-------- MOSS MEADOW (Мховая поляна)

Все. Под ногами уже была легионерская территория, можно было перестать бояться. А что, неплохо, слушайте. Ушел на чьи-то земли, стащил одну волчицу и занял выжидательную позицию, глядя как одна стая разорвет другую... Правда, одну из стай придется защищать самому, но зато сколько экшена! За какую-то самку! Кстати, серый не думал о том, что Легиону эта самка ну вообще никуда не вперлась. Он не понимал, что большинство легионеров не думают так, как он, а думают иначе, и Скайварпу это казалось неправильным. А еще он не понимал того, зачем все-таки ему понадобилась эта волчица? Может, он хотел отомстить оплотцам за что-то серьезное? Например, за то, что какой-то там Декадал взял в лапы всю власть и узаконил всякие обычаи одиночек... превратив одиночек не в одиночек, а в более или менее стаю? Да в принципе, какая разница - Скайварп просто искал для себя приключения, чтобы хоть как-то поучаствовать в истории. Пусть о нем будут говорить. Говорить лучше и громче, чем про Рени.
Волчица, между тем, совершила резкий маневр и развернулась к Дефу мордой, сама же шла задом. Если честно, действие взбесило и без того напряженного Скайварпа, и он, успей только Фиаско сказать свою единственную фразу, обезумевший попер на бедную всем своим весом, стараясь завалить под себя.
- Замолчи, блин, нафиг! - рявкнул он и больно цапнул ту за бок. - Развернись нормально и топай, Варга тебя дери!
Адово горящие глаза серого блестели от бешенства, а сам Скай чуть отпрянул назад, давая самке вернуться к исходной позиции и движениям.
Глаза тем временем, стреляли по сторонам, правда ничерта не было видно, но нос пока не чуял присутствие состайников. И не надо! Деф вообще не хотел, чтобы про Фиаску кто-то знал. А мож он ее сожрать хотел? Да в одного. Или припас для себя мать своих детей, которую, между прочим, выбрал по случайности - первая попавшаяся. Хотя, если честно, Деф не рассматривал такой вариант всуе. Глуп был для подобного.
Когда волки подошли к небольшому овражку, серый грозно рявкнул:
- Стоя-я-ять!
Тут была небольшая нора, которую Скайварп приметил еще две недели назад - неплохое укрытие, кстати. Зачем он привел сюда волчицу из другой стаи, он все же сам ума не приложил. Захватил, а что с ней делать - непонятно. Решил, что спрячет самку в норе для начала.
- Видишь нору? - волк оббежал Фиаско и кивнул мордой на небольшую расщелину между корнями деревьев. - Двигай туда, пока тебя не нашел еще кто-нибудь. Будешь сидеть здесь, пока я не вернусь, ясно тебе?

