Ноги все еще немощно подгибались, а колени нещадно болели, отчего Маури не шел, а практически полз по тропическим джунглям. Пожалуй, впервые в жизни он понимал всю степень несовершенства человеческого тела: никакой возможности встать на четвереньки и перенести весь, к слову, немалый вес, на четыре конечности, не было. Оттого мужчина время от времени хватался руками за стволы пальм и тропических деревьев, которые тоже были не самой надежной опорой. Кора многих из них была острой и больно колола ничем не защищенные ладони, другие же были покрыты противным склизким мхом, который под порывами ветра и дождя становился еще более отвратительным. Одно радовало - ураган загнал всю опасную живность, такую, как змей и лягушек, подальше с открытых пространств. И хотя Маури внимательно следил, за что хватается и куда наступает, это создавало хоть какую-то иллюзию безопасности.

Пос словам Древних и Альянса, улучшение его состояния - дело нестабильное, несовершенное и временное. Уже очень скоро все симптомы вернутся обратно - лицо вновь окрасится в красный, поднимется температура, и нагрянет жар, еще более мерзкий и убийственной в тропической жаре и влажности. Никогда прежде не страдая ни от каких форм аллергии, волк и представить себе не мог, насколько это может быть мучительным. И даже сейчас, когда физически стало несколько легче, все равно накатывало неконтролируемое чувство сильнейшей усталости. Маури был измотан, словно прошел за короткий срок несколько десятков изнуряющих битв. А потому, обернувшись к своему спутнику, и смерив его против воли усталым взглядом, юноша провел рукой по лбу, поднимая наверх мокрые волосы, и тихо, едва слышно, произнес:
- Далеко отсюда до нужного места?

Несмотря на дождь, и градом стекавший пот, Маури не мог отделаться от непонятной сухости во рту и на губах. Возможно, всему виной было то, что ранее волк с аллергиями знаком не был и сейчас сам себя накручивал на волне беспокойства, а, может, первая в жизни аллергия и вызывала столь сильную реакцию у неподготовленного организма. Вслед за усталостью быстро пришла одышка и сильная жажда. В какой-то момент Маури даже допустил мысль, что, может, это не аллергия вовсе, а отравление или что похуже? Медики обсуждали аллергию в лагере, но то, что они описывали, не выглядело чем-то настолько пугающим и опасным. Да и сопровождающий был весьма молчалив, что тоже не поднимало градус доверия по отношению к Альянсу. Маури не мог бы сейчас высказать свое мнение максимально точно и уверенно - все, что касалось местных, вызывало больше вопросов, нежели ответов. Однако одно он точно знал - выбора у него не было. На Дискордии они все еще не ориентировались, и местная медицина была такой же неведомой вещью, как и местная магия.

- Нет, осталось еще совсем немного. Справишься? Или хочешь остановиться, чтобы передохнуть? - совершенно спокойно спросил сопровождающий, которым был молодой рыжеволосый юноша, на вид лет 20. Внешность у него была забавная, нетипичная. Огненные волосы закручивались, образуя на голове своего обладателя кучерявый одуван, а россыпь веснушек по всему лицу только добавляла ему визуального сходства с солнцем. Даже сейчас, в серости этого хмурого дня, он выделялся ярким золотистым пятном. От одного взгляда на него становилось как-то... легче? Хотя характер, надо сказать, совсем не вязался с его внешностью. Парень был очень конструктивным и попусту не болтал.
- Нет, пойдем дальше, я не... - собирался было ответить Маури, однако неожиданно услышал крик и обернулся. К ним спешил... полуголый мокрый Зольф - последний человек, которого бурый ожидал здесь увидеть. Забыв, что он хотел сказать, Маури махнул товарищу рукой в знак приветствия, уже машинально, неосознанно. Хоть они с Зольфом и прошли через многое на новых землях, назвать его другом Мао все еще не мог. В конце концов, раньше у них была общая беда и общая цель, а сейчас... Сейчас каждый из них волен был идти своей дорогой, и было... очень странным совпадением, что их дороги решили пересечься при таких обстоятельствах. Случайность ли? Нет, Маури в такое не верил, и оттого на его лице отражалось недоумение. В ослабленном состоянии эмоции контролировать было тяжелее обычного и Маури, дабы как-то разбавить возникшую неловкую паузу, не очень артистично покашлял в кулак.

