Она помнила клетку. Она цеплялась за это воспоминание, как утопающий - за брошенную ему ветвь. Она вспоминала, как ходить, дышать, но еще не соображала, как говорить и собственно думать. Прикрывая глаза от окружающего мира, Веледа копалась в себе, с радостью ребенка отыскивая все новые и новые детали. Четыре лапы? Как здорово! Одной больше, одной меньше... Хорошо или нет?
Поворот. Веда не справилась с телом и врезалась плечом в скалу, тотчас замерев на месте. Так спокойно и уютно было стоять близ безмолвного камня, который не шевелился и не сиял, словно взор богини смерти.
Как там её звали? Ну, неважно.
Уверенная в том, что наконец можно поспать, волчица чуть не растеклась по стене, но её грубо оттащили и снова подтолкнули вперед. Обидно, досадно, ну и ладно. Постепенно с каждым шагом разум её просыпался мучительно и болезненно. Осоловело моргая, Веледа покорно тащилась вперед, изрядно задерживая провожатых. За две недели заключения её мышцы изрядно окостенели, и каждый шаг она морщила нос и бесконечно потряхивала мордой, заставляя видимую реальность крутиться и плясать. Каждый факт, всплывающий в голове, ударял с нарастающей силой, ошеломляя и возвращая Веледу в её мир. Пошатываясь, она собирала мысли с должным усердием, и всякий раз понимая, что она ничего не понимает, госпитальер начинала бояться. Хвост растерянной волчицы то и дело путался меж лап, и, сгорбившись, она не смотрела на своих спутников.
В очередной поворот Веледа вписалась уже лучше, постепенно ускоряя шаг и все выше поднимая голову. Это далось ей немалой ценой; противная мигрень с новой силой смутила её рассудок, но на этот раз волчица была готова упрямствовать, не поддаваясь жалобам тела. Она вспоминала, что все не так, как должно быть. Вспоминала растущие из земли каменные лозы, вспоминала алые вспышки, вспоминала знакомые и незнакомые морды. Веда воспроизводила в памяти это почти машинально, не ощущая ни злости, ни паники, будто считала от одного до трех и обратно, и так до бесконечности. Крутила на языке услышанное, изредка зевая до щелчка челюстей; изнывала от жажды и косилась вокруг потускневшим взором.
Когда кончился коридор и потолок вознесся ввысь, Веледа споткнулась и остановилась, тяжко выдохнув и глядя в ответ множеству глаз. Кажется, здесь её ждали, но особенного ажиотажа волчица не почувствовала. Сейчас ей хотелось только одного - чтобы её наконец оставили в покое. Несмотря на большую освещенность, чем в прошедшем пути, зрачки волчицы оставались здоровенными и расфокусированными.
Стражи (или няньки?) замерли по бокам. Веда сделала пару неуверенных шагов, вглядываясь в наиболее близкого из толпы.
- Халле? - окликнула она его хриплым, каркающим голосом; стоящий напротив явно испытывал не лучшие чувства от такого внимания, едва ли не сделавшись чуть меньше размером.
Веледа никак не могла понять, с какой стати один из её подчиненных такой неповторимо грязный. Обыкновенно белоснежная его шерсть будто закоптилась на концах. "Совсем распустились," - равнодушно подумала волчица, теряя интерес моментально. Горло болело, и госпитальер несколько раз поспешно облизнула морду почти пересохшим языком.
Не задумываясь, зачем же тут все, собственно, собрались, Веледа по привычке поперлась вперед, туда, где на возвышении торчали две фигуры. Госпитальер уже давно не стояла среди толпы в задних рядах, и, раз её не задерживали, особенно не волновалась насчет происходящего. Её куда больше тревожил вид тех, мимо которых она следовала; её скованный усталостью и болью мозг негодовал от того, насколько Орден был грязным. О чем-то более внушительном думать было сложно.
Наконец, она смогла разглядеть морды главных героев, которые до этого явно обращались к народу. "О, я его знаю! И этого... тоже?" - возликовала Веледа, тотчас нахмурившись. Как бы плохо ей ни было, проблема стояла поважнее и посерьезнее.
