Волчица укладывает свою голову на плечо армейца. Он и не против. А если бы и был - все равно бы не смог согнать Калли со своего плеча, ведь для этого у него не было ни сил, ни желания отпускать ее от себя.
Разноглазая попыталась пошутить, отмечая совсем неплохое состояние Осириса. Мог ли он сказать ей, с каким трудом дается каждое слово? Мог ли сказать, что, судя по собственным ощущениям, не переживет грядущую ночь? Мог ли он сказать, что ему так не хватает свежего воздуха? Мог. Но не стал. Пусть хоть несколько часов, но он побудет абсолютно счастливым. А потом просто заснет и не проснется никогда. Так будет лучше для всех. Как отреагирует Каллисто? Вероятно, нахмурится, взгрустнет, а через минуты две и вовсе думать забудет о нем. Еще бы, ведь, по сути, она его совсем не знает, не знает его таким, каким он был раньше. А соответственно и убиваться не будет. Не ему, как говорится, такая честь.
На слова Калли о его внешности, кареглазый ничего не отвечает, лишь судорожно вздыхая. Да уж, стоило представить себя, окровавленного, с разорванной глоткой и грудной клеткой, как напрашивалась мысль: "несомненно, красавец!".
Тяжесть головы хищницы на собственном плече успокаивала. Даже спать захотелось.
Приход Арашу явно не оставил Каллисто равнодушной. Она сперва долго всматривалась в уже исчезнувшее видение, а потом... Ну совершенно неожиданно начала... Жевать ухо кобеля, совсем как в детстве. Но... Это были немножко другие ощущения, более теплые, более насыщенные, ощущения иного рода. Действия волчицы не носили дружеского характера, а были скорее похожи на заигрывание. Это очень удивило переярка, ведь он знал Калли лучше себя самого. И она никогда не вела себя так с ним.
Подобное "пережевывание" уха как-то даже успокоило хищника, заставило его почувствовать тепло и уют, нежность со стороны, любовь, которой ему ну очень уж дано не хватало. И он был благодарен Калли. Постепенно он начал согреваться, а его дыхание выровнялось.
И тут Каллисто заговорила. И ее речи... Они были такими приятными и болезненными. И все же, она первая осмелилась затронуть такую важную тему, то есть, она задумывалась над подобными вариантами, а это было лучшим подарком для кареглазого. Он слушал спутницу, не перебивая.
И только когда она закончила свою речь, Осирис смог собрать в себе достаточно, как ему казалось, сил для того, чтобы ответить, рассказать то, что накопилось в нем по отношению к разноглазой.
- Я не в праве требовать от тебя того, чего ты сама не хочешь. Не хочешь быть моей супругой - это твое законное право. Я никогда ни к чему не принуждал тебя, и делать этого не собираюсь. - Армеец перевел сбившееся дыхание. - Но ты должна знать - мне точно не нужна покорная валькирия, а уж тем более тихая и скромная. Раз за разом теряя близких, я научился не жить мечтами и планами на будущее. Я живу настоящим, так как в любой момент могу умереть. Я не боюсь смерти. И я не загадываю наперед, и не хочу делать этого. - Легионер запнулся из-за крови, собравшейся в пасти. Сглотнул. Надо высказать все, что крутилось в голове. - Может быть, я странный, может - полнейший идиот, каких поискать, но... Ты меня полностью устраиваешь. Мне и не надо делать из тебя кого-то другого. Ты прекрасна такая, какой являешься - со всеми своими плюсами и минусами. Они дополняют друг друга. И я не знаю, что меня ждет завтра, а может и через год, но запомни - пока будет биться мое сердце, я буду защищать тебя. Где бы ты ни была, куда бы ни пошла. Я буду следовать за тобой. - Задумался, а потом добавил, улыбнувшись. - Я плохо представляю себя отцом. Я и сыном был не очень хорошим. Так что об этом можешь не беспокоиться. - Волк вздохнул, готовясь слушать Каллисто.

