новый сезон

Кортес был на охоте, в запале, в пене, выскакивал и вытанцовывал над зверем, благодаря мясу которого, теперь его стая будет сытой. Это было нормально, это источник той правды, которую так трепетно хранила природа. И звери защищали эту правду. Волки - убивая, а олень - отдавая свою жизнь. Спасибо ему за эту жертву. Животное было мертво. Охотники принялись оттаскивать его по снегу в сторону логова, оставляя на снегу свежий красный след. Кортес отпрыгнул, чтобы безвольно потянувшееся копыто не задело его лапы, остановился, ощерившись, благостно осматривая земли, еще укрытые снегом, как теплым одеялом, принадлежащие стае. Довольный сощуренный взгляд его серых, стальных глаз, холодных и в тоже время таких живых, открытых навстречу миру, глядящих в будущее. На морде его была кровь. И холодный жестокий мир смотрел на него. Так и играли в гляделки, только Кортес наслаждался всем происходящим, и отвлекся только тогда, когда к нему приблизился кто-то из молодых воинов. Тот волк, который ринулся ему под ноги и едва не сбил его прыжок, едва не сорвал всю охоту. Волк поджал хвост и уши, приблизившись к Кортесу, чтобы объясниться. Но Кортес не набросился на него, как сделал бы раньше. Только рычал, не вкладывая в это ни ненависти, ни злобы.
- Обещал - делай, понимание придет, если будешь искать ответы на свои вопросы, а не как сучка во время течки перебегать из стаи в стаю в поисках волшебного решения. Не будет никакого волшебства, кроме твое собственного. Трудиться, работать, исполнять свой долг. Ты ищешь что-то, уходя далеко от своего дома, хотя все это уже есть в тебе. Ты просто слеп, как маленький щенок. Учись смотреть. Пройдет время и ты поймешь о чем я говорю.
Волк попытался сморозить глупость и Кортес щелкнул зубами у его носа. Щелкнул без злобы, в науку. Но давая понять, что в следующий раз он не промахнется.
- Кодекс нельзя воспринимать просто как свод правил, бездушных и пустых. Но начинать нужно именно с этого. Не понимаешь - зри в кодекс. Поступай так, как поступил бы на твоем месте вожак или кто-то из старших. Ты все поймешь. И если сказано, что мы не будем убивать ради забавы, то значит мы не будем этого делать. Доверие следует прежде, чем вера. До-верие. И без доверия не будет ничего, ни стаи, ни кодекса. Хотя Антей от нас требует веры. Стая от нас требует веры. Даже сегодня ты мог бы просто довериться, но ты засомневался в других волках. Без веры или хотя без до-верия не будет ничего.
Это был урок, нужный урок и волк должен был его получить. Затем они стояли и говорили обо всем: об охоте, о стае, о воинах Первого Ветра. Волк не понимал. Не понимал, как когда-то не понимал и Кортес, но десница не спеша объяснял ему. Сегодня они убили оленя, а до того - отпустили потерявшегося медвежонка. Почему не убили? Кортес смотрел мимо волка, все такой же: не пойми с какого бока к нему подойти. А подходить к нему было не нужно. Кортес не искал друзей, он просто выполнял свой долг. Они говорили недолго. В мышцах еще чувствовалось приятное напряжение, сводило скулы от вкуса крови во рту. Чистая победа. А разговор? Разговор обычный, привычный Кортесу. И когда волки с оленем стали скрываться за белым холмом, он повернулся к ним мордой и просеменил следом. Замер, услышав вожака, задрал голову и ответил. Когда молодой опять подошел близко, Кортес показал ему зубы, чтобы тот отстал. Сам разберешься, не молодняк уже. Не стал суровый Кортес мягче или веселее. Делал свое дело, но слюней не распускал. Где надо - зубы показывал, где не помогало или ситуация обязывала - этими самыми зубами за шкирки тягал. Понимание его долга заключалось не в возвышении над кем-то. А в том, что он ценил, как понимал, как видел стаю. И учил не бояться признавать свои ошибки, учил учиться, учил драться и выживать, бороться, быть воином, при все при этом уважая своих противников и врагов. Натянутая струна, готовая лопнуть, не подпуская к себе слишком близко и соблюдая дистанцию, но при этом отдавая всего себя общему делу целиком.
