Пепельная фыркнула на миролюбивые речи Антея, к сожалению лиса, хотя та всегда добивалась всего грубой силой и любила жестокость, в той или иной мере. Рыже-серебристому это было известно лучше всего, однако её изгнание похоже только усилили в ней эти желания, к сожалению Мира. Однако, возможно, что его путь и вправду будет слишком, если не здесь то на Волчьем острове, и тогда возможно виденья его сестры будут верны и эффективны, но пока он не убедится что ничем другим поставленной цели  не достичь, лис не допустит сие действо на этом острове. Хотя Антей и знает что пока он ничего не может и его слово лишь слово одного из множества лис что живут здесь, ему понадобятся союзники и поддержка, которые смогут придать его слову достаточно силы чтобы усмирить пыл жесточайших из них. И рыже-серебристый понимал что при этой политике и желание его сестра и брат скорее всего будут его противниками нежели союзниками, даже несмотря на их кровную связь. Но до этого пока ещё далеко, у них есть по ещё дела и время до наступления этого момента, однако закладывать отношения нужно бы уже сейчас.
Так или иначе вскоре будет решатся кто станет новым главой и  у них, детей Траста, в этом плане преимущество, несмотря на их малый опыт. Хотя это размышление про их далёкое будущие, заставили Антея улыбнутся, грустной улыбкой, ведь для его желания придется противостоять многим лисам, о большей части из которых он и не знает, но что важней среди его противников скорее всего будут его брат и сестра. Но так как до этого время ещё предстоит дойти рыже-серебристый отложил эти мысли в дальний угол и поразмышлял на словами сестры.
- Главными во всем мире? - задумчива произнёс Антей, приподняв голову, - Забавны? Вот видишь сестра как бы нам самим не стать такими же "забавными" здесь, на лисьем острове. Потому не нужно нам полагаться на излишнюю силу, однако она все же может нам пригодится в правильных направления и целях. - заключил Антей и немного потянулся, ощутив резкое покалывание ранок и боль от потревоженных мышц, говорящие что такого более делать пока не стоит, и молодой самец к ним прислушался, улёгшись поудобнее, притеревшись к  сестре, - Пепельная, а почему люди странные? - спросил лис, окончательно уложив свое тело. Ему было понятно почему то место показалось Пепел мрачным, ведь он слышал много рассказов о городе, но вот чем люди странные ему не было до конца понятно, ведь из того что он слышал они были скорее ужасны и глупы.
-  Ну не знаю сестра. а ты уверена что ты бы не увязла вместе с ним? Ведь мы чудом смогли выбраться. Хотя ты права, перекусить бы не помешало. Но может тут где-нибудь что-нибудь есть? Может кто из лис тут чего-нибудь припрятал? - сказал Антей и попытался приглядеться к их окружению, которому до этого не уделил должного внимания.
Возможно кто-то из лис оставил здесь заначку, или может тут есть проход дальше? Однако на таких лапах особо не походишь, по крайней мере пока.

Антею  ещё не рас прётся столкнуться с пересмотром своих планов и целей, как только он выберется из этого укромного местечка. Это давал понять безмолвный ответ Пепельной, что воздержалась от дальнейших слов о их дальнем будущим, давая понять брату что слова более не имею силы. И она была была права, сейчас им незачем было это обсуждать, да и рыже-серебристому так не разу и не удалось вразумить сестру, да и брата тоже. Однако их пути в дальнейшем пересекутся и лис желал чтобы к тому моменту его слово имело вес. Однако в его случае это не будет грубая сила или беспрекословное превосходство, ведь они уже принадлежат его сестре и брату, это будет нечто иное, то чего он пока не нашел и то что пока не представляет. Но до этого пока было рано, что понимала его сестра и продолжила разговор опустив предыдущие слова. Тем не менее в её дальнейших словах и действиях рыже-серебристый заприметил аномалию, которая заинтересовала его, однако требовала дальнейшего исследования.
- Это плохо, люди главные враги всех нас, о них нужно бы знать подробнее, так что да думаю стоит сходить туда. Ты же меня проводишь? - сказал лис, в чьих глазах мелькнула искра надежды, когда тот обернулся к сестре, однако там за ней, если приглядеться, можно было увидеть и осколок наблюдения, что внимательно впитывал в себя все происходящее, что бы после подсказать своему хозяину нужный ответ. Возможно Антей и хотел бы решить все миром, но какая-то его часть уже сейчас признала это невозможным и потому теперь тщательно ищет иные пути, осторожно обходя острые грани силы и зыбкие земли власти, совершенно не представляя что может сравнится с этими путями в эффективности. Может именно этой заблудшей частице лиса удастся отыскать нечто достойное и подходящее ему, чтобы наконец начать продвигаться и догонять своих родных, что уже обрели свои пути. А пока лису оставалось лишь быть самим собой, выживать, учится и находить новых друзей, которые его поддержат когда это будет необходимо.
