Нельзя сказать, что терпение было коньком Дана. Но он в своё время весьма прочно уяснил для себя, что любого зверя следует уважать и относиться к нему терпеливо. Потому он и не отдёрнул руку, заметив явные признаки пренебрежения. Когда шершавый горячий язык собаки коснулся его пальцев он улыбнулся ей предельно искренни и весело. Похоже, его признали своим, хоть немного.
  Охотник услышал чужой голос, и прежде чем обернутся, весьма поспешно отдёрнул руку. Знали бы вы, как иной охотник относится к своей собаке, лучше чем к жене. Тут решит ещё, что он к ней подлизывается, пальнёт не думая...
- Джон, - юноша ответно продемонстрировал способность запоминать имена. Особенно, если видишь человека порой больше дюжины раз за неделю. Его чуть царапнуло имя, кажущееся ему слишком вычурным, особенно в исполнении некоторых людей. Но просить называть себя иначе, или, упаси небо, поправлять человека, он не был готов в силу какого-то нечеловеческого такта, который просыпался исключительно в тех случаях, когда Дан в нём не испытывал ни сколько-нибудь малой нужды. - На удивление и по-прежнему, - весело отозвался он, не поднимаясь с корточек и щурясь на человека, стоящего рядом. Впрочем, как это иногда бывает несказанно приятно в человеческих взаимоотношениях, им не было нужды говорить друг другу вагон любезностей, чтобы поставить мысленный плюсик. А вот замечание о красной спине несколько расстроило молодого охотника.
- Чёрт, это из-за того волка. Там, во дворах валялся, кто-то пришиб и бросил, - Дан неопределённо махнул рукой в сторону предполагаемого места, где он обнаружил свежеубиенного. - Решил сюда притащить, всё равно шёл. - Наконец юноша примолк, с одной стороны давая поприветствовать друг друга явно знакомым, и весьма хорошим знакомым человеку и собаке. С другой стороны, он имел тихое и небезосновательное предположение, что его не совсем внимательно слушают.
- Да вроде того... - чуть смущённо согласился Дан, едва зашла речь о собаке и его с ней предполагаемой дружбе. То что она на него не стала лаять было необычно и приятно. Это могло равносильно свидетельствовать как о её несомненном уме, или же о его наконец изменившейся карме. - Твоя подружка? - беззлобно вернул колкость юноша, любуясь радостной собакой. Теперь сходство с волком почти исчезло, оставив лишь приятную наружность сильной собаки, которую он вполне мог оценить, как хотя бы просто человек, в меру сил любящий всё живое. - Очень приятно, - серьёзно сказал он собаке, которой вряд ли до него было дело. Однако в нём жила некоторая уверенность, что некоторым словам достаточно просто прозвучать, и вовсе нет нужды им быть услышанными.
- Ты не знаешь, никто не собирается на большие облавы? Или по городу, спокойно ли? Окуклился в своём домике, сутки не выходил на связь... - спокойствие может и звучало в голосе Дантара в удачной пропорции с небрежностью, однако ему самому даже показалось, что по его вопросу совершенно очевидно его нежелание спрашивать это у глубоко уважаемых старших охотников у него не больше чем у замороженной курицы стать курой-гриль.