Кортес чихнул, фыркнул, оттолкнулся лапами и помчался к логову. Со всех лап погнал, тяжело выдыхая холодный воздух, обжигающий легкие, но не позволяя снизить темп даже там, где стоило обогнуть впадины в земле или поваленные бревна. Кортес гнал зверя. Невидимого оленя. Увлекаемый своим бегом, скоростью и слаженностью всего тела. Прыжок - через яму, слегка вправо, чтобы не влететь в дерево, а затем, ощерившись, мимо стайных, волочащих оленя. Они тоже слышали вожака, но они не могут бросить еду. У них был свой долг. И у этой летящей бело-серой струны тоже.
Кортес появился на поляне довольно резко, остановившись, зарывая лапы в снег, вздыбленный, замыленный, перепачканный кровью, но эти пятна он носил гордо. Осмотрел всех присутствующих зло, азартно, как будто бы не на сбор стаи примчался, а на битву. И когда остановился взглядом на вожаке, припустил голову, хвостом завилял, как щенок малолетний, ни капли не смущаясь такого отношения к вожаку. И в глазах его стальных, не смотря на покорный вид, - только волчьи бесы и бешеные легионеры, пылающие от ярости. Пограничные зоны его души горели, как накаленный клинок, готовый или разить или служить. И только искринка, знакомая тем, кто знал его давно, это теплый тлеющий, но никогда не гаснущий огонек, только он витает где-то тут тоже, рядом. Едва видимый, практически не ощутимый. От Кортеса разило кровью, потом, охотой и его упрямством. Чтобы не мелькать перед мордами других, он так и не вышел вперед, устроив свой зад где-то позади всех, где собирался молодняк и старики. Здесь где-то должен был быть и Хааген. Кипящий, внешне и внутренне, но невообразимо довольный, свободный волк облизнул окровавленную морду, успокаивая дыхание и сердечный ритм после долгого бега. Добро пожаловать. Он не любил ни собраний, ни разговоров, а запахи этой весны сводили с ума. Весна во всю била в голову и куда-то еще в живот, и уже из живота пастью догрызалась до сердца, сжимая его в тоске, от которой не был сил убежать. Но Кортес бежал и бежал. Он старался позабыть обо всем на охоте, в делах, в патрулях, стараясь не останавливаться ни на мгновение. Бежать, не думать, не вспоминать. И вот сейчас, он видел перед собой этих двоих - вожака и его самку, он радовался за вожака, а сердце его сжималось в невидимой пасти той тоски, которая не выбирала моменты. Она просто давила его, душила, захлестывала запахами. Старая знакомая, ставшая подругой на замену пропавшей Анку. Тоска - чудовищная и безжалостная тварь. Кортес лег, положил голову на лапы, хотя сердце продолжало греметь в ушах и закрыл глаза. Если я не могу скрыться, то хотя бы могу скрыть их всех, спрятать от своих глаз и остаться в полном одиночестве, в темноте, за спинами других волков. Мгновение тишины, в которой после очередного саморазрушительного толчка боли, снова родился какой-то свет - выжимка из его воли. Гнать, гнать воспоминания о любимой прочь. Гнать ее вместе с этой проклятой весной. Весной, в которой ее нет. Нас нет. Это испытание. Смерть испытывает меня, но я не хочу отпускать ее. Не хочу отпускать ни одного воспоминания о ней. Она тоже улыбалась так, смущенно и нежно. Кортес приоткрыл глаза и устало посмотрел на Дайнерис и Северина. Он был уверен, что уже не будет так больно, как было, когда пропала его Анку, но сейчас все вернулась с той же силой. И теперь это душило его изнутри. И Кортес задыхался, хотя его морда не изменилась. Только как будто бы поприбавилось ему лет, а искры из его глаз куда-то умчались. Устал, только с охоты. Какая кому разница? Это та территория, куда никому не было входа. Кроме нее, а ее не было рядом, и вряд ли она уже когда-нибудь вернется. И как не старался убегать от того, что мучило его все это время, сейчас, когда он видел Дайнерис и Северина, рана на его сердце открылась и закровила вновь. Ткнули мордой, как малолетнего. Не хотел смотреть, не хотел думать об Анку. Хотел радоваться о прошедшей охоте, за друга и его пару. И не мог. Так устало и беззащитно перед воспоминаниями о любимой, как будто и не Кортес вовсе.