Внутри что-то булькнуло, мерзкое ощущение, если признаться и прекратить притворяться существом вовсе не при делах. Будто кровь резко застопорилась во всех венах и удушающе  медленно меняла своё направление, что по природе своей невозможно, от того и мерзко. Больше всего в существовании, на ряду с другими не менее раздражающими факторами, волчицу волновали те обстоятельства, в которых она непросто становилась объектом второстепенным, это то, как раз было просто замечательно, но в добавок еще и объектом, мерно плавающим не в своей тарелке, в чужом потоке. Словно воздушный розовый шарик по шипастому серому небу. Смешное сравнение, но не бессмысленное. Из Фиаско исчезли такие вещи, как испуг, вопросы, футуризм, рационализм, давно так, кстати, исчезли, буквально вначале. Двигающееся на автоматизме тело продолжало буксовать еще пару секунд, пока котелок хищника не поразила очередная вспышка безумного счастья, страдать от которой пришлось белоснежному, простите, перепачканному всем чем только можно, боку. Понуро опустив уставший взгляд, волчица снова развернулась к лесу передом а к кому-то... Боль успевала только разгораться, что-то упорно блокировало её дальнейшее передвижение в теле, может заклинившее сознание? Может, неведомый доселе источник, к примеру, непонятные камушки, что тонкими нитями опутали переднюю лапу, прокушенную у основания и постоянно предающую ровный ритм. Кстати о вышеназванных ниточках, Фиаско так и не поняла, каким образом сия прелесть на ней очутилась, благополучно списав это обстоятельство на судьбу и предпочтительно постаравшись отложить раздумья на эту тему на неопределённый срок, оплотчица продолжила вышагивать по земле.
Как-то не особо церемонясь, её подтолкнули к чернеющей расщелине смутно напоминающей нору. Только лапа попыталась сделать новый чистый шаг в заданном направлении, как тут же вхолостую топнула на месте. В действие появился новый субъект, цвет различить за темнотой суток почти невозможно , подсказывали лишь глаза, что кто-то примерно таких  же оттенков, что и её пленитель, собственно не суть. Оказалось, брат.
Фиаско прекрасно слышала ненависть в словах того, второго, имени которого ни разу не слышала, и слышать не собиралась, по правде говоря. Сжавшееся до точечки существо в белых тонах, попросту начинало теряться в жалких миллиметрах близлежащих территорий, что-то подсказывало, что вспыхнет что-нибудь не светлое между кровинушками, так какой смысл мешать, можно попробовать, к примеру... сбежать. Последнее вряд ли получится, кто-то из них обязательно окажется патрульным, кто-то или даже оба, сильно захочет немедленного убийства и вот тогда пиши пропал.
Разноцветный взгляд скользнул по новой фигуре, задержался на морде, на глазах наверняка карего оттенка, и отпрянул в сторону. Фиаско присела на землю, в коем-то веке дали передышку, это наверняка надолго, можно и заняться чем-нибудь не требующим большой мыслительной нагрузки, например, разглядеть четыре замысловатых кляксы тёмно-багряного цвета, явно принадлежащие ей самой.
Трава в лесу, покрылась инеем, неужели зима так близко? Вот-вот укусит за хвост. В мыслях пробежала невинная догадка, а братья ведь могут и договориться, что тогда? И пушинки не оставят, вот что.
Значит, пора совершать хоть какие-то действия в сторону выхода. И вот в который раз вырисовывалась эпичная картина, два мощных волка, спорящих между собой и белёсый призрак, делающий уже второй скромный шаг назад, к деревьям, пятится, надеется, создание. В крайнем случае, если заметят, можно прикинуться наивной дурочкой, что собственно, просто сидит на месте и ни в коем случае, ничего не задумывает, авось и прокатит. Но если первый товарищ, умом отличался весьма неоднозначным, больше шизофрении, то второй, фрукт явно непростой. Кого же бояться больше?

Шире глаз Норфолка могла быть, наверное, только нора, из которой он только что выполз. Остолбенев от окутавшей его ярости Рэн резко накренился, смещая центр тяжести так, что пришлось вынуть из лужи правую переднюю лапу и опереться на нее, отставив подальше. Сколько еще раз это полоумное вздумает подставить под угрозу Легион, исчислить не мог никто. Вопросы сдавливали горло, пронизывали разум, вопросы как топливо, разжигавшее ярость. Следовали, как патроны в пулеметной ленте, окутанные паром и диким визгом скользящего металла. "А если упустит? А если он уже предатель? А если это диверсия?" - все стучали разом, завывали и скрежетали. Дичайший хаос, прижатые к голове уши, настоящий, угрожающий оскал. Но дальше ничего не случилось. Напряжение, накал эмоций и "щелк!". Холостой.
   - Грустная образина, с этого момента ты можешь стать предателем Легиона в обмен на выкрутасы газов разлагающегося мозга в твоем котелке. Уверен? Хочешь? - Норфолк терпеть не мог себя сдерживать, но бить тревогу не хотел. Голос сдавленный, дрожащий от эмоционального взрыва, затухающего и опять звенящего с новой силой внутри. Бой приходится либо один на один, либо два на одного в худшем случае, при этом пленница может успешно бежать. Норф бегать умеет, он на своей земле, но это просто брат и его не стоит примешивать в грязь, потому что этим втаптываешь в грязь собственную плоть и кровь  Надо поднажать сильнее.
   - Ты пытаешься устроить диверсию в своей стае!? Что это!? Отвечай... - волк запнулся и хитро улыбнулся - ...от чьих лап хочешь умереть? Отто? Дикий? Я постараюсь учесть твои пожелания - Рэн покосился на белую, его опять передернуло. Он не мог вообразить, что существуют разноцветные глаза, а неизведанное и непознанное всегда раздражало немного заносчивого серого волка. Потчевать стимуляторами головного мозга своего братика утомило: устал на протяжении нескольких месяцев одергивать, орать. Разве что осознание, что, устроив ему расправу, Рэн лишается отличного слушателя, на которого можно от души поорать, останавливало и сковывало.
Глянув в сторону, Норф выбрал безопасный путь, чтобы не сломать во тьме ночной лапы ненароком, если надо будет бежать. Запомнив, в какую сторону двигаться, зверь застыл в ожидании ответа. Он готов. Он готов!

