Пока что девушка не чувствовала ничего такого особенного, что могло бы ее серьезно напугать, чтобы прямо душа в пятки ушла. Да, было не по себе. Да, было необычно. Но все это списывалось на новизну атмосферы, и наверняка если бы Кроу-младшая каждый день видела кладбища, то перестала бы их воспринимать как нечто посредственное и смотрела бы куда глубже и шире (что, кстати, не совсем логичная и обоснованная точка зрения). Например, все подростки в городе знали, что на кладбище хоронят умерших. А еще знали (еще с младенчества), что по ночам ходит бабайка и утаскивает непослушных детей в свою нору и их там поедает. Вырастая, пугалки превращались в реальность, и настоящие волки куда страшнее бабок-ежек. Хищники имеют лишь нечто обыкновенное, близкое людям по форме жизни - одной крови, так сказать, а призраки лишь разжигают интерес у молодежи. Вы попробуйте с тинейджером устроить сеанс эзотерики. Не то что у вас будет психический шок - у вызванного духа! Ибо только молодое сердце может настолько ярко реагировать на все, что происходит вокруг. Особенно это относится к тем сердцам, что не оказались забиты будничной жизнью и печальболью, а тем, кто привык рано вставать и поздно ложиться, тем кто работает в команде и помогает жителям - эх, чем не радость!
Потому если мурашки под кожей и бегали, то как-то неохотно, сонно, почти как их хозяйка на утренних лекциях.
- Ага! Спать лучше, - воскликнула белокурая, явно вспомнив нечто неприятное и рутинное, но не завершая эту фразу, - а вот...мне всегда интересно было. Как крест может оберегать? Он вообще что делает?
Это как подкова для удачи - что бы девушка делала, будь подковой? Да ничего. А почему что-то должна делать обычная подкова?
Долго себя заставлять и отказываться от угощения Шерри точно не собиралась, потому мигом налила себе компота (будь постарше - уточнила бы состав) и забросила себе в рот конфету, поглядывая за реакцией Дианы на все происходящее - а как взрослый все это видит со стороны?
Но как только мальчишка выскочил из сторожки и бесследно исчез, а дверь в подвал зачем-то отворилась, выдавая присутствие еще одного гостя, студентка напряглась и даже перестала глазеть по сторонам, спокойно перекусывая. К ним кто-то шел. Не, ну нелогично же - сначала должны быть шаги, а потом уже открывание двери. То ли сквозняк, то ли компот ей врал, то ли...
- Дядя? - позвала она, надеясь, что это будет именно тот самый дядя, о котором говорил паренек, а не тот дядя, которого сейчас раскапывает Конд...

«Прям, как ребенок». Динь тяжело выдохнула прохладный воздух, ворвавшийся в коморку. А еще пару часов могла бы спокойно утверждать, что является взрослой. А теперь? Особенно если посмотреть на то, чем занимается. Или все-таки страх – обычное дело для обычных людей? Ведь, по сути своей, ничем она от других не отличалась. Не умела убеждать без грозного взгляда, не привлекала людей, не обладала магией… Хотя, наверное, скоро сможет, да? Неудивительно будет, если научиться понимать язык животных без их применения так называемого «морока». Девушка отпустила косяк, понимая, что никто к ним так и не вышел. Интересно, а сколько времени уже прошло с того момента? Тогда, не могло же обоим показаться, правда? Если слышит один, его считают психом, а если двое? Тоже?
- Похоже, это был всего-то ветер, - констатировала факт Диана, посмотрев на Шерри. А она действительно ждала оттуда выхода дяди этого мальчишки? Кстати о нем. Динь подошла к окну, пытаясь рассмотреть, где мальчишка. Но ни его, ни собаки не было видно. «Сбежал что ли?». Отмахнулась. Быть такого не может, и это он то пытался удержать здесь девушек, а сам сбежал? Хотя, может пошел за дядькой? И не боится уже. Усмехнувшись, Диана отошла от окна, подойдя к краю открывшейся двери. Темнота и ничего более. И стало тихо, если не учитывать один факт – какие-то звуки все-таки исходили из темноты, но теперь это спокойно можно было свалиться на ветер.
- Интересно, свет туда не включается? – и Диана осмотрелась. С чего бы вообще надо было включать там свет? Да, и лесть туда тоже зачем? Хотя, может, там старик лежит и кряхтит? Мало ли чего. Люди все-таки такие хрупкие создания. Слишком много мыслей для одной головы. Не найдя ничего приметного, что бы напомнило включатель, Динь сделала пару шагов вниз. Лестница, на которую ступила девушка, заскрипела. «Сумка же». Стащила сумку, что все это время моталась на теле, как тряпочка, Диана начала в ней рыться, второй раз за сегодня. Однако поиски снова не дали результатов. Никаких источников светла в сумке не было.
- Шерри, поищи спички, вдруг где лежат у них, - попросила девушка, начав спускаться дальше. А лестница продолжала скрипеть. Тот свет, что был в каморке, как-то особой роли не играло. На ощупь, будто ослепла, Диана –таки добралась до низа. Ноги с каким-то облегчением почуяли стойкую опору. И все-таки, никого она не видела. Темно, да, но даже так какое-то движение все равно можно было бы уловить, не так ли? Тихонько вдохнув побольше воздуха, девушка прошла дальше, задев обо что-то рукой. Даже ойкнула, но по причине большей того, что испугалась. Интересно вот, где конец этого подвала? Вся беда была в том, что ничего не видно. Вдруг, если студентка найдет спички, прямо перед ее лицом возникнет чей-то образ, как по классике жанра какого-то ужастика.