- Я... рад тебя видеть. Пойдешь с нами... на... на... - понимая, что не знает, как закончить фразу, Маури моляще уставился на проводника, который даже ухом на нового спутника не повел.
- На поиски цветов, - завершил он, и в голосе прямо четко прослеживалась усмешка от того, что ситуация теперь станет еще более неловкой и странной. Двое волков под мороком ищут цветы при шквалистом ветре, ливне и угрозе настоящего тропического шторма, который сейчас накрывает побережье.

Дернув плечом, рыжий парнишка указал на север, мол, нужно идти дальше, и Маури, хватаясь за ветки, побрел. Однако далеко уйти не получилось - неожиданно его ноги подкосились и он с громким шлепком упал на промокший мох, который чавкал под ногами переселенцев. Сознание он не потерял, и сразу начал подниматься, жестом остановив подошедшего к нему представителя Альянса. Хотел справиться сам, и, что удивительно, справился. Однако понимал, что в следующий раз сил может не хватить. Нужна была дополнительная опора, например, палка, но ничего поблизости не нашлось. Ветки деревьев были слишком тонкими и не удержали бы взрослого мужчину, а попросить своих спутников Маури не решился - и так чувствовал себя обузой. Поэтому, опираясь на стволы деревьев, как о стену, он двинулся дальше, и остановился лишь тогда, когда услышал сильный шум, заглушавший даже грозу. Маури никогда прежде не видел больших водопадов и не смог понять, что это за звук. Обернувшись к Зольфу, бурый смерил его перепуганным взглядом, весьма нетипичным для вечно спокойного волка.
- Ты тоже это слышишь?

Сезон "Моровое поветрие"
2 октября 188 года, 22:00
Толи у Анги была отменная сила воли, толи ее вера в Варгу была настолько сильной, что ради него она была готова идти и идти вперед, несмотря ни на что. Волчица потерялась в днях, они все были для нее одним непрекращающимся кошмаром, в котором череда призраков и миражей следовала неразрывной вереницей: иногда черношкурая даже не могла узнать, кто перед ней. Образ Велеса она еще более-менее выделяла среди остальных, однако нет-нет, а и про него она вскользь думает, что это – очередной глюк.
Состояние алоглазой было более чем критическое, и Черт это понимал, хотя сама Анга пребывала в какой-то больной эйфории: ей нравилось, может и не осознанно, это состояние, при котором она могла не только прикасаться к прошлому, но и быть его частью, чувствовать полной грудью запах мертвецов и смотреть в их белесые глаза, будто они никогда и не умирали. Само собой, падпалого это изрядно напрягало, потому что его сестра не просто бредила: она будто находилась на грани между этим миром и каким-то другим, балансируя на грани, точно на острие, и не решив, в каком же из миров ей следует остаться.
Постоянное общение с потусторонним миром ужасно вымотали волчицу, и внешне она выглядела более чем ужасно. Всего за какую-то неделю она вся осунулась, шерсть потускнела и кое-где свалялась, неопрятно топорщась. Взгляд алых глаз был также безумен, но совершенно расфокусирован, и, смотря на Велеса, Анга глядела куда-то сквозь него. Бр, жутковато.
Наверное, Елс разрывался домыслами, что же можно сделать и как помочь, а может, вовсе и не разрывался, решив дать сестрице сожрать саму себя, тем самым избавив Дискордию и себя заодно от безумной тиранши. Анга, пребывая не совсем в трезвом уме, не замечала терзания подпалого, если они и были. Она лишь шла за ним, как зачарованная, совершенно не понимая, куда и зачем он ее ведет. А брат тем временем, видимо, все-таки искал ответы или тех, кто сможет им помочь, и в итоге они вышли к каскаду водопадов. Если бы Анга была собой, даже в ее черством сердце это место нашло бы отклик.
Здесь действительно было очень красиво, несмотря на пасмурность и поздний час. Спокойно журчала вода, шушукалась местная живность, кто-то плескался в небольших озерцах. Повсюду росли какие-то диковинные травы – может, на них Велес рассчитывал? Анга не понимала, да и не хотела понимать. Она в бреду повалилась на ближайший валун, свесив голову вниз, едва касаясь носом зеркальной поверхности водоема. Волчица глядела на свое отражение, но не узнала бы его, даже если бы хотела. Ее вид был еще более безумным, чем всегда, и казалось, будто она сама только что восстала из мертвых.
-Братиш-ш-шка, - прошипела черношкурая, точно змея, улыбаясь страшной улыбкой, но обращалась она будто сама к себе, по-прежнему глядя на свое отражение и не поворачивая головы к Черту.
Иногда, на долю секунды, к ней возвращался разум, и только это позволяло ей все еще балансировать. На какое-то мгновение она вспоминала, кто она, как сюда попала и что рядом находится самое важное существо в ее жизни – брат Велес. Но потом пелена вновь падала, застилая глаза, и в ушах возобновлялись голоса, а перед взором вытанцовывали тени.
Анга даже не представляла, насколько сильно ее истощают эти галлюцинации. Ее тело будто сжирали изнутри черви, и ведь нужно еще совсем немного времени, чтоб ее сожрали до конца и без остатка, когда та тонкая грань между реальностью и вымыслом окончательно будет стерта и алоглазая волчица навсегда провалится в потусторонний мир, ведомая призраками.
К сожалению, сама Анга даже не подозревала, насколько все серьезно, опасно и страшно. Но, вероятно, это понимал Велес?..