новый сезон

Старый волк навострил уши, слушая вой вожака.
- Давно пора, - пробурчал и поднялся с теплого места в логове.
Не спеша, немного прихрамывая, волк поковылял к выходу, из тьмы на свет, где белые собираются вместе.
Луч коснулся седого, согревая своим, еще слабым, теплом.
Весна.
Как много в этих запахах воспоминаний.
Хааген сощурил глаза, подняв морду навстречу солнцу. Больные очи тут же заслезились, но это ничуть не смутило старика. Во всю грудь он вдохнул ароматы пробуждающейся природы.

Он прекрасно помнил свою первую весну. Он тогда был наивным глупым волчонком, трех месяцев от роду. Тогда, весной, он почувствовал первую утрату. И надежду. Той весной не вернулся с охоты его старший братец, его окровавленное тело принесли только на рассвете патрульные. Ужасы смерти витали всюду, казалось, что вся округа ею пропахла, а юный Хааген просто не знал, как с ней справиться. Было страшно. Страх от того, что волчонок не понимал смерти, не знал ее природы и сути, не видел в ней ничего хорошего, хотя всегда мог разглядеть доброе во всем. На помощь тогда пришел к нему его будущий учитель, здоровый, белый волчище, воин стаи. Он и рассказал Хаагену, как пережить утрату и к чему ведет смерть.
- Мы просто спим, - говорил щенку, - Кто-то спит чутко, а кто-то крепко. Вот Грог совсем не хочет просыпаться, - усмехнулся учитель, указывая на старейшину стаи, - А твой брат захотел пробуждения сегодня.
- Я тоже хочу пробуждения! – Хааген ощетинился.
- Ты можешь проснуться в любой момент, - спокойно отвечал мудрец, - но только когда ты вновь уснешь, ты не попадешь больше в этот сон. В твоем новом сне не будет ни твоих родных, ни знакомых, да и сам ты будешь другой. Умей ценить свой сон, умей провожать «пробудившихся».

Старик еще сильнее зажмурил глаза, и слезы потекли по щекам. В эту сказку он заставлял верить всех несчастных, кто чувствовал боль утраты. Эта вера зажглась в крохотном сердечке волчонка в его первую весну и она, по-прежнему, была с Хаагеном. Пробуждение всегда болезненно, но оно очищает разум и дух. Весна – новый этап. Это время самое главное, время действий, новых открытий и жизни.

На поляне уже были стайные, все старались разместиться в порядке иерархии, и Хааген был не исключением. Он знал, где расположились Северин и Даенерис и поклонился в их сторону, приветствуя главенствующих. Прекрасно ориентируясь на поляне, старик отошел подальше от активных взрослых кобелей, туда, где чаще всего собирался молодняк.
- Мой нос чует тебя, Кортес, и кровь на твоей шерсти, - Хааген сел рядом с белым десницей, - Твое место там, рядом с Северином, аль ты забыл, кто твой вождь?
Зрячий хмыкнул, смотря вперед, в сторону альфы. Настроение было хорошим, как и погода. Было даже немного непривычно от того, что шерсть не трепали ветра, и лишь слабый морозец покусывал за кончики ушей и нос.

