Лязг металла, скрежет цепей, какие-то разговоры в коридоре - где-то там, за дверью, что ведет к свободе. Промчаться бы сквозь нее, потом через коридор и еще пару дверей по пути - и больше не будет всех этих клеток и этих отвратительных запахов: зато будет свобода. Да, там она очень быстро умрет - но умрет свободной, сражаясь за свое право на существование. Это лучше, чем умереть вот так, жалко и нелепо.
Но это лишь мечты. Химера самым тщательным образом изучила замок, запирающий ее тюрьму, осмотрела все прутья на предмет некачественной работы, попробовала решетку на зуб, и точно знала, что побег отсюда без посторонней помощи  совершить, мягко говоря, невозможно. А раз так, то ее ждет одна судьба - голодная смерть. Но примет ли Калахира ее душу? Или суждено ей влиться в серебряное Озеро, где обитает дух первого серого волка?
Химера не знала. По телу пробежала судорога, заставив ее дернуться. Резкое движение снова растревожило рану, боль опять растеклась по шее и плечу. Волчица задержала дыхание, сдерживая просящееся наружу скуление, а потом, перетерпев волну своих неприятных ощущений, аккуратно перелегла на другой бок, свернулась калачиком и накрыла морду хвостом. Сон по-прежнему отказывался приходить.

Первая игра, 10 мая 187 года.

