Больше всего Дектеру не хотелось привлекать общественное внимание к сложившемуся инциденту. Но тут утреннюю трактирную тишину нарушило неприлично много шумов: то кот опять орать начал, то повариха голосить, то вшивый алкоголик захрапел. Коу нахмурился, когда половина посетителей с блестящими от сорочьего интереса глазами уставилась на него. Мужчина разозлился, и с шумом поставил обратно на стол кружку с пивом, которую уже поднес к губам. Он не выносил повышенного внимания к своей персоне, особенно, если это внимание привлек кто-то другой, а не он сам. Так и хотелось гаркнуть «что уставились?!», но Декс сдерживался. До того момента, пока к нему не подошла одна из присутствующих. То была немного худощавая, темнокожая женщина, решившая начать разговор о произошедшем. Декстер уже хотел отправить ее восвояси, до конца не дослушав, но одного слова из уст Ингрид хватило, чтоб Коу вовремя прикусил язык.
-Насколько законным является спуск в эти катакомбы гражданских? – Угрюмо произнес Декстер, исподлобья глядя на собеседницу. Вообще, его заинтересовала информация от Ингрид, и это – самое дружелюбное, что он смог из себя выдавить ввиду сложившейся ситуации, - в любом случае, у нас мало чего есть законного. Да, меня определенно интересует эта тема, - Коу решил реабилитироваться до того, как женщина обидится на его резкие слова и уйдет.
Тут рыжей молнией сверкнула Скайлер, явно заинтересованная беседой Декса и Ингрид. Конечно, это было куда интересней, чем носить яичницу и разливать кофе по кружкам, и охотник понимал, что официатка ловила любой шанс отвлечься от своей нудной, немного неприятной работы.
Мужчина украдкой глянул на общий стол, дабы убедиться, что посетители не думает присоединяться к беседе. Некоторые все еще подозрительно зыркали на их столик, однако большая часть народу вернулась к своим тарелкам. Видимо, они не сочли интересным обсуждение пьяного бреда.
-Не знаю, какой функционал они несли раньше, но сейчас это лишний повод переломать себе ноги. – Недовольно рыкнул Декстер, - будь моя воля – я бы их все зарыл. Вместо того, чтобы искать ответы на уже имеющиеся вопросы, люди откапывают для себя новые, тем самым увеличивая список. – Коу считал, что у горожан слишком много проблем, чтобы расследовать новые дела.
Сейчас у них царил настоящий хаос из-за поднявшегося волчьего вопроса, и исследование недр собственного Города не было первостепенной задачей. Декстер считал, что для начала необходимо решить насущные вопросы, прежде чем приступать к неизведанному. Однако если они сейчас не приложат к этому руку, то пробудившийся пьянчуга расскажет свои бредни остальным, и тогда это выльется в массы. Коу не мог этого допустить, и решил лично разобраться в этом дерьме.

Лицо хитрой девицы-лисицы так и светилось предвкушением. Катакомбы, запреты, записочки! Атмосфера средних школьных классов прямо-таки заполнила этот уголок трактира. Скайлер нетерпеливо покусывала губу, не обращая внимания на красноречивый взгляд Ингрид в свою сторону - уж всяко начальником здесь была не она, а Декстер. Подковерные интриги радостно зашевелились - в дело вступало столкновение двух женских миров.
Ну, хорошо-хорошо, один мир был не совсем женским. Вернее, совсем не женским. Скайлер была, конечно, девочкой мечтательной, но того огня познания, что искрами полыхал в глазах ученой, у нее и в помине не было. Роджерс не интересовали катакомбы как таковые - черт знает что за место такое, в самом деле. Однако шанс на благоприятный исход, вернее - уход, мелькал прямо перед носом, и упускать его девушка не собиралась.
Несмотря на то, что выглядела Кайли полнейшей простушкой, она мигом просекла настрой Декстера (уж что-что, а понимать мужчин она за свои годы научилась). Охотник хмурился, ворчал, как медведь в берлоге, и исподлобья посматривал на остальных - не дай бог кому лишнюю секунду смотреть в их сторону. Между тем, квинтет из странной ученой, хмурого охотника, алкаша, кота и бабы действительно выглядел примечательнее тарелок перед носом у любого горожанина; Скайлер не была бы собой, пропусти бы она шанс выслужиться.