Трудно было сказать, услышала ли Анга слова брата или они были для нее пустым звуком, однако ухом она все-таки дернула и даже подняла голову, нехотя оторвавшись от своего отражения в водной глади. На Велеса смотрел расфокусированный взгляд волчицы, которая вроде бы и обратила внимание на него, но в тоже время глядела куда-то сквозь него. В такие моменты даже самые стойкие отчаются и будут думать, не лучше ли придушить, чем пытаться помочь.
Черношкурая не слезла с валуна, распластавшись по нему, точно шкура в хижине охотника. Разбросав по сторонам длинные, некогда сильные лапы, Анга лежала на брюхе, вновь свесив голову почти к самой воде. Заставить ее подняться и нормально лечь в каком-нибудь импровизированном гнездышке было весьма проблематично, ибо наступил тот момент, когда волчица вновь ушла в себя, поймав какой-то особенный дзен и отправившись в понятное только ей путешествие. Ее веки были полуприкрыты, что свидетельствовало о том, что алоглазая задремала, ну или создавалось впечатление этого. Ее тело обмякло, и, если бы ни редкие колыхания впалых боков, можно было бы решить, что волчица наконец-таки умерла.
Тишину нарушал плеск воды да шуршание всякой живности. Черт, что находился рядом с сестрой, мог быть уверен, что почувствовал себя одиноким – так далека сейчас от него была волчица, хоть и лежала совсем близко. Ее жалкий вид заставлял задуматься, а стоит ли вообще пытаться спасти, не лучше ли добить, чтобы прекратить страдания и Анги, и Велеса самого. Хотя, как раз-таки Анга вовсе не чувствовала себя страдающей: наоборот, она видит то, чего не видят остальными, и потому ощущает себя более чем живой.
Здесь было уж слишком умиротворенно, а потому невольно ощущался подвох. В какой-то миг все стихло, и только водные течения неизменно текли в том же направлении. Но более не слышался клекот ночных птиц и копошение мелких животных: все замерло, будто встречало непрошенного гостя.
По самой верхней тропинке, возвышаясь над каскадом водопадов, неторопливой вальяжной походкой двигался большой бурый медведь. Мерно покачиваясь от грузной косолапой поступи, хищник шел вдоль кромки падающей воды, тогда как Велес и Анга находились у подножья водопада ярусом ниже. В сумерках разглядеть двух темных волков было проблематично, однако медведь все же их почуял. Остановившись, бурый медленно повернул и опустил голову, а его мелкие, точно жуки, глаза остановились на Черте: валяющуюся на мокром камне черную Ангу мишка попросту не заметил.
Не надо было особо всматриваться, чтобы заметить большие плетеные корзины, кои свисали по обоим круглым бокам косолапого. Оказывается, он не просто тут гуляет, а идет куда-то с конкретной целью и несет драгоценную ношу. Но теперь он повстречался с волками, и потому вопрос, сможет ли он и дальше без проблем выполнять свое задание. Медведь смотрел на подпалого, будто соображая, что делать дальше: идти вперед или отвлечься на разговор или, чего хуже, драку. Делить им нечего, а потому бурый все-таки решил попробовать разойтись краями с незнакомцами.
-Помощь! – Откуда-то сверху раздался короткий свисток, - помощь! Поможет! Поможет! Жет, ж-ж-жет, поможет! –  На ближайших ветках собралась целая стайка мелких попугайчиков, которым еще не спится. Они перекрикивались между собой, дружно щебеча.
Толи они обращались к Велесу, толи приветствовали медведя, толи просто констатировали факт, что знают, куда и зачем направляется большой хищник Дискордии. В любом случае, привлечение внимание бурому не понравилось, и он решил это проигнорировать. Более не взирая на волка сверху вниз, косолапый вновь начал движение под неутихающий гомон пернатых.