- Кажется...- Антей напряг тело, пытаясь встать, но пара резких болевых ощущений, приправленных покалыванием рубца, осадили пыл лиса и тот плюхнулся обратно, немного потянувшись, - Боюсь, я себя переоценил. Нет, у меня их тоже нет, так что поспать, и правда хорошая идея. - произнес лис, перекатившись поближе к сестре и уставившись в выход их пещеры, - Ну, я надеюсь, что он хотя бы кончится. А если нет нам придется туго. - заключил Антей и тоже зевнул.

Язык Пепельной на мгновение замер, когда она услышала вопрос Антея. Он хотел пойти в город? Да еще чтобы она его проводила? Вот она попала, ведь самой-то туда возвращаться не хотелось. Снова  заходить в тот каменной и пугающий лес. Только гордость не позволить рассказать о своих страхах.
- Хорошо, - безмятежно кивнула Пепел, а внутренний голос только засмеялся. Дерис ожила, но в семейный диалог не влезала. В целом, молодая лиса поняла, что она бы сказала. Быть осторожной в словах, чтобы потом не жалеть.
- О чем я и говорила, мы слишком устали, чтобы идти дальше, но и торопится нам некуда, - проговорила лисица, потягиваясь и растягиваясь по всей длине. Вздохнула и просто осталась лежать на боку, вытянув лапы. Немножко поспят, и можно будет, что делать дальше, а может даже дождь прекратится.
Пепельная закрыла глаза, быстро проваливаясь в сон. Она спала до тех пор, пока до ее ушей не дошел крик о помощи. Сначала показалось, что это сон, но потом лисица резко поднялась. Нет, не сон. Там кто-то был, ближе к входу. Сами молодые лисы успели зайти вглубь, чтобы ветер не заносил капли дождя.
- Анти, вставай, - начала будить Пепельная брата. – Там кто-то зовет о помощи, - и замолчала. Голос-то знакомый, но пещера немного искажала, чтобы с уверенностью сказать, кто это.
- Идем, - лисица в последний раз толкнула брата, а потом медленно, хромая на все лапы, потащилась к выходу с пещеры. Больно и тяжело идти, но лисица не сдавалась.
- Аиша? – удивлено выкрикнула Пепел и немного быстрее начала идти. – Что случилось?

Алый взгляд Церрита проводил рыжую тень Аиши, вскоре растворившейся в полу-мраке и серости мира. Кровавая искорка хищных, повидавших зло и нередко сие зло источавшее, глаз казалось было единственным, что напоминало о существовании одноухого в окружающем хаосе. Ветер продолжал стегать шерсть плотно облипшую тощую тушу, а дождь её снова приглаживал. Церрит стойко терпел хлёсткие удары непогоды, но уже вскоре ощутил как теряет чувство своего тела. Как оно немело от холода мокрой земли, теряло чувствительность под яростью бушующей непогоды. Только два невероятно крохотных комочка, под боком, завёрнутые в отцовский хвост как в шарф, ещё напоминали одноухому о якоре, державшем его дух в реальном мире. Лисята продолжали недовольно копошиться в своём импровизированном укрытие, явно недовольные сменой тёплого, сухого и источавшего родной материнский запах бока на чей-то ещё очень чужой. Холодный, колючий, терпкий и горький, раздражавший каждый рецептор новорожденных. Церрит скорее почувствовал, нежели услышал их возобновившийся недовольный писк.
Он всё ещё терпеливо ждал, но время тянулось до бесконечности, перемещаясь лишь слишком резкими рывками подобно влажному песку, что с неохотой ссыпался по тонкому горлышку часов. Каждый рывок - затрещина, будь то порыв ветра, несущий с собой грязь, листья, а порой и целые ветви, или поток дождя, лупивший свернувшуюся в клубок чёрную кляксу. Церрит не жаловался. Будь он один, он наслаждался бы обрушившимся с небес на землю адом с мазохистким... нет, скорее даже суицидальным удовольствием. Но он не один, и это было проблемой. Лисята продолжали пихаться и даже пытались - умилительно-то как! - кусаться и царапаться, на совсем примитивном, жалком и слабом уровне, кои ещё мог пробудить в них первородный инстинкт.