Отредактировано Osiris (2015-04-25 22:50:01)

Шок от произошедшего стал проходить, а на его место вернулась боль. Раны жгло огнем настолько сильным, что хотелось выть, а потом сдохнуть на месте, лишь бы не ощущать таких мучений. Кареглазый даже стиснул зубы, но это мало помогало. Ноздри щекотал тошнотворный смрад собственной крови. Так впору стать вегетарианцем. А еще... Еще было тяжело дышать. Каждый вдох давался тяжело, с тихим хрипом и теснотой в грудной клетке, словно легким не хватало места для дыхательных амплитуд.
Каллисто боднула Пича в шею, что заставило его судорожно вздохнуть и болезненно поморщиться.
Она сказала, что они переночуют в этом лесу. Первая ночь в подземельях - а он не в лучшем состоянии. И это самое состояние "нестояния" подсознательно сильно пугало армейца, хотя вслух он свои тревоги не высказывал. Просто лежал и слушал, что говорит его спутница, которая, кстати, заговорила о его удивительном свойстве выбирать для себя не самые лучшие варианты, в частности - пару. И пока разноглазая говорила это, уголки губ кобеля приподнялись в улыбке.
Естественно - кому еще могло в голову прийти втрескаться в столь темпераментную особу?
Мысль об одном претенденте заставила ярость подняться ураганом внутри Осириса. В груди его заклокотало, а переносица превратилась в гармошку. Карие глаза почернели от злости.
- Не единственный. - Недовольно пророкотал хищник, на фразу волчицы о том, что он единственный засмотрелся на нее, в это же время крутя в голове образ некоего Астарта. И как он мог забыть о нем? Что, если Калли сильнее привязана к нему? О... Тогда Пич за себя не отвечает - найдет гада, измельчит до ни на что не годных молекул и разнесет их по всем землям.
А пока... Стоит наслаждаться теми мгновениями, которые есть сейчас. И пусть самочувствие не самое хорошее, но момент прекрасен. Аромат Калли позволяет хоть на какое-то время отвлечься от запаха крови. И это успокаивает, хотя мысль об Астарте до сих пор занозой сидит внутри.
Минуту спустя, а может и десять, до носа хищника донесся еще один запах. Смутно знакомый, он говорил о присутствии кого-то, кого Осирис знал. Но это был некто новый в его жизни, кто-то, кто всего лишь раз встречался на жизненном пути Пича, и, может, встретится еще не один раз в дальнейшем. Каллисто тоже ощутила его, но отреагировала совсем иначе. Рычание волчицы насторожило Осириса. Он попытался поднять тяжелую лобастую голову, но продержал ее на весу не так уж долго - слишком тревожит рана, а от усилий еще и кровоточит сильнее. И все же, волк смог повернута голову так, чтобы видеть Каллисто в состоянии агрессии, а еще разноцветные глаза-драгоценности среди листвы.
Голос Калли резанул тишину. Она была зла, она приказы вала Кимми убраться прочь. Сам Осирис не знал, как ему относиться к норовистому котенку. С одной стороны, маленькое существо спасло его от жажды, да и помогло разобраться в дебрях под названием "мысли Каллисто", но с другой стороны... Пич чуть не лишился головы, стоило разноглазой узнать о тайном "свидании" кареглазого и хранителя волчицы. И все же, как бы Осирис не относился к котенку, но был слишком слаб, чтобы встать и пойти поздороваться с хранителем. Оставалось только позорно лежать бесформенной тушей на едва прогретой земле и наблюдать за происходящим.

Кажется, Кими было глубоко фиолетово, как реагирует Каллисто. Более того, маленький котенок бесстрашно спустился и вышел из своего укрытия, смело идя к телам волков. Пич задержал дыхание, следя за движениями хранителя Калли, а еще разворачивая уши в сторону волчицы, чтобы лучше слышать, что же будет происходить дальше.
Великолепно, сейчас Кими взбесит Калли, а та, забыв о нежности, отправит меня туда, куда с первого раза не удалось. - Мрачно подумал кобель, с трудом изменив положение головы, чтобы лучше видеть картину, которая разворачивалась перед взором карих глаз.
Калли была в бешенстве. Ее разноцветные глаза метали молнии ярости, ее клыки щелкали в воздухе, словно перегрызая невидимые для взора кости врагов. Неужели она сможет напасть на своего хранителя?