Отредактировано Norfolk (2012-11-12 00:05:15)

Итак, наипрекраснейшее создание, в твоих лапах не так много козырей!
Мозг Скайварпа начинал думать, увы, только тогда, когда ему хотелось, либо тогда, когда совсем не нужно было, и, о, как же жаль, что серый ну просто не умеет останавливаться, когда агрессия возьмет над ним победный верх. Все мысли и взвешивания ситуаций отходят на далекий задний план, предоставляя хищнику следовать одним инстинктам убийцы. Вот, наверно, за что его все еще держали в Легионе: он - пушечное мясо, которое не жалко бросить вперед всего войска. Поделом.
Проследив, как белая шкура совершает попытки отшатнуться к норе, Скайварп одернул себя еще раз за то, что привел Молчащую именно сюда. Сюда, на свои земли, где, казалось бы, не должно было быть никого, а тут брат... ломающий любые помыслы.
- А ты что, уже собрался бежать и рассказывать, чем я тут занимаюсь? - выплюнул воин, подернув густым воротником.
Левый глаз слегка косил, выбиваясь из общей картины взгляда Дефа, но Ренингтон должен был уже давно привыкнуть к тому, что верно на него пялится только правый глаз. Тот, что не был задет уродливым шрамом, оставленным каким-то дрянным мальчишкой цепью.
Губа ехидно дергалась, Скай не любил предупреждать дважды, да и трижды - тоже не любил. Драться с братом - это как грызня за мамкин хвост, никакого экшна уже не доставляло. Хотя и совесть, похороненная где-то там, глубоко в душе Скайварпа, порой напоминала ему, что перед ним брат, а не кусок мяса. Жалость давала о себе знать, приподнимая тяжелое забрало ярости и неадеквата.
Кстати, сейчас наступила очередная волна даунизма, держитесь крепче! Лес пронзил громкий, издевательский, шизофреничный ржач. Ская даже трясло от смеха, он едва устоял на лапах, чтобы не свалиться от хохота. И все это время старался смотреть в глаза Рени, будто показывая: "Смотри, осел, над тобой ржу!".
- Беги, трещи своим Диким и Оттам, как я тут с какой-то мелкой сошкой играюсь, давай, - сквозь смех проговорил серый и повернулся к норе, медленно отходя к ней. - Может, тебя по дороге какой медведь прирежет, или в какое болото вляпаешься. Мордой. Захлебываясь. Чтобы вырвало на месте. Кишками.
С каждым словом смех превращался в стальную трель, выражающую только отвращение и негодование. Морда вместе с этим, между прочим, тоже изменилась соответствующе. И в завершение: всклокоченная шерсть, махающий из стороны в сторону хвост, расставленные лапы и ощеренная пасть. В моменты нарастающего гнева Скайварп терял всяческий разум и не был способен распознать своего и чужого, вымещая ярость на всем, что умело двигаться и кусаться.