Горящие алые глаза отражали всю злобу непогоды, что струилась по душе одноухого, как ручьи дождевой воды недавно струились по травнической пещере. Не было цели, не было триггера - просто большая чёрная масса неумолимо поднялась огромной волной в душонке Церрита. Он "нежно" копил её внутри себя годами. По капле каждый день. Оскал появился на морде Церрита как трещина в чёрной горной породе, сквозь которую лился тусклый, серый свет. Медленно, как в замедленной съёмке, он забрал голову к небу будто собирался завыть, но пасть насильно заполнялась литрами грязной воды, что одновременно залила и алые глаза. Он ослеп. Он оглох - шум бури был столь громок, что он практически не существовал. В то время, когда отключается каждый орган чувств, происходят чудеса. И кошмары божественных размахов. Сейчас сквозь звенящий шум-тишь он услышит мёртвый, бесполый голос, что расскажет лису: "Боги покинули вас. А потом сдохли, подавившись звёздной рвотой." И сойдёт с ума.
Едва слышный, злобный щёлчок захлопнутой пасти эхом прошёлся по промёрзшим костям лиса, заставив даже всё более вяло копошащихся лисят вздрогнуть. А потом они услышали его голос - близко и тихо, пугающе как скрипящая дверь в заброшенном доме.
- Дава-а-айте, пока мы ждём ма-а-аму, я расскажу вам ска-а-азку, - тягучим голосом предложил Церрит. - Ска-а-азку, какую не знает ни волк, ни человек! - на последних словах его голос невольно сорвался на рык.
Ждать ответа ему не пришлось, ибо их, его и Аиши, дети были ещё слишком безмозглы, чтобы понять происходящее кроме как в виде хаотичных урывок чувств. Им даже не хватило ума испугаться, хотя и шевелиться они перестали. На какую-то минуту забыв о своём намерении, Церрит дежурно раскопал среди своей холодной, мокрой шерсти их ещё дышащие тельца - ну не развлекать же своими рассказами мертвецов! Да и Аиша не обрадуется... Томный выдох и так покидающего тело тепла выразил чувства лиса, стоило ему вспомнить травницу ради которой он был готов пойти по огню, воде и медным трубам родительской ноши.
Лисята полу-удивлённо, полу-испуганно пискнули, когда по их крохотным телам прошёлся колючий, шершавый отцовский язык, возвращая им тепло, а вместе с ним и тягу к жизни. Пусть они всё ещё не торопились злить "чужака" своим копошением, но Церрит теперь мог быть уверен, что они ещё немного протянут.
- Жила-была лиса, одна из многих в большом-большом поселении лис, - урчаще начал свою сказку одноухий. - Поселение то располагалось в глухой и страшной чаще, настолько ужасной, что даже солнце не хотело отпускать свои лучи в её лоно. И только маленькие лисьи фонарики, не больше шишки размером, разгоняли тьму в чаще.
Наша героиня была мастерицей, создавашей фонарики какие ни какая другая лиса не могла создать - причудливых форм и разных цветов, звонкие и тяжкие, что на ветру перестукивались в волшебных мелодиях.
Где-то далеко, но Церриту на секунду показалось, что оно было смертельно близко, заскрипело дерево, начавшее опасно кренится под силой злобного ветра. Его предсмертные стоны были подобны последнему отчаянному зову на помощь, но увы, никто не мог помочь древесному великану. Земля вздрогнула под весом поверженного древа и на, краткую и бесконечную сразу, секунду в округе натсупило безмолвие, полное благоговейного ужаса. Ведь если даже самые могучие и старые деревья не силах противостоять ярости непогоды, была ли ещё надежда на выживание? И страшнее всего, что сие падение порождало не менее страшный вопрос: если ветер смог опрокинуть казалось бы непоколебимый древесный ствол, что будет следующим на очереди? Скалы?
Церрит даже дышать перестал, пока изо всех сил вслушивался в грохот дождя, надеясь услышать очередной скрип сдавшего под его натиском дерева. Но лес пока что был тих, видимо, ещё не отправившись после первой потери. Кому-нибудь другому неизвестность и ожидание могли порвать нервы в таких обстоятельствах, но Церрит остался пугающе хладнокровен, вернувшись к своему сказу:
- А ещё она была слепой. Да. Она дарила свет и надежду другим, лишённая возможности увидеть результат своих трудов. Но она никогда не унывала, не тосковала по тому, чего не знала. А на чужие сожаления лишь улыбалась.