Нетронутое пиво на подносе оказалось лихо придвинуто к спящему носителю опасной информации - это увеличивало шанс при пробуждении вновь потеряться его разуму в глубокой кружке алкоголя. Покрутившись рядом еще недолго, Кайли в очередной раз затискала кота, не забывая вслушиваться в беседу Ингрид и Декстера. В голове официантки мигом созрел очередной план. Глядя прямо в рыжую волосатую морду, Кай с суровым видом, будто ругая животное за концерты, обронила пару фраз. Со стороны действительно казалось, что девушка читает волосатому певуну нотации, но на деле все было иначе.
- Если хотите свалить незаметно - я вас отмазать смогу, - Роджерс прищурилась, покосившись на Коу. - Ваша парочка с утра чересчур мозолит любопытные глаза, не так ли, Морда? - официантка чмокнула кота в мокрый нос и отпустила недоумевающее животное на свободу. Мордекай тотчас принялся вылизывать драгоценную шерсть, которую помяли и спутали женские пальцы. Коту очень не нравилось такое обращение без предварительного предупреждения, и выглядел он сейчас воинственно и сердито, однако укоризненных взглядов хозяйка не замечала. Мордекай немедленно затаил обиду.
Залихватски закинув на плечо полотенце, она пружинисто вернулась к кухне и по-детски повисла на косяке, заглядывая внутрь.
- Надо чего? - поинтересовалась Кайли, как обычно, с трудом регулируя громкость голоса. - Коу согласился на складе помочь, я как раз собиралась за сахаром идти, - будничным тоном щебетала официантка, прекрасно зная, что повариха сама не полезет в нижний шкаф, где на самом деле хранился последний мешок - у старухи то и дело прихватывало спину по весне. Роджерс довольно долго выясняла все подробности того, что же еще стоит притащить, раздувая список до космических масштабов.
- Да пожалей ты мужика, - наконец, умаявшись слушать балаболку, в сердцах выпалила повариха, всплеснув руками. Скайлер удивленно округлила глаза, сдерживая довольную улыбочку. - Переломится он пополам с такими запросами, будешь знать! - Роджерс потупилась, виновато вздохнула.
Отряхнув передник от муки, женщина подвинула официантку, орлиным взором зыркнув на посетителей.
- Вон, возьми еще парочку, - щедро предложила повариха, шевельнув густыми бровями. - Не откажут же в благом деле, солнце уж высоко.
Скайлер с откровенной надеждой воззрилась на заскучавших было мужиков, но те вдруг обнаружили в своих кружках и тарелках великие тайны вселенной. Разразившись ворчанием, повариха махнула рукой на лентяев и вновь скрылась на кухне, сетуя на современную молодежь и прилагающиеся к ней проблемы и трудности. Официантка еще недолгое время покрутилась у стойки, скинула фартук на вешалку и улизнула обратно к двери.
- Все, пошли, - Кайли едва не подпрыгивала от нетерпения. О том, как она будет возвращаться без продуктов, девушка и не думала - выкрутится как-нибудь, на крайний случай - свалит все на охотника, почему бы и нет?

Когда закончилось её время говорить, Ингрид просто закрыла глаза и на какую-то долю секунды таверна и её суетливые, раздражённые и чересчур любопытные завсегдатаи исчезли. Перед внутренним взором раскрылось влажное, замшелое чрево катакомб, бесконечно чёрное и повторяющееся в каждом уголке и повороте. Из него веяло холодом и неизвестностью чуждых человеку измерений. В первый раз Ингрид ощутила всю правдивость выражения: "Если долго смотреть во тьму, она начнёт смотреть в тебя." "Взгляд" невидимой, неосязаемой субстанции пронизывал до костей и Ингрид даже вздрогнула, словно от резкого дуновения ледяного сквозняка. И в этот же миг иллюзия разрушилась.