- Негигиенично, - настолько строго, насколько смогла произнесла госпитальер, чуть покачиваясь на лапах.
Этого ей показалось достаточным. Говорить было трудно, и она продолжила свою реплику довольно грозным взглядом. Авось догадаются, что первородной неприятно видеть грязные шкуры. Грязные до черноты.
Осознание вдруг окатило её ледяной волной, и вид потрепанной волчицы мигом стал настороженным и неприязненным. От собравшихся в голове догадок она заболела с новой силой, заставив Веледу поспешно осесть на задние лапы. Её взгляд бездумно скользнул по магистру, на миг озарившись прежней придирчивостью, но быстро угаснул вновь. Это был явно не её день.

Отредактировано Веледа (2016-12-04 16:55:25)

На что расчитывал Кель'амарт, бросаясь на противника, который был заведомо сильнее и в лучшем положении? Сейчас, лёжа в луже собственной крови, волк не мог ответить на этот вопрос. Как и на другой - почему его вообще оставили в живых? Вопросы, вопросы...их было слишком много, и не было на них ответы. Слова доносились до черных ушей, будто из-под земли - глухо, нечётко, неясно, но он слышал. Неужели Жереб, прибегнув к обману, надеялся получить желаемое? Не тот путь выбрал этот волк, не тот. Что было бы, если бы он пришел в Орден за помощью? Сейчас Кель не мог ответить наверняка, но он сам был сострадателен до глупости, так что мог и пойти навстречу, если бы этот волк всё объяснил... Может быть. Но уже было поздно. Дышать было тяжело, боль разливалась по всему телу, подобно горячей лаве, плавила тело и сознание, а потом сменялась ледяными ветрами северных земель. Черношкурый не чувствовал в себе сил, чтобы встать или сказать что-нибудь. Жар сменился холодом, а потом тело снова бросило в жар. Наконец, среброглазый выдохнул:
- Да... я бы тоже... не отказался узнать... - сказав это, волк закашлялся, тело скрутило болью, едва ли не отправив сознание Келя во Тьму. Если не дальше.

Вокруг неё растекалась, висела в воздухе, топталась на лапах ложь. Душа первородной требовала ответов, но взгляд её не находил ни одного собеседника, чей голос бы она сочла достойным веры. Веледа сдерживала болезненную дрожь и сохраняла спокойствие. Так же, как и всегда. Всех, кто прежде приходил к ней за советом, она удостаивала внимания; лечила любого, кто попадал в её обитель, будь это легионер или свой. Следовала пути старших, оберегала молодых, заботилась о сверстниках; а ныне все они с укором и неприязнью глядели ей в морду. Отчаяние поселилось в сердце госпитальера; отдавая себя всю стае, она и подумать не могла, что им нужно было еще больше. Черный Орден молчаливо стоял, словно стадо баранов, и их неведение, но в то же время негодование оскорбляли первородную даже больше, чем их почерневшие шкуры и души.
Все как надо. Так вот что им было нужно? Вот это путешествие неизвестно за кем неизвестно куда? Веледа на миг прикрыла глаза. Будь волчица моложе, она могла и расплакаться.
Раздался возглас, вперед вышел старый знакомый. Долговязый, белоснежный, молодой. И, по всей видимости, в данный момент значивший больше, чем половина верхушки окровавленного и смятого Ордена. Какая ирония судьбы! Он рассказывал историю. Откуда он её знал и зачем принес - догадывайся, глупый госпитальер; верь, несчастный госпитальер!
Вырви свое сердце и накорми им толпу - а та скажет, что горчит.
- Усталость, Закри? - переведя дух, отозвалась изможденная первородная. Для той, что после тяжкого труда перенесла четырнадцать суток истязаний, слово "усталость" звучало как насмешка. - Усталые волки ищут покоя, усталые волки ищут приют. А это место и время не похоже на то, что может успокоить и дать утешение. Вы искали правды и спокойствия в этом? - Веледа обратила взгляд на ту белошерстую волчицу, что ранее подавала голос. - О нет, насмотревшись на трудности и препятствия, устав загребать что-то там, вы отвернулись от своих братьев и устроили террор на священных землях. И не надо, - внезапно верхняя губа волчицы вздернулась, обнажив клыки. - Не надо говорить мне о том, что вы не знали чего-то. Это вас не оправдывает.
