Я ощущала почти физическую боль. Яркий, такой четкий запах крови, смешанный с запахом гнили от разложившихся тел...
А ведь мы действительно может идти сейчас по трупам, препорошенных снегом. Когда-то они были моими друзьями, но теперь - всего лишь кучкой замерзшего под слоем снега мяса и костей.
Была личность - и не стало. Только душу выдернули - и упало твердой и холодной материей тело. Все.
Меня пробивала дрожь...
- Вогт... - снова позвала я, отчаянно борясь с собственными воспоминаниями и приступами паники. Ощущение бессилия, злости, необходимости быть созерцателем... Некоторое время.
Я сходила с ума даже от воспоминаний о том, что избавила остров от безжалостного тирана. Меня сводила с ума та злость, которая толкнула меня на это действие. Она разъедала меня изнутри, убивала, раздирала на кусочки...
Мне не хотелось пережить это ужасное, всепоглощающее чувство ненависти еще один раз.
Я больше не смотрела на Вогта, все мое внимание приковал цветок. Я не понимала, что так тянет меня к нему. Кажется, это была его чистая белизна... Цвет моей шерсти, цвет волков Первого Ветра. Цвет обреченности, цвет безразличия и холода. Я была рождена в этом цвете.
Я снова сделала шаг.
Холодный ветер пробирался под шкуру, холодил кожу, от чего шерсть встала дыбом, сделав меня похожей на большой шар.
"Сорви его... Сорви..." шептало что-то внутри, но почему-то я все еще сопротивлялась.
Смешение желания и нежелания в одном флаконе, острая необходимость и здравый разум еще боролись во мне.
Я сопротивлялась просто из принципа, упрямо и глупо, не желая поддаваться обыкновенной прихоти.
"Он красивый... Он такой красивый... Сорви..." продолжало шептать в моей голове.
Я сделала еще один шаг, маленький, будто бы меня что-то приковало к земле.
Мне хотелось плакать, мне хотелось к маме и папе, хотелось к Горькой, хотелось прижаться к серому боку Вогта и закрыть глаза.
Обыкновенное желание вершило внутри меня настоящую бойню.
"Убей".
Я вскрикнула, одним махом подскочила к цветку и резко перекусила его зеленую пуповину.

Как завороженный, Вогт наблюдал за телодвижениями Лиры. В последний момент, когда он понял, что спутница собирается сорвать цветок, наваждение будто бы спало. Удивленно хлопнув глазами, волк опомнился и рванулся вперед. С губ сорвался предупредительный оклик, но было уже поздно. Цветок был сорван.
Серый резко затормозил, брызнув снегом.
Мелькнула бледная тень.
Гортанно взрыкнув, серошкурый отшатнулся от видения, что образовалось совсем неподалеку. Шерсть на холке его стала дыбом, губы незамедлительно поднялись, обнажая кончики желтоватых клыков. Приведение не нападало, так что Вогт просто замер в этой позе, чуть расставив передние лапы и наклонив голову, чтобы защитить горло. И только когда подготовка к возможному бою была завершена, зеленоглазый дал себе возможность разглядеть, с чем же именно они столкнулись.
От прошлого мертвеца, пса Стата, эту посетительницу из загробного мира отличала пониженная степень материальности. Облик волчицы был будто бы тусклым.
Голос волчицы отдавался в ушах легким эхом, находя отклик в сердце учащением биения.
Это была чистая правда. Войне нет конца, она идет, пока течет кровь в горящих жилах.
Вогт сглотнул и тряхнул ушами, приводя мысли в порядок. Он нахмурился, что зачастую символизировало у него активный умственный процесс. Личность волчицы его не интересовала, это была не та самка, которую он ожидал увидеть. Поэтому на первое место стали вопросы более деловые и практичные.
Теперь, когда он убедился, что призрачная гостья пока что не представляет вреда, он уже не был столь показательно готов к атаке. Просто напряженный, Вогт внимательно вглядывался в силуэт волчицы, краем глаза наблюдая и за Лирой.
- Что ты хочешь взамен за помощь? - проклокотал Вогт и с подозрением изогнул бровь.
Уж что он точно знал, так это то, что ничего в мире не дается задаром. Или почти ничего.
- И откуда ты знаешь, что мы ищем? - добавил серый крайне мрачно.