Когда последние слова Дана отзвучали, он справедливо решил, что сидеть на корточках более не обязательно, тем более, что собака увлечённо путала ноги его собеседника.  Молодой охотник наблюдал это спокойно и машинально, ничего в его голове не смущала картина, которую он наблюдал. Собеседник его говорил что-то, на что получал почти равнодушные кивки. Оставалось надеяться, что много Джон не успел сказать, потому что Дан ему отвечать совершенно не был способен. Он стоял и задумчиво смотрел на ноги Джона, смутно ощущая, что ему непременно что-то должно бы показаться неправильным, странным или просто забавным. Наконец Фелиша сумела повергнуть могучего друга. Дан едва не хлопнул себя по лбу, пригасил непрошеную улыбку, нарисовавшуюся на его лице почти мгновенно. Некоторое время он стоял близко у упавшему, внимательно прислушиваясь и приглядываясь к его ощущениям, готовый подать руку, едва Джон определится в своём состоянии. Он, кажется, предположил шёпотом, что в порядке не всё, однако затем лицо его несколько просветлело, и он сообщил, что в целом вполне в порядке.
  Убедившись, что помощь его не нужна, так ещё и Джон сам поднялся на ноги, Дантар наконец дал волю своему веселью, плясавшему в его глазах искрами доброго пламени. Он закрыл лицо широкими ладонями и закашлялся. Ага, именно закашлялся..
  Впрочем, Джон довольно быстро отомстил ему за этот несогласованный с общественным мнением приступ веселья. Дан на правах молодого и крайне неразумного на лице изобразил детское доверие и послушно вертел головой из стороны в сторону, вслед за руками своего собеседника.
- Мм... чудесно, - согласился он, - особенно "тудаа", - он повторил один из взмахов рук Джона, случайно направленный в сторону дома Дана. - Ладно, понял я... спасибо, - последние слова он уже почти проворчал, задумываясь. Теперь похоже придётся всё-таки зайти на работу. Он высказал намерение, и вовсе не в его правилах было отказываться от затеянного, тем более, озвученного. Поэтому порой он торопился сказать что-то, нет, не отпустить слова на волю, напротив, обещав. Сказанное не должно расходиться со сделанным, не так ли? Чтобы слово имело достаточный вес...
- Но, если что, я сегодня свободен. Если ты понимаешь, о чем я... - Дан кивнул в ответ в меру задумчиво, эту самую меру строго выверив, согласно своим представлениям о том, как должно выглядеть понимание. Сам он совершенно не представлял, о чём же таком ему твердит Джон, однако совершенно очевидно, что всякий себя уважающий мужчина (а может, охотник), должен знать это самое. И чем же он хуже? Когда-то точно будет знать, сейчас уточнять Дантару казалось крайне неуместным.
- Угу, - неопределённо подтвердил Дан, и когда охотник отправился в дальнейший путь, махнул ему рукой на прощание, - счастливо!
  В библиотеку Дантар идти не хотел, хотя почитать и любил. Сейчас почему-то ему казалось, что туда идти не стоит, а ко внутреннему своему зануде он прислушивался вернее, чем к матушке.

  Он вновь остался один, ровно настолько, насколько человек может быть посреди дня быть одинок на улице. Дан вздохнул, и вошёл в здание гильдии. Он подобрал свой рюкзак, на плечо закинул ружьё, взглянул на мёртвого волка, криво улыбнулся, совсем безрадостно растянул губы, будто говоря "сегодня повезло не тебе...".
  На первом этаже старших охотников Дан не увидел, и отправился на верхний этаж, стараясь идти тихо не потому, что хотел подкрасться, а потому что хотел услышать голоса. Голоса он услышал, и отправился к источнику звука, тихо постучал в приоткрытую дверь, объявляя о своём прибытии. Личную жизнь он предполагал даже здесь, в совершенно рабочем здании. Да и личная жизнь это вовсе не то, о чём вы подумали. Может там отец сыну сахар в чае мешает охотничьим ножом?
- Добрый день, - дружелюбно поздоровался Дантар, голос которого звучал бодро и чуть весело. - Я без дела сижу, может я могу быть чем-то полезен? - Молодой охотник преодолел порог, прошёл в комнату и остановился в нескольких шагах от входа, разглядывая присутствующих. Взгляд его, впрочем, задержался на том, к кому он обращался. Наконец он вспомнил и добавил, - Я когда шёл, нашёл в городе труп волка в одном из дворов. Его никто не убрал и не забрал, принёс, на первом этаже лежит у входа