Скрип дерева о дерево, ворчание охотника, щебет официантки, глухое шушуканье  других посетителей - окружающие звуки вырвали Ингрид из её мрачных фантазий обратно в не менее мрачную реальность. Учёная могла буквально ощутить как к её прямо сидящей, словно с палкой привязанной к спине, фигуре клеются десятки праздно-любопытных взглядов. Единственной, кто была достаточно смела и глупа, чтобы не дать теме, которую в противном случае тихонько погребли бы под неведеньем других граждан, так легко замяться. Обо всём этом свидетельствовало насмешливое замечание рыжеволосой официантки и вскоре последовавший за ним приглушенный наказ охотника. Поздравляем фрау Восс, ваша задумка чем бы она ни была продиктована успешно удалась. Где ваша сияющая улыбка победительницы, а?
Глаза продолжали оставаться закрытыми и учёная бултыхалась в темноте собственных мыслей. Достигнутый успех ни приносил ни радости, ни даже толики удовлетворения. Незаметно для себя, но не для окружающих, учёная ссутулила плечи, под грузом сомнений, вновь выползших из своих потаённых углов. Не было сил держать стойку. Не было сил даже говорить - уже слишком многое, пусть и сжато, было выложено на стол, забрав ту толику энергии, что толкнула Ингрид на эту авантюру.
- Ингрид Восс, - машинально и несколько вяло отозвалась учёная, наконец-то раскрывая глаза.
Хотелось встать, уйти и больше никогда не появляться на глазах охотника с официанткой. Пришла из ниоткуда, внесла смуту и обратно исчезла в своём нигде. С той лишь разницей, что адрес учёной не был всемирной загадкой. Путь назад был сожжён, а бежать вплавь от тех, у кого в наличии был целый корабль, было бесполезной тратой сил. А что бы Марго сказала по этому поводу? Обиделась бы, узнав, что её учёная подруга решила вновь попытать "счастье" в катакомбах без неё? Обеспоилась бы, поняв на что толкает себя Ингрид? Навряд ли. Даже она не ведала в какое болото постепенно превращается душа учёной.
Скрипнул стул и Ингрид механическим шагом вышла вслед за Коу наружу, обратно в льдисто-синий и грязно-серый мир уходящей зимы. Одним кивком она дала Декстеру понять, что приняла условия встречи к сведению. С их разговора она больше не проронила ни слова, даже взгляда не бросила на своих будущих спутников: просто развернулась и быстрым шагом пошла назад, не простившись. Даже смирилась с тем фактом, что ранее раздражавшая её официантка будет участвовать в повторной экспедиции. Она продемонстрировала, что умеет быть полезной, ловко отведя от них излишнее внимание толпы. Но Ингрид сомневалась, что в подземных лабаиринтах от социальных навыков девушки будет хоть какой-то толк, ибо кроме как с крысами социализироваться там было не с кем. Впрочем, этои проблемы уже совершенно не касались учёной, которая всё ещё не могла отвязаться от навязчивого желания, не приходить на площадь.
Дом встретил Ингрид запахом в медленной агонии увядяющих растений - в последнее время учёная стала всё меньше времени уделять своему домашнему "саду" - пыли и холода. Рюкзак, собранный для первой экспедиции, так и лежал неразобранный с тех пор, как та провалилась; оставалось только переодеться в более подходящую для предстоящего мероприятия одежду. Гнетущую тишину дома нарушил звук больше похожий на кашель, чередующихся с болезненными стонами - учёная бессильно сползла по двери на пол, и давилась фальшивыми нервными смешками. Сейчас, в собственной обители, больше похожей на давно заброшенное гнездо, предстоящее мероприятия и её участие в нём всё больше казались неумело сочинённым анекдотом. Подперев лицо ладонью, Ингрид с застывшей, как вырезанной в воске, улыбкой уставилась в дальний тёмный угол коридора.
Спустя несколько минут учёная уже закидывала себе за спину рюкзак, полностью готовая к выходу. Даже на глубине душевной ямы она оставалась невероятно пунктуальным человеком. Странная усмешка тем временем ослабла, но всё не сходила с губ, выдавая медленно растущее маниакальное желание. Что бы не прятали эти чёртовы катакомбы, Ингрид отберёт у них это сокровище.

