Многие волчицы до рождения первого своего потомства, жаждят скорее ощениться. вылизать маленьких волчат, дать им заботу и любовь. В их сердцах живет нетерпение и они отсчитывают каждую минуту и ждут той заветной боли в животе, которая является знаменем наступающей новой жизни. Это- огромный шаг для каждой самки, шаг мужественный, сильный, волчий! Вот только...
Ведьма очередной раз стиснула зубы когда спазм сковал ее тело. Трепет в ожидании потомства и нетерпение увидеть щенков? Увольте! Черная жаждала лишь одного- скорее прекратить эту тянущую, разрывающую боль, это непонятное движение где-то внутри, от чего казалось, что по кишкам лазят огромные жирные опарыши и все никак не найдут себе одного места.
У входа появился Блэкмор, эдакий защитник Лиги Теней. Этого льва Чернодушная знала плохо, однако вопреки всему, никакого трепета и страха он ей не внушал. Возможно, сказывалось родство с Азазелем, который и водил дружбу с этим котом-переростком. А возможно, Ведьма просто не знала, на что способен обозлившийся лев..
- Чего приперся?!- Рявкнула Куцая пытаясь перевернуться на другой бок. Показалось, что так будет немного лучше...
Лев мерно ответил, что ему было сказало сторожить самку от всяких напастей. Можно было понять, что Аз как никто другой будет волноваться за свою подругу, что должна народить ему наследников. да и понятно было и самой Княгине, вот только в порыве очередных схваток из пасти не могло вырваться ничего, кроме:
- Что?! Да как ты смеешь, кусок меха! Меня сторожить?- очередная судорога заставила волчицу на миг заткнуться и стиснуть свои челюсти, -Да я таких как ты...ррр.. На завтрак жру!
Слова начали даваться с трудом из-за сильной режущей боли. По лапам потекло что-то теплое и Вираго поняла- отошли воды. Вот-вот должно было случиться то, чего ждала добрая половина стаи. Вот только почему мучиться выпало ей?!
- Аррр!!! Где Азазель, мать его? Где этот чертов мужик, когда он мне нужен?! - все еще продолжала буянить самка, -Зови сюда этого урода! Тащи, даже если не захочет идти, притащи его! Ой, нет! Нет! Не смей его сюда тащить! Иди сюда саааааам!
На последнем слове глаза Ведьмы уже округлились в два ярко-зеленых блюдца. Странное чувство, которое ни в какую нельзя назвать приятным, начало охватывать все тело. Чувство того, что вдоль тебя самой пробирается...Какое-то живое существо, причем происходит это дело внутри тебя и ты помогаешь ему. Точнее твое тело. Сопровождается это неприятными ощущениями, от которых хочется перегрызть себе лапы, от чего Вираго беспомощно клацала челюстями в воздухе издавая странные звуки, смесь скулежа и рычания.