Аарон плохо спал этой ночью, потому что услышал одну новость от гостей хозяинов дома. Когда он спускался со второго этажа, сразу же притаился, услышав разговор внизу. Сказали, что один волк в Гильдии сидит в клетке. Есть слухи, что хотят опыты ставить на нем. Конечно, хозяин дома с гостями пошутил на эту тему, мол «Волк, в клетке! Ха, раньше убивали без расспросов, теперь в клетке держат». Но вот Аарон эти слова за шутку не посчитал, и удрав к себе в комнату, позабыв про свои дела, решил думать по поводу этого волка.
Волк. Дикое существо, которое все время лезет в Город, на рожон. Специально или случайно? Конечно же, специально! Навряд-ли волки еще не поняли, где люди живут, а где они. И так. Что же волк, животное, живущее преимущественно в лесах, забыл в Гильдии охотников?
«Охотники его на опыты оставили!» — Пытался как-то объяснить самому себе Аарон, но конечно же, ничего у него не получилось. Стало только хуже.
Опыты! Над волками! Что же охотники с ним делают? А опыты - это страшно, или нормально? Конечно, Аарон знал, что опыты — это плохо, и в школе что-то говорили про это. Говорили, что в следующем году будут препарировать лягушек, над ними опыты ставить. А «препарировать» — это по кусочкам резать, как старшие ребята объяснили. И что же, охотники волка этого что, режут?
Когда сестра спросила, что с Аарон такой задумчивый, мальчик ответил, что попалась задачка сложная, вот он и думает над ней. Аарон не знает, поверила-ли сестра ему, или нет, но больше не спрашивала. Ночью Аарон ворочался, представляя страшные картины опытов над волком. Страшно и за себя, и за волка. Аарон очень опасливо вел себя по отношению к волкам - жить ему и самому хотелось. Но зачем волка мучать? Разве это честно? Они же людей не пытают, а просто пытаются выжить, как и сами люди.
Поэтому, Аарон смог себя успокоить только тем, что завтра, а точнее — сегодня, обязательно разберется с этим и покончит с несправедливостью. Но где-то глубоко внутри Аарон знал — он практически ничего не может исправить, ведь он маленький. И не охотник. С этим даже сестра его не справится, а он?
А с утра Аарон придумывал свой план действий, который был довольно прост: проникнуть в Гильдию, пройти к волку, а потом как получится. Мальчик всячески старался делать вид, будто все, как обычно. Поздоровался с хозяевами дома утром, разрешил сестре поцеловать его в лоб, сморщил нос, когда она назвала его «Ронни». И побежал в школу. Быстрее, быстрее! Чем раньше закончатся уроки, тем раньше Аарон сможет пойти в Гильдию.
— Аарон, что-то не так? — Спрашивает учительница после звонка с урока, когда Аарон суетливо выходит из-за парты.
— Ээээ... — Глаза разбегаются в разные стороны. Тупик. Аарон не мог слишком много и хорошо врать, а вчера он уже соврал сестре. А вдруг учительница не поведется на его придуманную отговорку? — Да не, все так. Я просто... просто...
— Волнуешься из-за сегодняшней контрольной? — Спохватывается учительница, и Аарон, закусив губу, неуверенно кивает. Вот же а, сегодня ведь контрольная!
Учительница как-то странно улыбается — хитро, будто знает секрет, который не знает никто другой.
— Хочу тебя обрадовать: ты учишься хорошо, и ты можешь не волноваться. Я даже отпускаю тебя с уроков, потому что в журнал уже некуда ставить твои пятерки, — Она подмигивает Аарону, и сначала мальчик стоит, не понимая, что произошло, а потом слабо улыбнулся, и смущенно так, прошептал:
— Спасибо.
А эмоции бурлят, бурлят внутри! Отпустили, надо же! И, возможно, Аарон даже вовремя придет домой, и сестра не будет снова волноваться, почему он так поздно пришел со школы! Удивительно, как все играет на руку!
Аарон, можно сказать, просто выбегает из школы, мчась на встречу очередным приключениям. Сам того не замечая, мальчик улыбнулся, и когда он пробежал мимо группы мальчишек, услышал их перешептывание.
— А что это Тихун сегодня такой веселый и радостный?
— Так его с уроков отпустили. Прикинь, да?
И совсем скоро Аарон достиг цели — Гильдия, вот она, прямо перед ним. Вышли пара охотников, и Аарон решил сначала передохнуть: надо было отдышаться и собраться смелости пройти туда, где готовят убивать.
— Чего стоишь, малой? — Пробасил один из охотников, обращаясь к Аарону. Мальчик сначала посмотрел по сторонам — вдруг, не его спрашивают. Но никого кроме Аарона рядом не было, кого можно было бы назвать «малым».
— Мне срочно надо, к другу! — Ответил мальчик, сжав кулаки, чтобы не было очень страшно. И, вообщем-то, страшно и не было.
— Так топай, если знаешь, куда идти, — Кивнул охотник, и пошел дальше. Вот как — даже разрешение идти внутрь дали. Сегодня прямо Фортуна ходит за Аароном следом!
Вздохнув полной грудью, Аарон вошел внутрь, и тихо начал рыскать по зданию. Где лаяли и ругались матом — Аарон не ходил. Волки не лают, и не ругаются. Видимо, охотникам было не до рышащего по углам мальчика, у них и своих было дел невпроворот. А если бегает, ищет что-то — значит, есть причина.
И вот еще одна дверь. А за дверью — собака на привязи, какая-то девушка рядом с клеткой. Будучи у нее за спиной, Аарон не знал, кто это. Потоптавшись на месте пару секунд, Аарон зашел, посмотрев на собаку. Он не боялся собак, они были все добрые, просто некоторым воспитание не давало быть добрыми. Аарон подошел к женщине сзади, заглянув ей за плечо. В клетке находился волк — самый настоящий. Аарон сначала затаил дыхание, видя черный комок шерсти за решеткой: думал, что уже препарировали волка. А он шевельнулся слегка, и аж камень с плеч упал.
Ну вот. Он попал в Гильдию, нашел волка, а дальше что? Волк живой — но тощий, жуть как! Это их опыты, да? Аарон посмотрел на женщину, прищурившись, вспоминал, где видел ее раньше. В памяти колыхает ее лицо, и в голове зажигается лампочка. Она же ученая! Значит, это она опытами заведует? Аарон неуверенно потеребил женщину за плечо, при этом стараясь вспомнить ее имя.
— Не делайте над ним опыты, пожалуйста, — Сказал он, а во рту даже пересохло.
Конечно, будут. Аарон же маленький, ничего не исправит... наверное.
А вот женщине уже было за тридцатник. Она взрослая, она может помочь и все исправить.
«Не надо мучать и пытать. Надо защищаться.»

Отредактировано Aaron Connors (2015-02-19 20:54:55)