Начало игры
"Ветер перемен"
188 год, 7 июня, 6 утра

Массивная деревянная дверь с противным скрипом и треском отворилась. В нос тотчас ударила уже привычная – и даже полюбившаяся – мешанина запахов: спертый воздух был пропитан дешевым алкоголем, табачным дымом, которым затягивались местные люди до умопомрачения и немного стухшей едой. Бернард, слегка прикрыв глаза, глубоко вдохнул весь этот смрад и невольно расслабился, чувствуя, как напряжение медленно покидает его. Волк под глухой скрежет половиц не спеша направился к барной стойке.
Несмотря на то, что он уже около двух лет живет бок о бок с людьми, используя морок, Бернард все равно проявляет крайнюю осторожность, когда дело доходит до общения с ними. Особенно в связи с недавними событиями: из-за того, что весь Город был напуган неизвестным волчьим воем, почти все охотники со своими собаками патрулировали улицы, пытаясь найти источник шума, поэтому волк особо и не высовывался. Не было желания получить пулю в морду. По крайней мере пока что. Зато сейчас, когда все немного улеглось, Бернард снова мог пройтись по центральным улочкам до дверей своего полюбившегося трактира. Не без опасения, конечно же.
Более-менее усевшись на стул за барной стойкой – в волчьем облике это смотрится весьма комично – и положив руки – лапы – на стол, Бернард окинул хмурым взглядом бармена, который неспешно протирал полки с разноцветными бутылками от вековой пыли, и хриплым голосом произнес: «Как обычно». Мужчина обернулся и, оценивая нового-старого клиента, наклонился за стаканом.
Волк запрокинул голову, рассматривая люстру, что висела буквально над ним. Старая, большая и пыльная, ничего интересного. Кто-то сзади него резко начал заливаться тяжелым кашлем с рвотными позывами, и Бернард моментально обернулся. Какой-то неизвестный мужчина, видимо, уже пребывая в нетрезвом состоянии долгое время, встал со стула и, шатаясь из стороны в сторону, направился к дверям, надеясь освежиться. Правда, он не дошел: все то, что некогда находилось в его желудке, успешно вылилось на пол, и едкая вонь начала смешиваться с местной затхлостью.
Бармен поставил перед носом волка небольшой стакан со слегка покачивающейся светло-коричневой жидкостью, немного мутной.
Изначально Бернард и сам не понимал, как люди могут травить себя этой дрянью, ведь после нее они сами становятся зверьми. Нет, иногда даже хуже. Он наблюдал за ними из темных улиц, как те, извалявшись в грязи, как свиньи, ползут на четвереньках к себе домой. Однако после первой рюмки ему стало все ясно. Эти обжигающие жидкости, именуемые алкоголем, даруют забвение и спокойствие, чего так не хватает многим в этой жизни. Особенно ему сейчас. И стоит лишь один раз попробовать, ощутить ту самую безмятежность, и ты уже невольно становишься пленником собственных желаний. Волк сам это ощутил на собственной шкуре.
Бернард взял рукой – пастью – стакан и, запрокинув его, моментально опустошил, с глухим ударом поставив обратно на стойку. Волк зажмурился, чувствуя, как жидкость приятно обжигает пасть и медленно стекает вниз, в желудок, оставляя после себя приятное послевкусие. Жужжащие, как навозные мухи, мысли начали постепенно улетучиваться, оставляя волка наедине с собственными чувствами.

Отредактировано Бернард (2018-08-14 13:23:05)

Жест в виде поднятой, немного даже согнутой руки – лапы – стал особым и своеобразным сигналом между Бернардом и барменом. Владелец трактира, или таким хотел видеть его волк, уже привык к неразговорчивому гостю: порой мужчине хватало лишь одного взгляда, чтобы понять мысли и желания своего клиента. Впрочем, для них обоих это не было чем-то плохим.
Одно мгновение, и перед носом Бернарда вновь оказался очередной стакан с едва колыхающейся жидкостью. Ее появление одновременно и обрадовало волка, желающего полностью забыться в своих чувствах, и огорчило по одной лишь причине: это должен был быть последний глоток.
В такие моменты его посещали мысли, о том, что быть человеком не так уж и плохо: ты можешь сидеть в трактире с утра и до ночи, заливать в себя эту обжигающую дрянь, дарующую забвение, и не бояться того, что твои мозги окажутся размазанными на соседней стене. А так… приходится держать себя в лапах, чтобы люди не закричали в ужасе и не начали истошно вопить «волк, волк, здесь волк!». Бернард, едва заметно облизав губы, вылил в себя очередную порцию алкоголя и зажмурился, ощущая приятное жжение.