Сможет. Будь уверен. - Шепнул внутренний демон, скаля в ухмылке окровавленные клыки. Даже если бы Пич и хотел помочь маленькому котенку - просто физически не смог бы. Оставалось одно - лежать бесполезной тряпкой и наблюдать за разворачивающейся воронкой негатива.
Далее произошло то, чего Осирис ну никак не ожидал.
Каким-то неведомым образом Калли очутилась на земле, недалеко от самого Осириса, барахтаясь и явно пытаясь встать на свои четыре, да только вот не могла. Да и сама Кими после произошедшего словами словно поставила хозяйку на место, объявив, что в ее планы не входит пункт "Проваливать". Честно говоря, Осирис глядел на котенка, словно на какое-то опасное существо. Если силой мысли она смогла сделать такое с Калли, будучи спокойной, то что могла в ярости? Разве может быть хоть какое-то существо (кроме божеств) наделено такой силой?
Дабы не злить маленькую разноглазую мадемуазель, Осирис решил захлопнуть свою "варежку" и делать то, что от него требовали обстоятельства - слушать и впитывать. С остальным он разберется потом.
Кары в сторону кобеля не последовало. Напротив - котенок дружелюбно ткнулся лбом в подбородок Пича, мяукнув, мол, кареглазый обжегся о Солнце. Впрочем, смысл фразы сразу стал ясен волку, в отличие от других, которые последовали минуту спустя.
Тучи сгущаются. Противостоять врагу? Какому врагу? Поработить разум? Мой? О, Варга. Что, к черту, все это значит? - Словно синхронным переводом, диктовало сознание, пока Осирис во все глаза смотрел на котенка. Мысли роем диких ос метались в черепной коробке, жаля и впрыскивая яд непонимания и легкой головной боли, которая с каждым словом котенка стала возрастать.
А сама хранительница... Она... Искрилась? Над ее шерстью появились молнии.
Ступор. У Осириса отняло речь и он, едва ли не похожий на дебила, пускающего слюну, в полном недоумении и шоке смотрел на мистику, происходящую перед глазами. Кобель даже забыл, что надо дышать.
А когда Кими подошла к ране переярка и дотронулась до нее своим носом, того чуть не подкинуло на месте. Он уже не думал о молниях, о Кими, о Каллисто. Он вообще ни о чем не думал. Боль невиданной силы сковала изможденное тело армейца. К ней он не был готов. Коротко проскулив, а затем и взвыв, Пич прикусил язык, от чего кровь заполнила пасть. Тело искривилось в неестественной позе от резкой судороги, словно все жилы и мышцы разом перерезали ножом, как нитки. Конвульсии? Да, это была вовсе не дрожь, сковавшая мощное тело. Кажется, впервые за всю жизнь в карих глазах появились слезы.
Боль, казалось, длилась вечность, а потом... Вся она сосредоточилась в грудной клетке, воспылав в ней пожаром. Воздуха стало не хватать, словно кобель пытался перекрыть доступ кислорода к пожару внутри. Температура его тела просто должна была подняться на несколько градусов.
А потом... Резкое освобождение. Боль внезапно ушла, словно ее и не было. О ней напоминало лишь тяжелое дыхание хищника, да бешено колотящееся сердце. Шея больше не болела. Ничего больше не болело.
Осирис попытался встать. К его огромному удивлению, попытка удалась с первого раза. Мышцы прекрасно слушались его, покорно отвечая на любые позывы.
И опять ступор.
Как котенку удалось сделать это? Исцелить его?
Слова Кими не выходили из головы.
Взгляд карих глаз скользнул вниз, под лапы. Котенок продолжал говорить, объясняя, что за странный артефакт лежит под лапами. Он был похож на одну из тех молний, что несколько мгновений назад витали над Кими.
Последовало предостережение по поводу неправильного использования этой вещицы.
Осирис кивнул, тем самым показывая - он отлично понял наставления разноглазой хранительницы.
- Спасибо... - Негромко, но искренне поблагодарил он за спасение собственной шкуры. Уже второй раз Кими вытягивала его из лап смерти.