Химера окончательно убедилась, что попытки уснуть будут тщетными, когда где-то за дверью послышались быстрые шаги. Если она правильно определила обладателя этой походки, то ее сейчас снова поставят под дуло какого-то странного оружия и будут выспрашивать какие-то подробности создания морока. Но на этот раз Химера ничего не скажет - в прошлый раз она переступила через свою гордость и высказала готовность сотрудничать, чтобы как можно быстрее вернуться домой, но в итоге ее перевели Гильдию, под надзор охотников. Люди, как в очередной раз убедилась серая, исключительно подлы по своей натуре.
Дверь открылась. В комнату вплыли запахи человека и четвероногого спутника. Почуяв пса, комок в углу клетки было оскалился, не меняя, впрочем, своего положения в пространстве, но потом оскал сполз с морды волчицы. Это был не Станнис, а раз так, то не стоит тратить силы на какую-то незнакомую псину. Их и без того немного осталось.
Ингрид тем временем поздоровалась в стандартной человеческой манере - Химера уловила иронию этих слов. Равно как и в последующем утверждении - можно подумать, по ней не видно, что она последние три недели только водой питалась.  В ответ человеку Химера только ехидно фыркнула - словно тихо чихнула, пускай понимает, как хочет. Больше ответа не было никакого, даже уши в сторону человека не повернулись.
А вот пес, привязанный у двери, неожиданно поздоровался. Ещё несколько секунд волчица не шевилась, пытаясь понять, что же ее так тревожит, а потом, поморщившись от боли в плече и запаха гноя, подняла голову и озадаченно воззрилась на Хантера. Пес вел себя нетипично - не выплевывал оскорбления, не рвался с поводка, чтобы как можно быстрее добраться до лесного пришельца. Химера не понимала, что сним не так. Враги обычно сразу проявляют агрессию - но что делать, если тот, кто принадлежит к миру врагов, не нападает?
- Хантер, - запоздалым эхом отозвалась волчица. Она внимательно надлюдала за поджарым кофейным псом, мимоходом отметив, что уши и хвост у него целые, что в случае схватки может сыграть в ее пользу. Ей нужен был знак - оскалится ли он, примет боевую стойку, прижмет ли уши, помашет хвостом - хоть что-нибудь, чтобы понять, как он настроен.
Но не сложилось - послышались ещё шаги, от звука которых словно иглой пронзило грудную клетку. Вбежавший мальчик неуловимо напоминал ее Друга ещё во времена прошли жизни. Она снова сидит в клетке, снова в желудке ощущение голода, и снова ждёт, что он ее навестит..
По телу прошли мурашки, вздыбилась шерсть, волчица на краткий миг снова оскалилась, отгоняя от себя нахлынувшие чувства. Людям нельзя доверять. Ее Друг, если жив, давно уже не ребенок.
Волчица поднялась в сидячее положение и, прижав уши, низко допустила голову, снизу вверх наблюдая за вновь пришедшим. Находящуюся рядом Ингрид она по-прежнему игнорировала.

Отредактировано Химера (2015-03-13 19:41:32)

Вокруг все как-то странно закружилось и затрепетало: сердце мальчика, которое до этого било, как бешеное, начало успокаиваться, а сам Аарон начал оглядывать не только «злодейку-ученую» и бедного худого волка взаперти, а еще и комнату. Сомнение на секунду проявилась в душе Аарона — не ошибся-ли он? Все-ли так, как он думал?
Но нет. Опыты могут проявляться совершенно по-разному. Логическая цепочка начала постепенно — медленно, но верно — становиться больше.
На некоторое время Аарон отвлекся от женщины, и был увлечен волком. Мальчик даже не смог бы сказать, что он сейчас чувствует, смотря на черный комок голодающей внутри души. Аарон даже чуть присел, вглядываясь в глаза. Самое важное — это глаза. Аарон это запомнил. По ним можно узнать не только эмоцию существа, по ним еще можно узнать, — живое-ли существо? Обладает-ли он чем-то, кроме инстинктов?
Конечно, обладает.
Аарон кивнул, немного нахмурив брови. По лицу мальчика можно было понять: он серьезен, он хочет помочь волку. И он постарается сделать все, что только сможет.
В маленьком теле стучало огромное, доброе сердце, пока ничем не испорченное. Ни Аарон, ни кто другой не знает, как долго мальчик сможет быть таким, какой он сейчас.
На несколько мгновений Аарон даже забыл, что помимо него и волка в клетке есть еще и собака, да и ученая рядом. Его из грез мечт и чего-то неосязаемого вытащил голос женщины. Мальчик встрепенулся, поднялся во весь рост, и смотрел на ученую, пытаясь полностью вылезти из омута раздумий. О чем она бормочет?..
—...кто тебе позволил сюда заходить? Что ты здесь забыл и где твой сопровождающий? — Четко спрашивает ученая, и Аарону это даже понравилось: как будто к нему обращаются, как к взрослому. Почти все дяди и тети сюсюкаются с ним. Не значит-ли это, что Аарон сейчас очень важно выглядит, или он просто успел вырасти? Так быстро и резко?
Мальчик прочистил горло перед тем, как начать отвечать:
— Я по важному делу. Я здесь забыл справедливость, — Серьезно ответил он, и подумав, что ученая не поймет, решил немного пояснить, — Я пытаюсь предотвратить одну из ужасных вещей.
«Лишь бы поняла, лишь бы поняла...» — Заметьте — мальчик думал не о том, чтобы ему поверили, а чтобы поняли его. Поняли его еще свежий ум, искреннюю душу. Редко кто понимает. Но сможет-ли это понять ученый — у которого за плечами годы опытов и экспериментов, который уже повидал все, и верит больше в науку, чем в магию, в случайность, в судьбу?
— И во-вторых, может ты заметил здесь инструменты или иное оборудование необходимое для проведения... экспериментов? — Конечно же, женщина подловила Аарона, но он и сам заметил, как немного напортачил. Видимо, эта ученая любит совершенно другой вид опытов; не тот, о котором сначала думал Аарон.
— А... а опыты всяко разные есть, и без приборов, — Решил оправдаться Аарон, еще раз оглянув комнату. Вон, хотя бы собака — она для чего?
— Как тебя зовут? — Спросила ученая, и это его реально выставило в ступор. Врать или не врать — вот в чем вопрос! С одной стороны, Аарон уже соврал несколько раз, и возможно, если он соврет еще раз, ему ничего от этого не будет, но в то же время совесть начала потихоньку грызть: мол, ты и так наврался уже, а еще утро! И стоит-ли врать ученому? Вдруг она выявит какие-то проценты того, врешь ты или не врешь? Зачем так много врать?
Другая сторона уже подбирала имена: Чарльз, Люк, Марти...
— Аарон.
Отвечает мальчик, и буря, которая мельтешила между враньем и правильным ответом, угасла. На душе почему-то стало не легко, а просто комфортно.