Когда выпивка начинает ударять в голову,  волку становится абсолютно все равно, что с ним будет в дальнейшем. Зрение, нюх, слух – все чувства начинают притупляться. Они  тают, как лед, или даже вовсе исчезают на неопределенное время. Единственное, что продолжает стоять на страже самосохранения, это интуиция. И сейчас она говорила, нет, она кричала Бернарду сквозь помутившее сознание, что нужно немедленно уходить, бежать.
И не зря.
- Я тебя чую.
Эта фраза острыми когтями разрезала пелену, окутывающую волчий разум, тем самым вытаскивая его из этой злополучной пучины. По всему телу словно прошелся разряд тока. Даже шерсть встала дыбом. И это бы увидели все, если бы не морок.
Бернард испуганно вздрогнул, оборачиваясь на чей-то слабый, или даже скорее детский, голос, и пораженно замер. Перед ним, в самом низу, был… щенок. Нет, не волчонок, а именно щенок. Собака. С ошейником. В немного прояснившейся волчьей голове сложилась следующая цепочка: собака – охотник, ведь этот поражающий своей силой тандем нерушим. Волк был в смятении, ведь с одной стороны это всего лишь безобидный щенок, который, скорее всего, за свою жизнь еще ни разу не видел настоящих волков, а с другой стороны…
- Доброго утра.
…рядом однозначно есть его хозяин-охотник.
Подняв на внезапно заговорившего человека взгляд, Бернард едва заметно прищурился и слегка отвел назад уши, чего морок, к счастью – или к сожалению? – не показал. Волк, загнанный в тупик, боялся лишний раз пошевелиться, мало ли какое неосторожное движение может раскрыть его истинную сущность, тогда… как быть? На ум ничего не пришло, кроме как ответь человеку тем же. Он неспешно развернулся к барной стойке и, слегка опустив голову, пробормотал:
- Да, доброе… - хриплый голос звучал неуверенно, и волк, чувствуя, как собственное сердцебиение глухим эхом отдает в ушах, погрузился в раздумья: стоит ли ему уйти сейчас или продолжить «быть»… человеком?

Время тянулось невыносимо долго. Волк, замерев в весьма неудобной для него самого позе, боялся лишний раз шелохнуться: он навис огромной тенью над жалкой барной стойкой, не поднимая взгляда на своего новоиспеченного собеседника. По ногам – лапам – начала пробегать мелкая, едва заметная дрожь, сопровождаемая легкими покалываниями от перенапряжения. Бернард снова ссутулился, словно старался слиться с окружающей средой, стать еще более незаметным.
Он тяжело выдохнул и тут же поморщился от запаха собственного перегара. Пожалуй, это был единственный минус времяпрепровождения в данном питейном заведении.
На самом деле его не так сильно напрягал охотник, как его собака. Если Бернард, прожив в городе около двух лет, уже привык более-менее контактировать с людьми, то с другими зверьми у него разговор не клеился. Особенно с собаками. Именно поэтому волк поджимал или убирал свои ноги – лапы – в другую сторону, если замечал любопытного щенка в опасной для себя близости. Ведь только он сейчас мог перечеркнуть абсолютно все.
- Клото?.. – задумчиво протянул Бернард, отведя взгляд куда-то в угол, и через некоторое время молчания ответил: - Нет, я не знаю такого человека.
Хоть волку сперва и показалось это имя знакомым, но он быстро отмахнулся от подобной мысли. Это, скорее всего, было связано с тем, что оно созвучно с «Клодом», а вот как раз Клода Бернард знал и знал очень хорошо: ему периодически приходилось патрулировать территорию своей стаи…
Волк почувствовал, как его сердце пропустило пару глухих ударов, а потом мгновенно сжалось от невыносимого ощущения тоски и отвращения. И к волкам, и к самому себе. На лице – морде – Бернарда появился едва заметный оскал, но только острые клыки не могли защитить его от назойливых мыслей. Они, впиваясь в его разум и разрывая его на куски, твердили, как заевшая пластинка, что тот – жалкий трус, бегущий от ответственности за собственные выборы.