Мертвая расщелина выглядела мертвой как никогда. Слезы Форастеро с легким звоном приземлились на камни, когда Закри небрежным жестом швырнул их в сторону магистра и госпитальера. Первородная наклонилась за одной из них, впуская в разум запись чужих знаний, но её это нисколько не убедило.
- Закри, твое происхождение не делает тебя мессией, - ровным голосом произнесла Веда. - И не делает тебя парламентером. Ты не только молод, но и не владеешь моим доверием, поскольку заявился говорить о таких важных вещах лишь в самый критичный момент. - волчицу явно трудно было впечатлить рассказом о карах и муках. - Все собравшиеся здесь, кто из вас избирал его своим голосом? Вы предлагаете нам дружбу? Вы, посадившие меня в клетку, вступившие в шашни с темнолунцами и потерявшие их, вы снова хотите предложить сотрудничество?
Веледа выпрямилась, оглядывая собравшихся. "Предатели, которые перед лицом некой опасности сначала отреклись от своей семьи, а затем снова просят помощи? Они это сейчас серьезно?" Госпитальер была глубоко разочарована каждым из них.
- Орбецины нападут, - тихо повторила Веледа. - И это устроил тот, за кем вы ушли. И сейчас желаете продать свою помощь нам в обмен на ответную услугу? - первородную начинало трясти уже нешуточно. - Как же. Это. Грязно, - выдохнула она почти неслышно. - В любом случае, решать такие вопросы не мне. В мои полномочия входило лишь ваше исцеление, господа Черноорденцы, - голос волчицы звучал иронично. - Закри, ответ тебе должен дать Кель, благо вы его еще не успели доесть.
Волчица поднялась на лапы, чуть поджав поврежденную к груди. Она опустила взгляд на магистра. Содержимое слезы Форастеро должно было убедить её в невиновности Кель'амарта; но слишком многое было двусмысленным, непонятным, неясным...
"А остались ли в том Ордене еще верные души? "- с невыразимой тоской подумалось ей на мгновение. Глубоко вздохнув, она еле вздрогнула и опустила плечи. - Я знаю лишь одну душу, чьи уста мне еще не лгали.
Первородная кипела и металась, не издавая ни звука, ни движения. Лишь кончик хвоста с запыленной алой меткой рассек воздух однажды.
"Вестница," - взмолилась Веда, приподняв морду. - "Нарекшая меня гласом Арашу, богини, которую волки передо мной зовут онемевшей, отзовись," - волчица вызвала в памяти образ белоснежной рыси. Единственная надежда, что сейчас жила в сердце госпитальера, была обращена к той, которая не так давно упоминала предмет сегодняшних проблем.

Отредактировано Веледа (2017-01-22 19:44:59)

Темное подземелье давило на первородную с самого первого дня, как она прибыла сюда. Со временем волчица свыклась с тяжестью сводов над головой, приноровилась нести груз ответственности, управилась с глубокими ранами на душе и теле. Однако этот мир не переставал истязать и испытывать её все новыми ударами, и не было у неё чувства, что это все уготовано лишь ей; судьба нещадно молотила всех, кто находился на Острове. Раз за разом внимая творящемуся хаосу, волчица держалась. И единственным, в чем Веледа находила утешение, была вера. Потому без малейшей тревоги она взывала к той, кому верила.
Её взгляд упал на письмена, что растекались от её передних лап; зрелище жуткое, но очаровывающее. Волчица впитывала в себя эти символы, забыв о настоящем и погружаясь в полотно рисованных событий, а они клубились под поверхностью камней, прирастали к ним, словно морозные разводы на гладком льду. Волнами растекаясь по неровной поверхности, они достигали предателей, подсвечивая их снизу. Веледа подняла морду, захваченная видениями; её глаза видели перепуганную толпу, но её душа видела толпу поверенную.