Отредактировано Хааген (2013-03-14 20:55:34)

Я подоспела вторая.
На поляне, окидывая альфа-пару, сидела Кайеринн. Тихий и протяжный вздох вырвался из груди, выдавая всё отчаяние и грусть своей хозяйки по отношению к  бывшей военачальнице. Когда-то она была моей лучшей подругой, правой лапой, если можно так её назвать. Возможно, только ей я доверяла так же, как доверяла Сакуре. Я бы спокойно доверила Кай свою жизнь, отдала бы свою, не задумываясь, впрочем, я была готова стоять горой за каждого члена стаи Первого Ветра. Но за последние два месяца что-то разделило нас с ней, какая-то пропасть стала между крепкими узами дружбы и бесконечного доверия. Это, пожалуй, пугало больше всего.
Я чуть замедлила у ближайших кустов, засмотревшись на прекрасную картину территорий Первого Ветра. Вот он – наш дом! Прекрасные луга и леса расстилались за огромным логовом, а на краю территорий располагались могучие горы, морозами которых могли похвастаться отнюдь не все стаи этого острова. Постепенно подходящие в логову волки заставили меня очнуться и покинуть своё «укрытие».
Первым, к кому я направилась, была Кай. Та стояла недалеко от Дэйенерис и Северина, плотно стоявших бок о бок и пристальным взглядом окидывая рядовых волков стаи. Я бесшумно подошла к подруге, уткнулась носом в её уху, вдыхая её запах. Мне не хотелось нечего говорить ей, мне просто хотелось сообщить ей о своём присутствии, дать понять, что всё нормально и я предана ей до конца дней. Предана как всей своей стае; как двум волкам, так гордо осматривающие свои владения и мощных волков, которых сами же и создали; как самому Антею, без которого не было бы и волков вообще.
Тепло от густой шерсти воительницы приносило блаженство, что заставляло меня так сладостно щуриться, словно само солнце одарило меня своим теплом. Конечно, сама погодка стояла не холодная, для Переводных, по крайней мере. Это был такой приятный момент, когда все отвратительные мысли вдруг улетучились, уступая своё место умиротворению и покою, при этом не забыв оставить простор богатому воображению. Я в какой-то миг ещё сильнее полюбила стаю, которой отдала всю свою жизнь. И, не смотря на ссору с вожаком, которая и отделила меня от стаи, вдруг исчезла, оставляя лишь жалкие воспоминания о своём давнем существовании.
Кожаный нос скользнул вдоль висков волчицы, но я, не переставая наслаждаться родным запахом Кайеринн, чуть приоткрыла глаза и посмотрела прямо в глаза Северину. В моих глазах не было нечего, кроме бесконечной преданности вожаку, сумевшему возродить стаю из пепла. Мне хотелось оторвать морду от дружеских объятий и высказать всё накопившееся альфе, но знала, что он поймёт меня без слов.
Он ведь всегда всех понимал.
Когда я наконец-таки оторвала морду от Кай, я увидела ряд сладостных улыбок, говорящих о прекрасном настроении белошкурых. Огромная морда Кортеса была украшена алой кровью, что сообщало о прекрасной охоте хищника, а стальные серые глаза горели бесконечным азартом, словно самец был готов броситься в какую-то битву, затем, он скрылся где-то на краю поляны, где показался силуэт Хаагена. Обстановка была какой-то напряжённой, все выжидали речи Севера, но еще не все успели отреагировать на зов своего альфы, неся свое тело где-то в глубине территорий.
- Погодка – ну просто сказка. Вот сейчас-то самое время накопить жирок! – довольно громко заговорила я, сопровождая свои слова ничуть не смущенным, а, скорее, искренним смехом.