Резкий удар рукой – лапой – по барной стойке, сопровождаемый глухим рыком, приковал к Бернарду почти что с десяток удивленных взглядов, но волк не обратил на это никакого внимания. Его грудь часто вздымалась, а вырвавшаяся злость тотчас исчезла, словно той никогда и не существовало. Волк еще некоторое время сидел неподвижно, сосредоточившись на пульсирующей от сильного удара руке – лапе. И только спустя пару мгновений он нелепо помотал головой из стороны в сторону и испуганно взглянул на охотника, но тотчас отвернулся. Алкоголь, видимо, еще действовал, несмотря на то, что страх привел его в сознание. По-моему, пора уходить.
Еще раз втянув ноздрями мешанину местных запахов, успевших понравится волку не хуже обжигающего пойла, он, покачиваясь из стороны в сторону, встал со стула. Под ногами - лапами - едва чувствовался пол, а картинка с каждой минутой становилась все размытее и размытее, словно Бернард смотрел на жизнь сквозь заляпанное грязными руками стекло. Каждый шаг давался ему с огромным трудом. На мгновение серому зверю, что смог натянуть личину человека, даже показалось, будто он тонет - все тело неведомой силой тянуло вниз, а воздух словно вязкой трясиной сковывал его, затягивал обратно, пленил, умоляя остаться. Однако он не мог. Лишняя минута могла стать вражеской пулей, разрывающей его сердце. И именно поэтому он медленно плелся к двери.
Осторожно дотронувшись до массивной двери и толкнув ее от себя, Бернард ощутил, как свежий воздух, холодный и бодрящий, начинает игриво трепать его за уши, постепенно приводя в чувства. Он, отвернувшись, зажмурился, едва солнечные лучи скользнули по нему, словно приветствуя старого друга, и неохотно вылез из шипящего сумрака. Шаг, и двери трактира со скрипом закрылись, оставляя всех людей и дальше топить свои чувства - и даже самих себя - в нескончаемых литрах алкоголя. Второй, и фигура одноглазого мужчины, укутанного в потрепанную кожаную куртку, растворилась в темноте лабиринтов городских переулков.

Городские развалины, что некогда были стенами, груды камней и кирпичей, что когда-то были домами, пепел сожжённых тел что некогда жили и пыль того что ещё могло показать себя. Город уже не был поход на то чем был раньше, даже не был похож на то, чем был три недели назад, он потерял от бедствия настигнувшего остров даже больше чем казалось на первый взгляд, однако лучше этого не знать. Однако там куда пришла нестандартная компания, ещё теплилась жизнь, здесь всё ещё мелькали люди и звери, однако никому из них не было дела до тех кто только что сюда пришёл, обо здесь собрались лишь те кто уже смерился со своей участью и готовился принять свою смерть. Взгляду этих людей были полны алкоголя и полного отречения от происходящего, и такое из состояние скорее внушало страх, нежели жалось. В проходах между кучами кирпичей и своеобразных жилищ порой проносились то волки, то люди, то её кто-нибудь, совершенно точно куда-то спеша и не решая даже кинуть взгляда на группу. Тем временем где-то дальше разносились крики и рычание, а  порой можно было услышать даже звуки выстрелов, однако они были так редки что Адлэр услышал лишь два за то время как они вошли на территорию города. Пройти сюда им было не так уж и сложно ведь охотничьи собаки и охотники гильдии были ближе к кораблям и грузам до который отсюда было достаточно далеко, собственно как и большинство людей и зверей, что ещё надеялись спасти свои жизни. Так что это место прекрасно подходило для того чтобы перевести дух и придумать как им проще пройти к кораблям. Однако лисы не теряли бдительности и спрятали свой запах измазавшись в кучи листьев и травы, что были обильно приправлены кирпичной стружкой и чем-то ещё, чей запах лис не смог разобрать, однако это давало прекрасную возможность скрыть свой запах, а также улучшить природную маскировку на местности, ибо теперь лис вполне мог сойти за какую-нибудь кучку пыли и листьев, что было не так уж и плохо.