Крик Велеса подействовал на Ангу отрезвляюще, и с этим резким окликом брата волчица вздернула голову и приподнялась на передних лапах.
-Помощь?! – Тявкнула черношкурая куда-то в темноту, ибо сам Черт уже карабкался по камням на верхний ярус, по которому шел медведь.
Расфокусированным взглядом алоглазая пыталась выцепить силуэт подпалого, но все плыло. Она вдруг как никогда оказалась на самой грани между реальностью и сном, и чувствовала себя, точно ее только что выдернули из забытья. На волчицу накатил панический страх: впервые она почувствовала, что осталась совсем одна, хотя Велес был совсем рядом. Рядом, но так далеко.
-Змейка… - Проскулила черношкурая, ведя носом в сторону, где только что мелькал хвост брата.
Она не понимала, что происходит, куда убежал Велес и о какой помощи он говорит. То была секундная слабость, беспомощность, сменившаяся безумием. На глаза Анги словно упала штора, которая вновь погрузила ее в забытье: снова пришли тени, окружившие ее, снова в ушах зазвенел леденящий душу голос Варги и снова волчица провалилась в бесконечную тьму, сливаясь в танце с потусторонним.
Тем временем медведь, несший драгоценную ношу, вынужден был остановиться, ибо теперь Велес был прямо у него под боком, а связываться с хищником ему сейчас было некогда.
-Вежливости тебя не учили? – Рыкнул недовольный косолапый, поворачивая косматую голову к подпалому, - помощи… А с чего мне тебе помогать? – Буркнул медведь, явно недовольный, что тупые птички на хвостах принесли волку весть, о которой ему было знать необязательно.
Зрение у бурого было так себе, однако он все-таки заметил еще одного волка внизу, распластавшегося на камне и что-то скулящего, а потом затихшего. Переведя взгляд на Велеса, который жал уши и просил ему помочь, мишка смекнул, что, возможно, он просит не за себя.
-Чужие вы здесь. – Обреченно сказал косолапый и занес переднюю лапу, намереваясь двинуться вперед, не взирая на просьбы Елса.
Возможно, он бы и мог ему помочь, вникнуть в суть произошедшего, но то ли не хотел, то ли у него были совершенно другие задачи. Удивительно, но сейчас он был на задании по помощи переселенцам, а ведь эти двое были явно одними из них. Однако на кону несколько десятков жизней, и если медведь тут задержится, то может не досчитаться не двух и не трех, а дюжины. Рисковать большинством ради спасения одного? Нет, это не в правилах Дискордии.

