Болотные топи>
Постепенно земля становилась все тверже, лапы больше не проваливались в мокрую болотную жижу, а вскоре Хааген почувствовал землю. И пусть она была покрыта слоем грязи, в которой лапы его были уже до локтя измазаны, зато вероятности утонуть здесь не было.
Старик шел уже из последних сил, не доводилось ему за последнее время совершать такие переходы, слишком много всего навалилось за один день, а ведь как все хорошо начиналось… Уже не скрывая усталости, Хааген остановился, видно было, как дрожат его лапы, сейчас он попросту упадет, не сможет идти дальше, или пробежит еще километр и отправится на встречу с Антеем. В глазах седого появилась темнота, не как следствие темного времени суток, а как результат огромных, для его почтенного возраста, нагрузок. Волчьи глаза были широко открыты, но абсолютно ничего не видели. Он хотел позвать рысь, но слова не вылетали из пасти, только хрип, до боли раздирающий горло. В ушах стоял звон, и Хааген полностью оказался дезориентирован. Он не разобрал откуда раздался клекот, он чувствовал, как чьи-то огромные крылья нагоняют ветер, а потом, как что-то схватило его и из волчьих лап ускользнула земля. Сильный ветер дул прямо в морду, трепал седую шкуру, лапы не могли найти опоры, Хааген просто сжался, и молча доверился неизбежному, тем более сил у него не было совершенно не на что. Через несколько минут старик открыл глаза. Не было больше черноты, всюду была лишь вечерняя синева: и над головой и под лапами и спереди и сзади. Сердце волка забилось сильнее, страх и одновременно радость полета переполняли его душу.
«Лишь бы сердце выдержало» - подумал Зрячий, смотря по сторонам, восхищаясь огромными птицами, их мощью и счастьем полета.
>Немая гора

Уходом в небытие, кажется, называют смертью. Да, именно так. И ей казалось, что она умерла. Что мышцы слабеют с каждой секундой, сердце начинает биться слабее, легкие больше не стараются выполняться свою функцию. Нет, на самом деле это нельзя назвать концом, в этот момент есть еще шанс вытащить заблудшего, запутавшегося и отчаявшегося. Лапы двигались слишком медленно. В потухших глазах едва ли можно было рассмотреть слабость. Все та же Сафириель, все та же птица подземелья, но что-то было определенно не так. Она гордо вздернула морду, устремив свои глаза лишь вперед. Нет. ее расстраивал не факт того, куда они шли, а сам факт того, что они туда шли, не останавливаясь. Холод проникал под кожу, самка четко ощущала зиму, но никак не весну. Не то время, когда нет места льду; все должны были поддаться и начать таить. Но, похоже, закон и обыденность прошли мимо этой белой волчицы. Едва ли заметно грудная клетка Сеф поднималась в такт ее тихому, медленному дыханию. Наверное, со стороны могло показаться, что она вообще не дышит. Идет на автомате, а на деле давно уже нет в теле ни сил, ни души.
Слова, события, звуки – все это каруселью крутилось в ее голове. Сеф не хотела идти туда, не хотела переживать потерю брата еще раз. Это не правильно. Закрытая книга, причинившая только боль, не должна быть открыта снова. Слегка приподнимает морду, улавливая ветерок. Не сказать, что самка соскучилась по свободе: она итак слишком часто выходила на наружу. Но теперь ощущала четкое желание скрыться где-то в камнях подземелья. Сидеть там, изучая дырку в небе, откуда теперь уже не валил снег. Потому что весна. Да кому она вообще нужна? На Севере практически нет весны. Само по себе слово это вызывало странное раздражение внутри белой. На мгновение закрывает глаза. С той самой минуты, когда эти три проклятых слова вырвались из ее пасти, она стала чувствовать чуточку больше. Как жить той, кто приняла одну истину – чувства делают нас слабее. И Серафим проверила это на практике. Слишком хорошо и наглядно было показано, что такое быть слабой. А она больше не хотела быть слабой. Хватило сполна. И совсем забыла, что она – давно опустевший сосуд.
И снова взор вперед. Там наверняка уже не осталось и следа от запаха ее семьи. Впрочем, сколько бы волчица не думала, но семья редко заботила ее разум. Это была не жизнь, а выживание. И только Либр понял, как огородиться от этого, забрав белую с собой. Сафириель резко останавливается. Змеиный кряж, всего один укус и пиши пропала. Смотрит на Веледу, словно она должна была понять этот взгляд. Впрочем, белой было не особо и надо. Все здесь не дети, все понимали, что идут не в игрушки играть. Тряхнув всем телом, отгоняя тем самым напряжение, что все это время держалось в мышцах, она сказала лишь одну фразу.
- Смотрите под лапы, всего можно ожидать, - голос не звучал, как приказ. Спокойный и мелодичный, просто предупредил. Потому что не хотелось чтобы все сорвалось из-за невнимательности и не информированности.
И снова начала движение. Но что она понимала четко – все-таки, ее душа все еще не могла привыкнуть ко всем. Странно и слегка неуютно.