Взгляд юноши довольно осмысленно задержался на женщине. Она выглядела скорее волчицей, мечущейся по комнате, нежели человеком. Он невольно отмечал резкость её движений - большинство знакомых ему женщин с куда большим изяществом всегда силились себя преподносить, держались мягче... Она этим пугала что ли, заставляла чувствовать себя щенком, неумеренную радость проявляющего своим ещё слишком пушистым хвостом.
  Дану показалось, что с ним Квора говорила куда мягче, может просто заметила его некоторое напряжение во взгляде.
- Да, мэм. - бархатно отозвался он, без видимых усилий с его стороны. Казалось, что сознание Дана сговорилось с его организмом, и эта парочка нарочно решила, что резкость, властность и сила должна быть в замкнутом пространстве строго компенсирована, так что ему ещё повезло, что он не начал мяукать и мурлыкать.
- Сделаю всё что в моих силах, - уже выходя из двери оглянулся он, и даже позволил себе, неслыханно! лукавую улыбку, - или немного больше.
  Ни в коем случае он не флиртовал. Это странная защита от всего непохожего на внушённый ему стандартный уклад жизни. При излишней активности собеседника он скорее всего замкнётся и замолчит, встретив собеседника подобного Кворе он наверняка станет мягче шоколада на солнце. Наверное не зря он при желании мог легко сойтись почти с любым человеком. Некоторых, безусловно, отталкивала непохожесть собеседника на них самих, но таких людей было сложно в глубине души любить и самому Дану - слыхано ли, человек готов принимать лишь подобных себе, а не влюблён ли он в себя?.. Зато иных здорово впечатляло его чувство внутреннеситуационного равновесия. Эдакая разновидность обаяния, не находите?..
  Тем временем Дантар оказался уже на нижнем этаже, в комнате со снаряжением, и сейчас придирчиво выбирал силки, выглядящие наиболее надёжными, пару ошейников и намордников, даже бутылочку с эфиром. Клетки, клетки, - бубнил кто-то в голове, Дан оглядывал полки, в поисках той самой мерзопакостной мелочи, которую он, как добропорядочный человек, совершенно не имел возможности не забыть.  Клетки, клетки, - надрывался внутренний голос. Рука его нащупала связку колокольчиков и ухватила их, увлекая в недра рюкзака. Одну, маленькую, - решил он, и цапнул с полки клетку, висевшую на цепочке. Цепочка оканчивалась карабином, которым он прицепил её к рюкзаку, повернулся пару раз на месте, убеждаясь, что ему ничего не мешает. Бандану, с её весёленькой расцветкой, пришлось спрятать в рюкзак, а вот куртка, здесь и висящая, была крайне удачного защитного окраса, и оказалась почти впору молодому охотнику. Он рассудил что А: всё равно вернёт, а Б: недавно здесь потерял такую же, значит с кем-то поменялся.
  - Бывай, дружище, - махнул он рукой мёртвому волку и покинул здание гильдии.

===>>>Через город прямо в лес

Начало.

Северный ветер тихонько завывал в щелях небольшой сараюшки, установленной в вольере, дабы укрыть мохнатых защитников Города от ненастья. Вот беда, обладающие мощными челюстями и сильными телами, без людской помощи звери не могли защитить себя от противных потоков воды, льющихся с неба. Кто как, а Сол сильно недолюбливала воду, хоть и трудно было каплям пробраться через жесткую ость и плотный подшерсток.
Дождь барабанил по крыше, выстукивая какой-то свой ритм, при желании в этом ритме можно было бы услышать какую-нибудь мелодию... Сальдис тряхнула головой, отгоняя глупые мысли прочь. Чего только не придет в голову, когда над этой самой головой серое небо и уже который час идет дождь...волей-неволей впадешь в тоску и уныние, будь ты хоть десять раз хаски. Или засыпаешь, запертый в стены вольеры. Собака скучала по работе, но ведь иногда необходимо отдыхать.
Не смотря на мнимую неволю, хаски не чувствовала себя запертой, отрезанной от мира. Во-первых, рядом лохматыми клубками дрыхли другие псы. Кого-то Дис знала, кого-то видела первый раз, в любом случае она была не одна, и это грело душу. По мнению хаски, самое страшное для собаки - остаться одной, как это случилось, когда... На этом мысль остановилась, оставшись незавершенной.
Во-вторых, та щеколда, что запирала дверцу, не была препятствием для непоседливой Сол. Бывали случаи когда хаски открывали окна и выбирались из вольеров по растущим внутри деревьям, чего нам какая-то защелка? Хуже было тем, у кого не было сейчас крыши над головой...не было ласковой руки, чтобы погладить по голове и за ухом...
Интересно, как волки живут без всего этого? - с этой мыслью Дис зевнула и вытянулась на дощатом настиле, под навесом, балансируя где-то между сном и явью.