Замерзающий мир.
Я ведь видела его уже однажды. Потерянный и забытый всеми богами Сколхат. Пустынная белая равнина, без вздоха, без теплого и живого дыхания.
В это ли превращается наш мир сейчас?
Порой хотелось выключить свою голову, чтобы больше ни о чем не думать и хоть на некоторое время отдохнуть от собственных мыслей.
Но иногда мне казалось, что внешняя холодность мира вышла из моего сердца, оставив внутри меня теплоту.
Может, мне жизненно необходимо с кем-то бороться? И если нет внешнего врага, я начинаю разъедать саму себя изнутри. Холодная стихия... Почему чем сильнее замерзает мир, тем легче мне дышится? И вроде бы, проблем только больше и больше, но это не меняет настроения.
Иногда такие вечерние прогулки были необходимы, почти жизненно важны. Сейчас внутри меня было что-то вроде добродушного благодушия, мягкой опустошенности.
Мы стояли у калитки изгороди, ограждающую церковь. Люди выходили после вечерней службы. С какой-то язвительной ироничностью я подметила, что с наступлением аномальных холодов, количество людей, начавших посещать местное святилище возросло.
Странные они, эти люди. Порой мне казалось, что они совсем как мы. А иногда я видела в них существ с другой планеты.
Меня защищал морок - светловолосая девушка куталась в меха, уткнувшись носом в шарф. Иногда было даже забавно наблюдать за собственным мороком. Он взрослел и менялся, менял стиль одежды и предпочтения в косметике. Чем больше я пользовалась мороком, тем чаще я подмечала все, даже самые мелкие детали человеческой внешности, начиная походкой и заканчивая морщинками в уголке глаз.
- Как думаешь, почему это у них называется "службой"? Как рабство какое-то, - спросила я у Эмира, чуть повернув к нему голову.
Иногда мне становилось немножко страшновато от его неизменного сильного присутствия рядом со мной. Он вселял благоговение тем, что казался мне большим и сильным. И куда более могущественным, чем я.

Я задумалась, чуть наклонив голову на бок, переваривая и пережевывая его слова.
- Мне казалось, наоборот... Служба - это то, что обязывает тебя. Разве вера обязывает?
Я снова задумалась. Обязывала ли меня моя вера? Что я делала, чтобы верить? Кажется, это было не трудно. Просто ты думаешь о чем-то когда тебе становится тяжело дышать и жить. И страх отступает.
Для меня, похоже, это и была вера.
Для людей она была чем-то... Обязывающим. Вера была службой. Трудной и тяжелой. Разве можно тогда любить свое божество, быть верным ему и надеяться на него, если оно обязывает тебя?
Потом я подумала, что Антей обязывал меня. Я должна была слушать то, что он говорит и выполнять то, что он просил. Не думаю, что тогда я была счастлива. Но если бы этого в моей жизни не было, я бы не встретила Эмира и Балиоса... Я бы, наверное, никогда не вернулась в Город.
Как-то все запутанно.
Я повернулась к Солнечному полностью, заглянув в его зеленые глаза и стремясь найти там опору и спокойствие.
- Как думаешь, это из-за того, что боги оставили нас? Никто не приходит ко мне во снах... Я помню Сколхат. Заброшенный и чужой мир, где умерло все живое...
Я помедлила, собираясь с силами, чтобы спросить самое важное.
- Думаешь, нас ожидает тоже самое? - почти прошептала я.
Я прекрасно понимала, что мой супруг не был всезнающим и ведающим. Думаю, он бы сразу поделился бы информацией со мной, если бы что-то знал. И вряд ли он мог дать вразумительный ответ.
Мне просто нужно было с кем-то посоветоваться, услышать чужое мнение.
Порой мне казалось, что мои собственные мысли скоро раздавят меня.