Вираго все еще надеялась, по крайней мере по рассказам всех мамаш, что роды- это нечто быстрое, прекрасное, волнующее и заставляющее трепетать. Что быть основоположником новой жизни- это огромная честь и гордость каждой волчицы. Что этим нужно гордиться, перед этим нужно поклоняться. Словом, что порождать на свет маленьких щеночков- это нечто, сродни магии...
Однако все оказалось вовсе не так. Нестерпимая боль, равная той, которую тебе могут доставить десятки волков разрывающих твое тело на части- вот, что было основоположником родом. Помутненный разум, гнев и сотни проклятий вырывающихся из пасти- вот и все чудо рождения, которое так восхваляли все волчицы. Ненависть к себе и тому, что из тебя выбирается- вот, что чувствует молодая будущая мамаша лежа на родильном одре.
А Блэкмор все еще был здесь, все еще был рядом.
- Эффектная???- рявкнула Ведьма во время короткой передышки. -Подойди сюда и я эффектно кастрирую тебя, урод!!
Боль снова сковала всю заднюю часть волчицы, заставляя ее вытянуться в струнку и корчиться, будто в какой-то агонии.
И...Как ни странно, однако то, что тяжелая львиная лапа опустилась на волчий живот, как-то помогло.. Будто часть боли ушла, а может просто перешла самому льву. Однако Куцей стало куда легче. По крайней мере она была уверена, что теперь не издохнет в собственной крови порождая маленьких жертв инцеста.
- Чертов Азазель..Где ты, черный ублюдок...
Волчица закрыла глаза, да так сильно, что острая боль пронзила ее виски. Теперь болело ровным счетом все, перехватывая дыхания и заставляя тело взрослой самки дергаться и ворочаться, подобно тому самому новорожденному волчонку.
Следом пришло и непонятное чувство того, как задние лапы сами собою приподнимаются, а тело выплевывает нечто, как простой плевок после пищи. Тянущая, нудная боль и вздутый живот..Вот и вся радость.
- угу..- лишь выдавила из себя Княгиня после команды Блэкмора. Простое "угу" и больше никакого злого слова или клацанья клыками. лишь бы слезы на глазах не навернулись, слезы- признак слабости.
С следующий миг стало чуть полегче и Вираго поняла, что первый волчонок все же вышел. Она приподняла голову и привстала на локтях, чтобы посмотреть на итог своих трудов.
Нечто крошечное, завернутое в кровавый мешочек и все еще прикованное к ней тонкой штукой, похожей на кишку, лежало теперь позади мамаши и не двигалось.
Самка понятия не имела, что следует делать с этим черным ошметком плоти, однако инстинкт подсказывал ей, что нужно разорвать оболочку и дать волчонку глоток воздуха.
Массивные челюсти аккуратно подхватили краешек пуповины, откусили ее и разорвали плаценту. Вместе с непонятной жидкостью, мокрый и мохнатый, вывалился черный как ночь волчонок. И боль вновь сковало все тело.
-Когда это закончится...
Закончилось это еще не скоро, однако в итоге обессиленная Вираго все же выродила из себя шесть маленьких клубочков.
В сердце тут же поселилось какое-то спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Она...Мать?
Самка облизнулась и вновь повернула морду к своим щенкам, которых в порывах родов она все таки умудрилась подпихнуть к своему брюху, чтобы те стали сосать молоко. Но не было чувства, что хоть кто-то прикоснулся к набухшим соскам. Не было и никакого движения.
- К..ка..к?- глаза княгини округлились.
Все как один, черные щенки лежали в ряд рядом с Вираго, ровно как и были положены. Ни один из них не двигался, ни у одного из новорожденных не вздымались бока.
Черная замерла. Кровь, ошметки родовой плоти, огромный лев рядом, что, вероятно, просто лишен дар речи. И они... шесть окровавленных рождением трупиков, что так и не вдохнули кислорода.
Зеленоглазая молча пялилась на своих щенков.
Дар речи вернулся так же внезапно, как и был потерян, а в сердце зародилась паника граничащая с безумством. Невесть откуда взялись силы и Куцая подорвалась с належенного места, начала тыкать носом каждое тельце, вылизывать его, прыгать туда-сюда над ними. Из пасти доносилось непонятное бормотание.
Однако ни ее старания, ни ее желание не могли уже вернуть к жизни волчат Азазеля, наследников Лиги Теней. Ни причитания, ни гневные мольбы и угрозы не заставили бы трупы вновь дышать.
А свидетелем всему был Блэкмор.
Обратив на льва взор полные негодования, горя, ненависти и слабости, черная кинулась на льва с ревом и обидой. Крупная, массивная, матерая самка налетела на большого кота всей своей массой, хоть и была слаба, с одним желанием- выплеснуть на нем весь веер своих чувств, все, что трепало пылающее тело.
Но не было больше сил... Лишь коснувшись львиной гривы Вираго впустила в нее свои длинные клыки, однако не дотронулись они до плоти кота. Вот так вот, просто вися на Блэкмере, теребя его жесткую гриву от злости и беспомощности, и закончились первые роды волчицы.
Впервые из глаз покатились крупные слезы.