Дождь, дождь, дождь... Бесконечная серая пелена от неба до земли... Когда же он закончится?
Сальдис негодующе встряхнулась, поднимаясь на лапы, будто могла этим движением сбросить с себя впитавшуюся в шерсть влагу. И в этот момент взгляд и упал на курцхаара, остановившегося у решетчатой стенки вольера. Голубые глаза Сол внимательно изучили собаку, обежали точеную, поджарую фигуру от кончика носа до лап и хвоста.
Они были не знакомы. Дис ни разу не встречалась с этой собакой нос к носу, однако запах не был чужим. В нем хитрым образом переплетаясь, приплюсовываясь к личному запаху, сочетались такие знакомые запахи собак, людей... Даже сама Гильдия имела свой, особый запах, которым пропахли шкуры всех гильдейских псов, и ее собственная, несомненно, - тоже.
Грусть, растерянность - вот, что чувствовалось в позе, что тлело в глазах вымокшего курцхаара. Не чувствовалось агрессии или страха, было что-то иное. Бросив на свинцовое небо презрительный взгляд, Сальдис спрыгнула с небольшого деревянного возвышения, которое служило ей ложем, и вышла под мокрые струи. Быстрая пробежка до калитки, шлепая белыми лапами по лужам, и хаски замерла, разглядывая нежданную гостью. Грустная и мокрая, она выглядела жалко, и что-то подсказывало серо-белой, что зверь не отказался бы от общества. Завязывать разговор под проливным дождем не хотелось, потому Сол поднялась на задние лапы, упираясь передними в прутья, зубами подцепила защелку на дверце и сдвинула в сторону. С тихим скрипом калитка открылась, заставив спящих собак дернуть ушами. Но и только.
Сальдис нельзя было назвать болтуньей, потому она просто кивнула на навес, бросив через плечо:
- Спрячься, не думаю, что под дождем достаточно комфортно, - и сама проследовала туда же. Что ж, если удастся пообщаться, будет совсем неплохо. Возможно, хоть что-то сможет скрасить этот серый, хмурый день.

Видя нерешительность новой знакомой, хаски не стала запирать вольер, хотя это могло грозить парой-тройкой сбежавших собак, но пока зверье дрыхло, не торопясь подставлять Сальдис. Для многих собак клетка была символом неволи, но как они ошибались, ведь крепче, чем цепи и решетки, их держало совсем иное - безумная и бездумная привязанность к человеку. Пусть не все, но падавляющее большинство мохнобоких охотников было слепо преданно людям.
Вновь оказавшись под навесом, Сол тщательно отряхнулась и продолжила беззлобно рассматривать курцхаара:
- А меня зовут Сальдис, - во взгляде хаски мелькнула доброжелательность, так люди улыбаются одними глазами. - Всегда пожалуйста, не дело торчать под проливным дождем, когда есть крыша над головой...
Дис не могла поднять взбудораженность Ниагары, прошедшей охотой...Охотничьи инстинкты просыпались у Сол, если она видела мышь или белку, более крупных животных хасячья природа за добычу не воспринимала. Единственное, она не понимала, почему ее не зовут вывозить трофеи, а оставили здесь. С другой стороны, тут было значительно суше.
- Хмм...не знаю, - честно призналась Сол. - Наверное, я все еще здесь, потому что тут сухо, да и охота - это не моя стезя...
Да, уж, охота тебя совсем не интересует, но ведь ты с удовольствием познакомилась с волками поближе? Признайся, - зашептал внутренний голос. - Чем тебе не шанс и не повод, а, Сальдис?
Собака чуть раздраженно дернула ухом, отгоняя настырно лезущие в голову мысли. А ведь и правда... Любопытство завозилось в глубине души, холодок нетерпения пробежал по позвоночнику. Взгляд голубых глаз поднялся к калитке, которая, будто бы откликаясь, скрипнула на ветру.

