они активируются примитивным расколом, вот только не решалась испытывать этот метод. Все-таки был лишь один шанс на это. В попытках выяснить, что же ей делать, Цинна не стеснялась советоваться с прочим зверьём. Она заставляла Тирцу находить, подслушивать, выпытывать и подглядывать; постепенно многие из тех, кто считал себя ведуном или же в самом деле был им, повстречали на своём пути тигрицу с несколькими вопросами. Иногда она получала ответы, иногда - нет. В любом случае, ни одни откровения, лепетания и увещевания не давали ей истины, а попытки сопротивления погашались жестоко. Тирца грустила. Ни один из тех, кого она приводила к хозяйке, не переживал этой встречи. Циннамон не нужны были свидетели.
Тигрица вздохнула, оглядев местность. Вокруг не было ни души, не считая вороны. Никаких песчаных стражей, странностей и... что там еще было в тот раз? Тихонько прохаживаясь по округе, она не улавливала ничьих запахов. Казалось, даже волки не ступают на эти земли. Или же просто заметают следы? По пути наверх она сталкивалась с весной во всех проявлениях: цветы, птицы, оттепель... Здесь же время будто замерло.
"Ожидая меня," - со смесью уверенности и надежды подумала полосатая.
- А кот пришёл, мой кот пришёл назад... - атмосфера таинственности нарушилась несдержанным голосом Тирцы, которая вспомнила одну из городских песенок. Тигрица прикрыла глаза, сдержавшись от отклика.
- Я снова здесь, - низким тоном промурлыкала Циннамон, расправляя плечи. Пошире расставив лапы, она наклонила голову набок, прислушиваясь. Закатное солнце мягко освещало скалы и песок под лапами.
- Он вернулся, гад...
*Green Crow – Кот пришёл назад

И ответ пришёл. То ли эхом на шуточку вороны, то ли Циннамон наконец добилась своей настойчивостью нужного результата. Неважно. Главное, что вокруг вновь начала твориться чертовщина. Тигрица сощурила глаза, почти добродушно переглянувшись с вороной. Ей было приказано в любой форме приводить королеву в чувство. Тирца робела, не уверенная, что ей не оторвут голову, но ослушаться она не смела. Правда, сейчас ничего делать не приходилось: хищница задумчиво послушала пение ветра над их головами, да дернула хвостом, почувствовав что-то. Кончик хвоста мягко шлёпнул по бедру, осыпав шкуру мелким песком. Циннамон растопырила пальцы, превратив и без того широкие лапы в "пескоходы".
- Ну-ну, - басовито прогудела кошка, покачав тяжелой головой. - Хватит глупых фокусов. Повторяетесь, - яркие глаза тигрицы сощурились. Сейчас она воспринимала всё более отчужденно. Потому что не было рядом наблюдающего шамана? Взяла себя в лапки? Поумнела? Что-то из списка. - Вам же самим интересно, что мне от вас нужно, - певуче тянущиеся ноты легко перекрывали остальные звуки; Тирца заслушалась.
Тигрица с явным трудом сделала пару шагов вперед, увязая в песках, но выражение на морде ничуть не изменилось. Всё та же хитрая одухотворенность в полосочку.
- Вы прогоните - я приду снова. И снова. И опять, - мурлыкала кошка, раздувая ноздри. - Но моё предложение... Возможно, вам будет, что ответить, однако момент может быть безвозвратно упущен.
Ворона вспорхнула вверх и вбок, полная эмоций, словно весь внутренний испепеляющий жар хозяйки принимала на себя, оставив Циннамон лишь гипнотическую уверенность в своих силах и каменную выдержку.
- Упущен... И сколько ещё лет пройдёт, прежде чем о вас кто-нибудь вспомнит? Не затем, чтобы осквернить эту землю, а затем, чтобы отдать должное и искать сотрудничества?