И внезапная вспышка боли обескуражила госпитальера; ахнув, она пошатнулась от неожиданности и ссутулила плечи. Лишь усилием воли удалось ей удержаться на слабеющих лапах; гордость и упрямство подпирали её ослабшее тело, словно каменные столпы. Она чувствовала её, сначала в себе, потом - рядом и вокруг. Это разительно отличалось от неуловимых появлений рыси в прошлом; Веледа не ожидала подобного. С легким шорохом растворились кристаллы крови на груди, и в глазах помутилось от слабости. Шепот камня затмил рассудок; госпитальер не находила в себе сил, чтобы просто находиться в сознании, но что-то будто не давало провалиться в спасительную мглу.
Каждый, кто оказался под прицелом её пламенных речей, был сражен. Поначалу Веда была ошеломлена и поражена, но со свойственной ей скоростью первородная вновь заледенела, глядя на распростертые тела тех, кто осмелился предать Арашу и её последователей. Тех, кто переступил черту, за которой милость богини становилась её святой яростью.
Напряжение стихло, и Веледа медленно опустилась на землю, хрипло и жадно втягивая воздух пересохшей пастью. Она молчала долго, до тех пор, пока громкий голос Закри не вывел её из оцепенения.
- Арашу явила свою волю, - бесцветный и почти безжизненный голос госпитальера эхом раздавался в опустевших ныне сводах пещеры. - Аминь, - Веледа устремила взгляд на Закри. - Повторишь теперь, что наша мать исчезла?
Возможно, эти слова могли прозвучать иронично и даже с издевкой, но не из уст Веды. Волчица осторожно шевельнула головой, чувствуя головокружение.
- Тебе нечего бояться, раз ты остался жив. Чувствуешь на челе своем жар её прикосновения? - Веледа сделала паузу, вздохнув через приоткрытую пасть. У нее еще были вопросы, не нашедшие ответа. - Ты не с ними, но нес их волю. А теперь говори прямо и по делу, я не стану терпеть более ереси. Что видел, что знаешь? Тебе следует объясниться, ибо больше некому.

Веледа ожидала. Она с трудом представляла сейчас чувства Закри, но ей не время было играть в доброго психолога. Когда ты весь в своей и чужой крови, будто на краю пропасти, тебе нет дела до того, как кто-то переживает. Сейчас бы сосредоточиться на том, чтобы выжить, а потом уже можно и побеждать.
И снова этот пылкий юнец играл словами, превращая свершившееся в вину госпитальера. Устав слушать укоры в свой адрес, первородная недвусмысленно приподняла верхнюю губу, не позволяя Закри больше делать неверных выводов.
- Я - не воля Арашу, - с раздражением бросила Веда, щуря потускневшие глаза. - Я - глас Её. Призвав в свидетели ту, кто некогда являлась мне, я не давала ей никаких приказов, поскольку не имею на это права. Не говори о том, о чем не имеешь представления - я не посягала на Её власть.
Где же Райна? - вдруг подумала первородная, вспоминая дрожащий контур, что всегда знаменовал появление стража-тигрицы. - Неужели он покинула свой пост или была побеждена? Тогда дела плохи.
Дерзкий юнец тем временем продолжал ронять свои слова, болезненным эхом отдающиеся в голове госпитальера. Что-то нес, что-то требовал... Пытался прикрыть грубостью свои волнения и метания, топорщился и швырялся артефактами, будто песком. Поведение этого странного волка определенно не внушало доверия, и Веледа лишь хмурилась в ответ на очередные странности. Артефакт? Не доверяет? Веда с омерзением покосилась на хрустнувшую под его лапами глазастую бусину. Отлично, опять странные глаза.
Как только Закри заикнулся о доверии, Веледа негромко рассмеялась, приподнимаясь на лапах, но тут же срываясь обратно на камень. Ей не доверяют! Конечно же, средоточие зла и порока воцарилось в ней, не давая Закри раскрыть свою тонкую душу! И только он способен им помочь, милостиво разрешая отдать ему приказания! Он приближался, и с каждым его шагом госпитальер все сильнее взъерошивалась, ожидая подвоха.