--->Поляна у логова

Лилит торопливо забежала в логово и резко остановилась прямо у входа. Внутри витал запах смерти. Сероглазая отчетливо почувствовала этот могильный запах, хотя физически его почти и нельзя было ощутить. Это было на каком-то подсознательном уровне.
Тень замотала головой в поиске того, кого постигла смерть, и когда взгляд ее выхватил из полумрака шесть бездвижных маленьких тел, сердце самки ухнуло в лапы.
О, нет... Как же так. Это же... - Не веря своим глазам, подумала волчица, стараясь осознать то, что увидела. Это повергало ее в сильный шок. Увидев, в каком отчаянии Вираго вцепилась в загривок Блэемора, Лилит непроизвольно закрыла собой своего маленького Агроса, подальше от взгляда обезумевшей от горя альфы.
А вот нехрен было вязаться со своим братцем. - Ехидно прошипел Лис, нагло хихикая в голове у Лилит. Она мысленно оскалилась.
Заткни пасть, придурок. У нас здесь горе, между прочим. - Ответила Лису Лилит, а внешне лишь нахмурилась. Ее серые выразительные глаза словно остекленели. Но в голове действительно крутились мысли о том, что Вираго не принесла живых наследников Азазелю только лишь потому, что сотворены они были в союзе родственной крови. Это и могло послужить причиной смерти всех щенков. Да, а ведь для Вираго это - серьезный удар. И как отреагирует на это зеленоглазый вожак? Расстроится ли? Или же разозлится?
Лилит, почему-то, подумала о том, что если бы она была с Азазелем, то щенки родились бы живыми и крепкими. Но это были лишь домыслы, пустые и глупые домыслы. Все равно этому никогда не бывать. А пока Лилит лишь стояла у входа, потупив взгляд и едва подрагивая от перенапряжения. Именно поэтому она старалась даже в стае быть одиночкой. Ведь подобные случаи выводили ее из такого желанного и редкого душевного равновесия, в которое ее вводил маленький Агрос.
Сейчас волчица переминалась с лапы на лапу, а ее остренькая симпатичная мордочка не выражала ничего кроме отстрененности и маски печали.
Только сейчас самка заметила Хельрика, и то - только потому, что он заговорил. Он говорил и говорил.
Сказать Азазелю? Да он и сам обо всем узнает. - Раздраженно подумала сероглазая, моля всех ей известных богов, чтобы миссию донесения информации о смерти наследников Азазелю не доручили самой Лилит, потому что тогда зеленоглазый просто растерзает ее.

Обстановка в логове постепенно изменялась. Волк услышал, как фыркнула неподалёку Лилит на его слова. Он лишь повёл в её сторону ухом, равнодушно глядя на Княгиню. Он догадывался, на почему волчица так отреагировала на его слова. Да, многие предпочитали избегать должности Вестника, пускай она и стояла чуть выше Мародёров и Берсерков. Основной причиной был именно страх перед вожаками никто не любит слышать плохие новости, и хорошо ещё, если это будут свои же.  Неся "слово стаи" соседям, всегда существовал шанс не вернуться вообще. Однако Хельрику, как ни странно, нравилась его новая должность. Возможно, потому что он всегда в какой-то мере был дипломатом, а возможно, ему просто нравилось наблюдать за реакциями волков на ту или иную весть. Но, по крайней мере, бывший воин ещё никогда не пожалел о том, что решил перейти на другую должность. Гнев вожаков, даже их раздражённые укусы и гневные возгласы - всё это не имело значения. Куда лучше было наблюдать за итогом доставленной информации.
Постепенно к Вираго возвращался дар речи и самоконтроль, хотя злость и разочарование не ушли вместе со вспышкой отчаяния.
- Твое дело исполнять приказы. -  резко ответила альфа-самка.
  Волк всё так же спокойно, почти равнодушно смотрел на Княгиню, однако склонил голову в знак её правоты, чтобы не давать волчице лишнего повода для раздражения. А тем временем Вираго продолжила раздавать приказы. Хельрик ещё раз молча кивнул, поднимаясь на лапы. Ну в самом деле, что он мог ей сказать? Что у неё вряд ли когда-нибудь появится от братца жизнеспособное потомство? Или что если оно и появится, то у него будут явные недостатки из-за кровесмешения? Нет, пускай всё идёт своим чередом. Вполне возможно, она и сама это поймёт, если откинет в сторону ненужную здесь гордость и упрямство. В любом случае, это был её выбор, а обязанность альфа-самки - принести волчат вожаку. Сможет ли она когда-нибудь заплатить эту цену - непонятно. Но советник уж точно не собирался говорить ничего из этого раздражительной волчице.  Волк немного постоял, пытаясь припомнить, куда направлялся вожак.
Азазель, Азазель...Посмотрим...Река Скорби, не так ли? - приняв решение, Вестник уверенно направился к выходу из логова. Ему предстояло пройти часть территории, выискивая Князя.