А комментарии они в друг друга бросают отнюдь нелестные, за некоторые из них, кто-нибудь бы уже точно накинулся на оппонента, но быть может и здесь не все так запущено, как кажется? И скоро лампочка перегорит? Предварительно звонко и громко хлопнув, ярко сверкну на прощание умирающей искоркой. Всё происходящее уже не хотело так компактно влезать в белую головушку, как прежде, перед глазами очень отличительно играла одна фраза, родившаяся под натиском двух дымчатых фигур. Несправедливо! Несправедливость адская, скажу я вам. Вот что белый комок шерсти успел сделать двум на первый взгляд солидным и взрослым волкам, понятное дело, что ничего. Но видимо, в наши дни уже даже за "ничего" больно огребаешь по всему телу, просто от времени кто-то отстал, да от обычаев зверских. Надоедать спектакль начал буквально недавно, ну как только в игру вмешался второй, имя так и не выяснилось, было в них что-то знакомое, но тут же опровергалось озверевшим сознанием. Однако при всём своём уважении, Фиаско дурочкой только казалась, даже до неё доходил факт того, что озверение и ярость её ни к чему не приведут, просто будут никчёмными и бесполезными, они затмеваются гневом и психами вот этих субъектов. Что же делать, когда ситуация успела схватить рупор и во всеуслышание закричать о своей безысходности? Волчица снова проглядела, меньше надо было братьев разглядывать, отступая к норе.  Не понравилось оплотчице с какой маниакальностью "оберегает" свою жертву, то бишь её саму, Скайварп, лучше бы он злобой плевался, да жалил того, родню свою, авось всё бы хорошо закончилось, повторюсь, исключительно для белой. А тут на тебе, в героев, кажется, решил поиграть, ну что же, пусть тешится, запрещать тут точно ему она не может.
Несмотря на противоречивые мысли, что крутились в голове, внешне, Фиаско оставалась спокойной, даже на удивление умиротворённой, будто бы всё её в своём положении устраивает и близость непонятного конца, она тоже одобряет. Неужели так скромно готова потерпеть персональное фиаско?
Больше не медля, краем уха слушая хриплое шипение кого-то из легионеров, охотница таки сбуксовала внутрь своеобразной пещеры, в которой, между прочим, было довольно уютно, если не считать обстоятельств, в которых эта уютность открылась, всё было бы очень даже романтично. Бросив еще один ангелоподобный взгляд на вход, и ничего не увидев, разноцветные глаза лихорадочно забегали по внутреннему убранству норы. Корни неизвестных растений, свисающее подобие лиан, непонятные рытвины, комки земли, кучки серых камней, "серых..." волчицу передёрнуло, некрупная расщелина, в которую смогла бы протиснуться её мелкая тушка, снова корни. Стоп. Точечки эбонитовых зрачков расширились ещё сильнее, вот он, шанс, такой хрупкий и тихий, но шанс же, черт возьми!
Туловище ломанулось в жалкое подобие выхода, и наплевать, что может ничего не выйти, в груди трепыхалась надежда, на то, что возможно, Легиону не нужны мелкие белёсые трупики на своих кристально-чистых территориях?
И вот она свобода, ну, она хотела таковой казаться. Незнамо зачем, пасть схватила некрупный, но заточенный у основания камушек, и оплотчица стараясь двигаться плавно, бесшумно, рванула прочь, меж деревьями, меж кустарниками, меж всем и всем на этом свете. Усталость гналась прочь азартом и страхом, подкрепляющим силы как-никак лучше. Шли они со Скайварпом не так долго, как только пересекли границу Валькирий, дескать, ей и повезёт, вот, кажется уже и запах меняется.
Однако Фиаско позабыла, что покупая один билет в один конец, нужно спросить или хотя бы мимолётно поинтересоваться его не заоблачной ценой.

#from: stronghold .pack's_grove [Оплот. Стайная роща]

Безумно устал. То одного задери, то второго за шкварник притащи к верхушке, то за этой еще сбегай, чтоб совсем не забывала, что она - в плену... Лапы болели, и Скайварп сменил рысь с быстрой и спешной на более расслабленную. Свешенный на левую сторону язык лениво скидывал слюну, пока хозяин бежал.
- Ну чего тебе там? Хорошо бегается? - он резко затормозил, чтобы ощериться на белую волчицу (какой по счету раз за все путешествие?). - Что? Лапы болят? А голова не болит? А задница?
Он был дико зол, и ему приходилось как-то выплескивать накапливающуюся ярость, иначе это может превратиться в хаос, называемый депрессией Скайварпа. Не желательно к просмотру волчатам младше двух лет.
Где-то там внутри он понимал, что не просто так его к ней тянет, не просто так он бегает за ней через половину острова, чтобы снова вернуть, но истинное сознание понимать это отказывалось. Ему казалось, что она - лично его пленница, и что только он может вытворять с ней все, что ему заблагорассудится. Нравилось Фиаско то или нет.
Когда лапы таки достигли заветного леса, где Скай прятал свою возлюбленную от глаз прочих легионеров (хотя Рени наверняка уже растрепал всем, что Деф тут с самочкой якшается... хотя постойте, раз за ним еще никто не пришел, а Фиаско все еще жива, значит, брат молчит. Правильно делает), серый остановился, втягивая носом воздух. Чья-то душенька тут уже похаживала. Тело в момент напряглось, хвост вытянулся по линии спины, уши настороженно смотрели вперед. Глухой рык донесся из закрытой пасти легионера, и он резко щелкнул челюстями в сторону Фиаски, якобы, стой и не ходи вперед меня.
- Ты чего сюда, подружек водила что ли? - тихо прорычал тот, все еще выглядывая в темноте леса, что был темным даже не взирая на снег. - А по голове?
Фыркнув, серый двинулся вперед, бойкой и напряженной рысью. Лапы болели, да, но нужно ли было сейчас о них думать, когда на твоей земле - враг? А для Скайварпа врагами были все, не исключая даже состайников. Морда Скайварпа исказилась в яростном оскале, как только он понял, что незнакомый запах доносится... из норы, которую он специально нашел для Фиаско!
- Та-а-а-ак, - угрожающе протянул он, осторожно, но очень даже бесстрашно подобравшись к норе. - А ну вылазь наружу.
Он не видел, к кому обращался - мрак норы скрывал спрятавшееся в ней тело. Но к нападению, если оно последует был готов. И не дай Варга Фиаско ввяжется - еще за побег не рассчиталась, чертовка.