А потом... Кими ушла, словно ее и не было здесь. Невидимые оковы, удерживавшие Каллисто, тоже исчезли.
В это время кобель уже успел лечь, поддеть носом бисерную нитку, а потом встать, подняв морду. Артефакт скользнул вниз, обвив мощную шею армейца и затерявшись там, где были кристаллы тьмы.
Что и говорить, Осирис снова был в отменной физической форме. И если Кими сотворила такое, то впереди ожидало что-то очень нелегкое. Что-то, о чем она не сказала вслух, предупредив лишь о серьезной опасности, нависшей над головой волка. Или над ИХ головами?
Волчара перевел недоумевающий взгляд на Каллисто. Он выглядел несколько растерянным.
- Она... То есть, Кими. Часто такое вытворяет? - Голос хищника звенел от напряжения. Видно было, что он еле сдерживает в себе ужас, который пришел с осознанием слов, сказанных ему хранительницей Калли.

Отредактировано Osiris (2015-05-20 18:19:48)

Разумеется, Осирис оказался виновным во всех смертных грехах. Тут даже не надо было гадать - Каллисто сразу же выпустила все свои колючки, мысленно проклиная и Кими, и кареглазого. Она оскалилась и недовольно буркнула в сторону кобеля, что ее хранительница никогда не вытворяла подобного в присутствии хозяйки. В каком-то плане Осирис мог понять волчицу. Но он не понимал, почему в очередной раз впал в немилость разноглазой хищницы.
Вздохнув и ничего не ответив, Осирис лишь дернул левым ухом.
Калли же продолжала источать яд вокруг себя, ехидно настаивая, что теперь можно отправляться в путь. Пич знал, что спорить с ней бесполезно, а уж тем более указывать на то, что она, в отличие от самого волка, не в лучшем состоянии. Тогда бы Калли разозлилась еще больше - слишком уж хорошо Пич знал ее.
От доброй Каллисто не осталось и следа - она злобно взирала своими разноцветными глазами на кареглазого, словно он попросил у Кими исцеления. Да он бы с радостью, если бы была возможность, все свои силы отдал бы этой чертовке, лишь бы она уже угомонилась и на какое-то время перестала быть злой.
Армеец и сам понимал, что выглядит сейчас чересчур хорошо. Пусть шрамы на нем и остались, но раны прошли, да и выглядел он бодро. Хоть бы немножко усталости осталось - но нет.
Кажется, Калли даже завидовала. Это было видно по ее поведению.
Он не винил ее. Все же, слишком опасный артефакт достался ему. Даже не понятно было, к добру это, или к худу. Отдай он эту вещицу разноглазой волчице и она, в очередном приступе ярости, даже не задумываясь, использует артефакт, а ему - Осирису, потом расхлебывать. Он снова окажется на острой грани между двумя мирами. Нет. Молнию он не отдаст. Пусть висит, дожидается неблагоприятного момента.
Кто знает, куда занесет его нелегкая завтра, или через неделю. Может быть, он окажется там, где волкам его ранга вообще не положено быть.
От мыслей волка отвлекло злобное шипение Каллисто. Кажется, она подвернула лапу. Или же это Кими мысленно заставила лапу волчицы подвернуться. Результат был один - идти они не могли, и это жутко злило разноглазую.
Она согласилась на первоначальный план - заночевать.
Плюхнувшись на землю, волчица стала злобно сверлить Осириса взглядом. Ну что же, раз так вышло - пора заняться благополучием волчицы, пусть и кратковременным.
Надеясь, что Кими проследит за своей хозяйкой, Осирис черной тенью скользнул в лес, дабы раздобыть какой-нибудь пищи. Сам он был сыт, не хотелось даже пить, но вот размять мышцы он был не прочь.
В течение часа кобель уже тащил в сторону места привала три свежеубитых зайца, достаточно крупных. Охотиться в этом лесу оказалось весьма приятным занятием. Возникло даже ощущение, что в этом лесу есть все для счастливого существования волков.
Положив недалеко от Калли добычу, Пич не стал с ней говорить. Захочет - поест. А если он будет упрашивать ее - уязвит женскую гордость.