Я стояла, чуть покачиваясь, будто бы меня шатал гудящий в ушах ветер. Я впала в какой-то непонятный для самой себя транс, с болью в глазах всматриваясь в смутный образ. Все вернулось.
Вернулось то, чего я так сильно боялась, от чего бежала.
Резня внутри меня, вечная война. Мне казалось, что Легионерцы и Первородные - все они вышли изнутри, воплатили в жизнь мои самые страшные мечты и опасения. Мне казалось, что я неотрывно связана с этой войной, мне казалось, что её начала, хотя она началась задолго до моего рождения...
Мне казалось все это невыносимо тяжелым, угрожающим. Мне казалось, что мои хрупкие плечи не выдержат этого. Сломаются, опустятся. И я опущусь вместе с ними, грузная и тяжелая, впитавшая в себя чужую боль...
- Эдея, - прошептала я, почти не слушая и не воспринимая то, что она говорит. Я теряла голову, стараясь сохранить капли рассудка.
- Эдея, почему ты ушла? Я бросила тебя. Все из-за меня...
Туман застилал мои мысли, я плохо соображала.
Мне казалось, что я улетаю куда-то очень далеко, уплываю. Границы собственного я размывались и терялись, я будто бы растворялась в этом вечном и неугасающем кровопролитии.
Мне не нравилось терять себя. Я - это все, что у меня было.
Я попыталась подойти к туманной волчице, и снова остановилась недалеко от её образа, желая коснуться, и боясь не почувствовать ничего, кроме пустоты.
Чуть прикрыла глаза, снова едва покачиваясь.

Станис ни за что не сделал бы так, как поступил Денаур. Домашний не стал бы идти на поводу у незнакомца, если он, конечно, не является человеком, не стал бы рыть лед по странной прихоти какого-то глупца.
Как же подозрительно звучало это бессмысленное, на первый взгляд, задание... Станислав, выставив в решимости уши вперед, слушал Сворда, и слова старца все больше подливали масла в огонь, зля, обычно спокойного, хищника.
- Да кто ты такой, волк, чтобы судить меня?! – рявкнул домашний и клацнул перед мордой травника зубами. Несмотря на свою ненависть к волчьему роду и тому, кто мешал предстоящему путешествию, пыл пришлось умерить, ведь от Сворда зависел сейчас и сам серый волк. Дабы не выплеснуть злость на старика, Станислав отодвинул раненого Денаура от ямы и принялся яростно разрывать лапами лед, молчаливо злясь и ненавидя, и постепенно боль физическая стала заглушать душевные терзания.
Для того, кто всю свою жизнь боролся с волками по своему собственному желанию и своим личным убеждениям, этот поход давался с огромнейшим трудом. Приходилось переступать через себя всякий раз, когда взгляд падал на любого из присутствующих здесь волков, и когда их запах попадал в нос. Но Станислав был в меньшинстве, взбреди этой шайке в голову, что домашнего надо убить, и серый не сможет спастись, не сможет сбежать и дать отпор… Вот поэтому и приходилось свои убеждения засунуть далеко в задницу, и помалкивать в тряпочку, не провоцируя диких больше.
Хвост опустился и повис меж задних лап, шерсть на холке улеглась, по большому счету, только топорщилась частично, замерзшая на морозе. Рыть оставалось совсем не долго, и очень скоро волкам открылся вход в подземелье. Денаур юркнул вглубь, недолго думая, Станис ничего не успел ему сказать, зато успел посмотреть на Соула, чтобы увидеть его реакцию на происходящее, все-таки, этот черный волк был его приятелем, переживает ли он за него?
- Иди, волк, - это домашний обратился уже к старику, обойдя того со спины, как бы подталкивая, говоря о том, чтобы Сворд шел первым, впереди Станислава. Еще не хватало, чтобы такие странные личности плелись сзади!