Сначала теплое дыхание ошпарило затылок, потом его коснулся теплый язык Эмира. Я чуть закрыла глаза, жмурясь от удовольствия. Странно, но иногда такие мелочи ценятся больше, чем множество сказанных слов.
Но иногда так же было приятно поиграть в то, что мне это не нравится. Потому я едва слышно заворчала, но как-то неохотно, будто бы для галочки, а не потому, что мне так хочется.
Чтобы я делала без него? Он всегда может найти слова, которые меня успокоят. Всегда может подобрать что-то, после чего станет не так грустно, чтобы паника не захлестнула тебя полностью.
- Вот только зачем им испытывать нас... Неужели мы не сделали все, что могли, чтобы заслужить их доверие? - это не был вопрос к Эмиру, это был вопрос куда-то дальше и выше. Он просто растаял в холоде и тишине, не найдя своего адресата.
Я думала о том, что уже устала от вечной борьбы. Она как-то так незаметно началась в момент моего рождения и стала частью меня, захватила меня с головой. Теперь я и не мыслю жизни без этой войны, без противостояния чему-то.
Может, это как наркотик или зависимость: потом уже просто не можешь обойтись без того, чтобы все время все тащить на себя, помогать, поддерживать, кого-то свергать и строить планы один на другом.
"Я бы хотела верить, что все не зря. Но мне кажется... Мне иногда кажется, что все это - просто случайность, череда событий, которая выстраивается в причудливые формы, создает непонятные узоры. А мы просто смотрим в них и не можем найти смысл".
- Ты ведь слышал, как умер Дикий? - голос чуть дрогнул. Он умер не от клыков врага... Странная смерть. Которая напоминала мне кое о чем... Смерть, которая давала мне надежду.

Я снова отвернулась от супруга, невидящими глазами уставившись куда-то вдаль, размышляя. Он не высказал мне тех догадок, о которых думала я сама. Не хочет лишний раз обнадеживать, или просто не думал, что это может быть то, о чем я думаю так долго и мучительно?
- За одним диктатором всегда идет другой, с другими средствами, но теми же целями. Мир не живет без этого, все должно быть уравновешенно, - заключила я, будто бы дополняя слова Эмира, а не опровергая их. - Кому-то будет легче. Это да...
Я снова замолчала, собирая все мысли в голове в одну большую кучу, стараясь одновременно же и разложить их - каждую на свою полку.
- Его подняло воздух, будто бы какой-то непонятной силой и резко бросило вниз, - продолжала я. - Неведомой силой. Какой? Что могло поднять в воздух?
Я специально выделила последнее слово, разворачиваясь к Эмиру полностью и поднимая на него янтарный взгляд.
Его зеленые глаза завораживали, как всегда я терялась перед ним, но сейчас и только сейчас внутри меня удерживали здравая мысль, что может быть причиной смерти фюррера. Истинной причиной.
- Как ты думаешь... Это может быть... Может быть... Хэт?
Я замерла, не зная, чего мне хочется больше: чтобы Эмир сейчас согласился со мной, сказал, что ему тоже так кажется, что будет означать что Хэттер жива. По крайней мере, была жива до недавнего времени...
Или же может отказаться, и тогда я перестану морочить себе голову и думать, как она там? Такая нежная и слабая, наедине с собственными мыслями и чувствами, наедине с тем, что она видела?
Могу ли я считаться хорошей матерью после того, что с ней произошло?

Внезапная грусть захлестнула с головой, я понурила голову.
Да, слова Эмира подбодрили меня. Отчасти мне стало легче. Он, как и я, думает о том, что наши дети живы. Они могли бы выжить, у них столько союзников, которые направляли бы их, помогали... Но могли и не выдержать этого пути, ведь сколько союзников - столько и врагов.
Я ткнулась лбом в плечо Эмира и стояла так некоторое время, будто бы сейчас мне в прямом смысле нужна была его поддержка и это движение было для меня жизненно необходимым.
- Мы так виноваты перед ними, - произнесла я наконец. - Мне часто кажется, что тогда мы могли бы принять другое решение и все было бы иначе... Может, если бы они остались с нами, мы смогли бы их защитить.
"И Хэттер не оказалась бы на поле боя, и Дикий был бы жив".
Что не говори - смерть белополосого принесла какое-то облечение. Легион затих, но на долго ли это затишье. По крайней мере, какой-то перерыв никому не помешает.
Не знаю, сколько я простояла так еще, опираясь на плечо супруга, но в какой-то момент я оторвалась от него сделала несколько шагов в сторону.
- Хватит сидеть, сложа лапы, - голос звучал теперь куда веселее и задорнее. - Только сопли жуем... Догоняй!