Отойдя в сторону, кареглазый лег и стал облизываться - морда после охоты была в крови. Так же пришлось вычистить и правую лапу. А затем хищник положил крупную лобастую голову на передние лапы, прикрыв глаза. Его дыхание было ровным и чистым. Создавалось впечатление, что он спит. Но армеец даже и не думал о сне. В периферическом поле зрения был силуэт Калли, а чуткие уши улавливали даже малейшие шорохи.
Да.
Он сторожил ее сон, а если волчица не спала - то ее бодрствование. Но она и сама должна понимать - сон сейчас необходим.

Я знала, что Осирис не спал. Я чувствовала на себе его проницательный взгляд, от которого хотелось укрыться хоть где-нибудь. Признаться, иногда я скучала по тем дням одиночества, которые проводила сама с собой. Теперь же, с моим возвращением в Валькирии, я была постоянно кем-то окружена. В сучьем таборе меня доставали его обитательницы, а после объединения с Легионом ни Осирис, ни Астарт не упускали момента поприследовать меня. Когда сталеглазый неожиданно куда-то делся, я думала, что вздохну свободно, однако никуда не девшийся Осирис мне это сделать не дал. И если буквально час назад я была счастлива, что имею опору и поддержку, то сейчас мне казалось, что ее стало недопустимо много.
То ли мне показалось, то ли мысли материализуются – в воздухе повис новый запах волка, который приближался. Подняв голову, я потянула носом, определяя, кому этот запах принадлежал.
«Варга меня дери» - Резко вскочив, я даже позабыла о парализованной лапе, которая, к слову, вернула свою дееспособность. Видимо, Кими знала, что теперь я уж точно просто так отсюда не смоюсь.
Прошло еще немного времени, как на опушке перед нами предстал тот, кого мы уж никак не ожидали здесь увидеть. Не ожидали, да и не хотели, Осирис-то уж точно.
-Какого черта ты тут делаешь? – Ощерилась я, прищурив разноцветные глаза.
Да, привет-привет, дорогой Астарт, какими судьбами? Покосившись на Осириса, я ждала какого-нибудь эпика, который сегодня уж точно произойдет. Эти двое нашли себе новую забаву спорить, кто же имеет законное право сопровождать мою персону, а заодно без палева заглядываться на мою ладную заднюю часть. Эти юношеские гормоны меня неистово бесили, однако против природы не попрешь и я прекрасно знала, что мораль моралью, а оба ошиваются рядом не просто так. Все-таки все мы живые существа, да еще и в самом расцвете сил.
-Сразу говорю: если вы намерены выпускать друг другу кишки, то за мной не заржавеет – поделю их пополам и вытащу из вас равномерно. – Прорычала я, отходя от переярков на достаточное расстояние.
Они постоянно грызлись, и о том, что сейчас что-то будет иначе, я даже не думала. Они обязательно сцепятся: не клыками, так языками.

Астарт медленно вышел, прокручивая в голове варианты их пламенной встречи и все они как на подбор носили негативный оттенок. Видимо Боги совсем с ума посходили и вот мне расплата за встречу с матерью - прыснул своим  мыслям и с такой перекошенной мордой предстал перед милой парочкой, которая судя по всему чертовски обрадовалась его появлению.
Смольный тяжело выдохнул, поймал взгляд разноцветных глаз смутьянки, которая не отличалась особой душевностью, порой даже мысль закрадывалась, что нужно быть абсолютным безумцем дабы иметь хоть какое-то теплое чувство к Каллисто и не желать ей самой мучительной смерти, а иногда сталеглазый списывал все на их общие приключения, мол прикипел он к ней, как к сестре и роднее никого нет. И это было бы великим счастьем, носи его чувства исключительно братские нотки, только вот наличие Осириса рядом с ней в данный момент, да так далеко от дома заставили проснуться внутри непонятному и неприятному ощущение, в районе грудной клетки словно зародился всепоглощающий огонь, хотелось взвыть и тот час броситься в схватку. Еще один выдох, переярок закатывает глаза на глупую, по его мнению, тираду и хочет пройти мимо, бросив лишь краткую фразу, которую должна понять лишь Листик, совершенно позабыв, что та по идее память потеряла и не должна этого помнить.