- Что давайте теперь посмотрим что делать дальше. - сказал он, осматривая собравшихся, - Нам нужно на юго-восток отсюда к Мосту. там мы сможем проникнуть на корабль и если удаться то даже выжить. Однако как можете слышать там полный бедлам, а даже лезть туда не хочу, но по другому мы уже врятли попадём, ибо похоже мы опоздали на пару часов. - лис немного загрустил, ибо в итоге информация Фархат им уже не так сильно то может, ибо люди уже начали погрузку и всё коробки и грузы либо уже у ворот, либо под охраной, так что им там теперь делать было нечего. - Фархат ты знаешь как ещё можно попасть на корабль? - сказал лис смотря на волка что всё ещё был с ними, однако и сам продумывал что им делать дальше. Ибо здесь они долго пробыть не смогут, так как судя по крикам людей скоро всё примет очень плачевный оборот и если они упустят этот момент, то уже не смогут вообще попасть на корабли.  Вторая и третья группы тоже должны били скоро при прибыть и в отличии от первой сразу идти к кораблям минуя город. так что все должны были успеть в срок. Однако первая группа должна была ещё оставить им подход к кораблям или хотя бы шанс, так что у них было ещё много работы.
- Пепельная ты сможешь чем-то помочь? - пускай он и сказал Пепельная, но обращался он именно к Дэрис, что  сейчас владела её телом, в конце концов сейчас любая помощь будет кстати.

Адлэру не нравились доносившиеся  звуки со стороны моста, но он в тоже время видел в них некий шанс что людям будет не до них однако врятли всё будет так просто. И от этого лис несколько ёжил шерсть и крайне запутанно вилял кончиком хвоста будто вырисовывая им не то какие-то руны не то карту какого-нибудь подземелья, однако это его всё же немного успокаивало. Тело лиса правда всё равно немного покалывало и порой тот немного покачивался, что могло вводить в заблуждение спутников, что с ним не всё в порядке, но он чувствовал себя неплохо. Однако Дэрис всё же заставляло его порой оборачиваться на неё, уж больно что-то невнятное ведало его чутье в её чувствах и это бес учёта всего того что клубилось вокруг, так что в некотором роду серебристый собрат разделял её желание вкуса, пускай и разделял это как нечто невозможное и противное, с его точки зрения. Но вот что до предложения то оно казалось ему вполне конструктивным. А вот до того что Дерис оттяпала знатный кусок Пепельной, ему это отозвалось чем-то смешанным между наслаждением и болью, это было странное и жуткое чувство из-за которого лис ненадолго ожесточённо глянул в сторону лисицы и после вполне ясно посмотрел на неё. как бы говоря " Мы же договаривались, я всё чувствую."  Впрочем это не мешало подойти ему к ней поближе дабы более явно ощущать артефактом по что творится с душами двух лисиц.
- Не такая это и плохая идея, - лис задумался, обдумывая как им быть и что лучше сделать - Что ж тогда мы пойдём со стороны реки обойдя главные ворота со стороны и обогнув скопление людей у моста, может сможет найти путь как пробраться на корабль раньше чем начнется суматоха, а вы трое пойдёте со стороны реки и встретите второй и третьи отряды и совместно с ними пойдёте либо нашим путём либо тем что подвернётся. - закончил лис и посмотрел в сторону старших лис ожидая реакции на свои слова, после глянув на Фархат и Пепельную, остановившись на последней. - Пепельная это хорошо но не переусердствуй, мы же договаривались в конце концов. - сказал лис и повернулся к волку, - А ты пойдёшь с нами или у тебя есть свои пути? - Ад на самом деле не слишком сомневался что этот волк уже нашёл себе место, однако он всё ещё предлагал ему пойти с ними, в коне концов он ещё может быть им полезен. Но конечно же он его не принуждал как собственно и своих собратьев а потому и ожидал их ответа.

Ощущения были смутно знакомыми. Его лапы семенили по разрушенным улицам, пряча все остальное то под мороком, то под обломками. Голова стала тяжелая, и её опустило к самой земле.
Города не было. Все шло прахом, и больше ни в чем не было смысла, особенно в том, для чего он все ещё дышал. Он хотел остановиться и понять это, но ему не давали. Мимо пронеслись люди с ружьями и собаками, искали "волков и прочее дикое зверье". Он не чуял, но знал, что тут вдруг стало много его сородичей. Больше, чем обычно.