Химера негромко, с сомнением в голосе зарычала. Мальчик определенно ей нравился - и в душе теперь боролись обиженное недоверие и желание завилять хвостом и ткуться ему в ногу носом. Ей хотелось, чтобы он подошёл к клетке и прошелся рукой по ее шерсти - и ничего она не желала в данный момент больше, чем чтобы он ушёл. Из горла на краткий миг помимо рычания вырвался скулящий вой, волчица, сама того не ожидавщая, шарахнулась вглубь клетки, забыв про слабость и боль в шее. Потом встала в явно угрожающую позу, вновь зарычав - уже с некоторой яростью. Уходи, женщина. Не выгоняй ребёнка. Нет, забери его с собой. В душе царили смятение и отчаяние, глаза начал застилать какой-то странный нездоровый туман.
А люди все прибывали - и от следующего повеяло холодной ненавистью и опасностью. Сознание мгновенно прояснилось, как с момента первого побега всегда перед лицом серьезной угрозы.Волчица замолкла, прижала уши и оскалилась, замерев недвижимой статуей. Что ему надо? Зачем он пришёл? Снова попытаться ее накормить? Но обычно этим занимались другие люди. И обычно у них при этом было что-то съестное. Ещё она попытка переговоров? Или он пришёл ее уведомить, что ее муки, наконец, закончатся, путём последнего боя? То, что даже с некрупным здоровым псом она сейчас не справится, ей было вполне очевидно. А если и справится, то не выживет. Что ж. Влиться в Серые воды или уйти вслед за Калахирой - судьба получше, чем гнить в железной тюрьме, постоянно подвергаясь насмешкам и унижению.
Все тревоги и сомнения мгновенно вытеснились ненавистью. Она вспомнила, что есть люди и на что они способны, припомнила, как с ней обращались до того, как она оказалась на свободе. Она ринулась к спине охотника, затормозив в последний момент, чтобы не врезаться в прутья и, отступив от преграды на шаг, сгорбилась опять же с негромким, но яростным рычанием, пытаясь перебороть эмоции. Стоило все-таки выслушать, что он скажет.

Отредактировано Химера (2015-04-26 21:42:29)