Жизнь поселения текла размеренно, свет торжествовал над тьмой, лишая глухую и страшную чащу её угрозы. Так лисы забыли, что такое страх. И то стало началом расплаты за свою безмятежность. Однажды фонарики начали угасать на охоте, оставляя охотящихся на съедение тьме. Лисы стали пропадать. Голодать. Голодные желудки наполнялись злобой и подозрениями ближних своих. Дочь нападала на мать, отец на сына. Облитые кровью фонарики светили красным в погрузившемся в хаос поселении. А новых фонариков не поступало, ибо отгородилась от погрязших в грехе мастерица. Озлобившись на неё, выжившие лисы собрались вместе, чтобы ворваться к ней в дом и заставить работать дальше. Спасти их от наступивших невзгод. Или поплатиться за саботаж.
И именно в этот момент погасли все фонари одновременно, погружая поселение в безпрогляную тьму, что взвыла чужеродным голосом. Слепая мастерица смогла легко избежать кровавой бойни, ибо не нужен был ей свет, чтобы найти дорогу в глухой и страшной чаще. Она ступала меж трупов, шествовала прочь и лишь одно сказала она своему мёртвому дома на прощание:
"- Только потому что у вас есть зрение, не значит, что вы можете видеть."
Церрит замолк, безумно ухмыляясь, чувствуя как вновь копошаться его и Аишины дети под боком. Скорее всего эти маленькие создания, сейчас больше похожие на крыс, даже не запомнят эту ужасную сказку, может даже не запомнят, что их отец когда-то рассказывал им нечто столь зловещее. А Церрит продолжал ухмыляться, приокрыв пасть, в которую вновь начала стекать дождевая вода. Он не рассказал мальцам секрет сказки, который заключался в том, что никакой сторонней угрозы не существовало в чаще. Лисы из сказки сами убивали друг друга, стоило им погрузиться в тьму, что несла неподготовленным умам крышесносящее безумие. Облизнув исполосованные шрамами губы, Церрит снова принялся вылизывать лисят, словно ничего не произошло. В душе зазвенела чистая пустота, когда волна беспричинной, безымянной злобы затихла и пропала из виду.
Мир вокруг продолжал свою борьбу против бури, а Церрит застыл посреди него размытой чёрной кляксой. Ожидающей. Пронзающей полу-мрак алыми глазами-фонарями.

Пепельная остановилась в несколько шагах от Аиши, рассматривая ее. Заметно похудела, но тут ее взгляд упал на крохотное существо. На мордашке молодой лисы отобразилось удивление. Она впервые видела настолько крохотное существо, и некоторое время просто тупо смотрела на него.   Только через несколько секунд Пепельная поняла, что это лисенок Аиши, ее ребенок, а также брат или сестра самой Пепельной.
Пепел посмотрела на подошедшего Антея, а потом перевела взгляд на стену дождя. Значит где-то там, за стеной дождя сидит Церрит с другими малышами? Сидит и ждет, чтобы им помогли? А что если их уже смыло дождем и лучше никуда не идти? Но травница продолжает просить о помощи, она верит, что ее семья жива, а что сама же Пепельная?
«- Не глупи, им ты уже точно не поможешь», - отозвалась Дерис, которая совершенно не хотела рисковать своим сосудом. Для нее эти лисы ничего не значит, на одного больше, или меньше, какая разница?
«- Ты должна мне помочь их найти», - сказала Пепельная, принимая решение. Она сглотнула и стиснула зубы, чтобы не оскалится. Аиша и Антей не поймут это действие, ведь они даже не знают, что в одном молодом теле две души и одна из душ принадлежит богине.
«- Это с чего бы?» - возразила Дерис, ухмыльнувшись. – «У нас такой договоренности не было».
«- Потому что я все равно пойду, но если умру я, пострадаешь и ты, не так ли? И как знать, когда ты найдешь новое тело. Ты мне поможешь, или другие узнают, что ты здесь», - Пепельная начала угрожать, она ведь догадывалась, что Дерис не хочет, чтобы ее раньше времени нашли. Интересно почему?
«- Ладно», - после краткой паузы согласилась темная богиня. Пепельная резко обернулась к Антею, принимая единственное решение. Ее внутренний диалог был краток и быстрый, поэтому никто ничего не должен был бы заметить.
- Антей, остаешься здесь. Ты ранен и только мешать будешь, да и Аишу с малым нужно согреть, - строго, решительно и не терпящим возражение сказала Пепел, поднимая хвост. Она здесь главная, она принимает решения. – Отведи ее на наше место, нам суше и теплее, согревай, а я с Церритом принесу других, - договорила лисица. Она не знала, сколько там еще лисят, но надеялась, что справится.  К тому же, она не совсем одна пойдет.