>>>>>>>>>>>>>>>>>>Папоротниковая роща

Отредактировано Helrik (2013-03-22 18:46:38)

Отредактировано Blackmore (2013-03-28 03:05:34)

Лилит не собиралась долго находиться у логова. Ей была омерзительна даже сама мысль о том, чтобы остаться рядом с той, которая принесла смерть своим щенкам. Вираго была сероглазой противна и в глазах ее не имела никакого авторитета, даже если была крупнее и обладала властью. Просто Вираго не относилась к той категории существ, которых бы Лилит уважала. Слушаться можно - но ведь только внешне. Мыслей твоих не слышит никто, на то они и мысли - прекрасные и только твои собственные. Можешь думать что хочешь, сколько хочешь и когда захочешь. И никто не упрекнет тебя в неправильности или же мрачности мыслей.
Черношкурая посмотрела на Агроса, а затем улыбнулась малышу.
Внезапно странное ощущение тревоги наполнило сердце хищницы, от чего оно яростно забилось в грудной клетке. Лилит судорожно вздохнула, дернув острой мордочкой и обеспокоенно поведя мохнатыми ушками.
- Пойдем, милый. Шевели лапками. - Лилит сказала это негромко, только так, чтобы ее голос услышал ее ненаглядный, голубоглазый волчонок. 
И сразу же, едва последнее слово слетело с губ сероглазой, она уже активной рысцой двинулась в чащу, окружавшую логово, то и дело подталкивая Агроса и не давая ему замедлить ход.
В голове вертелось отчаянное желание рвануть подальше, лишь бы не попасть в неприятности. Как ни странно, но у Тени крутились мысли вокруг Вираго. Сейчас она находится в послеродовой депрессии и в состоянии аффекта способна на все - вплоть до убийства. А Лилит, ведь, была с малышом. Вдруг Вираго убьет Агроса? Ну, чисто из ревности, что, мол, у черношкурой есть малыш, а у нее - Вираго, волчонка нет.
Поэтому, не зная, как поведет себя "ненаглядная" женушка Азазеля, сероглазая решила от греха подальше удалиться. Трупики волчат она спрятала в надежном месте, которое вряд ли найдет хоть одна душа - слишком хорошо черная спела выучить местность и все ее тайники. Поэтому если Вираго захочет сейчас найти и осквернить или истерзать тела своих мертворожденных детей, то, попросту, не найдет их. Собственно, и поэтому поводу тоже желательно было уйти подальше от логова, что Лилит и делала, активно перебирая лапами и заставляя Агроса едва ли не мчаться через лес, подальше от логова.

--->Папоротниковая роща

Вираго столкнулась с Азазелем у самого выхода. Опеш он еще на пару-тройку минут и вовсе разменулись бы, а там... Кто уж знает, что взбрело бы в черную косматую голову. Но нет... Вот он, как всегда чем-то взволнованный и задумчивый, стоит нос к носу с нею и чуть виляет хвостом. Ничего не подозревает, счастливец...
Самка встретила Князя тяжелым взглядом, однако его волк не заметил. Спящий Блэкмор привлек куда большее внимание, да и к тому же выбесил Зеля так, что было видно по прижатым ужам, что защитнику придется не сладко за свою маленькую слабость. Но это потом...
Ведьма обернулась и села составив лапы перед собою. Рваные, местами без меха, испачканные струпьями крови, большие и воинственные лапы...
- Мы потерпели неудачу.- холодно отозвалась зеленоглазая пристально и внимательно следя за каждым движением своего брата. Голос волчицы отдавал сталью, был холоден как лед и резок, как кошачьи когти. Взгляд был наполнен неким подозрительным спокойствием, однако и сквозь него можно было рассмотреть бушующее пламя.
Да, Княгиня старалась сдерживаться теперь. Одна единственная ошибка не повод для паники...Тем паче для паники у той, что пришла из самого пекла ада и плюнула в морду смерти. Нет, все смерти уже бли позади, а бушующее пламя горя и ненависти оставило за собою выжженую пустыню эмоций.
- Все щенки...- все же даже у воительницы голос очередной раз дрогнул. Куцая запнулась на долю секунды и взгляд ее метнулся в сторону. Но вернувшись на морду Азазеля она продолжила.-...Они родились мертвыми.