Он встретил домашнюю собачонку, что иногда сбегала из дома на свалку за пахучими бычьими потрохами. Она визжала и металась несколько минут, а потом спряталась в кирпичах - и затихла, наблюдая за всем из темноты. Пустой, выпученный взгляд. Хозяйке не разрешили взять её с собой, и теперь она предоставлена сама себе. Скоро, видимо, она умрет. Может, уже умерла, просто блеск белков глаз ещё не успел замертветь.
В неживом зрачке Крысолова больше жизни, чем в бешено бьющемся сердечке брошенной собачки.
Он смотрит по сторонам. Все бежит: люди, звери, камни. Все торопится. Его лапы следуют по их следам. Их следы ведут к реке, к маленькому порту, где стоит целая толпа. Она вопит. Все желают попасть в странные плавучие дома, но не каждого пускают. Они расходятся лишь к темноте... После пары предупредительных выстрелов тех, кто охраняет корабли.
Крысолов сначала наблюдал из-за обломков старого дома. Потом - из под затихшей баррикады, сооруженной обороняющимися от толп возмущенных и оставленных. Потом он оказался совсем близко, рядом с пожитками, что грузили в трюм. Он наблюдал... Час? Два? Может, день-другой?
Он не помнит. Он просто наблюдал, и забыл о времени.
Среди постовых людей был некто Сэмюэль Ридлер, молодец наглый и немного пухлый. Его поставили следить за погрузкой провианта и дали двустволку "для стращения". Он был безумно благодарен тому, что уплывает с проклятого острова, и не был особо рад тому, что ему в любой момент могут пустить пулю промеж глаз.
Ему не хотелось лишних ртов на корабле. Ему все время казалось, что с собой берут слишком многих, и еды на всех не хватит. На "Тритон" вчера уже пробралось несколько проклятых нищих. Их вышвырнули вон, разумеется. С тех пор он, Сэмюэль Ридлер, регулярно проверял склады на предмет затаившихся безбилетников, собирающихся обманом попасть внутрь. Он знал, что его опасения были не напрасны. Он прогнал к чертям собачьим пьяниц из чудом уцелевшего кабака, трех женщин сильно бальзаковского возраста, (то, что они предлагали взамен на пропуск на корабль, едва ли могло его прельстить) и полоумного проповедника, обещавшего ему адские муки и Геенну огненную за прижизненные грехи. А в последнюю ночь перед отплытием он спугнул какого-то прокаженного старика, пытавшегося выломать днище одного из ящиков с солониной.
Для такого пожилого человека он был удивительно шустр.
Сэмюэль Ридлер окликнул ещё четверых, и пошел за нарушителем, свернув в лабиринт из грузов. В руках у постового было взведенное ружье. Он без конца орал: "Кто здесь? Пошли вон, корабль больше не берет пассажиров! Пошли вон!" У него был громкий голос. "Я буду стрелять!" - кричал Сэмюэль Ридлер, и он стрелял. В воздух. Как предупреждение. Ответом ему была тишина, и он подолгу вглядывался в остатки улиц в недоумении, что же ему показалось там, в тенях руин, когда старик шмыгнул в темноту. Ругнулся он уже гораздо тише, но все равно пошел вперед, не дождавшись товарищей.
Крысолов помнит, что смотрел на него оттуда тоже. А вот откуда он знает, что на шее у него бородавка, он уже не помнит. 
Сэмюэль Ридлер вышел из темного переулка чуть-чуть неуклюже. Забыл про локти и левую бровь. Другие часовые спрашивали его о выстрелах, но он не отвечал, и они не стали расспрашивать. Корабль отплывал. Собаки посходили с ума, когда его ноги прошаркали по палубе. "Тут недавно видели лис. Клянусь Богом, я подстрелил одну!" - объяснялся охотник, видя выражение лица Сэмюэля Ридлера.
Известно, что Сэмюэль Ридлер спустился в трюм - и больше из него не выходил.
А Крысолову пять дней подряд снилась жирнющая бородавка на рыхлой человечьей шее, и почему-то каждый раз он просыпался оттого, что едва не захлебывался в собственной слюне.

Отредактировано Крысолов (2019-05-13 23:28:23)