----- Северное предгорье

Айзу летел столь быстро, сколь быстро могли позволить лететь его крылья. Его обуял страх, он будто бы чувствовал ответственность за того волка, что сейчас спасается под наступающей лавины. Вероятно, это был виноват только орел, ведь если бы не тот проклятый заяц и не Айзу, решивший загнать жертву на гору, лавина возможно бы и не спустилась... Но жалеть было поздно. Нужно было что-то делать, и обезумевший от страха и вины крылатый торопился поближе к логову. Благо путь был не столь далек, но вот волки, которые могут броситься на помощь своему состайнику... они не умеют летать. Они не смогут столь же быстро прийти на подмогу белошкурому, чтобы вытащить его из снега. Наверняка орлан уже успел потерять от волнения кучу перьев - полет его был стремительным и быстрым, что наверно даже полевки и зайцы внизу с интересом замирали, наблюдая за птицей - почему не охота?
- Волки! - взволнованно клекотал хищник, подлетая к поляне - слава богам, тут большой выбор, кто мог бы помочь.
Возможно, он нарушил какую-то церемонию, но жизнь состайника могла оказаться под угрозой, а Айзу просто не мог себе позволить смолчать, выдержать все необходимые традиции, не мог ждать. И природа тоже не хотела ждать.
- Белая шкура попала под снег! - огромная птица навернула круг над присутствующими и, наконец, шумно приземлилась прямо перед вожаком.
Глаза Айзу были полны страха и отчаяния.
- Северин, нужна помощь, - чуть ли не взмолился крылатый, глядя на волка из позы легкого поклона - как-никак нужно соблюдать правила и выражать почтение владыке северных земель. - Белый волк попал под снежную лавину. Могу ли я взять кого-либо, чтобы помочь ему? Кошка ушла слишком далеко от нас, некому помочь ему выбраться.
Айзу оглядел присутствующих каким-то отсутствующим взглядом, но все его тело кричало о страхе, сковавшем крылья, и чувстве неподдельной вины за друга.

городские поляны>>>

Быстрее, быстрее, собрать патруль, помочь Веледе, как ужасно слышать позади вой отца, отделившегося еще у границы.
Затормозил Фрост прямиком в пушистый зад своего названного дядюшки. Где-то сверху крикнула птица - Айзу или Асдис, а может сразу оба - и этого крика белый щенок перепугался, оттого взял неверную траекторию. Он всегда, всю жизнь свою боялся птиц. Подростковое тельце неуклюжее, такое непослушное, чего уж с него возьмешь - кульком костей влепилось в Кортеса, поставив своего хозяина в чрезвычайно дурацкое положение... Но
не о положениях сейчас заботился Холодок. Как только волку удалось кое-как подняться на лапы и отойти от своего мягкого "тормоза", он разинул пасть, шумно дыша и пытаясь вставлять слова в промежутки между вдохом и выдохом и терпя в том очевидный крах, принялся докладывать:
- Там...Веледа...Отец! Урх. Нужно собрать патруль!... Он сказал... уф...Нужно к деснице... - разобрать в этой куче информации что-то определенное вряд-ли представлялось возможным, переярок запыхался и был слишком взволнован. В запале он кричал куда-то в сторону , не сообразив, что десница стоит непосредственно перед носом.
- Птицы, наверное, помогут... Скри... Кортес! - ах, дошло, наконец. Волк подскочил под бок воину, наклонил голову и прижал уши.
Соберись, тряпка, что ты несешь! - перед дядей Фрости всегда робел. Он казался волчонку таким большим, строгим, жестким...
- На границе, возле городских полян, там олень... Мы со Скри и Веледой, я нашел его, но прибежали легионеры. В общем, они загнали Веледу на свои территории. Она теперь у них...
Великий Антей, сколько образов разной степени мерзости проскользнуло в распаленном воображении переярка!
Ястреб сказал, что нужен патруль.- Фрост приплясывал от нетерпения, припадал на передние лапы, суетливо заглядывал в стальные глаза Кортеса - понятно ли? Сможет ли он помочь?