Отредактировано Сальдис (2013-12-21 15:21:46)

Голос Ниагары, назвавшей хаски по имени, заставил вздрогнуть и вынырнуть из собственных мыслей. Любопытство боролось в душе собаки с опасением. Внутри что-то поднималось, какая-то сильная, неуправляемая эмоция. Мурашки табунами носились под серо-белой шерстью, заставляя мех вставать дыбом, топорщась в разные стороны. Чтобы это особенно не бросалось в глаза, Сальдис еще раз отряхнулась...и в то же мгновение взгляд голубых глаз из растерянного снова стал уверенным и серьезным, только на самом дне его продолжало продолжило тлеть любопытство.
Гильдейские собаки не любили волков и всё, что с ними связано...и вряд ли ей когда-нибудь придется увидеть волка в каком-то ином обличии, нежели в клетке или в виде охотничьего трофея. Но ведь она, Сальдис, принадлежит Гильдии только номинально...не охотник, лишенная охотничьих инстинктов...лишенная хозяев, сама хозяйка своей судьбы.
Хаски поднялась, смерив курцхаара чуть насмешливым взглядом:
- Волков погонять, говоришь... - Сол ухмылялась, к ней быстро возвращался хасячий задор, даже обычно опущенный поленом хвост, задорно завернулся в колечко. Предложение не звучало призывом убивать, скорее...поиграть? И Дис приняла его. - Ну, пойдем посмотрим.
Хаски вновь спрыгнула с помоста и выскочила за калитку, остановилась, ожидая новую знакомую. И, когда ей казалось, что Ниагара не должна ее слышать, пробурчала под нос:
- Может быть, даже получится с кем-нибудь познакомиться? - после этого, она посмотрела на курцхаара. - Ну что, веди?

Нетерпение читалось во всей позе собаки, в ее карих глазах, которые, казалось, сияли изнутри. Или ей это показало? Сол притормозила, пропуская собаку вперед и тут же срываясь за ней сперва рысью, а затем переходя на бег, перемежающийся с крупными прыжками через лужи и потоки воды.
Уже следуя за Ниагарой, Сальдис начала догадываться, что курцхаар специально спровоцировала ее на... только вот на что? Что же, что же?.. Разглядывая ее пятнистую спину и короткий хвостик, голубоглазая размышляла, что же ждет их впереди. А еще было интересно, что будет, когда проснутся псы в вольере и обнаружаь открытую дверь? Разбегутся? А что скажут на это охотники? Сальдис хихикнула про себя, глаза озорно заискрились. На самом деле, вся эта ситуация даже забавляла Дис. Ну, разве не здорово бежать вперед, не зная, куда, можно сказать, на всречу приключениям? И даже дождь уже не казался таким противным, а день - не таким уж унылым, что подтверждал все тот же свернувшийся колечком хвост. Интуиция не подвела хаски, подтолкнув открыть дверцу новой знакомой. А еще было интересно, встретят ли они кого-то из волков? Столько слышать о них, но никогда вплотную не общаться... Как отреагируют грозные хищники на встречу с двумя собаками?