Спускаясь по крутому склону вниз, Денаур неуклюже пытался удержать равновесие и сбавить темп. Это было достаточно сложно, поэтому в некоторых местах он немного проскальзывал на лапах, которые были прежде уже ободраны. Но, там темнота, ни черта не видно… поэтому, боль не чувствовалась, только снова едкое жжение в передних конечностях и чувство, как в раны попадают какие-то камушки и песок. Ощущение не из приятных. Тоннель тянулся достаточно долго. Было невыносимо чувствовать себя взаперти. Местами стены то сужались, то становилось посвободнее. Но, всё равно, это не снимало напряжение, которое чувствовал Денаур, спускаясь по неизвестной тропе. Порой, доходило до такой степени, что стены сковывали его передвижение, и приходилось протискиваться что есть мочи. Шкура постепенно оттаивала и становилась чёрно-липким покрывалом, которая попутно собирала всю грязь с осыпающегося потолка. Уши навострились, дабы на всякий случай услышать опасность, которая может подстерегать спереди. Денаур шёл первый, поэтому, он бы взял удар на себя. Ему нужно было быть начеку. Назад ходу нет. Всё это нагнетало, лишь от земли ощущался теплый воздух, который хоть как-то успокаивал нервишки травника. Лапы перестают быть кусочками льдышки и отогреваются. Вместе с этим, стали приходить болезненные ощущения в лапах, Ден стал чувствовать каждую неровность или каждый камешек, который лежит на его пути. Чуть подрагивая верхней губой и усами, Дени продолжал следовать за темнотой. К счастью, стены тоннеля стали расширяться и стало намного свободнее и спокойнее, зная, что ты не замурован с головы до лап и можешь хотя бы передвигаться.
В глаза бросился блеклый голубоватый огонёк. Подойдя с опаской к нему, а точнее к ним (их там было множество), волк раскрыв широко глаза, испытывал странные мысли. Он не знал, ядовитые ли они или нет и хорошо ли то, что они светятся в темноте. Иными словами, радость – есть некий свет, поддерживающий какой-то шанс на спасение и комфорт под землей, и смятение – плохие или хорошие растения? Что с ними делать и как их применять? Если они тут растут и их никто не сорвал, значил, тут никого нет, либо они и вовсе не полезные для волчьего нутра. Сомнительно обнюхав парочку их них, Денаур обернулся к состайнику и двум другим волкам, которые так же входили в семейство псовых. Они были на одной стороне, в одной дыре, в одном месте. Почему бы не назвать их тоже «состайники?! Чем не волки?!». На самом деле, на выходе должен вот-вот показаться Соул, а не остальные. Компания забредших душ в пучину вечной темноты, остановилась на распутье нескольких путей/дорог. Денаур не стал спешить с выбором пути и дождался Соула, пока тот, не выберется из длинного тоннеля, не отряхнется и не соберется с мыслями. Одна голова хорошо, а две лучше. – Вот чёрт, засада, а теперь куда мы должны двигаться, а?! Старик нас сюда привел. Он знает здесь всё, ему нас и выводить, - твердо поставил точку Денаур говоря то ли пустоте, то ли Соулу, который мог слышать его слова.  Тихонечко взгляд снова переводится на светящиеся неизвестные грибы и Ден решается предостеречь серого, попросив: - И это, видишь те светящиеся растения… лучше пока не подходи к ним, держись подальше, мы не знаем какие у них есть положительные или отрицательные качества. Теперь же, забота и поддержка была тем самым, чего могло не хватать в ту самую минуту. И Соул, как раз подходил для этого. Поэтому, пару предложений о безопасности друга-брата, были куда важнее. Отдышавшись и привыкнув к светло-тёмному свету, Денаур стал успокаиваться, ритм сердца приходит в норму, дыхание успокаивается. Наступает молчаливое спокойствие. Мир теней приветствует их.