Если несколько  минут назад волки сыпались на поляну, как муравьи, то это быстро прекратилось. На поляне застыло напряжённое молчание; все волки нетерпеливо ждали, когда вожак скажет что-нибудь, но все поторопить Северина боялись, зная, что альфа мгновенно покажет ему своё место и унизит при всех. Белошкурый мгновенно ставил на место говорливых и непослушных, за что его и уважали. Этот волк не раз доказал то, что достоин называть себя альфой Первого Ветра, хотя бы за то, что сумел поднять стаю в самое тяжёлое для неё время, когда все волки разбегались по разным стаям или становились одиночками. За последние два месяца зимы Первый Ветер начал возвращать себе громкое имя и былое величие.
«Вскоре все при одном упоминании о нас будут дрожать!»
Энтузиазм горел в сапфировых глазах, которые никак не желали переводиться с массивного силуэта вожака. Северин, похоже, сам понимал, что время для собрания не самое удачное – все разбежались на территории, занимаясь своими делами и, возможно, до их ушей вой вожака просто не дошёл. Обстановка на главной поляне не радовала, мне хотелось с кем-то поговорить, но все замерли, словно языки проглотили и предвкушая тот момент, когда альфа наконец объявит причину своего призыва.
Поляну накрыла мрачная тень. Беркут, могучими крыльями рассекая воздух, мягко приземлился на землю и своей вестью шокировал стаю: Сакура вернулась в теле Бастет. В голове мгновенно вспыхнули кучу вопросов, терзающие меня долгие месяца, да и вспыхнувши в момент речи. Но за Асдисом последовала другая крупная птица, также являющаяся оком стаи. Айзу сообщил  о нахлынувшей лавине и пострадавшем, попросил помощи.
Я перевела взгляд на Северина. Тот, в какой-то миг растерялся, но мгновенно взял ситуацию в свои лапы и послал меня к месту происшествия. Коротко кивнув и поискав глазами среди белых шкур Прайма, я кивнула воителю и направилась на помощь состайнику.

>>> северное предгорье.

Отредактировано Sapfira (2013-04-11 13:05:35)

У детей Антея день сегодня не задался. Это было ясно всем присутствующим без исключения и во многом благодаря «некстати» прилетевшим отовсюду вестям. Возможно, это подарок небес, шанс стать сильнее, сплотиться, выиграть. Этот ветер перемен уже стучится в наши окна и теребит нежную ткань занавес. Стоит только раскрыть крылья, и он подхватит и унесет. Только бы привыкнуть к нему, только бы его вторжение сыграло на руку - усмирив поток и направив его в нужное русло, Первородные смогут выигрывать все битвы дня. Это шанс, который нужно цапнуть за хвост и не упускать.
Асдис краем черного глаза проследила за коллегой - Айзу, как всегда не особенно покладисто относился к церемониальным пережиткам прошлого, но, кажется, сказал все по факту. На удивление. Беркут не усмехалась, хотя хотела, но обстановка не позволяла. Так что, молча кивнув при пересечении взглядами с орланом, вновь посмотрела на Северина. Обрывки чувств и эмоций летали, растерзанные новыми мыслями по поводу свершившегося в глазах белого волка. Секундное промедление, и он уже принял решение. Зовет, велит вести. Асдис в последний раз обводит холодным взглядом поляну, натыкаясь то на одного соплеменника, то на другого. Все они в смятении, все выжидают и все уже готовы кинуться в бой, куда прикажут. Безусловно, с энтузиазмом. Это радовало. Чудный новый мир не отнимает отныне сердец.
Повернувшись в сторону уходящего вожака, огромная птица раскрыла крылья и, сделав пару широких шагов, несколько раз взмахнула ими, поднимаясь в воздух. Мысли тугим узлом связались где-то внутри мозга, не давая всем составляющим их вырваться наружу. Составляющими могло быть, что угодно – эмоции, догадки, опасения. Это все не нужно, главное – привести северного брата к его вернувшейся сестре. Холодный ветерок омыл легкое тело, и, кажется, твердо укоренил последнюю мысль, в то время как все специфические детали поляны слились в одно целое, а волчьи шкуры превратились в подобие пятен с четкими очертаниями по бокам. Еще один взмах, беркут выровнялась в небе, и, скользя над заиндевевшими верхушками деревьев, кинула сигнальный клекот вожаку.
--->> Туманная низина