Говорят сытым и спится лучше. Пусть худощавый, но съеденный не так давно кролик выполнил свою задачу на ура - тёмно-серая хищница, предворительно вымученная ещё и долгой дорогой, впала в в самый что ни на есть настоящий крепкий сон. Высоко посаженные треугольные ушки, однако, продолжали настороженно двигаться из стороны в сторону, но эти судорожные обороты были скорее чем-то инстинктивным, так как ни на один шорох от ломавшихся веток или посвистывающих порывов ветра Хельга так и не обернулась. Каждый раз, когда что-то подсознательно призывало волчицу раскрыть глаза, она успокаивала себя мыслью, что заранее всё проверила и в округе никого нет. Ежели даже так сквозь сон в сердце кралась тревога, Хельга настойчиво сама себе твердила - вход в пещеру прикрыт, никто сюда не зайдёт. Так как фактам матёрая верила куда больше, чем какой-то интуиции (в случае Хельги очень редко действующей правильно), зверь впала в ещё куда более крепкий сон, отпустив наконец все негодные мысли прочь.  Но вдруг что-то навящиво вновь окликнуло инстинкты хищной. То был не её собственный внутренний голос, а вполне реальный, ощутимый мужской рык, пусть и доносившийся всё ещё откуда-то далеко. Хельга лениво приоткрыла один глаз, глядя на вход в нору. Снаружи мелькало несколько расплывающихся силуэтов. Один из них, кажется, был зол и постоянно оборачивался к другому, недовольным тоном что-то порыкивая. Но зеленоокая, всё ещё находясь в полудрёме, решила, что силуэты видятся ей во сне. Её не побеспокоил даже факт, что они двигались строго по направлению к норе, в какой та разместилась, а значит и к ней. И только спустя секунду после того, как веко глаза вновь опустилось, а Хельга, кажется, расслабилась, сознание её окончательно отошло ото сна и волчица судорожно подорвалась с места, осознавая, что всё, что она сейчас видит - не сон. Всё вполне реально и волки, от которых так и свердило принадлежностью к этим землям (по крайней мере от одного) подошли уже ближе некуда. Бежать было поздно, ведь если Хельга выскочит из норы - наткнётся прямо на самца, тело которого самка видела уже в трёх метрах от себя. Для атаки в лоб же расстояние наоборот слишком велико. Всё, что оставалось хищнице - просто выйти(?!)
- Та-а-а-ак. А ну вылазь наружу, -  донеслось от крепкого телом, но всё ещё довольно молодого волка, подошедшего к пещере. Хищница в недовольстве оскалилась, инстинктивно прижимая уши к голове, что уже свидетельствовало о её боевой готовности. Опустив голову на уровень грудины и напрягая поочерёдно мышцы своего тела, Хельга предупредительно что-то пророкотала, мол, я выхожу. Медленно двинувшись вперёд, зверь всё же вышел аккуратно из пещеры, показываясь врагу: немолодой матёрый волк по достоинству своего тела не уступающий даже хорошо сложённым самцам. Сквозь редкую  шерсть на переносице виднелись частые рубцы от зубов/когтей, что свидетельствовало о многочисленных боях хищника. Такими же следами была усеяна и грудина, какую голова  чёрной прикрывала лишь частично. Всю эту  брутальную картину предательски портил запах женщины, самки, исходивший от Хельги особенно резко в этот период, когда все обзаводятся щенками, если вы понимаете, о чём я. Оглядев самца с ног до головы, хищница, всё же, сделала оскал чуть менее выразительным, решив, что в случае, если тот решит напасть - успеет раскрыть пасть и парировать его атаку ещё множество раз. Лобастая голова матёрой же приподнялась с уровня грудины, более не образовывая с телом одной ровной линии, однако по прежнему максимально прикрывая горло.