---> Лесопарк

Снег скрипел под копытами крадущейся по двору Гильдии лошади. Подобное зрелище могло даже прожженного охотника ввести в ступор, но, к счастью, лошадь замечена не была и продолжила тихонько красться.
Ирма уже поняла, что просто так шататься по городу ей никто не даст. А хотелось. Дверь в её домике уже давно была с ней в сговоре и охотно отпускала кобылку погулять, а вот люди шарахались, бранились, отводили домой. Ирма, конечно, виновато прижимала уши, отводила взгляд, но уже через полчаса могла вылезти обратно и продолжить свои похождения.
Вечер удачно скрывал проказницу, которая не по снегу даже - по дороге добралась до Гильдии и ошивалась теперь во дворе. Она сама не знала, зачем пошла за Артуром - человеком, который был у нее после Ким. Обычно Ирма выходила с целью найти именно Ким, но сегодня зачем-то увязалась за Арти, которого пока неохотно признавала хозяином. Скорее, он был для неё другом, а Ким... Была хозяйкой и ей, и ему. А кто еще может попросить так, чтобы кто-то это выполнил? Только хозяйка.
Ирма печально вздохнула. Клуб пара вырвался из ноздрей и инеем осел на носу и ресницах. Кобыла тяжело топнула ногой в надежде на то, что Артур сейчас выйдет, и они пойдут домой. Прошла минута, вторая. Ирме ждать надоела и она приблизилась к крыльцу.
Наверное, странно было видеть на крыльце лошадь, но ей удалось туда взгромоздиться и причем довольно удачно. Проказница шумно обнюхала дверь, убедившись, что Артур тут был. Больше всего её заинтересовала массивная металлическая ручка, так заманчиво блестевшая в свете фонаря. Помотав хвостом и прижав уши, Ирма ткнулась в холодную железку носом, а затем зачем-то высунула язык и лизнула ручку.
"Черт."
Мрачно сведя глаза в кучку, Ирма растопырила ноги и напрягла мышцы на шее, пытаясь отодрать примерзший язык. Бесполезно. Постучав копытами по крыльцу, лошадь поводила боками и угрюмо дернула ушами.
"Угораздило же вляпаться. Ну ничего, Артур сейчас придет и поможет."
Ирма шумно вздохнула и вдруг учуяла странный запах. Не человек, не собака. Но что-то знакомое. Косясь в темноту, лошадь воинственно вздыбила хвост и вопросительно что-то промычала в темноту, ничуть не сконфузившись от собственного положения.

24 сентября. 186 год.

Потеря волчат – переживается сложно, очень сложно, ведь это те, кто несет будущее. Даже если волчат просто похитили – боли не уменьшало. Неизвестно как они там, кормят ли их, смотрят ли за ними, а может, кинули к гильдийским шавкам? Хотелось только одного, чтобы они были живыми.
Изумруд не могла ни о чем думать, только о своих волчатах. Она почти ни с кем не общалась со стаи, а думала только над тем, чтобы высвободить их. Злилась на Соула, который отправился на территории бывших первородных, но и понимала, что он туда пошел по приказу альфы. Злилась и на Альф, из-за того, что они не могут обезопасить безопасность будущему стаи. Может, эта злость не оправданная, но сейчас волчица была на грани отчаяния, а может даже безумия. Она не хотела потерять свое маленькое потомство. Селин, она останется одна, если ее мать не спасет остальных.
Защитница стаи вдохнула холодный воздух в полные легкие. Сейчас она медленно шла по направлению Гильдии, а вместе с ней, еще несколько городских. Они идут вместе с ней высвобождать волчат, ее волчат, и только ее. Если они не смогут – она уйдет. Заберет Селин, Соула и уйдет.
При подходе к Гильдии, волчица почувствовала запах животного. Не собаки, другого животного. Лошади. А потом, черная волчица и заметила это создание. К горлу подступил странный ком, но Изумруд их отогнала. Не то главное, но, что делает возле гильдии лошадь? Если ее спугнуть – привлекут внимание, или нет? Волчица повернула голову в сторону городских волков, и вопросительно на них посмотрела. Что они скажут?