Медленно перебирая лапами, черный волк тенью шел за небольшой группой своих собратьев, среди которых не мог упустить белоснежную шкуру из виду.  Он не находил себе места последние пару дней, а узнав, что за поход собирается сюда и с какой целью, он стал совсем угрюмым и опечаленным. Иной раз, волк чувствовал, что светлые дни в его жизни давным давно прошли, хотя и было их не много, были они скудны, и что с походом в это место, все снова кардинально измениться. А Морган, как никогда раньше, перемен совсем не желал.
Он был бы даже рад остаться в логове, но все эти тщетные попытки выяснить, почему свод пещеры медленно рушиться, не дали каких-то результатов. И теперь наблюдая, как в дыру уже не падает снег, но проникают лучи солнца, Морган не мог спокойно лежать. Весна не принесла ему сил, а наоборот, только истощала его, поскольку этой теплоты он не чувствовал ни в ком - даже в себе самом... И всегда ему казалось, что некогда процветающей орден, подаривший ему и кров в трудные для него дни, и надежду, которую он потерял, и родственную душу, которую трепетно любит, совсем скоро погрязнет в руинах.
И не потому ли он сейчас пошел в те места, которые навевали на него холод, но с которыми он никогда не был связан? Не потому ли, что чего-то боялся в глубине души, а больше всего боялся, что этот поход унесет с собой Сафириель, открыв ей все сокровенные тайны? Но цель его была другая - оставаться рядом в любом для него положении. Помочь ей, чтобы она, наконец, воспрянула духом. И даже если она откажется от него когда, ему всегда казалось, что тенью он будет следовать за ней по пятам. Или умрет... Бесконечная непостоянность и ложь изнуряли Моргана, а в его возрасте он уже хотел спокойной жизни и стойкости, хотя и молодость свою он упустил, даже за крыло не успев схватить... и не успев "нагуляться" вдоволь. Просто он был не того характера...
Самец медленно шел за тремя состайниками, периодически щуря глаза и прислушиваясь к окружающей обстановке. Но за своим шагом он мало следил, его взгляд постоянно останавливался подле Сафириель, чтобы быть убежденным, что та в безопасности. Лишь потом только его взгляд скользил по песку, на то место, куда должна была ступить его лапа, но все было пока тихо. Это напрягало, но никак не давало расслабиться.