- Куница. Эта чертова, мать ее, куница - в голосе слышно раздражение, готовое вылиться в ярость, очередной вздох, а бесцветные глаза теперь устремлены в самый верх, где должно быть небо, а мысли согревает мысль о найденной матери. Теплая улыбка появляется на морде смольного, кажется он по своему счастлив.
- Да не пошел бы ты, Пич? В каждой бочке затычка - рычит на спутника своей подруги Астарт и переводит взгляд на того.
- Помнишь как мы щенками были у Валькирий? - он решает напомнить Каллисто про куницу и снова смотрит на нее, спокойно, стараясь унять полыхающий в груди огонь, раздражение переполняет, точно так же как и желание вернуться домой вместе с ней, познакомить с Филантой - это будет его личным раем.
- Твой отец в тот день не вернулся с войны против белошкурых и все щенки были у логова, тогда появилась неизвестная куница и вот мы оказались в Ордене. - он пожал плечом, голос никак не дрогнул, просто механически на одной интонации, но он то помнил как переживала она, как скорбела об утере и мечтала растерзать Хуммель. Помнил и как был ее тенью, именно из-за этого вернулся следом в уже Альянс, дабы уберечь лишний раз.
Астарт повел ушами и уселся, отворачивая голову в сторону.
- Я сегодня нашел свою мать - все тут если не сироты, то потеряли кого-то из близких, ему хотелось поделиться этой новостью, чем то слишком близким для него, так почему не с ними? Едва заметная легкая улыбка, легкий вздох - он наконец обрел мать.
И потерял ее...снова.

Стоило Астарту зарычать, посылая Осириса, как у того в груди что-то заклокотало, а хвост поднялся выше, показывая - Пич НЕ чувствует себя бетой, чтобы уступать чужаку Каллисто. Смольные уши агрессивно ушли назад, ложась на затылок.
Сталеглазому не стоит злить армейца. Это может плохо закончиться.
Всегда спокойного и уравновешенного кобеля больше не было - теперь на поляне стояло то самое существо, которое взрастил Легион - машина для убийств, гора мышц и хаоса. Астарт должен понимать - стоит ему еще немного словесно поднажать - все запретные пломбы будут сорваны. При этом кровавая пелена не застилала взор почерневших глаз Осириса. В них горело ледяное пламя здравого рассудка, четко указывавшее - армеец осознает каждое свое движение, каждый жест и эмоцию.
А дальше Астарт начал рассказывать Калли моменты из его, прошлого с Каллисто, детства.
Кареглазый раздраженно фыркнул.
Везет. У них, хотя бы, было детство. - Ехидно прошипел внутренний демон, скаля клыки и словами подстегивая начать действовать.
Но пока было рано - Осирис не собирался первым начинать бой.
Не обязательно первым напасть, чтобы одержать победу. Пока Астарт находится на расстоянии от разноглазой волчицы и не наглеет - Пич не сдвинется с места. Он - не псих, а собственник.
А еще сталеглазый сказал, что нашел свою мать.
Гад. Думаешь, Каллисто приятно слышать, что ты нашел ее? Думаешь, ей легко? - Осирис нахмурился, переступив с лапы на лапу и обдумывая каждое сказанное на поляне слово.
Кажется, в какой-то мере, настала маленькая справедливость - Калли хищно рявкнула на Астарта, заставляя того заткнуться, особенно по поводу ее отца. Пич не был удивлен. Он уже проходил через это. Пройдет еще немало времени прежде, чем разноглазая сможет нормально реагировать на имя своего отца и упоминание о нем из уст других.
Сразу же последовала язвительная фраза о Хуммель. Осирис хоть и не поддерживал такого яростного настроя Калли против этой волчицы, но предпочел молчать. Все же, это - ее дела, ее семья, ее жизнь.
А дальше... Произошло то, чего Осирис никак не ожидал.
А его кобелиная гордость была уязвлена да самых глубин.
Разноглазая подошла к кареглазому и невзначай задела его своим угольным хвостом. Он уже хотел, было, улыбнуться, но не смог. Ведь Калли то же самое проделала и с Астартом. Челюсти армейца сжались со всей силой. Она еще так ядовито спросила, что они будут делать.