Медведь колебался. Он пытался как можно скорее уйти отсюда, но что-то его останавливало. В нем боролось желание помочь несчастному волку и зов совести, который призывал его двигаться дальше, к своей цели. Сделав пару шагов прочь от Велеса, зверь оглянулся через плечо и опустил голову, слушая речь Черта. Ну да, как он и предполагал, тот просил помощи для своей сестры – видимо, это она распласталась на валуне ярусом ниже.
-Мое имя Кауро. А вот ты мог бы и представиться, - недовольно буркнул Кауро, будто нарочно оттягивая время: он не мог взять и уйти, но и прямо вступать в диалог по существу не горел желанием. – Думаешь, вы одни такие, кому помощь нужна? У многих хворь, а лекарства на всех не хватит, - как-то жалостливо произнес медведь, будто показывая, что ему действительно жаль, только ситуация безвыходная.
Возможно, при других обстоятельствах он бы и помог Велесу: не делом, так хотя бы советом. Но сейчас он понимал, что ему нельзя ни задерживаться, ни делиться золотой информацией. Кауро должен действовать в интересах своего народа, который также пострадал от лихорадки, и не в его правилах помогать тем, кого он даже не знает. Признаться, он и на побережье то идет неохотно, однако это – приказ сверху, а приказы не обсуждаются. И пусть на спине в плетеных корзинах у медведя то, чего так желает Велес (который наверняка даже не догадывается об этом), подпалому с его сестрой это никак не поможет. Ценный ресурс Кауро не намерен растрачивать на первых встречных, когда ему было велено доставить это в лагерь переселенцев.
-Увы, но не сойдемся. – Покачал косматой головой Кауро, - мне жаль. У вас есть еще пара дней, скажи ей все, что не сказал, и отпусти, - слова медведя были остры и безжалостны, однако он был знахарем и точно знал, чем все закончится.
Эта лихорадка еще никого не оставляла живым без лекарства, а значит, этой волчице по любому конец. Он, Кауро, мог им помочь, но не стал. Он предпочел поставить крест и пойти дальше, не отклоняясь от намеченного курса. Это было жестоко, особенно по отношению к этому несчастному волку, которому только что предложили похоронить еще живую сестру. Но по-другому Кауро не мог: он не в силах помочь им обоим, а кормить надеждами, что все будет хорошо, не лучше правды.
Больше медведь ничего не сказал и повернулся к Велесу спиной, готовый уходить.

Волку надо было отдать должное – он не сдавался. Кауро медлил, что-то мешало ему просто уйти, не взирая на слова Велеса. Возможно, это промедление было ошибочным и в какой-то мере роковым. Черт пытался достучаться до совести медведя-целителя, однако своими речами вызвал лишь негодование бурого.
-Скажи, что мне показалось, будто ты вздумал угрожать мне. – Прорычал медведь, и его страшный оскал был направлен прямиком на Елса.
Возможно, тот и не думал пугать своего собеседника, сказав лишь, что всякое бывает в лесах Дискордии, однако Кауро явно принял это на свой счет. Он не собирался драться с этим одиночкой, но что, если тот вынудит его? Задерживаться было нельзя, однако если Велес решит силой отобрать желаемое, косолапому придется нарушить его планы. Признаться, драчун из Кауро был прямо таки не очень, но Черту это знать необязательно. Хватит того, что поединок медведя, пусть и неопытного, и волка будет заведомо неравнозначным.
-Я хочу, чтоб ты отвалил, - рявкнул Кауро, покачиваясь. Он понимал, что нужно заканчивать этот разговор и уходить, потому как и его терпение, и терпение подпалого приближаются к точкам невозврата. – Раньше надо было думать, когда сунулись сюда! Не рады вам, пора это понять! А теперь прочь с дороги! – Рычал Кауро, лязгая огромными клыками в сторону Елса.
Медведь был разозлен и надеялся, что его грозный вид отпугнет Велеса, и тот не станет нападать. Кауро ускорил шаг, отдаляясь от Черта, но все еще на него косясь, ибо нападение со спины – самый худший расклад событий.
Анга пребывала в своем мире, из которого его вырвал какой-то рев. Волчица медленно подняла голову и уставилась на ярус выше – там стоял Велес и… медведь? Алоглазая смотрела на то, как большой косматый хищник сначала наступал на брата, а потом пошел, отдаляясь от него. В реальность ее вернул его рык, который волчица услышала так отчетливо, будто стояла рядом. То был минутный просвет, но его было достаточно, чтобы костлявая Анга поднялась на дрожащих лапах и, пошатываясь, спрыгнула с валуна.
-Мерзкий трус! – Не то рычала, не то визжала алоглазая, двигаясь в сторону камней, ведущих наверх. Ее походка была волнообразной, но уверенной, а сама волчица ощерилась, оскалилась, а глаза ее зажглись.
Она была все еще безумна, внешний вид ее напоминал труп месячной давности, но это был первый раз за последнее время, когда она проявила столь ярую активности. Анга остановилась у подножья камней, по которым можно было подняться к Велесу и медведю, но помедлила. Какова вероятность, что она не поскользнётся и не свернет себе шею, пока будет карабкаться наверх? И как долго продлится ее озарение, прежде чем волчицу снова поглотят мрак и безумие.
Велес стоял на распутье – он видел, как стремительно удаляется разозленный Кауро с драгоценной ношей, и видел, как мечется у него под лапами Анга. Что выберет Черт – спуститься к сестре или остановить медведя?..