Десница был сегодня в хорошем настроении, впрочем, как и каждый здесь. Шутка его была по нраву Хаагену, который добро улыбнулся Кортесу, окинув отцовским взглядом светлых, заплывших глаз.
- …А то старики в последнее много болтают. Надо же приглядывать за их языками.
- То-то я и смотрю, стареешь Кортес, раз язык уже не лежит покойно в пасти.
Седая шерсть Хаагена отдавала серебром на солнце, тело приятно грели лучи, но не мог день пройти без проблем. Они навалились сразу горой на белые шкуры первородных. Крылатые вестники принесли не добрые вести. Бастет. Лавина. Переярок Фрост вернулся запыхавшийся, рассказывал запинаясь о Легионе. Вот несчастье опять. Северин тут же забыв о собрании, рванул за Асдис, приказав Сапфире отправиться на место, куда попал в снежный плен первородный. Кортес вызвался сам разобраться с легионерами. Волки разбегались, а слепой Хааген сидел на месте, двигая ушами, слушая торопливые шаги. Как же ему сейчас хотелось рвануть вместе с ними, быть чем-то полезным, как и в былые времена. Но что может сделать хромой старик? Да и угнаться за здоровыми волками не так-то просто.
«Да что же, на месте мне сидеть? Быстрее помру в норе от лени».
Уходить с поляны последним Хааген не хотел. Голова была полна дум, а ведь думы лучше думать в тишине и спокойствии. Старик поднялся, принюхиваясь к весеннему ветру, и, не говоря никому ни слова, отправился на прогулку. Один.

>Вечный лес

Все произошло слишком быстро, чтобы запоминать ход событий, Айзу не сразу разобрал, что происходило на поляне. Не сразу понял, обратили ли на него внимание, пойдет ли кто с ним... Птица взволнованно окидывала взглядом каждого, пытаясь их уловить и понять, кто двинется следом. Страх слишком полно сковал его, он бы и сам рад помочь, но не мог - не столь крупен был, чтобы вытащить здорового волка из снежных завалов. Асдис, второе око стаи, тоже была здесь, и возможно, у нее тоже были какие-то новости, и это пугало. Жизнь состайника была на кону, нельзя было терять ее. Айзу уже хотел было разочароваться, но вожак таки обратил на него внимание, быстро обдумав решение и отправив следом за птицей двух волков. Орлану не пристало топтаться на месте - он тотчас же взмыл в воздух, сделав торопливый круг над Сапфирой и Праймом, впопыхах объясняя им, что же произошло:
- Там лавина, она поглотила белого волка. Нам нужно спасти его, пока он не задохнулся и не погиб.
Пожалуй, никто так не переживал за белошкурых состайников, как эта птица. Айзу считал своим долгом следить за тем, чтобы опасность обходила стаю Первого Ветра стороной, и сообщать о всяческих происшествиях голове стаи. Слишком высокой была цена белошкурых волков на этом острове, а Айзу просто слишком любил этих животных, чтобы позволять погибать даже самому ненужному волку этой семьи.
Громко шурша крыльями, птица торопливо ринулась вперед, время от времени опуская голову и наблюдая, не потерялись ли помощники из виду. И кажется один где-то затерялся... Может быть, Северин позвал его обратно?

------------- Северное предгорье

Отредактировано Айзу (2013-04-13 18:21:20)