Отредактировано Циннамон (2018-02-21 21:56:54)

Скованно. Неуютно. Собственно, иного ожидать не приходилось. Тигрица свела белёсые брови, вздыбила вибриссы и прижала уши. В глубине груди ходил-бесновался гулкий рокот, но изливался он не яростным рыком - протяжной и тёмной песней. С лёгкой горчинкой.
- Тогда... может, мне стоит привести свою хозяйку, чтобы она потолковала с твоей? Много ли в этом будет смысла? - брызнула ядом Монна, криво усмехнувшись и сверкнув клыком. Ядом собственным, надо отметить. - В отличие от тебя, я этот поводок носить не желаю, - понизила голос кошка, довольно скоро вернув самообладание. Слишком давно была нанесена эта уязвляющая рана, да и не испытывала тигрица в полной мере силу артефакта. Бдительная Тирца оберегала её от встреч со всеми похожими волчицами.
Повернув морду, она усиленно отделяла облик странной волчицы от окружающего пейзажа. Пешка, всего лишь пешка!
- Достойной... чего? - хмыкнула Циннамон, полуприкрыв глаза и свысока глянув на песочную посланницу. - Достойной компании шакалов, которые годятся лишь на обгладывание костей? Фокусов с песком? - в голосе тигрицы пробилось ответное пренебрежение. - Мне казалось, здесь сокрыто большее. Что-то, что способно волной нахлынуть в этот заплесневелый от магии мир, - блеснувшие из-под надвинутых бровей глаза хищницы наконец определились с силуэтом собеседницы и теперь прожигали её насквозь. - А не только забивать глотку пылью и презрительно отрекаться от любого шанса.
Тигрица полуповернулась к посланнице, насколько позволяли увязшие в песке лапы.
- Тебе никогда не хотелось пожрать удачливых? - манящим урчанием спросила Циннамон у своей пленительницы. - У тех, кто носят на шеях богатства этого мира, которыми не имеют права распоряжаться? Сломать хребет какому-то зазнайке, что счёл побрякушку спасительнее своих собственных лап?
Тирца вспорхнула на загривок хозяйке, выудив из пёстрой шерсти данный ей некогда артефакт. Она чётко помнила инструкции, но птичье сердечко все равно бешено колотилось от важности крохотной миссии.
- Я давила глотки, из котоуррых лились бессвязные молитвы и заклинания, - Зерно Парадокса качнулось сбоку от ушей Циннамон. - Я выррывала серрдца, хозяева котоуррых дррожащими лапами прильнули к кристаллам, - шёпот искрился острыми, рокочущими нотками, а слова наполнились истинно кошачьими отзвуками, отчего половины было откровенно не разобрать. - И все они ждали, что меня поразит огонь, что неведомые духи защитят их... А кого убила ты, мышка?
Цинна ненадолго залилась мяукающим смехом, потянув на себя одну переднюю лапу. В мягкий и нежный песок перед ней плюхнулся артефакт, который тигрица не удостоила даже взглядом.
- Я бы отказалась от своей затеи, будь она хоть на мгновение похожа на ваше существование, - отрезала Циннамон. - Однако без вашей помощи я совершила больше, чем вы могли мне предложить... Так забирайте эту цацку и дайте мне уйти. Пока остры мои клыки и когти, я смогу отстоять свой мир; а вы, забытые, так и останетесь во вчерашнем.

Отредактировано Циннамон (2018-02-26 19:10:49)