Соул чувствовал дискомфорт, спускаясь вниз по склону. Стены были очень узкие, но вскоре по мере глубины прохода они начали расширяться. Он совершал каждый шаг с предельной осторожностью – кто знает, что поджидает его там, в этой тьме…
Денаур не отвечал. Его вопрос застыл во мраке. Это настораживало. Вдруг с ним что-то случилось? Прежде двух городских волков ничего не связывало, но за это короткое путешествие Соул успел привыкнуть к чёрношкурому. Тот располагал его своим дружелюбием и умом. Пожалуй, это один из немногих волков в новой стае, которые вызывали симпатию. И всё же… молчание, наступившей со тьмой, пугало его.
Так он и шёл, окутываемый пеленой страха за состайника и за собственную жизнь, пока в дальнем конце прохода не показалось голубоватое свечение. Свет расходился на ближайшие стены коридора, но не рассеивал полностью тьму. Однако это было лучше, чем с каждым шагом ожидать падение в яму. Бывший переводный, не задумываясь, направился вперёд, чувствуя, как с приближением света рассеиваются его собственные опасения.
А когда он завидел Денаура, то почувствовал полное облегчение.
- И это, видишь те светящиеся растения… лучше пока не подходи к ним, держись подальше.
Соул буркнул что-то неразборчивое себе под нос, однако был благодарен за проявленную заботу.
Перед ними оказалось три прохода. Но куда они вели? Один склонялся ещё ниже, другой вперёд, а последний выводил в сторону. Прежде чем решить, куда отправиться, Соул заслышал шёпот. Неразборчивый, но эти голоса подбадривали и придавали уверенности. Что они говорили, он разобрать не смог. И тут он услышал её.
«Сакура».
Зачем бывшая альфа спустилась сюда? И зачем же так ласково шепчет самые приятные на свете слова? В одно мгновение он был готов исполнить волю прекрасной волчицы, но перед глазами вырос образ чёрношкурой зеленоокой самки. Соул решительно качнул головой, стряхивая наваждение. Нет. У него есть Изумруд, и никакая другая волчица ему не нужна. Сакуру он любил как наставника своей жизни. И, хоть именно она всегда была рядом, когда он был один, а к Изумруд он питал совершенно другие чувства. Они были сильнее всяких других эмоций.
- Ты что-нибудь слышишь? – Соул повернулся к Денауру.
Может, ему показалось, и никто ничего не говорил? Но настойчивый шёпот волков не покидал его разум ни на секунду.

От облика волчицы веяло чем-то теплым, мягким; Вогту же думалось, что это слишком ладно и красиво, чтобы быть правдой. Смерть не так часто прячется за крупными, изборожденными шрамами шкурами. Порой элегантность и ласковая улыбка бывают намного опасней и летальней.
На слова волчицы серый лишь неопределенно, без всякого выражения хмыкнул. Что бы белая не говорила, он не собирался доверять ей ни на йоту. Пусть только попробует как-то схитрить или подставить, тогда... что? он бросится на ее призрачную шею? Попытается сомкнуть клыки на прозрачной артерии? Варга побери если Вогт знал, что он будет делать, но вот что он точно не собирался, так это следовать вслепую, как агнец на заклание.
- Я готов сделать все, что требуется, - коротко и резко отрубил Вогт, пресекая дальнейшие разговоры, - раз времени мало, то зачем мы тратим его на болтовню? - рявкнул зеленоглазый, раздражаясь, в своей манере. Стоило бы добавить "привычной", но в последнее время былые привычки и обычаи стали как-то плавно видоизменяться. Как-то внезапно и с неприятным удивлением серошкурый осознал, но присутствие Лиры невольно смягчало суровый характер воина. Это было неправильно, это было плохо. С отвращением Серый представил себе, как медленно но верно превращается в тряпку, в сюсюкающую суку, со смирением возящуюся с щенками. Отвратительно.
Привязанность - это слабость, клокоча от злости, мысленно напомнил себе зеленоглазый. Оказывай свое покровительство только тому, кто этого достоин и в состоянии самостоятельно защитить себя. А иначе - грош цена такому союзнику. Другу, приятелю - называй как хочешь, суть одна - тот, чей жизненный путь временно пересекся с твоим. И если он будет слишком слаб, то этот самый путь грозит оборваться крайне быстро.
Вогт глянул на Сойку с внезапно проснувшейся яростной злостью, как будто бы это именно она была виновна в порыве самобичевания. Возможно, частично, так оно и было. Обуреваемый кипящими чувствами, Вогт не обратил внимание на то, что Лира была удивительно тиха.
- Веди, - серый шумно выдохнул, выпуская столь остро вспыхнувшее чувство. Пусть кровь все еще кипела в жилах, но это было скорее ободряюще, чем обжигающе, как до этого. Пусть волк был измотан путешествием сначала от северных жителей, а затем сюда, прилив адреналина был как глоток освежающего воздуха после застоявшегося воздуха логова. Вогт изголодался по действиям, настоящим действиям. Клыки чесались и требовали пролить немного кровушки, мышцы гудели одновременно от усталости и в предвкушении новой нагрузки.

Отредактировано Vogt (2014-04-08 22:33:49)