Анге никто не помешал, и она продолжила карабкаться наверх, что-то бормоча себе под нос. Он то и дело подскальзывалась на мокрых камнях, но пока чудом не упала: может, действительно ее оберегает тот, в кого она так свято верит? Несколько раз она опасно покачнулась, но все-таки устояла, ведомая какой-то своей нитью.
Тем временем медведь резко затормозил, встретив преграду в виде подпалого волка. Видимо, без драки все-таки не обойдется?..
Бурый оказался заперт между водопадом и Велесом, однако теперь он был ближе к ползущей волчице, чем ее братец, которого теперь от нее отделяла полутонная туша. 
-Неправильно ты ведешь себя, волк, - рыкнул медведь, пытаясь взыграть на чувствах переселенца, - она все равно погибнет. – И бурый начал пятиться назад, подходя все ближе и ближе к склону. Там, внизу, все еще карабкалась черная волчица, медленно, но верно приближаясь к цели. – Дай мне пройти или до верха она не доберется, - медведь предупреждающе поднял переднюю лапу.
Когда Анга достигнет последнего камня и обопрется передними лапами, чтобы залезть туда, где стояли остальные, гризли запросто сможет скинуть ее вниз, и Велес не успеет подскочить, а волчице не хватит ловкости и проворности, чтобы взобраться раньше, чем медведь ее сбросит.
Только если… волчица перестанет лезть наверх? Но черношкурая неуклонно двигалась наверх, глаза ее горели огнем, а пасть исказилась в полу усмешке с примесью оскала.
-Погоди-и-и… Доберусь до тебя! – Рычала Анга, преодолевая такую смешную для обычного волка высоту слишком уж долго и неуклюже.
-Какова вероятность, что она не сломает себе шею или не переломит хребет от неудачного приземления? – Бурый говорил ровно, его голос был холоден и расчетлив. – Прости. Но ты не оставил мне выбора. На Дискордии такие законы, и вы будете их соблюдать. – Медведь хотел было добавить, что непослушание карается смертью, но Черт скоро и так в этом убедится.

 

Сезон «Моровое поветрие»
(2 октября, 188 год)
  Сведенные болью конечности - лишь сон. Прерывистое дыхание, раздающееся из-за зарослей - лишь иллюзия. Я пробиралась сквозь флору, рискнув совершить вылазку в сторону некогда "дома". Жало было нацелено на месть. Месть подразумевала силу. У нас её не хватало, это были скорее слепые нападки ягуара на крайне неповоротливого, но мощного, буйвола. Одна ошибка - и череп кота будет раздавлен, безжалостно и без шансов на милость. Ягуар - силен, опасен и коварен. Но если буйволов - двое? Трое?

  Война... Я прислушивалась к этому слову и понимала - она до сих пор меня мало интересует. Я не хотела войны. Но еще больше я не хотела видеть трупы товарищей, и веры во внезапную "мирность" Цитадельцев я не верила. Были ли там не поголовные ублюдки? Возможно, но смысл от них, если руководят ими те, кто командует стрелять, вырезать, брать в рабство и истязать, а они их - слушают? Своя шкура ближе, и если бы я жалела всех подряд, даруя прощение как по заветам Древних было - я бы вымерла много раньше.

  На войне нужны "союзники". Мы прервали нашу линию с Древними - но были ли в их рядах согласные просто защищаться и терять близких? Это как минимум. Были еще и отшельники по своей природе. Они могли стать партизанами.

  А так как я была в числе не так давно замеченных среди младших братьев как гостья, и у меня была уже многим известная привычка "гулять и общаться" - имело смысл осторожно, крайне осторожно прощупать почву. Не хотелось бы, чтобы такая единица, как Ядовитое Жало, сгинула просто потому, что будет кидаться на противника, который однажды просто зажмет их - то есть нас - в тиски. Это были радикалы из своего рода, и поддержка не была бы лишней, ни за что.

  Но и заявиться к Древним со словами "пойдем убивать Цитадель, хватит это терпеть" было неразумно. При всем горе и муках, убийцами Древние так и не стали. А по количеству были многочисленны. Постепенно, запуская яд сомнения, с разных сторон впрыскивая его в структуру - тогда, может быть, и был бы шанс переманить хотя бы часть миролюбивых людей и животных на сторону "пора что-то решать, а не ждать".