Аарон все никак не мог отвлечься от клетки: волк так и манил. Хотелось бросить все, да и выпустить его а там дальше — будь, что будет! Но мальчик был уверен в одном — никто никого не обидит, если все вернется на круги своя. Волк в лес,  собака во двор, ученик в школу, а ученая — в какую-нибудь лабораторию, дальше науку изучать. Почему бы и нет? Почему все роли не такие, какие должны быть? Ученик — заступник справедливости; волк — в клетке, собака на привязи, а ученая не занимается наукой, а какими-то опытами над волком. Наука должна быть человеку пользой, а для всего остального окружающего мира — ничем опасным. Наука для людей нужна, а зверям что? Им математика не нужна, изучения правописания тоже. Зачем животным наука? Незачем.
Так зачем животных использовать в науке, если это нужно только людям?
— Ну, я же говорю — всякие разные, — Забубнил Аарон, отвечая на вопрос женщины. Честно говоря, он просто не знал, что ответить, а отвечать-то надо... Поэтому, попытаемся помузолить, — авось, и отстанет ученая с этим вопросом. Глупым, не в тему вопросом. Ну ученая что, не знает, какие еще опыты могут быть? Это Аарон не должен знать, он еще маленький для этого!
«Вот же ж, все-таки, глупые эти взрослые».
Аарон больше всего боялся, что его либо выгонят, либо выговорят ему какой-нибудь занудливый монолог. Ему этого и в школе хватает; но женщина, на счастье, ничего такого не делала. «А знаешь-ли ты закон всемирного тяготения...»; «Вот в следующем классе вы пройдете...»
Аарон всегда на это думал — «Не знаю, и знать не хочу!» — и думал он об этом с явным протестом. Ну кому нужны эти законы, если все только и думают — животное помучать? Чем пригодится ему это всемирное тяготение? Вот цифры считать; знать, как писать и читать, и еще сверху немного безопасности жизнедеятельности — и всё! Больше ничего не надо! А тут... одна большая куча и маленькая тележка ненужной информации... И кому она только сдалась.
Мальчик одним ухом слушал ученую, вторым — прислушался к звукам у дверей. Фантазия набушевала какую-нибудь армию людей в костюмах, с такими противными масками на лицах. Мол, за волком пришли, — очередные опыты ставить! Хоть женщина и говорит, что нет ничего такого, а Аарон чувствует, что все плохо. Было бы хорошо, волк был бы не голоден, не беспомощен; он был бы на воле. Волку нечего делать в клетке.
Так же, как и ребенку в Гильдии. Но у нас все наперекосяк, верно?
В комнату зашел охотник. Аарон почувствовал, как отяжеляется для него ситуация. Один взрослый, это еще ничего — а еще и женщина. К ней приласкаться можно. А вот с охотником... с охотником все гораздо сложнее.
— Здравствуйте, — Поздоровался Аарон с мужчиной. Поднял немного голову вверх, чтоб казаться, словно наравне; но потом вновь опустил, чтобы видеть, что в клетке творится. Как только охотник начал подходить к волку, Аарон чуть отошел в сторону, но с внутренним недовольством. Не хотел он пускать кого-то другого к клетке. Мальчик с явным интересом наблюдал, что делает охотник.
—...Не окажете милость и не выведете отсюда этого мальчика и пса? Все они слишком мешают и мне, и моей подопечной.
Аарон резко поднял взгляд и посмотрел на ученую. Это что же, про него говорят? Хотят просто выгнать его?
Нельзя так, нельзя! Миссия еще не выполнена, волк еще не освобожден...
Волка на свободу!
Мальчик чуть приоткрыл рот, уже хотя что-то сказать, но не осмелился. Что он скажет двум взрослым людям? А особенно каким-то ученым и охотникам? Он ничего сказать им не может, не положено ему. Но и уходить Аарон, без решения, так сказать, проблемы не хочет...
Аарон подошел ближе к клетке, буквально на несколько сантиметров. Хотелось быть ближе к волку. Хотелось показать ему — ничего, я здесь, я рядом, все будет хорошо. Немного нагнулся, пытаясь найти в черном изголодавшемся комке живые, светящиеся жизнью глаза.
Нельзя так.
Нельзя.
— Не надо меня выгонять, Мистер уважаемый охотник. Я помочь хочу, — Выдавил Аарон.
— Я тебе помочь хочу, — Прошептал мальчик в клетку, обращаясь к волку, — Но чтобы я смог помочь тебе, помоги и ты мне.
Надо как-то взять ситуацию в кулаки. Надо чего-то добиться в поставленной цели. И, если нельзя сразу отстоять справедливость, то постараемся постепенно.
— Можно я его покормлю?
Ох, как же это глупо звучит! Из уст ребенка!..
Но кто знает, может, разрешат... может, получится...
Надежда умирает последней...

Отредактировано Aaron Connors (2015-04-07 19:16:07)