Ощущение беспамятства плавно растекалось по бледному телу, которое, к слову, сегодня покрылось длинным платьем, больше поxодившим на поxодное, чем предназначенное для свиданий. Утренняя проxлада плавно окутывала Анну, и та, скрестив руки на груди и ежась от пробирающего xолодка, двигалась по рынку, временами оборачиваясь и улыбаясь проxожим, которые отвешивали приветствия в её адрес. Жизнь, кажется, уже кипела ключом и вряд ли кому было дело до странной девушки, шедшей в сторону церкви. По пусти ей встретился мальчишка, который пытался выстроить идеальную волчью ловушку. Впрочем, что мог сделать десятилетний мальчуган? Она останавливается. Некоторое время следит за ним. Смешные они, дети. Они могут выстроить мир из подручныx материалов. Им так мало нужно для счастья, верно? Склоняет голову на правый бок и с умилением продолжает смотреть за тем, как неумело ребенок забивает гвозди в деревяшку, бурча что-то себе под нос и временами создавая на своем лице умный вид, свидетельствовавший только о том, что он якобы знает толк в своем деле. Вскоре вокруг ребетенка собралось еще несколько человек. Отчего-то люди не спешили разделить радости и интереса дитя - xиxикание тому свидетельствует. Постояв еще где-то с минуту, Аграт, несшая в правой руке кулек с печеньями, теперь уже плотно прижатыми к груди, не раздумывая протянула пакет мальчугану, на что тот и спасибо-то не сказал, но девушка не в обиде на него. Еще бы, если бы к ней на улице подошел взрослый дядя и навязчиво стал предлагать конфетки-печенья, то она бы наверняка в два прыжка очутилась дома. Тут, в общем-то, практически та же ситуация, только немного сглаженная и обтесанная со всеx сторон. Послышался тиxий стук стрелки на часаx. Аграт, оживившись, поспешила в сторону церкви. Отвлеклась. Платье проносится по городу. Люди расступаются пред ним, как и пред всякой красивой вещью. Наряд и правда идет впереди человека. Если бы вместо платья на ней висели старенькие лоxмотья, то вместо вежливыx кивков Анна получила бы раздраженные лица. Где-то в голове она громко xмыкнула, чувствуя всю несправедливость жизненныx ситуаций, но задумываться над этим не спешила. Успеется. Ведь впереди еще целый день!
Вдали показываются сгустки тумана - остатки роскоши, за которые Анна готова отдать любые деньги. Несколько темныx xлопьев опустились на лицо, но она не торопится иx стряxивать, а лишь нервно подергивает мышцами лица, ощущая дискомфорт. Вскоре завиднелась и церковь. Черноволосая замирает, всматриваясь в великолепие и мрачность этой постройки. Говорят, что церковь - обитель бога, но она сомневалась в этом больше всеx. Какая же эта обитель? Зачем вообще нужен богу дом, если у него есть целое небо для этого? В ее городке не было церквей. Там люди забыли о боге, а здесь же xранят странную память. В общем-то, Аграт еще предстояло прояснить некоторые вещи для себя, а пока ... Пока она видит силуэт мужчины и подкрадывается к нему, деля всё, лишь бы только он не заметил ее. Уж не знаю прошел ли ее план удачно или нет, но за спиной у него раздается голос Анны:
- Доброе утро. Она xитро прищуривается и улыбается, стряxивая с лица черноту, оставляя сероватые оттенки на скулаx.
- А я сегодня не спала всю ночь. Нечто детское скользило по её голосу и словам, впечатываясь в память любого, кто слышал эти странные слова и предложения.
- Я перемерила все платья и всё танцевала, и танцевала в ниx. Музыка и вовсе закружила меня. Покуда девушка  говорила, она незаметно для самой себя, приподнимая подол платья, повернулась на 360 градусов. Волосы небрежно улеглись на лицо после этого своеобразного элемента танца, но Анна не следила за ними, продолжая отдаваться музыке в своей голове.