  О переселенцах я не знала ничего точного. Когда бы, если почти год я пробыла в плановом плене у Цитадели? Но шептали птицы и звери о каких-то чужаках, новых чужаках на этой земле. Таких же, как прошлые. Это вообще не радовало и толкало на инициативу. Вождь мог и не одобрить, но у меня был главный аргумент - он же не хочет, чтобы его дочь снова попала в плен? И дочь, и те немногие, что спаслись, чтобы всё было зря? Я всё равно не была в силах заключать какие-то великие союзы. Нет, Тео не был дураком, он сам же принял решение о подобной инициативе.

  Я была верна идеи вышвырнуть Цитадель отсюда к Бездне. Лаосетт уже занялась этим делом, а я. Я решила попробовать сделать тот же ход, но чуть иначе. Может, в сравнении это было бы менее давяще и удушающе, но если и вести фронт работ по набору "рекрутов" и союзников - то на несколько сторон.

  Боги... Отречение от них через ритуал. У меня был ряд вопросов в Богам, которые либо оставили свой народ, либо считали происходящее - нормой. Что один, что второй вариант вызывал клокот в глотке, и уж явно не желание дальше им следовать. Был ли новый бог, или боги? Реформаторы, под новое время с новыми законами? Могли ли старые измениться. Изменились ли, да не могли сказать?

  "Пф."

  Я осторожно высунула морду из кустов.

  "Если и так, то нам безбожно лгали их голоса на земле. Если нет - к Бездне таких богов, у который смерть детей - это норма, и вообще они еще и принимать её должны покорно лежа в ногах врага."

  Может, если бы Цитадель просто убивала - было бы легче. Но она искажала всю суть человека и зверя. Ломала. Подчиняла. Сажала на цепь и заставляла сидеть у ног, била ногами потехи ради и била в наказание, если скотина возмущалась от боли. Мир вокруг сходил с ума... Уже не ясно было, где это - случайность. И нет ли где здесь подвоха. Кошмары, безумства... Не было ли Жало одним из плодов этого рока?

  "Каскад, да?.." Я выбралась с задушенных западных земель на знакомые и хорошо известные. Пропустила воздух через волчьи ноздри - путешествовать в виде зверя всегда казалось мне удобнее. Сладкий, влажный... Красные кроны деревьев едва шевелились, цветы завлекали, плоды просили их съесть, и я умиленно улыбнулась, зная об опасности каждого из них.

  "Надо будет набрать отсюда и того, и другого. А может, и цветок утренней зари выйдет найти?"

  Антидот к ядовитым собратьям. Даже сейчас моя шерсть была покрыта ядовитой смесью, на которую не реагировал организм. Но как для Жнеца, мне нужны были запасы самого разнообразного снадобья и трав. Всё для дела, всё для дела... Не совместить ли вылазку для прощупывания почвы и сбор уникальных растений, в самом деле.

  Но я всё равно не вышла наружу, оставаясь в тени спасительной. Череп волка я оставила на Западе - не хотела привлекать внимание такой экстравагантной вещью некогда собратьев. Сильно сомневалась, что они встретят это - с одобрением. Зато взяла дорожную сумку, которая позволяла носить самое необходимое или собирать в неё что-то полезное. Муторная штука в изготовлении и незаменимая в практике, не болталась и плотно прилегала к телу, не выпирала даже будучи полной - располагалась больше по площади, чем уходила в глубину. Таскалась с ней уже не первый год...

  И шнурок. Тот самый, кожаный, обмотанный вокруг лапы. Странные привязанности или привычки... Но практичный ведь и к месту пригождающийся. Я не видела причины от него отказываться.

  Прислушиваясь к пению и переговорам птиц, высматривая площадь на предмет живых душ, я прикидывала риски выхода на открытое пространство. Да и надобность - если тут никого нет, никого из одиноко загулявшего Древнего - был ли резон выходить? Полюбоваться видом, искупаться в воде? Заманчиво... Но что-то я опасалась. Разве что собирательством позаниматься, но как только периметр обойду. Крадучись, отслеживая каждый шаг и шорох. Принюхиваясь и прислушиваясь. Мне не нужны были сюрпризы. Да, если только так.

Отредактировано Даркнесс Люм (2021-09-23 00:53:58)