- Для начала - заткнись, раз уж не говоришь ничего толкового, - рыкнула волчица. - Из всех твоих проповедей никто не извлек ничего путного, равно как и из объяснений. И если уж наша кончина столь близка, то тебе же лучше будет свою шкуру спасать, - Веледа покосилась на магистра. Эту тушу она бы не сдвинула ни за что, если только не в пропасть да с разбегу головой.
Очередная попытка подняться заставила её издать тихий стон, но наполовину встать первородная почти смогла. Обернувшись, она критичным взглядом окинула свою окровавленную задницу. В мешанине начавшей густеть крови и растрепанной шерсти не было ясно, насколько все плохо, однако болело адски. Возможно, ходить она еще и могла, но драться, одновременно таская за собой бессознательную тушу и непонятного адепта? Увольте. Чтобы хоть как-то привести себя в порядок, волчица не без труда нашарила крохотный обломок корня аира, что уже давно на всякий случай таскала с собой. Тщательно перемалывая жесткие волокна, она мрачно уставилась на гору черной шерсти. Вариант один был, но...
Посвящение волчиц, так? Веледа с сомнением в точности своих воспоминаний прокручивала некогда услышанные наставления. Она помнила тот освежающий поток силы, исходивший от малой порции красок света, а разбросанных кристаллов наверняка хватило бы на что-то посильнее.
Почти забыв о Закри, Веледа развернулась к магистру окончательно, оставляя за собой кровавую полосу. Инструкция была крайне размытой, начиная от обязательного-необязательного заговора и кончая осознанным отказом, молитвами, уверенности... Должен ли он быть в сознании и принять решение сам? Иначе все её усилия могут пойти прахом или причинить еще больший вред...
- Да как повлияет-то, что он - мужик? - аж вырвалось тихо у нее из пасти еще одно странное условие. Или не условие? Второй раз звать рысь и уточнять рецепт Веледа побаивалась.
- Я без него никуда не пойду, - проговорила Веда задумчиво, еще на несколько сантиметров подползая ближе к черношкурому. - А с нами ты точно далеко не уйдешь, - волчица оторвала взгляд от магистра и взглянула на Закри. - Все, что ты можешь - добраться до Ордена и предупредить его, а не тратить время на двух калек, которые не оправдали его надежд.

Десны заморозило терпким вкусом, так знакомо и так маняще. Веледа расслабленно вдохнула приоткрытой пастью пахнущий кровью и смертью воздух; тонизирующий травяной привкус, к которому она успела не то что привыкнуть, но и пристраститься, одновременно успокоил и взбудоражил нервы. Горячность волчицы, вызванная притоком адреналина, начинала отступать под натиском усталости, ослабленное тело отказывалось сопротивляться миру и предпринимать героические поступки. Госпитальер сгребла длинной лапой бесхозные кристаллы, которые раскатились было по сторонам от её резких поворотов, и бережно сформировала сияющую кучку между собой и магистром.
Желание залихватски щегольнуть да поставить новый эксперимент угасло вместе с остатками сил. "Никаких больше необдуманных решений," - одернула себя волчица, облизнув морду и то ли виновато, то ли скорбно отвернувшись от Келя. Голос Закри раздражал, въедаясь в изголодавшийся по сну разум и путая и без того разорванные мысли. Веледа не верила в пользу этого юнца; сейчас она вообще не верила никому, и даже себе. Чувство опустошенности, схожее с тем, что охватывало её при потере отца, было знакомым до боли. Первородная всегда боялась возвращения этого и уже успела позабыть о подобном, оказавшись одной из ведущих орденских волков.
"Ну и куда мы их привели?" - безэмоционально задала сама себе вопрос Веледа, скользнув взглядом за спину Закри. Распростертые повсюду тела почему-то не вызывали жалости; то ли усталость блокировала энергозатратные переживания, то ли Веда уже в глубине души отреклась от предателей как от своих соратников. Сверху что-то негромко затрещало, но, казалось, госпитальеру не было до этого дела; все, что она сейчас хотела - не дать векам сомкнуться, а тяжелому и болезненному сну - окончательно сковать себя. Ухода Закри волчица не видела, но слова его об Ордене услышала.
"Кем предупрежден? Да сколько же вас еще, черт побери..."