Вираго следила за действиями брата с неким холодным ожесточением. Он- все, что у нее было в жизни хорошего. Он- единственный, кого она подпускала к себе еще с младенчества. Он- вся ее сущность и вторая половина... Ощущение предательства и покинутости поселилось в груди и сковало сердце стальными тисками. Пусть головою Ведьма и понимала, что Азазель скорее умрет, чем причинит ей страдания и боль, однако внутренняя сущность волчицы корчилась и извивалась, плюясь ядом и утверждая, что все произошедшее лишь коварный заговор...
Перед глазами возникли десятки волков, покрытых белоснежной серебристой шерстью. Стая ощерилась против зрителя, чье тело черно, как сама ночь. Начался смиренный бег и лишь клыки сверкали при свете ледяной луны, и лишь чувствовало сердце близкий конец, а лапы деревенели от немощи и ужаса.
Там, где-то впереди, серебрилась маленькая точка, что отдавала теплом и нежностью. Маленький уголок, при взгляде на который на сердце становилось теплее и увереннее. Мнимое место спокойствия и свободы... Черный волк бежал туда, там была его цель.
Но лишь прикоснулся зверь к посеребренным сказочницей-луною телам маленьких волчат, как начали они разлагаться и шкура отпускала плоть наружу. А Белые Волки приближались и оскал их был смертелен...
Самка тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение. Логово, темное и мрачное, оскверненное смертью. Азазель, ошарашенный Князь, что старается взять себя в лапы. Кровь, оставшаяся от потомства и витающий запах настороженности и нерешительности- это все наше.
Холодные глаза пронзили Зеля, Вираго поднялась на лапы когда первый подошел к ней. Короткое мгновение, когда морда брата оказалась рядом со щекой Куцей казалось вечностью. Вечностью, которую волчица провела в негодовании и нерешительности, толи ответить оскалом, толи прижаться к родному существу...
Но Чернодушная отстранилась, отошла на пол шага назад. Теперь морда ее была высоко и гордо поднята, взгляд, как и прежде, наполнен первородной жестокостью и отрешенностью, с которыми палач смотрит на свою жертву.
- Найдем.- Подтвердила самка и глаза полыхнули огнем.-Но эта сучка...Лилит, она видела волчат. Она выносила их из логова, она знает о неудаче. Знает и вестник, знает и Блэкмор.
Взгляд черноспинной упал на спящее тело. Нет, лев слишком предан Азазелю, чтобы распускать язык. А вот лапы в отношении предателей крови распустить он может...
- Ежели вестник будет держать язык за зубами лишь потому, что не заинтересован ни в чем. То сучка, подобно любой псине, может растявкать. Она же надеется на твое сердце, мой любимый братец.- Улыбка Ведьмы, воистину, могла довести щенков до истерического плача, а в сердца былых воинов вселить недоверие и толику страха. Волчица подошла вплотную к Азазелю и смотрела ему прямо в глаза чуть прикрыв веки так, что глаза стали яркими зелеными полумесяцами.- И она ненавидит меня.
Голос Ведьмы был понижен до шепота. Заговорщицкого, хитрого, игривого шепота, который не предвещал ничего хорошего...
- Ее следует исключить.

Жертвы... Жертвы- это и есть вся жизнь, каждая ее секунда и каждое мгновение. Для кого-то пожертвование это отдать кусок мяса брату, а для кого-то отдать жизнь, даже против своей воли. Сильные жертвуют слабыми во благо самих себя, слабые дохнут под напором сильных и...Это абсолютно нормально.
При словах о вестнике и Лилит брат напрягся, хоть и старался скрыть это. Он был Князем, а Князю не положено показывать истинное восприятие. Вот только от Ведьмы было не скрыть душевных переживаний, в частности касаемых доверия со стороны односостайников. Зель всегда повторял, что жизнь в стае это сплошной обман и каждый, кого ты видишь днем, может вонзить перо в ребро ночью. Никому не доверяй- проживешь дольше. После Ареса и Куцая разделяла это мнение...
А Блэкмор все еще спал...
- Мое сердце принадлежит только одной,- слова были сладки для альфы подобно меду. Скованное холодом сердце тут же начало таять, все прошлые сомнения и переживания начали отступать. На их место становилась уверенность в завтрашнем дне, ощущение собственной важности и гордости. Самка чувствовала новый прилив сил, подобно фениксу восставая из пепла неудачи..
- Остальные сердца я вырву...-волчица ответила на "поцелуй" брата и так же ухмыльнулась.
однако как бы ни было прекрасно находиться здесь, сейчас, сию минуту в логове..Однако время нещадно текло вперед смывая все на пути своем. Следовало искать Лилит и вершить свое черное правосудие.
- Я найду тебя.- тихо шепнула Чернодушная.
Пора было действовать.