Дождавшись ответа от брата, дочь Альтраста развернулась и большими прыжками добежала к краю пещеры. Вздохнула.
«- Ну что, Дерис, идем», - мысленно проговорила Пепельная, и скрылась за стеной воды.
Дождь тут же попытался ее смыть, но лисица удержалась. Конечно, это приключение еще ей окунется, но решение принято и отступать назад нельзя. От нее ждут помощи, ее попросили и разве она может так легко отказаться?
- Цеерриит! – кричала Пепельная, двигаясь вперед и осматриваясь по сторонам. Благодаря силе Дерис, она могла видеть чуть дальше от своего носа, но и это было хорошо. Пепел продолжала с периодически выкрикивать имя своего дядюшки, но начала задумываться над тем, что она могла пойти совершенно в другую сторону.
«-Пепел, вот они», - раздался голос Дерис, и голова лисы сама повернулась в сторону. Дочь замерла, всматриваясь в силуэт.
- Дядя! – крикнула лисица и рванулась к одноухому лису. Едва ли не поскользнулась, но не упала. Она подошла к нему вплотную, чтобы он мог не только ее видеть, но и слышать.
- Сколько их? Идти можешь?! – крикнула Пепельная, ведь по другому бурю не перекричать.

Отредактировано Пепельная (2017-12-08 16:17:14)

Церрит был уверен, проведи он ещё десять минут в центре безумного оркестра бури, в который уже начали вплетаться угрожающие отголоски грома, и он оглохнет. Прижав целое ухо к голове, он положил голову боком на свой хвост, прикрывая тем самым оборванное.
Лисята становились всё более вялыми, теряя крохи своих сил и толком уже не обращая внимания на не самые нежные попытки отца их отогреть. Время убегало сквозь пальцы и шорох неведимого песка казался далёким эхом скрипучего смеха. Но может это был всего лишь скрип когтей по разжиженному месиву из гравия и земли, в которой утопали его лапы. Или стон очередного, готового пасть под плахой урагана дерева.
Когда скрип только усилился - слишком близко, слишком, пёс подери, близко - Церрит встревоженно приподнялся, глаза его бешено завертелись в глазницах, ища потенциальную угрозу себе и своему потомству в плотной пелене дождя. Однако вместо угрозы Церрит лишь нос к носу столкнулся с лисой, в которой только по таким алым как и у него глазам узнал Пепельную. Её голос был жалким против грохота шторма, но только благодаря непосредственной близости с ней Церрит смог разобрать сказанное ею.
- Двое! - только и крикнул одноухий, чуть ослабляя кольцо своего хвоста, в котором грел лисят. Проследив за тем, чтобы Пепельная не мешкала, беря одного из них, Церрит следом аккуратно подцепил третьего детёныша. Вопрос о своём состоянии лис оставил без ответа и будь ситуация другой, Пепельная получила бы за него по ушам. В данный момент для Церрита не существовала выбора между "могу" и не могу". Он обязан мочь.
Одним мрачным кивком в сторону, куда ранее ушла Аиша, он попросил Пепельную вести его. Стараясь не оставать, он сгорбленной чёрной тенью последовал за ней, а точнее её хвостом, не способный разглядеть больше, широко переставляя лапы, до боли впиваясь когтями в скользкую землю. Очередной рокот грома раздался в вышине, уже намного ближе, но судя по отсутствию ярких вспышек, гроза была ещё далеко. Зато позади, там где совсем только что лежал одноухий, послышался удар сваленного дерева. Дрожь мгновенной волной прошла через землю и Церрит на несколько мигов замер, чтобы не потерять равновесие. К сожалению, эта задержка стоила ему потери Пепельной из виду, от чего внутренности лиса словно скрутились в тугой, горячий узел. Несколько торопливых шагов и вот лапы лиса расползлись в разные стороны и он почти мягко распластался по земле. Церрит хотел уже было скрипнуть зубами от досады, но вовремя опомнившись, сдержал этот опасный порыв. Очередным усилием воли, Церрит начал приподниматься на неустойчивом болоте, ощущая как кнут дождя норовит швырнуть его обратно мордой в грязь. Найдя более менее устойчивое положение, лис, пригнув голову, чтобы хоть как-то защитить лисёнка, продолжил упрямо идти в ту сторону, где исчезла Пепельная. С ней или без неё, он найдёт эти чёртовы скалы.

Пепельная увидела двух крохотных комочков, которые уже еле-еле ворошились. Слишком мало времени осталось и нужно торопиться назад, чтобы спасти эти невинные души от гибели. Пока не пришло их время, не так ли? Пепел никогда еще не носила лисят, но где-то на уровне инстинктов, знала, как правильно их взять и без лишних слов, отправилась в ту самую сторону, с которой пришла.