Нельзя было сказать, что их отряд был сплоченной командой, но, может быть, это и не было нужно. Когда ты в полной мере чувствуешь свою личную ответственность, не являясь ни ведомым, ни ведущим, начинаешь подмечать новые детали, которые выученный взгляд бы не приметил. Конечно, каждый волк - это охотник, но не каждый посвящает почти все свое время тщательному сосредоточению, когда требуется выследить и не потерять, обнаружить и не быть обнаруженным. А еще Веледа умела строить логические цепочки, и поэтому предупреждение о змеях на Змеином кряже не стало для волчицы неожиданностью. Она лишь ближе шагнула к Свабу, будучи уже почти автоматически за двоих. Правда, сейчас состояние рыцаря было лучше, чем прежде, но не стоило полагаться на авось в таком важном деле. Веледе не хотелось никого терять и уж тем более - возвращаться обратно ни с чем в самом начале пути.
Внешне Веда выглядела почти беззаботной - взгляд скользил по пейзажу плавно, мышцы не были напряжены, но в глубине души словно что-то грызло волчицу. Она знала, что следующие с ними Морган и Сафириель пытались разгадать загадку разлома в подземном царстве, и также ей было известно, что Свабу, её невольный соучастник, никому ничего не говорил. Судя по тому, что Орден все еще находился в беспокойном настроении, о причинах маленькой аварии никто не знал, и просвещать всех Веледа не была намерена. Рыцарь... Что ж, если до сих пор он не повинился Лайтер о содеянном, значит, таков его выбор, а от него он не отступит. Охотница дернула ушами, сгоняя севшее на одно из них насекомое, и сощурилась от падающих солнечных лучей. Уверенность в том, что разобраться она сможет и сделать это необходимо именно ей, словно цепь удерживала душу, не позволяя признавать свои ошибки до тех пор, пока они не будут исправлены.
Веда почуяла и услышала змей задолго до того, как они появились, сверкнув тусклой чешуей на солнце. Волчица редко воспринимала всерьез кого-то настолько небольшого размером, но с ядом считаться следовало. Одно это не давало ей отреагировать должным образом на ничуть не приветливое обращение. Но кто знает, чего от них ждать? Веледа чуть сменила положение, прошуршав подушечками лап по грязному песку. Ей не нравилось, что им преградили путь таким образом, но разбираться явно следовало не ей - хоть и отсутствовал у них четкий лидер, Веда прекрасно понимала, как она смотрится на фоне воинов. Несмотря на то, что она уже была взрослой, рядом со спутниками Веледа выглядела немного непрезентабельно и на рожон не лезла. Полностью доверяя своим, волчица мельком глянула на Сафириель и Моргана, все так же оставаясь подле Свабу и тихо молясь про себя, чтобы эти приспешники Шитахи поскорее развернули назад свои пропитанные ядом тела.

Отредактировано Веледа (2015-02-10 17:55:15)