Отсидеться за спиной серого - прекрасная идея, удовлетворяющая всех рядом сидящих, стоящих, шипящих и кричащих. К слову о криках, для Скайварпа - это вполне обыденная манера речи, в то время как Фиаско готова была откусить собственные уши и оставить их вон у того пенька, как только милорд закончит, немедленно вернуться и забрать принадлежащее белесой головушке. Неспешно заныкавшись подальше от света и выходящего наружу неизвестного создания, охотница едва ощутимо коснулась пепельного бедра, каменным изваяниям замерев, осев, спиной к происходящему, лицом к деревьям впереди. Мило так выглядело, собственно как и всегда. Обычно, все что было связано с белым и пушистым, по определению становилось в добавок еще и милым, неисправный закон эстетов черти их поешь. Так как делать за широкой спиной нечего, Фиаско попыталась таки разглядеть несчастную заблудившуюся особу, Скай быстро определился с ее полом, что же, ему определенно виднее. Еще, белая молилась Форастеро, дабы та смиловалась и послала охотнице не только сладкий сон, но и отвела от нее радость встретить еще одну Валькирию. Никакой неприязни, а уж тем паче ненависти ни в коем случае не существовало, однако оплотчица по-прежнему весьма настороженно относилась к представителям этой стаи и невесть чем вообще эта настороженность была вызвана. Будто бы те часы в компании трёх мрачных амазонок столь повлияли на психику, что теперь любое их общество воспринималось болезненно, вздор. Фиаско была уверена причины в другом, возможно как раз таки в сновидениях, давно охотница их не встречала по ту сторону реальности, ими ее кто-то нещадно обделил. Обидно.
Так же уверена была белесая в колоритности их пары с легионером, столько противоположностей просто не могли не создать что-то такое вот умиротворенно-странное. Все выходки одного плавно перетекали в недо-выходки другой, и так бесконечно, вечная злоба умело подавлялась оптимизмом и радостью, взамен насыщаясь бушующей внутри серого тела энергией и всем снова счастье. Нет, бывают, конечно, у них диссонансы, но и те преодолимы, ибо движет этой парой не какая-то преследуемая выгода али корыстное намерение что-то у кого-то отнять/уничтожить/своровать, а какое-то там слово, так приближенное к "обожанию и влечению".
Фиасека попросили посидеть и не сбегать, не так вежливо конечно, но белая уже не обращала на сие внимание, умело ставя свой фильтр и воспринимая информацию по-своему правильно.
Короткие лапки, щенячьи зубки - охотница заурчала, каждое слово как болезненный и нездоровый комплимент, на душе бабочки запрыгали и фиолетово, что не умеют, запрыгали и точка.

Отредактировано Fiasko (2013-01-10 02:05:28)

-------------- Темное озеро.