«- Ну мелочь, держись, а то если умрешь, мне твои родители не простят этого», - мысленно проговорила лисица, обращаясь к лисенку. Дерис только хмыкнула на эти слова, но не прокомментировала. Скорее-всего ее что-то другое волновало и Пепельная это чувствовала, но не могла понять. Правда, что это за желание прокусить беззащитное тельце?
На онемевших лапах, молодая лиса уперто боролась с непогодой. Она заставляла себя поднимать лапы, которые то и дело грузли в болоте или хотели разъехаться в разные стороны. Лиса даже не думала, что будет с ее лапами, когда она доберется к скалам. Ее больше ничто не волновало, только то, чтобы добраться живой, ну и конечно, привести своего дядюшку с мелкими.
«- Пепел, он отстал», - прозвучал внутренний голос, и голова молодой лисы тут же обернулась,  а следом за ней и само тело. Никто, наверное, не догадается, что в этот момент ей помогают сомнительные силы с другого мира.
«- Вот он», - Пепельная вернулась за Церритом, обошла его и толкнула плечом в плечо, после чего продолжила свой путь, но рядом с лисом. Казалось, что ей уже все равно на бурю и цель была только одна – привести одноухого лиса к травнице.
Они прошли еще немного времени и земля начала заметно твердеть, а сквозь стену дождя показались скалы. Наконец-то! Пепельная ускорилась, словно кто-то подкинул немного сил. У нее просто открылось второе, или уже не второе? Дыхание, которое вело ее к заветному окончанию приключения.
«- Мелочь, мы уже почти пришли, слышишь?» - спросила дочь Альтраста. Еще немного и они зашли в пещеру. Пепел встряхнулась, посмотрела на Церрита и на не сгибаемых лапах направилась вглубь пещеры, где должны их дожидаться Аиша с Антеем.

Отвоёвывая шаг за шагом, Церрит продолжал свой непростой путь к скалам. Щуря глаза от дождя, он смотрел себе под лапы, дабы не пропустить какую коварную корягу или камень. Лисёнок в пасти обвис дрожащим комком, такой жалкий и беспомощный пред лицом огромного, бесновавшегося вокруг мира. Церриту казалось, что он костьми своих челюстей слышит едва слышный писк этого несчастного создания, но возможно это была просто дрожь от холода, чьи влажные когти глубоко зарылись в шкуру лиса. Чем дальше он шёл, тем больше закипало в нём раздражение от происходящего, от обременяющей необходимости спасти жизнь этого даже на лиса не похожего существа, и Церрит использовал его как топливо, чтобы не останавливаться. Пред внутренним взглядом отчётливо прорисовалась картина Аиши — враждебной и холодной, что одним своим отвергающим взглядом могла отсечь голову. Церрит больше не хотел видеть этого взгляда. И более того, больше не хотел быть его первопричиной.
Лёгкий толчок внезапно показавшейся из-за стены дождя Пепельной заставил Церрит снова на миг замереть и попытаться вздыбить шерсть — если бы только этому не мешали дождевые потоки. Но быстро смекнув, что племянница не хищник, которому не захотелось, несмотря на бурю, упускать шанс полакомиться лёгкой добычей, лишь смерил её всё тем же мрачным, тяжёлым взглядом и поплёлся вслед за ней.
Пепельная, словно следуя встроенному в голову компасу, неожиданно быстро и ловко вывела Церрита к скалам. По крайней мере одноухий не ожидал ощутить скрежет своих когтей по камню вместо засасывающей его лапы грязи так скоро. Приподняв голову, он обвёл округу скептичным взглядом и действительно — скалы. Шумно и с нескрываемым облегчением выдохнув, одноухий ускорил шаг, вырываясь вперёд Пепельной стоило ему только заметить темневший впереди пещерный проход.
Когда его спина перестала чувствовать нескончаемые потоки дождя, Церрит испытал истинное блаженство — то, ради которого стоило регулярно рисковать своей шкурой. Ибо только ощутив на своей шкуры все кары всевозможные можно сполна насладиться такими приятными мелочами. Больше не оборачиваясь на Пепельную, Церрит повёл носом, ища запах Аиши, и потрусил вглубь пещеры. Лапы покалывало от приятного тепла, что сохранилось в самой задней части пещеры и Церрит только ускорил шаг, сгорая от нетерпения увидеть супругу.