Ни радость, ни спокойствие, ни какое-либо другое позитивное чувство не охватывали Моргана. Волк лишь испытывал какое-то нависшее напряжение над самим собой, над состайниками, да вообще над этим местом в целом. Змей он не боялся, но относился к этим тварям довольно-таки не любвеобильно. Впрочем, они того заслуживали, хотя бы потому что поведение их оставляло желать лучшего. Эти длинные куски мяса были слишком агрессивны для своего низкого положения. Но Скайвер их не презирал - нет, он вообще никого не унижал и не оскорблял из живущих существ на этой планете. Он лишь насторожено относился к ним, быть может, испытывал какую-то нелюбовь, в отдельных случаях даже едва теплящуюся ненависть, но никогда нельзя было застать в его душе жгучее презрение. Противников он всегда уважал, а людей - боялся. Из опыта знал, что есть существа гораздо сильнее его физически. Но гораздо страшнее было тогда, когда они были хитрее. Впрочем, то была уже другая история.
Внимательного взгляда и знакомого, даже, как бы охарактеризовал сам Морган, родного запаха, Сафириель не могла упустить. Подняв голову, черный волк приподнял и уголки губ, которые превращались в еле заметную теплую улыбку. Ветер всегда выдавал самца, если тот следил за любым существом. А его "невероятные приключения" всегда начинались именно с того, что он появлялся, словно тень, такой же черный, такой же внезапный и практически никогда никем не заметный. Но почему-то именно эта волчица всегда его обнаруживала. Не спрятаться, не скрыться...
Остальные не обратили внимания на него (может, настолько погрузились в свои раздумья, что просто не заметили?), остановилась только Сафириель, вестимо, чтобы подождать, пока шерсть волка не станет совсем близко к ее телу. Самец вздохнул, молча, но очень красноречиво, склоняя голову в преданном жесте и с неким страхом и уважением глядя на свою подругу, приблизился к ней, по пути кивая головой Свабу и Веледе. Страх мелькнул у него в глазах, но то был страх особенный, беспокойный, Сафириель глядя в глаза своему другу, могла запросто понять, что значило это беспокойство. Оно было порождено очень просто: Морган знал, что волчица идет в свой старый дом, знал, что мог ее потерять. А отпустить?
Подавляя тяжелый вздох, волк коснулся легко шерсти белоснежной, занося голову набок и касаясь носом ее плеча. Смотрят быть может со стороны на них? Ну и пусть. Может, это последние дни, когда он сможет выразить свои чувства ей. Он не знал, что из себя представляет стая, знал лишь рассказы Саф, но что дают рассказы по сравнению с собственными знаниями и опытом? А знал ли Морган, что мог легко переступить с подругой в ее мир, если они смогут вообще отвоевать его, конечно? Не знал. Да и не догадывался пока.
Пока его мысли текли плавно, размерено, а воздух, наполненный горячей и не очень приятно щекотливой пылью, на свет выползли те твари, о которых волк думал выше и встреча с которыми не сулила ничего приятного. Змеи воображали себя хозяевами сий территорий, впрочем, это дело сугубо их, но почему так старательно отгадали волков отсюда? Будто бы они не смогли бы поделить данную территорию, если бы мохнатые звери позарились на нее.
- Куда направляетесь, незваные гости? - шипела одна из змей, вытягивая вперед свой тонкий язык, от вида которого хвост волка нервно дернулся.
Хотелось прошептать на ухо белоснежной, чтобы держалась подальше от тварей. Но её спокойствие и такая уверенность заставили волка замереть на полуобороте.
- Домой, - тихо произносит волчица слово, которое было самым чуждым словом для Моргана.
Сколько лет уже он не был дома?..
Он хмурится, снова поворачивается к змеям и взгляд падает на третью, которая пока является молчаливым наблюдателем. Обычно, те кто молчат и не торопится колко поддеть возможных противников, являются самыми умными. Или напротив - самыми глупыми. Впрочем, взгляд этой твари не был похож на взгляд тупой, ничего не соображающей змеи. Волк возносит лапу и ставит её ближе к волчице. Он готов дать отбор, если змея захочет использовать свои острые зубки. Но Морган не даст умереть. Не даст покалечить ни себя, ни Сафириель, ни кого-то из своих состайников. Ни затем они пришли сюда.

Отредактировано Morgan (2015-02-20 19:00:42)

Волчица держалась скромно, отведя глаза в сторону и будто бы не присутствуя при беседе. Ей не казалось достойным вмешательства то, что дорогу им преградили рептилии - это же не такое препятствие, чтобы лезть вперед старших. Как и полагается меньшей, она терпеливо ждала, пока проблему не решат те, кто по силе своей её превосходит - так уж было заведено испокон веков. Правда, бывали и моменты, когда именно слабейшего кидали вперед к опасностям, но условия были, мягко говоря, не те. Веледа не любила вспоминать, как из пленницы Легионера она чуть не превратилась в жертвенного агнца, и сейчас эти воспоминания заставили её чуть скривить морду. Желание продолжить путь вспыхнуло с еще большей силой. Но трогаться с места было еще рано.
Ситуация казалась Веледе чуточку абсурдной. Четыре волка, четыре змеи. При слове "дичь" охотница подняла голову, заинтересовавшись разговором, а затем, прослушав претензии до конца, цокнула языком и чуть мотнула мордой, опустив нос к земле. А затем её глаза встретились с змеиными.
- Распугали... дичь, - волчица говорила негромко, но с осознанием собственной правоты - как-никак, среди прочих она явно понимала в охоте получше остальных. - Мышей да насекомых? Не пристало охотникам жаловаться на спугнутую добычу вместо того, чтобы её догонять или брать новый след, - Веда чуть наклонила голову набок, боковым зрением следя за ушуршавшими в траву змеями.
"Или это лишь предлог," - про себя продолжила охотница, скрипнув зубами и хмуря брови.