Только тогда, когда волк отдалился от озера на приличное расстояние, он понял, что что-то упустил. Не столь критичное для того, чтобы возвращаться, однако заслуживающее внимания. Отто стал ворочать послушную память, в попытке отыскать причину своего беспокойства. Нашел. После нахмурился. Упустил он не что-то, а, если быть точным, кого-то. Если совсем конкретно - Скайварпа. Правый готов был поклясться, что все время держал его в поле зрения с тех пор, как привели пленников и тот никуда не уходил!
- И куда же ты ускакал, щегол? - Складка на лобастом лбу стала глубже. Матерый смутно припоминал, что перед тем, как испариться без следа, легионер обронил предупреждение. Точной фразы он, хоть убей, вспомнить не мог. Беспокойство Отто, сходившее на нет, вновь набирало обороты. Вдруг та угроза, которую углядел воин, была серьезной? Ведь отправился ей навстречу совершенно один! Логово пустовало, все легионеры разбрелись по своим делам, а это значит, случись что - никто не придет на помощь. Отто остановился, пронзенный внезапной догадкой: Скайварп мог умчаться прямо в лапы городским, которые пошли на поиски своего альфы. - Зар-р-раза! - Будь все так, как он предположил, голубоглазый волчок мог уже вовсю резвиться в Аду на пару с Драконом. Матерый быстро сообразил примерное направление пути воина и пустился вдогонку. И был прав. Благодаря чистой случайности, Отто не проскочил мимо неприглядных следов Скайварпа и пошел по ним.
След настораживал. Отпечатки лап строились таким образом, что бегущий рысью Отто попадал в них практически один к одному. Напрашивается вопрос: почему не галопом? Разве так спешат навстречу врагу? Шаг сталеглазого замедлился, стал осторожнее и тише. Становилось ясно, что дело нечисто.
Он медленно, но верно приближался к цели. Первым до него долетел запах, вторым - звук. Матерый был настолько близко, что различил чей-то дикий хохот и ответ на него, который был тихим и неразборчивым.
Отто появился внезапно, как черт из табакерки. Он чуть приоткрыл пасть и зарычал. Глухо, тяжело, как бы нехотя и бесстрастно - так, как мог рычать разве что мервец. Так, что в жилах стыла кровь. Челюсти захлопнулись с тихим лязгом. Больше он рта не раскрывал.
Вокруг повисло мрачное молчание.
Внешне Отто был совершенно хладнокровен и не проявлял ни гнева, ни удивления, ни каких бы то ни было других чувств. Но глаза то, глаза! Раскаленный до бела металл, в котором ухмылялись знакомые всем, кто встречался с ним, бесы.
Он поочередно пригвоздил взглядом каждого к земле и остановился на Скайварпе, молча ожидая объяснений. Хотя, льнувшая к нему волчица уже сказала ему о многом. На вторую, зеленоглазую, он не обращал внимания. Пока. Весь его вид говорил о том, чтобы никто даже мыслить не смел сдвинуться с места.
Отто был страшен.

Прикинуть еще разок в голове свой вес и рост, рассчитать количество сопротивление на свободное перемещение до ближайшего укрытия, умножить полученные результаты на не объёмную злобу своего супруга, вычислить вероятность будущего побега и понять, что даже самая маленькая, самая малюсенькая попыточка растворится в тягучей и терпкой опасности. Что черным туманом приближалась откуда-то с севера, распуская впереди себя своеобразных гонцов. Так что, еще до самого его появления, все уже в ноющем предвкушении и одновременном нетерпении.
Фиаско повторять дважды необязательно, как-то понятливой становилась волчица, стоило смерти, пусть и на приличном расстоянии, но весьма целенаправленно послать ей свой обжигающе холодный привет. Быстро обогнув развернувшуюся площадку очередной подогревающейся баталии, охотница шмыгнула за спину темно-серой волчицы, перед этим на несколько секунд вперившись в высоко расположенную морду и пытались её губы нашептать что-то незнакомке, однако разноцветные глаза с зелеными так и не встретились, спряталось белое тельце в пещеру, дабы из-за кулис лицезреть дальнейшее действие. Страх как таковой еще не полностью овладел разумом, и Фиаско почти с болезненным интересом ожидала кого-то, перед кем даже Скайварп терял всё своё напускное и неестественное, казалось, что у того и мысли то в рядочек ровный сразу повставали.
На крохотную полянку черным первым снегом выпал волк. Оплотчица пытливо разглядывала серую шерсть легионера, загородившего своим корпусом весь обзор. Сбивчивая и отрывная речь грубо разрезала сгустившуюся тишину, нервничал её Скайварп и от того становился раздражительнее обычного.  Странно немного, видеть его таким, но белая особого значения изменениям не придала, поставила галочку и на том успокоилась.  Боязно ли было маленькой волчице из Оплота? Определенно некомфортно, определенно неуверенно, может даже и липкий страх где затесался, но два глаза, часто моргающих и непрерывно щурящихся, пытались зацепиться за какой-нибудь участок просвета в пещере. Ждать хоть какого-либо ответа незачем, получит еще долю своего внимания сегодня, оскорбления, язвы, смешки, наслушаться успеет, только что нам – все эти колкие словечки да припорошённые острицей  фразы – проглотим не подавившись, пока же сидим тут.  Занятно.