Она была в порядке. Её дитя было в порядке, отдыхая от пережитого у её живота, в тепле и сухости. Можно было пожаловаться, что условия в которых оказались новоиспечённые родители и их дети могли быть и лучше, но на данный момент Церрит абсолютно не мог представить что-либо лучшее. С довольным, победоносным взглядом он уложил лисёнка рядом с его матерью, а после сделал несколько шагов назад, при этом не спуская острого взгляда с Пепельной, которая несла третьего. Убедившись, что расстояние приличное, Церрит замер и хорошенько отряхнулся, орошая каменный пол кучей брызг. Да, и эта лёгкость опустившая на его шкуру после этого действия была блаженной. Блаженной как вид Аиши и лисят здоровыми и невредимыми.
Но кратковременное ощущение лёгкости быстро сменил груз усталости от которого аж лапы задрожали. Чуть ли не ползком Церрит приблизился к Аише и увалился рядом с ней. Он ничего не сказал, только повернул голову, начав вылизывать мокрую, позапачканную шесрть Аиши, пока она заботилась о лисятах. Детей Альтраста для него в этот момент не существовало: с его позволения они могли хоть сейчас броситься в ближайшую дыру и пропасть в не до конца изученном лабиринте под скалами. Прикрыв глаза, он прогнал все жужжавшие сегодня в его голове мысли, душевно растворившись в нежности, которую он сейчас оказывал Аише.
Ни Пепельная, ни Антей так и не услышали от него за этот вечер ни слова благодарности.

Сезон «Ветер Перемен»
8 июня 188 года

[indent] Йоми и не заметила, как наступило первое в её жизни лето. Наполненное солнцем, запахом ягод и пением птиц. Она скоро поняла, что лето наверняка станет её любимым временем года: Аиша как-то рассказывала им о февральских морозах и ноябрьских дождях, и малышке не нравилось, что, согласно маминым рассказам, еды у них станет в разы меньше. Так что она искренне наслаждалась этим тёплым июньским утром — безмятежным, как и её детство…
[indent] — Рори! Маме это не понравится! — Опомнившись, Йомеда обнаружила себя на полпути к точке невозврата — приключениям на задницу. Но было уже поздно.
[indent] Она сама не понимала, как сестре удаётся каждый раз убеждать её идти за собой. Проблема была в том, что авторитета Йоми Рори никак не признавала, а отправить её в одиночку набивать шишки старшая доченька Аиши никак не могла. Айрори была умнее, хитрее, и у неё потрясающе получалось строить глазки, так что она запросто водила Йомеду за нос: та не видела подвоха до последнего, когда согласие уже дано, и они тащат свои детские пухленькие тушки навстречу неприятностям.  Примерно так же в этот раз сестра-зараза вытащила её, Йоми, из уютного гнёздышка, пока няня с упоением рассказывала сказки их капризничающему братцу, и повела за собой. «Расследование» — так официально объяснила Айрори их побег, и её ребячливое любопытство было самым главным аргументом. Аргументом для Йомеды была обещанная на обед куманика: младшая сестра просто «купила» бдительность старшей! И нет, Йоми ни капельки не стыдно. Ей только немножко досадно, что придётся напрягать извилины и лезть туда, куда совсем лезть не стоило…
[indent] И вот они прошмыгнули мимо занятых повседневными обязанностями лис, благополучно обогнули завтракающих и что-то в процессе пищащих сверстников и даже не были замечены их суетящимися мамашами! Айрори, наверное, была на седьмом небе от счастья и чувствовала себя эдаким ниндзя. Йомеде же было неловко: она откровенно тормозила эту операцию, но не потому, что хотела этого — просто со скрытностью у неё проблемы. Она слишком быстро росла, но лапки всё ещё были детскими, совершенно неуклюжими, а сама малышка походила на огромную рыбу-ёж: пузатенькая, широкоплечая, нескладная, шумная, да вдобавок ко всему — с отсутствием какой бы то ни было природной грации. Точно не лиса, а хорёк переросток, страдающий от пропорций, которыми по ошибке «наградила» его природа. И уж точно Йоми не была красавицей: этой девочке тяжело будет захомутать себе женишка, когда она подрастёт, ведь в ней, плюс ко всему, не было ни грамма женского лукавства, естественного очарования и особой житейской мудрости, отличающей настоящую лисицу от всех прочих существ. Но это особо не мешало Йоми жить, разве что конкретно сейчас она вынуждена была поспевать за сестрой, столь легко играющей на йомединых желаниях…
[indent] Когда малышка оказалась в пещере, где столь неожиданно оборвалась жизнь одного из её собратьев, её обдало холодом. До этого доченьки Аиши не сталкивались с понятием смерть столь близко: да, они ели убитых родителями животных, но это для них было столь же непримечательно, как дышать. И хотя тело давным-давно закопали, место гибели представителя их мира — мира мамы с папой, мира их брата и дядюшки Альтраста — шокировало Йомеду неожиданным откровением: она не испугалась самой смерти, но почувствовала уничтожающую её светлое существо беспомощность. Полумрак пещеры вступил в диссонанс с ярким светом солнца, припекающего снаружи, и лисичка застыла на пороге, не дыша. Глаза её потемнели, став почти что чёрными, уши опустились на затылок, грудь сдавила непонятная тревога: малышка не понимала, что есть смерть, но, столкнувшись с ней, инстинктивно напугалась. Обернувшись, она заметила Аишу в проходе, и неосознаваемые слёзы брызнули из этих добрых и наивных глаз. Ввиду того, что Йомеде не была свойственна излишняя сентиментальность, такая реакция насторожила даже её саму — ещё мало понимающую жизнь и потому ничего не боящуюся… Кроме этой беспомощности, что приходит со смертью.

