Авали бежала. Ей казалось, что она бежит. Бежит долго, неустанно. Собственное имя стерлось из памяти, забылось и все остальное, растворившись в беге. Найти... Что-то надо найти, что она давно потеряла. Или это не она...
Не вспомнить, не удержать в памяти.
Ласточка посмотрела на стену. Картины на стене скользят перед глазами, сливаясь в одну цветную кучу. Все кажется знакомым, но не упомнить, не упомнить...
Вдруг Серая останавливается, огромным усилием воли командует своим лапам "стоп!", подходит к стене. На ней изображен рыжий волк. Что-то знакомое, невероятно знакомое угадывается в этом четком силуэте, кажется, что-то родное...
Переводит взгляд на следующую картинку. Безухий черный волк и рядом с ним - изуродованный переярок. А где-то над их вытянутыми мордами, на ветке, щебечет ласточка.
Авали наклоняет голову, щурится.
Почему эти картины выглядят для неё такими... Важными?
Если ли что-то другое, кроме этих пещерных стен вокруг неё? Кроме бега.
Серая трусит головой, выбрасывая ненужные мысли. Бежать. Бежать вперед.
И срывается с места.

Сон глубок. Серая волчица, лежащая у лап огромной статуи, ворочается во сне, морщится, будто бы что-то обдумывает.

Когда Авали ощутила, что позади неё пол начал крошится, как печенье, как полезли мерзкие растения - ей хватило лишь мимолетного взгляда, чтобы понять: она бежит недостаточно быстро.
Страх и паника охватили волчицу, Серая ускорилась, хотя лапы начинали ныть - дивное дело, раньше никогда такого не было. Сколько она себя помнила, сколько себя знала. Всегда могла бежать без устали, просто потому, что ничего больше не было.
Надо спасать свою шкуру, надо ускоряться. Бегать - то, что она умеет лучше всего. Скорее, скорее, скорее...
Мерзкое зеленое растения обвило лапу, Авали дергается, оказывается у стены, но снова бежит вперед набирает темп. Не дать достать себя - вот почему она несется вперед.
И внезапно пол под лапами проваливается, унося Ласточку в пустоту, оставляя только легкий вскрик, уносящийся следом за волчицей  в пустоту.
Но бездна не принимает Авали - растения обвиваются вокруг её тела, не дают упасть окончательно, провалится.
Под ней - темнота. Над ней - привычный мир, который разверзся прямо под лапами. Со всех сторон - тишина.
- Помогите, - как-то робко зовет Авали, но не понимает, зачем: сколько она себя помнит, она тут одна. Больше никого нет, и вряд ли может быть.
Но самой не выбраться, а значит... Значит кто-то должен быть. Обязан.

Все тихо, ни ветерка, ни дуновения.
Глупо звать кого-либо - за целую вечность, проведенную тут, Авали уже успела убедиться в том, что никого тут нет, и быть не может. Чувство собственного одиночества захлестнуло, накрыло. Ласточка не была уверена, что знает другую жизнь, но в одном уверенной она была точно: одиночество - неприятное чувство.
Внезапный шум привлек внимание волчицы и взору открылось невероятное зрелище: камни оживали. Первая эмоция была самой яркой: не одна!
Но следом пришел страх. Существа выглядели неестественно, вовсе не так, как те другие, которых Авали видела на картинах, нарисованных на стенах. Откуда-то пришла уверенность, что именно картины на стене правдивы, а не то, что она видела сейчас перед собой.
Серая сжалась, плотно прижала уши к голове, не зная, что и предпринять. Привлечь внимание к себе? Глупо, ведь вдруг они настроены агрессивно?
А разве будет лучше, если она останется так висеть? Нет, конечно же нет...
Дилемма решилась сама собой. Живую клетку дернула вверх какая-то сила, Авали даже охнула от неожиданности. Рывок, еще рывок. Все ближе и ближе к спасению...
И наконец, Авали увидела, кто её тянет: необычайно высокое создание, прямое, как струна, с подвижными передними лапами. Что оно такое?
Ни лица, ни глаз, ни эмоций. Молчаливое каменной изваяние.
Когда Волчица почувствовала, что почти свободна - сама выпрыгнула из сковывающих её пут, остановилась напротив человека, рассматривая его.
- Спасибо. Я думала, что одна живая тут.
Если это существо не настроено агрессивно, значит, все остальные тоже добры?
Волчица с опаской огляделась. Беспорядочное движение других каменных начинало приобретать какой-то смысл.

От этой жуткой фразы, что Авали здесь действительно одна волчице стало не по себе. Жутковато, находиться среди всех этих изваяний, но разве же они не живые?
Статуи окружали серую волчицу со всех сторон, Авали невольно сжалась, уже ощущая их гнев на собственной шкуре.
А потом Ласточка увидела волчонка. Точнее, то что когда-то было волчонком. Существо обвиняло её, но в чем?..
Авали напрягла память.
Я оставила их? Оставила их всех? Когда такое было?!
Память упорно не желала возвращаться, подсовывая картины вечного каменного лабиринта, просторы которого Авали бороздила вот уже... вечность? Или чуть меньше?
От вспышки внезапного красного света Авали вздрогнула, задрожала. Картина, которая предстала перед ней была еще страшнее, чем все эти пустые каменные лица. Смерти, разрушения... Чужие жизни обрываются нитками, не удержишь. Ощущение беспомощности охватило волчицу, она закрыла глаза, отчаянно повторяя себе:
- Нет, нет...
Голова вжата в плечи, волчица полусогнута, уши прижаты, хвост - под брюхом.
- Это не я... - наконец выдавила Авали. - Не я в этом виновата! Я бы не посмела... Не смогла бы! Почему вы вините во всем меня?! Я всегда была здесь, тут мое место!
Голос срывается на истерический крик - и все заканчивается, каменные изваяния, а не живые и умирающие - стоят и ждут, ждут её ответа.
Авали поначалу выпрямляется, а потом снова съеживается от леденящего шепота.
- Я ничего не сделала... - отчаянно и виновато вновь начинает волчица.