Ответом ей была тишина. Циннамон нахмурилась. Тигрица не любила, когда её речи оставались безответными, но настаивать она не стала. Пока.
- Такова ваша воля, - безразлично отметила кошка, заполняя раздражавшую её паузу. Она ступила сначала одной лапой, а после и остальными на твердую землю. Растопырила пальчики и потрясла ими, вытряхивая песок из-под когтей. Равнодушная морда тигрицы, казалось бы, потеряла любой оттенок былого пылкого чувства, что горел в ней мгновениями раньше. Цинна прошлась широким языком по передней лапе, взъерошила себе бакенбарды и пригладила усы. Глянула вслед песчаной волчице и поднялась, неторопливым шагом устремляясь вперед.
- Итак, я хочу разобраться с... вы знаете, чем, - будничным тоном Циннамон вновь начала полировать мозги песчаной волчице. Будто не тонула в песке, отплевываясь яркими речами; маленький рестарт. - И, как мне кажется, в конце концов мой путь вновь приведет меня сюда, так зачем тянуть?
Волчица тащилась достаточно медленно, чтобы нагнать её быстро, однако кошка сохраняла дистанцию. Тирца молча скользнула следом, на бреющем вираже близ земли пронеслась мимо обеих путниц и примостилась на скалах.
- Спящей не нужно сотрудничество... Мрр, ну да, кому они сдались? - словно договариваясь сама с собой, кошка бормотала себе под нос, не переставая хвостом тащиться за странным зверьком. - Что же нужно? Сопротивление... Или спать дальше, - Циннамон непроизвольно зевнула, и от вида здоровенных клыков ворона на скале глухо каркнула от восхищения. "Прекарсна!"
- Что же за сны видит твоя госпожа, раз они настолько интереснее побед? - чуть громче поинтересовалась тигрица у маячившей впереди спины.
"Если и надеялись отвязаться от неё - зря," - подумала Тирца, почистив клюв о наиболее ровный камень. - "Очень зря."

Отредактировано Циннамон (2018-03-04 12:34:39)

Отчетливые, пустые и неживые слова встревожили тигрицу и в то же время обрадовали. Она добилась своего - получила внимание, нашла нужный ключик! В сердце взыграл азарт. Кошка самодовольно приподняла ушки и выпрямилась, ожидая последствий своего любопытства. Тирца разволновалась; позорная птица взбалмошно крикнула, когда скалы и пески вновь начали свою игру. Беспокоилась, глупая.
Циннамон бросила разглядывать песчаное создание. Она несколько раз обернулась вокруг, уверенно топая лапками по внезапно плотной земле; широко раскрытыми глазами следила за метаморфозами. Реальность плавилась, как смола на жарком солнце, перетекала в нечто иное. Это были уже не фокусы. Не яд на клыках, не искристые фейерверки, не стебли вьющихся пут - нечто более глобальное и внушающее уважение. Не сказать, что Цинна молниеносно прониклась происходящим, однако кошка одобрительно хмыкнула себе под нос. За этим она и пришла.
Её наполняли чужие чувства, а луна робко и боязливо отпечатывалась на небосводе. Душу внезапно тронули несвойственные хищнице порывы, и Цинна издала негромкое урчание, блаженно задрав морду вверх. Полуприкрыв глаза, она внимательно слушала, принюхивалась и тихонько вонзала в землю когти задних лап. Удовольствие сменилось льдом, и тигрица неосознанно прочертила глубокие борозды в податливой, но плотной почве. Горькое и обжигающее чувство злости, досады и разочарования вынудили её с подозрением оглядеть сомкнутые зубцы скал. Зрачки сузились до точек, а шерсть на загривке моментально поднялась дыбом. Циннамон было знакомо это состояние, оно было почти родным для неё. Оно иссушало её сердце с тех пор, как наглая чернохвостая волчица осмелилась покуситься на свободу королевы лесов. Издав гневный рык, Цинна рванулась вперед на три прыжка, но замерла, скованная болью. Дым застлал любопытную луну, пока кошка боролась с навалившейся усталостью и шипела от обжигающего огня в пасти. Припав на передние лапы, Ци изо всех сил выжимала воздух из легких, ошарашенная и оглушённая кашлем. В иной ситуации это смотрелось бы исключительно забавно, будто тигрица откашливала комочки шерсти, однако гортанный рёв и дымные ленты вокруг скал сильно портили впечатление от этой картины.