Отредактировано Йомеда (2018-08-12 23:49:41)

Сезон "Ветер перемен"
8 июня, 188 год
Аиша очень редко оставляла своих детей, что, наверное, зря. Они росли, а значит, им нужно больше самостоятельности, ведь мамин хвост не всегда будет рядом. Но с другой стороны лисица очень боялась этой их самостоятельности, потому что знала, чем она может кончиться. Однако, как бы она не стремилась уберечь выводок от существования без ее надзора, у нее не всегда было на это времени. Теперь, когда Церрит стал реже уделять внимания ей и детям, Аише приходилось в одиночку заниматься их воспитанием, параллельно выполняя обязанности травницы Сообщества. Сейчас был один из тех моментов, когда лисица должна была быть со своими пациентами, а лисят поручила одной из здешних нянек, пусть и неохотно. Ввиду последних странных событий Аиша боялась оставлять своих чад еще больше.
Когда лисица вернулась в логово, то не досчиталась двоих из трех: только сынок был на месте, а вместе с ним и расплакавшаяся нянька, которая понимала, что просчиталась. Сильнее гнева Аиши был лишь страх за потерявшихся детей, именно он не позволил ей накинуться на нерадивую лису, а вместо этого подстегнул быстрее бежать на поиски. Кого-то в помощники травница брать отказалась, решив, что в одиночку найдет лисят куда быстрее, ведь она знала, куда, скорей всего, они убежали.
Эта история с убийством лиса не оставила никого равнодушным, и до ушей молодого поколения она, разумеется, тоже дошла. Ну у какого ребенка не возникнет мысли «да сейчас я все живо узнаю, что здесь произошло, и спасу всех». Аиша даже предполагала, у кого именно возникла такая мысль.
Лисица бежала, что есть сил, в сторону скал: ее шестое чувство позволило ей заметно сузить ареал поиска пропавших. Сначала она проверит свою теорию, а потом отправится шерстить весь Лисий Остров, если она ошибочна.
Перед пещерой лисица сбавила ход, а в памяти всплыло воспоминание, как ей принесли убитого бедолагу. Аиша, как травница, должна была внимательно изучить тело и вынести свой вердикт, что она и сделала, пусть и без охоты. И вот сейчас она здесь, ищет в этом жутком месте своих детей.
Зайдя под каменный свод, лисица тут же увидела две пушистые попы, которые нерешительно топтались в самом начале туннеля. Аиша с облегчением выдохнула: по крайней мере, ей не придется искать блудниц по лабиринтам скал.
-Убегая без спросу, вы должны были быть готовыми к последствиям. – Прорычала Аиша, шерсть на ее загривке приподнялась, а хвост воинствующе распушился. Того гляди кинется на провинившихся.
Йоми встретила мать самыми трепетными чувствами, что не скажешь об Айрори. Сразу было понятно, кто зачинщица беспредела.
-Айрори, зачем ты подвергла себя и свою сестру неоправданному риску? – Когда Аиша злилась, она на какое-то время забывала, что говорит с детьми, и вела с ними, как со взрослыми.
Она была уверена, что Айрори подговорила наивную Йомеду сбежать, но вдруг нет? – А ты, Йоми? Зачем пошла на поводу у нее, у тебя своей головы на плечах нет? Или я не права, и это была твоя инициатива? – Перенаправив гневный взгляд на Йомеду, не замечая ее слез, спросила Аиша. Нашкодившим лисятам придется здорово ответить за своей проступок.