----> папоротниковая роща

Начало. Осень, 186 год.
Под лапами был хруст, хруст подмерзшей травы, чуть сухой, хруст опавших листьев, хруст даже костей. Было сложно разобрать, что точно лежало под этими лапами, но чувство земли покидало зверя все сильнее, чем ближе он подходил к логову. Туман, сопровождавший хищника, обнимал и утешал словно. Природа знала опять, что творится в мире живых. Болезнь вожака такой могучей стаи была трагедией для всех. На лигийских территориях был смертельный покой. Ни пение птиц, даже последних, ни ветра. Ах, ветер, который так нужен был сейчас! Единственный, кто смог бы ободрить в тяжелую минуту, кто разогнал бы леденящую духоту предсмертия. А туман все гуще.
Идти было нелегко, все казалось наигранным и лживым, что, ступив на почву, та проглотит тебя, или же травы начнут разрезать шкуру, а после и мяско жертв. Но глупости.
При встрече с Исой, Аделина почувствовала себя предателем. Все, горюя по больному Князю, были потоплены в своем сознание, как те старые корабли, что уснули в морском одеяле, так и не доплыв до острова. Белая же поникла совсем, боялась вздыхать, боялась смотреть по сторонам. А предательское чувство не может покинуть серую лекаршу. Она не смогла пропитаться даже невидимым чувством приязни к Азазелю, все так же желая вскрыть ему глотку при удобном случае. Но, признаться, ей тоже было страшно, как и всем. В каком-то роде, ее хрупкое нутро восхищалось силой души этого вожака, да, он был не светлым существом, с плохими помыслами, с черными взглядами. Однако он мучился.
Вход в пещеру был приятен; вдруг стало чуть моросить, и шкура стала подмокать, поблескивать. Что ждало внутри? А черт его знает. Но страха входить не было, серая даже спешила, держа в пасти и странную тряпку, и множество трав. Ее легкий шажок приходился на мох, приятный. Лишь только, чем ближе несло тело Аделину к больному, сердце билось, как пойманный голубь в руках человека. Пасть ныла от боли из-за веточек разных хвойных, коры, да и сводило челюсть от столько долгого пути.
Она ловко огибала выпирающие камни, острые, поломанные, некоторые даже окрашенные в кровь. Медовые взор проходился по всему, что было тут: от изумрудного мха до паутины. Это было хорошее место с травами, что наверняка радовали Ису. Но что же это?..
Серая остановилась, всматриваясь в один маленький куст, даже не куст, а цветок, высокий и прямой. На нем сидели три бледных цветка, бледно-розовых, грязного противного розового, покрытого пылью, без ягод. Самка сглотнула, поджала хвост. Недалеко ушла от входа, его вряд ли кто-то видел, так что…
Раз шажок, второй. Выпустив из пасти все свое вооружение, положила рядом, как и тряпочку беленькую, влажную немного. Окинув все, что было рядом, взглянула на вход, потом вдаль, в темноту и ближе к Азазелю, куда-то к смерти. Вновь сглотнула. Что-то стало кипеть на языке, болело это, поджигало. Стало жечь лапы. Обезумевшие очи блеснули огнем, плохим огнем, несущим тьму. В голове Шитахи зарычал довольно, со смешками. Эскулап, чуть прильнув к земле, вытянув шею больше на бок, открыла пасть и резцами прикусила все три цветочка беладонны по порядку. Сглотнула. Они сока не дали, удача была на стороне волчицы. Если «это» можно назвать удачей… Уложив три цветка на тряпку, завернув их, опять взяла все в пасть, стараясь не стискивать сильно челюсти. Направившись к Зелю, наткнулась на его защитника.
В глазах утихло бешенство, свечение желания убивать. Она вновь была Аделиной, но лишь той, что действовала не своим сердцем, а мертвым и неистовым безрассудством.

Отредактировано Adeline (2013-10-27 15:28:24)