Хантер внимательно наблюдал за Химерой. Он как будто не замечал женщину и мальчика, которые что-то бурно обсуждали. Пес не стал вдаваться в подробности, не сводя глаз с черного комка. Волчица явно испытывает недоверие, еще бы, охотничий пес, которого натравляли на волков всю жизнь и так спокойно, без агрессии сейчас общается с лесным чудом.
- Не тревожься, я не причиню тебе вреда, - пес глянул на рану и, его всего передернуло, как будто у него у самого на шее есть такая же. Взгляд янтарных глаз еще раз прошелся по телу самки, она выглядела очень худой, - Когда последний раз ела? Совсем что-ли, можешь же умереть, - только произнеся, Охотник понял, что сказал. Если поставил бы он себя на месте черной, сам бы выбрал смерть, чем такую жизнь.
Я переживаю за волка?! Что-то в последнее время стал по-другому относиться к этим лесным тварям. Знали бы люди, наверняка бы пинками погнали из Гильдии.
В нос "ударил" запах охотника. Пес пару раз чихнул и сразу понял, кому он принадлежит. Хозяин сего аромата не заставил долго ждать, всего через пару секунд он появился в дверях. Хантер резко подскакивает и преграждает ему путь, не выражая агрессии, даже злобного огонька в глазах нет, хотя он относится к этому человеку, мягко говоря, не очень. Несмотря на преграду, мужчина все-таки проходит вперед и обращается к женщине и ребенку. А после подходит к клетке. Внутри как-то закололо, люди-охотники только и грезят мечтами завалить побольше волков, этой итак досталось, лучше бы он не подходил к ней.
Кофейный напрягся и чуть оскалился, издавая приглушенный рык, в этот же момент волчица оскалилась на человека.  Люди наверняка подумают, что он защищает Кёнига, но все абсолютно не так. У него есть свои скелеты в шкафу, а если быть точнее спрятанное ружье. Хантер прекрасно знает его запах и нужно предупредить женщину об этом, но собаки не разговаривают на человеческом (очень обидно), поэтому пес неистово начал лаять.
Немного погодя курцхаар успокоился, но все равно находился в напряженном состоянии. Его взгляд перемещался с мужчины на женщину, ребенка, волчицу. Слова-слова, кофейный не вникает в их разговоры, но не упускает упоминания о себе и волчице.
Устала? Злиться? Отпустите в лес? Как же. Она злится из-за вас, из-за нахождении в клетке, а не дома. Вы только пугаете ее своим присутствием, постоянный поток людей любого животного с ума сведет и напугает. И что за бред ты несешь? Отпустите домой? Нет, уверен, домой с вашей помощью она не попадет.

Ингрид была терпеливой женщиной. Очень терпеливой. Ей приходилось переживать стрессы с которыми ни этот приторно-хороший охотник, ни этот чертовски наивный мальчишка, ни тем более собака с волчицей, что в одну секунду будто с цепи сорвались, и рядом не стояли. Омерзительная какофония из неистового лая и злобного рычания заставили учёную лишь на краткий миг поднять руку, коснувшись пальцами уха, тут же и опустив.
На Аарона Ингрид уже не обращала внимание, потеряв к нему интерес ровно до тех пор, пока тот не станет вытворять какие-либо глупости. Впрочем их и ждать долго не пришлось, вот паренёк заводит разговоры с волчицей и, о боги, просит её покормить. А ведь таким умным парнишкой показался, пусть и совсем не понимающим сарказма, что в его возрасте вполне простительно — сразу смекнул, кто представляет «опасность», едва в комнату зашёл мужчина. «Мистер Уважаемый Охотник» - охохо, да была бы Ингрид другим человеком, наверняка уже умилилась. Но нет, наивность Аарона набирала такие обороты, что стремительно теряла последние крохи милости. Покормить волка? А он точно из этих краёв или только сегодня, аки снег, свалился на голову «горожанам»?
Ингрид уже хотела одёрнуть того, вежливо напомнив, что они не в детском зоопарке, где можно взять и погладить любую животинку. Особенно голодную да ещё и прибывающую в плохом настроении «животинку». Они ведь не игрушки, как уместно заявил охотник. Ха, игрушки, почему этот невольный каламбур вызывает в мыслях такой нервный смешок?
Но охотник всё-таки сделал хоть что-то полезное за своё недолгое пребывание в помещении, чуть ли не по пальцам разъяснив Аарону, что кормить волков — затея, мягко говоря, не очень. Кстати, стоит наконец-таки уделить мужчинке немного внимания, а то некрасиво получается. Пусть и мнение о её скромной персоне навряд ли станет более «красивым».
Ингрид учтиво кивнула на предоставленный ей поклон. Не в реверансе же ей приседать, многовато чести для человека, что вместо простого рукопожатия предпочитает вычурные ритуалы. Хотя какое ей было до этого дело, пусть делает как хочет, лишь бы не выходил за рамки вежливостей-официальностей. Мы ж взрослые люди, всё-таки, а на дворе давно не Средневековье, хотя при взгляде на эту деревушку, складывалось абсолютно противоположное впечатление. Мы же сможем разумно договориться не действовать друг другу на нервы и разойтись по своим делам? Хотелось бы в это верить, но, как часто случается, у каждого есть своё острое словцо, которое просто необходимо добавить.
— Рада, что вы этим поинтересовались, - радости в голосе Ингрид правда было немного, только лишь та же нейтральная, сдержанная улыбка. - Я — Ингрид Восс, работаю учёной в отраслях биологии и медицины, и, не скрою, данная волчица играет ключевую роль в моих недавних исследованиях. И буду честна, я разочарована, тем что я сейчас вижу. Я думала, что оставляю её в ответственных руках, пока работаю, но вместо этого я вижу лишь истощённое, измученное животное, о состоянии которого мне сообщили, внимание, только через месяц с начала ухудшения.
К чему длинные предисловия, долой их, выкладываем всё сразу на стол. Раз уж пришёл аккуратно так права качать, пусть сначала вкусит её недовольство и побесится — вот веселье! Химера может думать о ней всё что захочет, Аарон может обвинять во всех смертных грехах, но Ингрид этого даже отрицать не собиралась. Глупо отмахиваться от очевидного — она проявила непростительную наивность, поверив, что это сборище до крови охочих невежд могло справиться с хоть какой-либо задачей, в которой не нужно было палить из пушек и ставить капканы на зверьё. И ещё более непростительным была ошибка Ингрид подумать, что в столь диких условиях, не имея в рукаве запасных планов и приятных для обоих сторон компромиссов, она могла спокойно исследовать живых существ. Что ж, теперь она будет эту ошибку исправлять, даже если это значит бодаться с несколькими противниками одновременно. И не из такого дерьма вылезали.
— Ах, пёс. Спешу огорчить, но был он вручён лично мне, по неким, странным на мой взгляд, гильдийским уставам, одним из ваших коллег, - для полноты картины оставалось только «виновато» развести руками, но это только излишне накалило обстановку, поэтому руки остались скрещёнными на груди, как и прежде. - Уверенна, у вас будет на всё это разумное объяснение.
Раз уж этот день растягивается как жвачка, давайте его ещё больше растянем. Как бы только не разорвался по швам, бедный. Как бы только сами люди не начали разрываться, это было бы уже не слишком... эстетично.