Черный слышит шепот самки и прикрывает глаза. На морде появляется еле заметная улыбка: он знает, что волчица никуда без него. А он, так же как она, никуда без нее. И так будет всегда, пока смерть с яркими красными горящими глазами, со своими цепкими когтями не решится разлучить их (как бы это не звучало банально, но волк уже был настроен именно так). А может, они встретятся и по ту сторона мира?
Морган выдыхает воздух, качает головой в ответ Сафириель, мол, как же ты так, но улыбка его говорила о том, что все хорошо и извинятся вовсе не за что. Может быть, она даже потянулся бы к ней носом, чтобы привычно уткнуться в ее белую шерсть, но отворачиваться от змей, которые были настроены крайне враждебно, волк не мог. Тем более, твари начали предпринимать какие-то весьма странные манипуляции со своим расположением тел. И змей третий, тот, который сразу привлек внимание, начал заниматься именно этим, причем не один, а с еще одним товарищем. Кажется, эти невыносимые пресмыкающиеся чего-то точно замышляют.
- Кто-то слишком обленился и ищет виноватых, - Морган отрицательно качает головой, а затем хмурится, отчего его морда принимает привычный суровый вид. Этот вид могли наблюдать чуть ли не все, с кем Моргану посчастливилось встретиться когда-либо.
- Мне кажется, они просто заговаривают нам зубы, - тихо отвечает самец не только Сафириель, но и своим состайникам, предварительно делая шаг назад и напрягая мышцы лап, - будьте начеку.
Скайвер снова поворачивается к змеям, но те, кто вел переговоры его не интересовали: он наблюдал за действиями остальных двух.

Было очевидно, что время трепать языком прошло для четверых волков и окружающих их змей. Не одну Веледу охватила тревога - не пугающая, но предупреждающая. Острое чувство опасности заставляло шерсть вставать дыбом, а зрачки сужаться, сейчас волчица была максимально сосредоточена. Загривок встал дыбом, и, хоть Веда уже основательно полиняла, вздыбленная шкура визуально делала охотницу внушительнее и становилась дополнительной защитой против атак. Против безумных атак.
Веледа не была уверена в том, что эти создания не ядовитые, а просто кусачие. Она знала со слов Хаагена, что встречаются и те, и другие, но определять по цвету чешуи охотница не умела. И поэтому она пружинисто отпрыгнула, шурша песком, не собираясь позволять тварям её коснуться. Адреналин играл в крови яркими всплесками силы, но нападать в ответ Веда не спешила - слишком уж верткими были противники, да и тесновато было, не ровен час, столкнется с кем-то из своих.
Внезапно до чуткого носа волчицы сквозь змеиный смрад донесся до боли знакомый запах тухлятины. Веда коротко рыкнула, не прибегая к словам, но предупреждая отставшего было от компании Шаурда. Росомаха шел медленно, остановился, завидев напряженные силуэты волков. Зрение у зверя было не лучшее, но тонкое обоняние позволило довольно скоро разобраться в происходящем. Подвижная морда скривилась; Шаурд ощерился, высунув язык меж передних зубов, то ли пародируя змеиные повадки, то ли стремясь испугать миниатюрных противников желто-зелеными от прожитых лет клыками, в которых довольно явно что-то застряло.
- У, поганцы, - бодро прохрипел Шаурд, забавно поводя маленькими ушками и шумно выдохнув после подъема на кряж. Его широкие лапы неплохо держали зверя на песке, но росомаха все равно не любил такую местность. Равно как и змей. - Каким медведем вас так трахнуло, что чешую на кого попало дыбите? - Веледа, если бы могла, закрыла морду со стыда чем угодно, хоть хвостом змеиным, ибо её приятеля явно развлекала сложившаяся ситуация. - А ну как цапнете кого из них, молния по башке не корону нахлобучит, а похуже что... -  Шаурд осекся, на мгновение цапнув себя зубами за плечо - то ли блоха куснула, то ли колючка с куста добралась до кожи.
- Шаурд, - почти шепотом произнесла она, на её морде на мгновение разгладились рожденные агрессией глубокие складки.
Веледа одновременно встревожилась за спутника и была благодарна ему за присутствие. Тот, в свою очередь, умильной мордашки волчицы не замечал - несмотря на внешнюю расхлябанность, матерый зверь неотрывно глядел исключительно на змей. Кто знает, может, их ошарашит такое численное превосходство, но надеяться на это Веледа не торопилась, награждая глухим рыком каждую попытку змей приблизиться.