Сперва убей его, а потом - её! - Рявкнул под черепной коробкой демонюга, хищно ухмыльнувшись. Осирис старался не слушать внутренний голос, иначе можно навлечь и на себя, и на остальных беду.
Поэтому волк лишь ледяным тоном ответил:
- У тебя есть идеи, дорогуша? Может, поделишься? Меня и, как вижу, Астарта тоже интересует это. - При этом армеец не отводил внимательного взгляда от сталеглазого.

-Опять к Калахире? – Картинно зевнула я, отрешенно закатив глаза, - придумайте что ли каких-нибудь других богов, я не знаю. А то один туда отправляется из-за меня, второй… Неинтересно, ребята, - чей-то они вдруг из-за меня помирать-то собрались?
Вообще, никогда не думала, что на меня может лечь хоть один кобелиный глаз, я же такая несусветная. А тут сразу две пары, да еще и готовые на все на свете и требующие какого-то выбора. И хоть сказал об этом Астарт, настрой Осириса показывал, что он тоже не прочь получить ответ на это незамысловатое требование.
-А какого черта я должна выбирать?! – Ощерилась я, скалясь то на одного, то на другого.
Шерсть встала дыбом, голова чуть опустилась вперед, а хвост воинствующе задрался вверх. Распушившись от гнева, я недобро сверкала разноцветными глазами на двух переярков, что стояли по бокам от меня.
-Никто не заставлял вас увязываться за мной! Я всегда была сама по себе, но вы почему-то решили, что имеете право сопровождать меня. Окей, вы действовали по воли своей больной головы, так нефиг перекидывать проблемы с больной на здоровую. Метаний я никаких не испытываю и вообще, решайте вопрос со своими юношескими гормонами сами. – Прорычала я, провоцируя самцов еще больше.
Значило ли то, что вступи они в поединок, я выберу того, кто одержит верх? Может, да, а может, и нет. Не стоит напоминать обоим, что я – на голову больная сука, которой чужды мораль, закон и всякая прочая чушь. Они связались со мной на свой страх и риск, так вот теперь пусть глотают это. Бедняги.
-Не смей сравнивать меня с этой дрянью! – Взвилась я и, подскочив к сталеглазому, сомкнула челюсти у него на ухе, со всей силой вгрызаясь в нежную кожу.
Дернув головой пару раз, с остервенением теребя ухо Астарта, я отскочила назад, не давая волку время на ответные действия. Облизнув окровавленные резцы, я с прищуром глядела на смольного. – Когда ваши безмозглые черепные коробки уяснят, что есть темы, запрещенные для обсуждения? – Утробно прорычала я и медленно перевела взгляд на Осириса, мол, тебя это тоже касается, так что учись на чужих ошибках.

Что и требовалось доказать - Листик лишь вспыхнула с новой силой, извиваясь как уж на сковородке и пытаясь извернуться и сделать всех виноватыми, а с нее и взятки гладки, но так не пойдет, Астарт не планировал ее тыкать носом как котенка, но и дураком себя выставлять тоже в ближайшие планы не входило. Нарочито закатывая стальные глаза, хищник не удостоил даму и взглядом, считая что та ведет себя не более чем, как глупая избалованная сучка. Его отношение к не менее смольной изменилось почти в обратную сторону, в голове никак не укладывалась мысль, что он готов был вот за ней да куда угодно, а в ответ получил лишь смешок прям в нос. Обидно и досадно.
Поровнявшись с Пичем, Арт мысленно пожелал тому удачи и терпения, терпения вообще целый вагон, ведь если он решил остаться сейчас тут - неизвестно кто выйдет победителем, тот кто отказался от ненужного балласта или тот, кто все же решит его себе оставить, а мороки то сколько потом. Чемодан без ручки.
Налетевшая лавиной Калли вцепилась в ухо и дернув - порвала нежный кусок плоти, заставив переряка взвыть и угрожающе клацнуть зубами около морды бывшей подруги, ничего не выражающие глаза сверкнули ледяным огнем, прежде чем он пробасил, скрывая оскал.