Офф: простите, сломаю очередь. До моего отъезда осталось 4 дня, а с нашим темпом игры очень велика вероятность, что очереди я так и не дождусь :(

Волчица задала вопрос - и буквально через несколько секунд с ней что-то начало происходить. Голова закружилась, серый мир вокруг поплыл туманными мазками. Химера покачнулась, шагнула вперед, чтобы удержать равновесие - и оступилась, неловко подвернув лапу, неуклюже повалилась набок. В душе в момент падения возник страх - липкий, противный, такой.. неестественный - и неведомым образом захватывающий. Все? Неужели.. все?..
Она не пыталась подняться. Она устала бороться. Устала от боли в пустом желудке, от запахов собак и людей, их трофеев и оружия - от безысходности, которая почти осязаемо висела в воздухе, когда никто не отгонял ее своим присутствием. Только где-то в груди, помимо радости, что еще чуть-чуть, и все будет кончено, зрела небольшая, но очень горькая обида - как же так? В чем она провинилась перед богами, что они дали ей такую судьбу?
Она вспомнила свое детство - теплые комочки, с которыми она боролась за самый полный материнский сосок, запах молока, чувство полной безопасности.. Только тогда, когда она сама была еще слепым щенком, это чувство было с ней. Как только она прозрела и поняла, что мать ее сильно недолюбливает, оно улетучилось, чтобы не вернуться больше никогда. Защищенной она себя не чувствовала даже вырвавшись из ненавистной клетки и оказавшись в Мертвой Равнине -  мир за пределами, которым она грезила, оказался куда опасней, чем она предполагала.
Она вспомнила Оплот - стаю, что стала ее семьей. Из открытого, слегка остекленевшего глаза выкатилась слеза - она бы все отдала за возможность еще хоть раз ступить на знакомые земли, пробежаться по любимой роще, уткнуться носом в шерсть кого-то из состайников... Потом умирать было бы не обидно. Наверное.
А потом вспомнился сладкий, тягостный и каждый раз ранящий сон - теплая уютная комната, аромат чая, шарф, повязанный на шею мальчишкой - тем, что посещал ее, когда она была в клетке. Шуршание бумаги, песня соловья за окном, мужской смех в соседней комнате.. Порой этот сон был настолько детальным, что, проснувшись, волчица начинала сомневаться - а не был ли он реальностью? Но сомнения больно задевали ее и без того невысокую самооценку, так что она откидывала их без малейших колебаний.
А дух, как ни странно, не торопился покидать обессиленное тело. Химера закрыла глаза, желая облегчить ему эту задачу. Пора уходить, она достаточно намучилась. Ну, где ты, богиня?
За опущенными веками ей начали мерещиться лесные поляны. И, вздохнув, Химера помчалась туда, к свободе.
---
Тело лежащей волчицы, чуть вздрогнув, замерло. Ушло напряжение из мышц, на морде появилась счастливая улыбка. Казалось, что она умерла - но, если внимательно присмотреться, можно увидеть, что дыхание осталось ровным. Хоть сама Химера не хочет оставаться прикованной к своему телу, подсознательно она цепляется за жизнь, и душа покидать телесную оболочку пока не торопится.

- Открывай! Открывай быстрее! - кричал Максим, подбегая к высоким стенам Города в то место, где находились ворота. В огромных воротах была калитка, в ней открылось окошко и оттуда показался луч света от фонаря, который осветил фигуру Горного.
- Кто идёт? - послышался громкий вопрос стража врат.
- Это я, Стрельцов! - всё так же криком говорил Максим, запыхавшись от волнения и быстрого бега.
Макс помогал открыть тяжёлую калитку, которую сам сделал в своей мастерской, толкая её со своей стороны. У немного опешившего сторожа стала расти тревога. Человек на воротах был не молодой, но очень порядочный и добросовестный. Глаза его стали расширяться, движения тела стали резкими, всем своим видом проявляя участие, поинтересовался у Стрельцова.
- Максим, что случилось? - с неподдельной ужасом спросил он, видя состояние своего товарища, чувствуя, что что-то не так.
- Я возьму Рыжеволосого! - прервал дальнейшие расспросы Стрельцов и направился к стойлу, где было два молодых коня, как раз на такой экстренный случай, в кратчайшие сроки добраться до Гильдии. Чтоб не обидеть мужчину, Максим на ходу пояснил, что в лесу поймали тигра, неизвестные ему личности, и что подробности после, время не терпит. Накинув на спину коню седло и застёгивая его, Горный поинтересовался, не проходила ли Рашель в город. На что страж ответил, что никого не было. Помогая надевать сбрую, мужчина, имя которого Герольд, очень хотел порасспрашивать, задать множество вопросов по внезапно возникшему обстоятельству, ведь стоять всю ночь на охране ворот скучно, по большей части ничего не происходит, а тут дело пахнет "керосином". Но видя что не кстати его заинтересованность, решил промолчать. Тем временем, молодой, поджарый, в светло-коричневую масть, с рыжей гривой, конь, по кличке Рэмс , был осёдлан Максимом. Сказав Герольду, что скоро будет, Макс поскакал во весь опор на истосковавшемся по быстрой скачке рысаке. Коня пришпоривать не было нужды, он летел как вихрь, радуясь редким минутам свободы. Рэмс чувствовал настроение седока и нервозность человека передавалась ему, от чего он старался доставить наездника как можно скорее в любое место, в которое его направят. Стрельцов сидел в седле довольно уверенно, ещё не профессиональный наездник, но уроки Элбра Армстронга и местного конюха не пропали даром. Лететь на таком скакуне как этот, было немного страшновато, очень быстро, очень резко на поворотах, но чувствуя под собой живую мощь и зная понаслышке на что тот способен, немного успокаивало Максима. Уличные фонари, хоть и не везде, освещали улицы и отсутствие прохожих, дало возможность в кратчайшие сроки добраться до территории Гильди. Громогласное ржание коня огласило спящий город. Натянутые поводья затормозили "вихрь" и наездник спешившись, побежал к главному зданию. Разбуженные дремавшие гильдийцы повыскакивали кто откуда. Смотря на Горного вопросительными взглядами, стали собираться во дворе. Привели и привязали Рэмса. Стали раскуривать сигареты, да пытаться догадаться, что могло Стрельцова пригнать в такой час в Гильдию. Максим прямиком направился в "дежурку", так все называли небольшую комнатку, где сидел ответственный за всех служащих Гильдии, вышедших в смену по графику и выполняющие работы, и обязанности в конкретное время суток. Отворив дверь, на ходу стуча в неё, Максим с облегчением обнаружил, что Степан Матвеевич, мужичок небольшого роста, крепкого телосложения и железных нервов, лет так за пятьдесят, был занят своим любимым занятием, а именно, пил крепкий, чёрный, сладкий чай, вприкуску с малиновый вареньем. Степан Матвеевич как раз направлял очередную порцию лакомства в рот, когда нежданно ввалился Максим. Так и застыла в воздухе ложка с вареньем не долетев по назначению, а довольно громко захлопнутая челюсть, возвестила о том, что Матвеич, так все по свойски его величали, стал возвращаться из состояния блаженства, в суровую действительность.
- Степан Матвеич, Степан Матвеич! - голосил Горный со сбившимся дыханием.
-  Степан Матвеич, там, там... - переводил дух Стрельцов.
- Там тигр... - только и смог выдавить Макс.
- Максим - спокойно, чётко, не громко, произнёс имя охотника дежурный. - Что случилось?