- Слишком много на себя берешь. - больше никто не собирался сюсюкаться и возиться, никто больше не планировал позволять ездить на своей шее, кажется он сполна предложил и ждал хоть чего-то взамен, никто не просит же громких фраз и кучу обнимашек, достаточно просто чувствовать, что ты необходим. Он еще раз дернул верхней губой обнажая резцы, отстраняясь от нее.
Это очень странно смотреть на разноглазую и ничего не чувствовать, больше не бояться обидеть или ранить словом - пустота, всепожирающая и бездонная. Абсолютное ничто.
- мне не нужен этот выбор, оставь себе - пожав плечом фыркнул Арт и сделал несколько шагов прочь, оставляя парочку для дальнейших разборок, а он в этом участвовать не будет, сыт по горло.

Астарт пошел против протектората королевы. Осирис же воспротивился навязываемой власти разноглазой, но еще не перешел финальную черту. Кажется, триединый мир пошатнулся, хищно сверкая опасными гранями. Осирис хранил молчание - слишком звонкое и холодное молчание. Его челюсти были сжаты, его взгляд был чернее шерсти некогда правившего в Легионе Дикого. Сейчас Пич как никогда напоминал армейца - серьезный, опасный, без эмоций. И что творилось в его голове - доступно было лишь ему.
Каллисто не понравилось, что кобели пошли против нее, как словами, так и поведением.
Впрочем, армейцу было плевать - больше он не позволит капризной суке садиться себе на шею. Он - не ломовая лошадь, судьба которой - разноглазое ярмо на плечах. Он - воин, страж своей стаи, он пережил такое, что не снилось даже взрослым кобелям. И это не он должен быть достоин Калли, а она должна соответствовать ему.
Осознание этого неприятно кольнуло в области сердца. Как же долго он бегал за ней, как долго добивался ее расположения. А в итоге... У медали две стороны.
Каллисто зашипела, словно змея, приближаясь к кобелям. Впрочем, даже подобные телодвижения волчицы нисколько не испугали кареглазого. Напротив, он выпрямился и словно стал шире в плечах и грудной клетке. Нет, в его взгляде теперь не было того трепета и нежности. Ничего не было.
Слова разноглазой не ранили. Они вообще почти не долетали до окаменевшего сознания и вмиг обледеневшего сердца. Лишь отголоски доносились до подсознания, пропущенные под расписку через непробиваемый барьер замкнутости.
Да, ты будешь верой и правдой служить Альянсу, а когда тебя решат пустить на убой - ты будешь готов. - Прошипел в подсознании демон, заговорщически подмигнув желтым глазом. Осирис был согласен с ним. Никто не посмеет убрать его. Не теперь, не после сегодняшнего дня, в который армеец кардинально изменился.
Таких резких изменений с ним никогда не случалось.
Что же произошло сейчас?
Перемкнуло.
Неохотное признание Каллисто заинтересовало Пича, но не настолько, чтобы внешне измениться. Нет. Он все так же стоял в агрессивно-предостерегающей позе, не мигая, взирал на разноглазую волчицу.
Она говорила о силе. О власти. Она была безумна. Заражена стремлением управлять всем. Слишком опрометчива, чтобы стать достойным правителем. Слишком вспыльчива.
- Власть над Островом? - Наигранно недоверчиво спросил волк. Но голос его звучал слишком удивленно, слишком правдоподобно. - И что ты будешь делать с этой властью, а, Каллисто? Перегрызешь глотки половине населения, а вторую заставишь плясать под свою дудку? - Голос его стал еще более холодным, а взгляд - пристально-острым. - Тебя не волнует продолжение рода. Тебя не волнуют судьбы ни одной из стай. Тебя волнуешь ты. Простыми словами - эгоизм эмоционального щенка, у которого не было нормального детства. - Осирис задумчиво отвел взгляд, впервые за эти полчаса. - Никого из нас судьба не баловала. - Проронил он, хотя мысли его текли в ином русле, совсем не радужном. Но рано раскрывать карты, особенно если не набрал достаточно козырей в рукава.

Отредактировано Osiris (2015-06-04 13:00:37)